Бумажник

– Всё в порядке? – спросила мама.

– А?

– Я говорю, может, ты сначала поешь, а потом будешь в облаках летать?

– Да-да, я ем-ем.

Юля возобновила трапезу, но главное происходило в её голове: «Какой ужас. Кошмар! Как я вообще могла такое подумать? Нет-нет-нет, ни в коем случае. Все деньги нужно вернуть в целости и сохранности. Я же не какая-нибудь воровка, верно? Верно. Хотя… хм… там такая куча денег, что триста рублей по сравнению с ней – мелочь. И что? И что?! Мелочь, не мелочь – какая разница? Не моя же это мелочь. Нет, должен быть другой выход. Всегда есть другой выход. Но какой? Какой? Может, вообще не отдавать кошелёк? Тогда и воровать из него не придётся. Я же не могу воровать сама у себя, так? А нам сейчас деньги ох как нужны. Фу! Кыш! Брысь! Пошли вон омерзительные мысли. Откуда вы берётесь вообще? Своровать всё, чтобы не воровать частями. Надо же было такое придумать. Нет уж, все деньги из кошелька – неприкосновенны, и точка».

Юля, не замечая того, жевала и обгладывала пустую ложку, пока в тарелке замерзали остатки супа. Мама к этому времени уже принесла чай и печенье, которое сама вчера напекла.

– Да что с тобой такое-то, Юль? – не выдержала мама.

– Что?

– Ты есть сегодня собираешься или нет? Я уже чай принесла, мы с Егором по печенью съели, а ты всё с супом ковыряешься.

– Извини. Всё, я ем.

– Что у тебя там за проблемы такие, что ты никак от них отвлечься не можешь?

– Нет-нет, всё в порядке, – ответила Юля и стала активнее работать ложкой, стараясь не отвлекаться на мысли о деньгах. Взявшись за чай, она снова погрузилась в раздумья, лишь иногда выныривая из них, чтобы поймать сбегающие под стол кусочки очень уж рассыпчатого печенья.

Немного погодя после обеда Егор решил напомнить сестре о долге:

– Юль? – Он сидел за своим столом в углу комнаты и выполнял задания по русскому языку.

– Что? – Юля сидела на нижнем ярусе кровати и читала «Майскую ночь».

– Когда ты деньги отдашь?

Юля остановила чтение, но продолжала смотреть на текст.

– Чего молчишь? – спросил брат.

– А чего говорить?

– Так я спрашиваю, когда отдашь триста рублей?

Она вынула глаза из книги, на секунду направила их на Егора и снова опустила в буквы.

– Никогда, – ответил она.

– Что? В смысле? Почему никогда? Мы же поспорили. Ты же поклялась.

– Да, поспорили, да, поклялась, – спокойно подтвердила Юля, – но что, если у меня нет денег?

– Как нет денег? Зачем ты тогда спорила, если у тебя нет денег?

«Зачем я спорила? – проговорила она у себя в голове. – Дура потому что».

– Как хочешь, но ты должна отдать мне триста рублей. И чем раньше, тем лучше. Надо было думать, когда ставила столько, – отчитал он и вернулся к русскому языку.

«Могу ли я не отдавать деньги? – спросила она себя. – Могу ли я нарушить свою клятву? Нет, не могу. Что мне стоит тогда нарушать все свои клятвы и обещания? Какая будет цена у таких обещаний? Кто им будет верить? Никто. Я превращусь в лгунью, и мне станет омерзительно своё же отражение в зеркале. Но могу ли я тащить деньги из чужого кошелка? Тоже нет. Сворую один раз, сворую, значит, и второй, и третий. А потом начну лазить по карманам да по сумкам, и все, куда ни приду, будут прятать от меня ценные вещи, лишь бы я их не прибрала. И в итоге проведу полжизни в тюрьме. И где здесь верное решение? – Юля глянула на брата. – Он прав, верным решением было вообще не играть. А теперь верного решения нет».

Она закрыла книгу и положила её на тумбочку.

– Иди сюда, – сказала она и потянулась к рюкзаку, – отдам тебе деньги.

