Лучьян Смолоз. Том II. За пределы Солнечной системы

Лучьян воспитывал и сестру Мити Любу – белокурую синеглазую девочку. Позже её засватали за одного из внуков литовского князя Гедимина. Мать детей Александра ждала ещё одного ребёнка.

И вот возвратился из похода Иван. Новгородцы попросили у него прощения, принесли ему дары, и князь повернул дружину обратно.

– Останешься ли ты при дворе? – спросил он Лучьяна.

– Да, – ответил тот. – Позволь Термезе тоже остаться. Он тоже будет служить тебе верой и правдой, княже.

– Хорошо, – согласился Иван. – Приму его в свою дружину.

Так и остались наши герои при княжеском дворе. Термеза сделался воином князя, а Лучьян по-прежнему занимался хозяйством, присматривал за детьми. Княгиня Александра родила сына, которого назвали, как и отца, Иваном.

Лучьян с Митей каждый день гуляли по Москве. Разглядывали маленькие домики и большие терема, церкви, крепости, в том числе Кремль, обнесённый дубовыми стенами; ходили по бревенчатому мосту через Москву-реку. Мальчик играл со своими сверстниками, а воспитатель с улыбкой наблюдал за ними.

– Митя, – сказал он однажды, когда они возвращались с прогулки, – почему ты назвал Федю шепелявым? Он же обидится.

– А его все так зовут, – ответил княжич. – У многих ребят есть прозвища: кто Хромой, кто Косой, кто ещё какой-нибудь. И никто на это не обижается. Бывает, что человека всю жизнь так кличут.

Вскоре Митю перевели от нянек и кормилиц к дядьке, который должен был воспитать из него воина. Мальчику прилюдно состригли прядь волос на голове и усадили его верхом на коня.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. МИТРОПОЛИТ АЛЕКСЕЙ

Другом Лучьяна стал митрополит Алексей, прославившийся своей мудростью и чудодейственными способностями. В миру его звали Алферий, родом он был из Чернигова. Родился в семье боярина Фёдора Бяконта, который потом пришёл на службу к московским князьям.

Алексей служил в Богоявленском монастыре. Любил читать, хорошо изучил греческий язык, перевёл с него на русский язык Евангелие. Митрополит Феогност назначил его своим преемником. Но вскоре они узнали, что в болгарской столице Тырново тамошний патриарх поставил на Русь другого митрополита. И Алексей отправился в Константинополь, чтобы решить возникшую проблему.

Его приняли патриарх Филофей и император Иоанн VI Кантакузин. Почти год он прожил при патриаршем дворе, прошёл испытания и наконец был посвящён в митрополиты. Ему дали грамоту с патриаршей печатью и грамоту для игумена Сергия.

Позже, когда на Русь поставили ещё одного митрополита, Алексей снова ездил в Константинополь и отстоял свой титул.

– Митрополичья кафедра и прежде находилась во Владимире, а теперь и по бумагам перенесена туда из Киева, – сказал он как-то Лучьяну. – Бывал ли ты там?

– Во Владимире я был очень давно, – ответил тот, вспомнив время княжения Андрея Боголюбского. – И тогда князья враждовали между собой, а сейчас их распри только усилились…

– Да, я не могу смириться с этим, – вздохнул Алексей. – Раздоры губят Русь-матушку. Правители земель идут войной друг на друга вместо того, чтобы собраться вместе и разбить татар, выгнать навсегда…

– Их бы давным-давно здесь не было, если бы князья стояли друг за друга, а не враждовали, – согласился Лучьян.

– Надо останавливать эти усобицы, – кивнул Алексей. – Нельзя попускать злу ни в чём.

Вскоре его вызвали в Сарай. Там ослепла мать хана Джанибека, вдова Узбека Тайдула, и вся надежда была теперь на Алексея, исцелявшего людей. Он поехал в Орду, привёл ханшу в церковь на границе с землями Руси, прочитал длинную молитву, протёр старушке глаза своим лекарством, и она прозрела.

Едва митрополит вернулся в Москву, как стало известно, что Джанибека, тяжелобольного, лишил жизни один из сыновей, Бердибек. Тот ранее убил и своих братьев. Конечно, это возмущало многих в Орде, но так поступал не только он. Его предки, в том числе и отец, тоже пришли к власти по трупам.

Бердибек стал новым ханом, и теперь русские князья, платившие дань Орде, обязаны были ехать к нему на поклон. Ивана Красного там приняли радушно.

Лучьян обучал Дмитрия, его брата Ивана и двоюродного брата Владимира чтению, письму и счёту. Дмитрий рос умным, серьёзным мальчиком, с мягким и добрым сердцем. Он прислушивался к наставлениям учителя, часто сам спрашивал у него совета. И начал задумываться над словами старика о том, что нужно объединить всех князей русских и возглавить борьбу с Ордой. Об этом говорили и Иван Калита, и Семён Гордый, и митрополит Алексей.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ЛУЧЬЯН И ДМИТРИЙ В ОРДЕ

Иван Красный умер тридцати трёх лет от роду. Это произошло скоропостижно, но завещание князь составить успел – наверное, ещё до поездки в Орду. Вернувшись оттуда, он стал жаловаться на ломоту во всём теле и, недолго проболев, скончался.

В завещании правитель разделил Московское княжество и саму Москву между своими сыновьями Дмитрием и Иваном и их двоюродным братом Владимиром. Дмитрию из других городов достались Коломна и Можайск, Ивану – Звенигород.

Дмитрий стал московским князем всего в девять лет. Суздальский князь, тоже Дмитрий, получил в Орде ярлык на Великое княжение Владимирское. Это вызвало недовольство московских бояр, митрополита Алексея, Лучьяна. Великим князем должен был стать московский Дмитрий, ведь Москва теперь владела Великим княжением.

– Князья и ханы татарские думают, что ты ещё мал, чтобы управлять всеми русскими землями, – сказал Лучьян воспитаннику. – Скоро мы поедем на поклон к новому хану Наурусу и решим этот вопрос.

Накануне поездки он успокоил княгиню, волновавшуюся за сына:

– Дмитрия никто не тронет. Татары не посягнуть на его жизнь, пока я с ним. Князь вернётся невредимым.

Но он понимал, что в Орде всего можно ожидать. И готов был выменять свою жизнь на жизнь Мити, к которому привязался всем сердцем. И написал короткое письмо родственникам на Юпитер, намереваясь передать его с Термезой. Кто знает, вдруг это и правда последние дни…

И вот они – Дмитрий с Лучьяном и Термезой и несколько бояр – плыли в ладье по рекам русским. Сначала – по Москве, потом – по Оке, затем – по Волге, а после – по Каме. Леса поредели, потянулись поля. Термеза за эти дни наловил много судаков, окуньков, карасей и других рыбёшек.

Однажды, сделав привал на берегу, путники разговорились. Лучьян вспомнил, как при Александре Невском боролся с татаро-монголами, шведами и немцами.

– А где твой брат? – спросил Дмитрий, наслышанный о Лесмьяне.

– Он в той стране, откуда я прибыл, – вздохнул Лучьян. – После долгой войны с алгольцами, которые гораздо страшнее здешних врагов, мы вернулись к себе на родину, пожили немного у дедушки Термезы – Конна, затем Лесмьян снова ушёл в политику, а я отправился сюда.

– Наверное, та страна, где ты жил, очень далеко, раз я никогда не слышал о ней, – сказал Дмитрий.

– Да, невероятно далеко, – подтвердил Термеза, жаря на костре рыбу. – Не знаю, сможем ли мы теперь туда возвратиться…

Лучьян промолчал, подумав, что Лесмьян обязательно прилетит на Землю, чтобы найти их с Термезой…

***

Путники проплывали мимо Мурома, Клязьмы, Нижнего Новгорода. Много торговых судов им встретилось – по Волге плыли купцы разных народностей. Вместе с Камой начались земли волжских булгар.

Новый Сарай удивил прибывших гостей своими огромными размерами. Они шли по городу, и Лучьян держал Дмитрия за руку, с тревогой глядя по сторонам. Навстречу им тянулись повозки. Всюду раскинулись базары; наперебой кричали продавцы и покупатели; люди спешили, толкались.

Прежде хана Дмитрий с Лучьяном посетили Тайдулу, которая вновь обрела зрение благодаря митрополиту Алексею. Она была приветливой, умной, приятной в общении женщиной. Несмотря на преклонный возраст, сохранилась её красота. Дмитрий отдал ей подарки. Ханша чем-то напомнила Лучьяну его мать – может, и вправду походила на неё, а может, он просто скучал по близкому человеку… Старушка рассказала гостям о покойном муже Узбеке, о потомках, которые постоянно враждовали и убивали друг друга, и о своём чудесном исцелении.