– О-о-о, – воодушевился Егор и подошёл к сестре.

Юля вытащила из рюкзака бумажник, расстегнула его и запустила пальцы внутрь. Любопытство невидимой, но крепкой рукой схватило Егора за волосы на макушке и потянуло вверх, из-за чего ему пришлось встать на цыпочки, удлинить до предела шею и чуть податься вперёд. И он увидел огромное состояние, подобное которому никогда в жизни не видел.

– Ого! – закричал он.

– Тихо.

– Ого, – повторил Егор, но уже вполголоса. – Откуда у тебя столько?

– Нашла сегодня на улице. – Она отыскала три сторублёвые купюры, вынула их из бумажника и протянула брату. – На, держи.

– Покажи, – попросил он, принимая выигрыш.

Юля раскрыла бумажник шире и продемонстрировала его внутренности Егору. У того округлились глаза и вытянулись губы, словно он академическим вокалом собирался пропеть букву «О». Но вместо пения, непроизвольно произнёс:

– Охренеть не встать. Ой! – он быстро прижал рот руками и испуганно посмотрел на сестру.

Юля сделала ему замечание строгим взглядом. Потом застегнула бумажник и убрала его обратно в рюкзак.

– Только ничего не говорил маме, Егор, хорошо?

– Хорошо, – согласился он, сворачивая заслуженно выигранные триста рублей.

– Это тайна, ясно?

– Ясно. А что ты на них купишь?

– Ничего я на них не куплю. Я завтра пойду в полицию и сдам их.

Воодушевление сошло с лица Егора. Появилось непонимание и разочарование.

– Сдашь? – недовольно протянул брат. – Но почему?

– Потому что это чужие деньги, и их нужно вернуть.

– А что будет, если не вернуть?

– Ничего не будет. Но так делать нельзя.

– Почему нельзя-то, если ничего не будет?

– Потому что это могут быть последние деньги у человека. Или он мог отложить их на лечение, например. Что, если бы ты потерял последние деньги? Как бы ты себя чувствовал? Тебе бы не хотелось, чтобы их вернули?

– Но это ведь уже его проблемы, что он потерял деньги. Что упало – то пропало.

– Вот если бы пропало, насовсем бы пропало, то это другое дело. А так я нашла и должна теперь вернуть, ясно?

– Не должна.

Юля зыркнула на брата, чем показала, что не собирается уступать, и уже устала от дискуссии. Егор надул щёки и поник головой.

– Почему тогда ничего не говорить маме,– спросил он, глядя то на свои триста рублей, то куда-то в сторону, – раз ты не собираешься их оставлять?

– Потому что она, скорее всего, расстроится.

– Почему?

– Ты же расстроился, когда узнал, что их нужно отдать?

– Конечно, я расстроился.

– Вот и мама расстроится. У нас сейчас трудная финансовая ситуация, и эти деньги могли бы нам очень помочь.

– Так не отдавай их тогда, и никто не расстроится.

– Их нужно отдать, как бы это ни было тяжело и грустно. Сколько мне ещё повторить, чтобы ты понял? Что мы сделали, чтобы получить эти деньги? Ничего. Я просто шла по улице. Вот если бы я их заработала, например, или выиграла в лотерее, или бы мне их кто-нибудь подарил, то это другое дело. Но их кто-то потерял, а я случайно нашла. И слава Богу, что нашла я, а не какой-нибудь вор, который бы их точно оставил себе. Это не наши деньги, мы их не заслужили. Мы не воры, и поэтому вернём их, ясно? Мама скажет тебе то же самое, если узнает, но я не хочу её лишний раз тревожить.

– Своровать и найти – это не одно и то же.

– Егор, мы не будем оставлять у себя чужие деньги, – строго и чётко проговорила Юля. – Всё, вопрос закрыт, – сказала она и потянулась за книгой.

Егор раздосадованный вернулся за свой столик в углу комнаты и, всунув триста рублей в пенал, возобновил работу над домашним заданием.

Юля, пошуршав листками, нашла то место в книге, на котором остановилась, но читать не продолжила. Вместо этого она бросила себя в яму раздумий сомнениям на растерзание.

– А ты не можешь вернуть эти деньги, – вдруг заявил Егор.

– Почему это?

– Ты уже вытащила из них триста рублей, то есть своровала. И когда в полиции это узнают, то тебя арестуют и посадят. Так что деньги нужно оставить. Тогда никто ничего не узнает, тебя не арестуют, а мы разбогатеем.

– Они и так ничего не узнают, если владелец не скажет. Как они, по-твоему, вычислят, сколько там было и сколько стало?

– А если владелец скажет?

– Даже если он и заметит, я не думаю, что из-за такой мелочи он будет обращаться в полицию.

– Триста рублей – мелочь? Это не мелочь.

– Ты видел, сколько там денег? По сравнению с такой суммой триста рублей – мелочь. Мелочь, о которой можно забыть. Или мелочь, которую, например, не жалко отдать в качестве вознаграждения. Понимаешь?

– А ты знаешь, сколько там точно денег?

– В кошельке?

– Да.

– Нет, разумеется. Я же не считала.

– О, а давай посчитаем?

– Нельзя считать чужие деньги.

– Почему?

– Это некрасиво.

– Ой, да ладно тебе, что в этом такого?

– Нет, Егор.

– Давай, – упрашивал он, подбегая снова к сестре. – Ты можешь не считать, если тебе некрасиво, посчитаю я.

– Какая тебе разница, сколько там денег? Что от этого изменится?

– Мне интересно. Тебе разве не интересно?

– Нет, ни сколечко, – приврала Юля.

– Ну, пожалуйста. Дай посчитать. Я же не стану их забирать себе. Я просто посчитаю и сложу обратно. Мне и для учёбы это полезно будет.

– Как это вообще связано с учёбой?

– Математику потренирую.

Юля недовольно помотала головой и отложила книгу. В этот раз разворотом вниз, чтобы страница, которую она никак не может преодолеть, снова не спряталась.

– Ладно, – согласилась она, доставая бумажник, – можешь посчитать.

Глаза Егора заискрились от счастья, как бенгальские огни. Он взял бумажник и, усевшись рядом с сестрой, выпотрошил его перед собой. Юля чуть отодвинулась от брата, чтобы их локти случайно не пустились в драку, и вернулась к книге. Прочитав несколько предложений, она поймала себя на том, что не понимает, о чём читает. Все её мысли были заняты деньгами, и не было ни одной, которую бы заинтересовало творчество Гоголя. Однако Юля всё же попыталась сосредоточиться, вернулась в начало абзаца и, дойдя до его конца, окончательно поняла, что всё бесполезно: предложения в голову попадали, а их смысл где-то терялся. Тогда она оставила книгу и подошла к окну, излюбленному месту для придания размышлениям. Положила руки на подоконник и стала любоваться заснеженными улицами. Метель к этому времени покинула Малумск.

Егор распределил все деньги на стопки по номиналу. Настоящим небоскрёбом, по сравнению с остальными, оказалась стопка из тысячерублёвых купюр. В самой маленькой стопке было всего два этажа, но зато каких – по пять тысяч рублей каждый. Именно с этой Егор и начал подсчёт, спускаясь по номиналу сверху вниз.

Пока брат занимался финансами, Юлю, погрузившуюся в раздумья у окна, загрызала совесть. Сначала она поспорила на деньги, потом своровала, а теперь почти без сопротивления разрешила пересчитать содержимое чужого кошелька. Если бы ещё вчера кто-либо сказал, какими злодеяниями она наполнит следующий день, то она бы повертела у виска и назвала бы того несусветным фантазёром. Но теперь, после всего, что натворила, она вполне могла допустить, что завтра ложь для неё станет обыденностью, спустя неделю, в ней пробудятся зависть и алчность, а вскоре она и вовсе начнёт тащить себе в карманы всё, что излишне криво или косо лежит. «Я не должна этого допустить, – думала она. – Я должна сохранить себя человеком».

– Сто двадцать четыре тысячи четыреста рублей, – произнёс Егор таким тоном, словно сам не верил, что бывает столько денег, и повторил ещё два раза, чтобы не забыть такое длинное число.