Затем они предстали перед Наурусом. Лучьян сказал ему, что ярлык на Великое княжение должен получить Дмитрий, московский князь.

– Кто же будет помогать ребёнку управлять княжеством? Ты, старец? – спросил хан.

– Да, – ответил Лучьян.

Наурус сказал что-то слуге, и тот принёс чашу с напитком.

– Это кумыс, пусть князь выпьет, – кивнул хан.

– Прежде попробую я, – Лучьян взял чашу, сделал из неё глоток.

– Ты думаешь, что напиток отравлен?

– Я должен беречь Дмитрия. Мало ли князей русских здесь отравили? Они возвращались из Орды и умирали…

– Да ты смелый старик, – покачал головой Наурус. – Много ли ещё найдётся людей, способных сказать мне такое в лицо… Но за это я тебя уважаю. Ты мудрый старец, и видно, что по-настоящему любишь своего князя. Ступайте оба с миром.

Он дал Дмитрию ярлык на Великое княжение. Да только соперничество между московским и суздальским князьями продлилось ещё два года…

Когда гости покидали Сарай, Лучьян выкупил из плена нескольких людей, отдав за них все деньги, что у него были. Двух человек – женщину с ребёнком – путники взяли с собой в Москву.

Город шумел им вслед – кричал голосами людей, стучал, гудел. Но они без оглядки плыли в свои земли, ставшие родными и Лучьяну с Термезой.

ГЛАВА ПЯТАЯ. СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ

Дмитрий Константинович, суздальский князь, считал, что он, как прямой потомок Александра Невского, имеет на Великое княжение не меньше прав, чем Дмитрий, князь московский. Тот был ещё мал, и власть находилась в руках бояр. Ничего хорошего из этого бы не получилось. Но не знал ещё Дмитрий Константинович, что его тёзка не по годам умный и слушает больше Лучьяна, мудрейшего старца, а не бояр.

В Орде это дело решили в пользу Дмитрия Ивановича. И он отправился с братьями, боярами и наставником во Владимир венчаться на Великое княжение. Там его препоясали тяжёлым воинским мечом. Лучьян пообещал князю оказывать ему помощь в государственных делах.

Проведя несколько дней во Владимире, они вернулись в Москву. Лучьян повидался с Термезой. Тот теперь стал высоким широкоплечим мужчиной с бородой. Он всё так же жил при княжеском дворе, был конюхом, ещё занимался кузнечным и гончарным делами. Женился на той женщине, по имени Устинья, которую выкупили из плена, и супруги растили её сына и двух общих детей – мальчика и девочку.

В следующем году Дмитрий снова поехал во Владимир, чтобы получить ещё один ярлык на Великое княжение – от хана Мамая. Конечно, это выглядело странно – зачем князю второй ярлык? – но отказываться было нельзя.

А другой хан, Амурат, захотел отдать Великое княжение Дмитрию Константиновичу. Но суздальского князя и его сподручников, враждовавших с Москвой, заточили в темницу в Нижнем Новгороде. Позже он признал великим князем Дмитрия Ивановича.

***

Лучьян посетил Троицкую обитель, где жил игумен Сергий Радонежский. Ему тогда не было ещё и пятидесяти лет. Он знал, что его гость преданно служил Александру Невскому и теперь верно служит Дмитрию Ивановичу.

– Я много о тебе слышал, – сказал Лучьян Сергию. – Хочется побольше узнать о твоей жизни…

Тот удивился. Никогда ведь не желал прославиться, но всё равно стал известен на Руси… И игумен рассказал собеседнику вот что.

Он родился в селе Варницы под Ростовом, у зажиточных бояр Кирилла и Марии. При крещении мальчика нарекли Варфоломеем. В детстве грамота давалась ему с трудом. Научился читать только после благословения священника, предсказавшего, что он станет великим человеком. В юности соблюдал строгий пост и много молился. Часто посещал церковь и читал православные книги.

После смерти родителей Варфоломей с братом Стефаном построили церковь, которую затем освятил митрополит Киевский Феогност. Стефан отправился в Москву, там начал службу в Богоявленском монастыре. Варфоломей тоже был пострижен в монашество и принял имя Сергий. После он причастился, стал игуменом и священником.

Рядом с его обителью поселились монахи, построили кельи. Сергий занимался хозяйством: носил воду из родника, рубил дрова, готовил еду. Сам варил кутью, пёк просфоры, изготовлял свечи. Ходил в старой одежде. Каждый день служил литургию и давал наставления монахам.

Вода из источника возле монастыря исцеляла больных. Лучьян знал, что Сергий воскресил умершего мальчика, изгнал беса из безумного. И теперь многие обращались к нему за помощью.

– Когда я ещё не родился, моя мама в церковь пошла, и там я три раза прокричал из её живота, – поведал он. – Позже ей священник объяснил: это был знак того, что стану слугой Святой Троицы. Когда я здесь поселился, то дьявол с бесами приходили. Угрожали мне, но я отогнал их крёстным знамением. Случались и хорошие видения. Однажды на небе появился яркий свет и много-много прекрасных птиц, и голос мне сказал, что столько монахов будет в моей обители…

– Если тебе что-то понадобится, я всегда помогу, – сказал Лучьян, когда они прощались. – Очень рад, что поговорил с тобой.

– Спасибо на добром слове, – поблагодарил Сергий.

***

Новое поветрие унесло жизни матери и брата Дмитрия – Ивана. Князь плакал, убивался по ним, и наставник успокаивал его. «Лучше бы меня забрала смерть, – думал Лучьян. – Сколько молодых и детей умирает…»

Беда ещё больше сплотила их с Дмитрием.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. НОВАЯ МОСКВА

Работая в мастерской, Термеза изнывал от жары. Это лето было знойным. Выйдешь на улицу – там ещё душнее, и не знаешь, куда деться… И хоть бы лёгкий ветерок подул! Но всюду затишье…

Однажды так трудился Термеза – и вдруг услышал крики с улицы. Вышел – а там пожар. И именно тогда налетел сильный ветер. Огонь быстро перелетал с одной избы на другую, и люди не могли его остановить. Они едва успели вынести из домов самое нужное добро. Вскоре запылал весь город…

Загорелся и княжеский двор. Термеза добежал до него, влетел в горящее здание, но никого там не обнаружил. Задохнувшись, он потерял сознание. А очнулся, когда Лучьян вытащил его на улицу.

– Мои жена и дети! – закричал Термеза. – Они погибли!

– Нет, их увезли в Коломну, куда поехал и Дмитрий, – ответил Лучьян. – Все живы и здоровы. Мы тоже не можем здесь оставаться – надо переждать в другом месте, этот пожар уже не потушишь…

Они сели на коней и, пришпорив их, покинули город.

***

Москва сгорела дотла. Вместо города осталось огромное пепелище.

И теперь предстояло заново отстраивать его. На это дело собралось много народа – и горожане, и крестьяне, и наряды из волостей. Лучьян и Термеза участвовали в заготовке камня. Пришла зима, работать с началом морозов стало труднее.

Из Новгородской и Псковской земель прибыли мастера крепостного строительства. Они поведали об искусстве постройки каменных зданий, дали много хороших советов рабочим.

И Кремль теперь возводили каменный – одновременно на трёх разделённых участках. Целые дни кипела работа: тесали камни, обжигали известь, складывали новое здание. И оно росло. Его тесно окружили девять башен.

Лучьяну стали привычны звон металла, грохот камней, крики рабочих. Трудной была та зима, но он вспоминал её с радостью: снова выросла любимая Москва, и снова старик почувствовал себя молодым, потому что физическая работа укрепила его здоровье и силы. Наш герой будто вновь родился, как и город.

***

Дмитрий Иванович женился на дочери бывшего соперника Дмитрия Константиновича Евдокии. Они обвенчались в Коломне, в каменной Воскресенской церкви. Отец невесты подарил зятю свой драгоценный пояс.

Лучьян и Термеза прибыли в тот же день из новой Москвы, поздравили молодых, пожелали им долгих и счастливых лет совместной жизни. Юный князь разговорился с любимым наставником, по которому сильно соскучился.

– Когда Москва сгорела, я подумал о том, что можно сделать главным городом Коломну, – сказал он. – Но теперь вы построили на пепелище новый город, более красивый, чем прежний!

– Новая Москва великолепна, – согласился Лучьян. – И она ведь связывает все города Руси, много лет была сердцем русских земель.

– Что правда, то правда, – улыбнулся Дмитрий. – Я уже представляю себе, какой будет новая Москва, как вырастет… И нарекут её «белокаменной»!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ОЛЬГЕРД

Лучьян снова пришёл в Головнино, где они с Термезой останавливались по прибытии на Землю. Там по-прежнему жил и здравствовал сказитель Федот, и наш герой вновь навестил его. Привёз ему подарки, угощения.