– Семьсот, – поправила Юля.

– Что семьсот?

– Сто двадцать четыре тысячи и семьсот рублей. Ещё ведь триста у тебя.

– Ну так они же у меня. Здесь-то их теперь нет.

– Всё, посчитал, теперь складывай обратно, – сказала Юля и подошла к брату проконтролировать, чтобы каждая купюра вернулась в бумажник, а не затерялась случайно где-нибудь под одеялом или в штанине.

– Подожди. Тут ещё всякие кармашки, – сказал он, и его рука тут же оказалась в бумажнике.

– Егор, прекращай ковыряться в чужом кошельке. Это неприлично.

– Ой, да ладно, мы же уже начали. Какая теперь разница?

Юля с яростью вдохнула и выдохнула через нос, да настолько громко, что это, наверное, услышал весь дом.

Егор тщательно проверял каждый внутренний кармашек в надежде отыскать что-нибудь ценное, но ни ценное, ни бесценное ему не попадалось. Однако он не подпускал к себе уныния и продолжал поиски, которые не собирался останавливать, пока не убедится, что всё свободное место действительно свободно, а не занято чем-нибудь интересным.

Юля глядела на это безобразие, и её терпение испепелялось, словно его, как сено для скота, высушили на солнце, спрыснули бензином и вкинули зажжённую спичку. Она уже была готова выхватить бумажник из рук брата, сама сложить всё на место и строго-настрого запретить прикасаться к чужим вещам, как вдруг он что-то нашёл:

– О, похоже, тут что-то есть, – сказал Егор, прощупывая один из кармашков.

Юля нахмурилась и вытянулась в струну. Егор расстегнул кармашек и вытащил оттуда пачку одинаковых картонных карточек.

– Что это? – Он поднёс к себе карточки и начал читать: – ИП Лапшов ПА, организация праздников на высшем уровне. Хм. Это визитки.

– Ну вот, нашёлся владелец, – сказала Юля. – И в полицию идти не надо.

– Кто? Это этот Лапшов – владелец кошелька?

– Да.

– С чего ты взяла?

– А зачем человеку столько одинаковых визиток, если они не его?

Егор вздёрнул плечами.

– К тому же он бизнесмен, и это объясняет, откуда у него столько денег. Всё сходится. Дай-ка мне одну.

Егор дал сестре визитку. Она внутренним голосом прочитала то же, что и брат, и глянула на оборотную сторону. Там красовался некий узор, отдалённо напоминающий усы.

– Складывай теперь всё на место, – сказала Юля и закинула визитку в ящик тумбочки. После она села на кровать, прижала к себе коленки и с некоторой грустью в лице стала наблюдать за тем, как Егор вертит в руках деньги вместо того, чтобы убрать их в бумажник. «Завтра, пока мамы не будет дома, позвоню этому Лапшову и договорюсь о встрече», – решила она в мыслях.

– Слушай, – сказал брат, обернувшись к сестре, – а может, мы всё-таки не будем возвращать деньги? Он же бизнесмен, ещё заработает.

– Егор, я больше не хочу об этом ничего слышать. Мы оставим деньги только в том случае, если он сам нам их отдаст. Ничто другое на это повлиять не может.

Егор не стал прекословить. С печалью в душе он сложил визитки и деньги в бумажник и положил его на Юлин рюкзак.

До конца дня он то и дело озвучивал сестре фантазии о том, как бы потратил деньги, будь они в его распоряжении. Но Юля, хоть её и привлекали некоторые варианты, стояла на своём: деньги нужно вернуть.

Глава 4Ветра сомнений

Во вторник вечером, после ужина, Юля сидела за своим столом около кровати и, склонив голову, смотрела на пустой листок в клетку без тени эмоций на лице. Она собиралась написать сочинение, которое нужно было сдать в пятницу, но за полчаса так и не нашла с чего бы начать. Слова разбегались от неё, как тараканы во тьме от фонарика. А те слова, что удавалось поймать, совсем друг к другу не подходили. Ну что за пропасть!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.