Тот позвал гостя обедать, расспросил о делах, и Лучьян рассказал о своей жизни.

– Теперь мы тяжбу разбирали, – вздохнул он. – Приехал в Москву пожилой кашинский князь Василий Михайлович и заявил, что тверской князь Михаил Александрович не по закону получил удел. Ну и пошли суды да пересуды, и решилось дело в конце концов в пользу Василия Михайловича, ему Тверской стол передали. Обиделся Михаил Александрович, видел я, что обиделся…

– Плохо это, плохо… – покачал головой Федот. – Ещё, чего доброго, Ольгерду расскажет, а тот и пойдёт войной на Русь…

– Да, они в родстве, как я слышал, – кивнул Лучьян.

– Ольгерд женат на сестре Михаила, – подтвердил Федот. – Теперь многие литовцы роднятся с русскими. И государство общее создали.

Он поведал гостю историю Литовско-Русского государства.

Крестоносцы завоевали и истребили многие литовские племена, но те из них, которые жили на реке Неман, создали государство, чтобы вместе защищаться от захватчиков. Им стал управлять отважный, но хитрый и злой князь Миндовг, которого поддержала знать в Западной Руси. Русские и литовские земли объединились для совместного противостояния внешним врагам. Правителем русских земель стал сын Миндовга Войшелк. Первый принял католичество, а второй – православную веру. Оба погибли в междоусобной войне.

При князе новой династии Гедимине Литовско-Русское государство расцвело, расширилось, подчинив себе Минское, Брестское и Киевское княжества. Теперь оно стало называться Великим княжеством Литовским. В землях, присоединённых к нему, сохранились их обычаи и традиции, порядок управления. Гедимин разослал по ним князей-наместников, чтобы собирали и платили ему небольшую дань за защиту от иноземного вторжения. Он основал город Вильно и сделал его столицей княжества. Там поселились представители многих народов с их культурами и традициями. В европейских странах Гедимина прозвали «королём Литвы и Руси».

Один его сын – Ольгерд – получил от отца восточную часть государства, другой – Кейстут – западную. Ольгерд княжил в Витебске. Он, как и родитель, «собирал» русские земли. Владел Полоцким, Витебским, Минским, Друцким, Лукомским княжествами, Туровской и Пинской землями.

***

Федот как в воду глядел. Обиженный Михаил отправился к Ольгерду и поведал о том, что дело разрешилось не в его пользу, а когда он решил силой вернуть удел, Дмитрий послал войска, чтобы усмирить мятежников. Со слезами на лице тверской князь просил вступиться за него…

Ольгерд тут же двинулся с дружиной на Москву – не потому, что хотел отомстить за Михаила; просто был очень воинственным и пытался найти любой повод, чтобы напасть на другую страну. Смоленский князь Святослав не только не преградил ему путь, но и поддержал литовского правителя, намереваясь тоже нажиться за счёт его завоеваний. Тот захватил подмосковные города и подошёл к пепелищу столицы, которую ещё долго предстояло отстраивать.

Но Кремль уже возвели, и Дмитрий находился там. Он впал в отчаяние, велел созвать ратников со всех земель Руси. Три дня стояло войско Ольгерда у белокаменных стен. Кто-то пустил слух о том, что Лучьян, опытный воевода, с большим ополчением идёт к Москве. И литовский князь двинулся обратно, грабя селения и уводя людей в плен.

Некоторое время спустя Святослава за измену родине отлучили от церкви. Михаил стал просить прощения у Дмитрия и митрополита Алексея. Но они не захотели его прощать.

И снова он бежал с жалобами к Ольгерду, и тот вновь повёл дружину на Москву, беря людей в плен, уводя скот. В это время Лучьян с ополчением из крестьян подошёл к Москве и примкнул к волоцкому полку, который затем оказал сопротивление Ольгерду. Прорвавшись к столице, тот постоял у Кремля несколько дней и отбыл восвояси.

Дмитрию пришлось ещё раз ехать в Орду – на этот раз вместе с ростовским князем Андреем Фёдоровичем. Митрополит Алексей проводил их до Коломны.

В Москву прибыло посольство от Ольгерда во главе с его зятем, городецким князем Борисом Константиновичем. Русская и литовская стороны закрепили премирную грамоту, по которой Михаила обязали отозвать своих наместников из захваченных великокняжеских городов и сёл, а Ольгерда – более не покровительствовать ему, если тот вновь устроит бесчинство. Также скрепили грамоту с новгородцами, они обязались служить и оказывать помощь великому князю. Ольгерд отдал свою дочь в жёны двоюродному брату Дмитрия Владимиру Андреевичу.

***

Князь Михаил всё никак не хотел униматься: он осадил Дмитров, сжёг немало окрестных сёл, взял с жителей откуп, многих увёл в плен.

Брат Ольгерда Кейстут и его сын Витовт разграбили Переславль. На обратном пути они разгромили Кашин и ближайшие селения. Наместники Михаила сожгли Торжок.

Не унимался и сам Ольгерд, стремившийся к захвату русских земель. Он повёл войско к Любутску, к нему присоединился Михаил со своими ратниками. И навстречу им вышла дружина Дмитрия. Они встали по разные стороны оврага. Сам великий князь, его воины, Лучьян и Термеза выжидательно смотрели на своих противников.

– Снова будут просить мира, я уже предвижу, – тихо сказал Лучьян.

Так и получилось.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. НА КНЯЖЕСКОМ ДВОРЕ

Как и все люди на Руси в ту пору, Лучьян ложился спать с заходом солнца и вставал с восходом. Когда он просыпался, княжеские слуги уже приступали к работе, слышался шум, разговоры.

Князь тоже поднимался рано. Он возмужал, пополнел, отрастил тёмно-русую бороду. За завтраком Дмитрий и Лучьян обсуждали текущие события, дела, говорили о планах на день. По-прежнему молодой человек обращался за советом к мудрому воспитателю. Иногда по утрам он беседовал с дьяком.

И вот начинался длинный рабочий день. Лучьян помогал Дмитрию вести государственные дела и, кроме того, исполнял обязанности садовника и огородника, а иногда и рыболова. Много работы у него было летом, но возиться в земле и ухаживать за растениями старик любил. Выращивал капусту, репу, лук, чеснок, редьку.

По вечерам он навещал семью Дмитрия. У князя умер шестилетний сын Даниил, наследник. Подрастали его младшие братья – Василий, Юрий и Андрей. Княгиня занималась вышиванием; Лучьян видел, как ей трудно пережить смерть ребёнка… Сказав женщине доброе слово в утешение и поддержку, он укладывал малышей спать, рассказывал им сказки и предания. Бывало, что они, расшалившись, не слушались его, и тогда старик делал вид, что обиделся и собирается уходить, и мальчики успокаивались.

***

Термеза располнел, отрастил длинную бороду. Он срубил избу на южной окраине Москвы и стал жить там с женой и тремя детьми. Занимался изготовлением великокняжеских печатей, чеканкой монеты. Оба сына работали вместе с ним.

Лучьян навещал и его семью. Изба у Термезы была небольшая. Хозяин сложил в ней глиняную печь. К стенам прикрепил лавки. Повесил в углу иконы Христа и Богородицы. Перед ними зажигали лампаду. На полках разместили деревянные чашки, глиняные плошки и горшки, железные сковороды и другую посуду. Термеза и его жена Устинья укладывались спать на полатях, дети – на лавках. Они стелили солому и дерюгу – грубую ткань из льняной пряжи. Хозяйка заботилась о чистоте в доме – почти каждый день мыла стол, лавки и пол.

Иногда Лучьян, Дмитрий и Термеза ходили с мужиками париться в баню.

***

Для крестьян, приходивших из других княжеств, великий князь приберегал опустевшие земли и сажал их «на слободы». Некоторых он определял на какой-нибудь промысел.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. МАМАЕВЫ НАБЕГИ

Русь впервые сделала наступательные шаги на татаро-монголов. Начало этому положили новгородцы, проникшие на территорию Орды, но перебитые её войском.

После Дмитрий Иванович отправился со своей ратью в поход на Булгарию. Там их встретили издалека грохотом пушек; сначала русские воины подумали, что гремит гром, но Лучьян объяснил им, что это такое. Они смогли одолеть булгар, несмотря на их изобретение. И взяли откуп в пять тысяч рублей. Одну тысячу дали Дмитрию Ивановичу, ещё одну – Дмитрию Константиновичу, и три тысячи – воинам.

Вернувшись в Москву, Дмитрий Иванович узнал, что умер Ольгерд. Затем убили Кейстута, а его сын Витовт бежал к немцам. Великого князя сильно обеспокоили эти известия: дружеские отношения с Литвой были залогом спокойствия на Руси. Но сын Ольгерда Андрей остался верным союзником Дмитрия, и тот отдал ему Псков с согласия жителей города.