Защитники планеты. Книга 2

У меня сжалось сердце. Я терял их. Не из-за лжи Калинина, а из-за их права на выбор. Права на покой и жизнь. Я не мог забрать у них этого права, как забрали его у меня. И тут заговорил Звяга. Он подошел ко мне и встал рядом, его лицо было решительным.

– А я остаюсь, Петька. Капитан, – он поправился. – Я тебе верю. И я давно подозревал, что с Калининым и смертью Миши что-то нечисто. Он слишком уж быстро все списал и закрыл расследование. Если все это правда, и Земля – тюрьма, а мы тут вечные узники… то сидеть сложа руки и делать вид, что ничего не происходит – это не по-мужски. Моя совесть не позволит. Память о Мишке не позволит! Так, что это и моя война. Я с тобой!

Я кивнул ему, чувствуя одновременно и горечь потери, и гордость за него. Такой исход был лучше, чем я мог надеяться. Я внимательно посмотрел на Могилу затем на Сашу.

– Я вас понимаю, – тихо сказал я, глядя на Могилу и Сашу. – И я не вправе вас осуждать. Даю вам слово офицера – я доставлю вас на нод-1 целыми и невредимыми. А там… вы свободны в своем выборе.

Я развернулся и направился в рубку корабля. Звяга двинул вслед за мной. Саша и Могила остались стоять молча на месте провожая меня взглядом.

***

Вернувшись в рубку, я коротко сообщил Гене о нашем разговоре и маршруте куда нам следовать. Гена проложил путь до узловой станции «Нод-1». «Тень», как призрак, скользила по безопасным маршрутам космоса, избегая любых патрулей. Потом я отвел Могилу и Сашу в отдельный отсек, чтобы дать им побыть одним. Сам же вернулся в пилотское кресло, глядя в звездную пустоту. Звяга занял место бортинженера и молча занимался проверкой систем, а Гена, как всегда, был где-то в тени, наблюдая и анализируя все. Когда мы пристыковались к залитой неоновым светом станции «Нод-1», наступил момент прощания. Мы стояли у внешнего шлюза. Саша первая подошла ко мне. Она больше не смотрела на меня с ненавистью, лишь с легкой грустью.

– Береги себя, Мрак, – сказала она и, встав на цыпочки, быстро поцеловала меня в щеку. – И победи в своей войне.

Затем она развернулась и ушла в яркий, шумный мир станции, не оглядываясь. Могила сжал мою руку в своей могучей лапе.

– Слушай сюда, капитан, – он сурово посмотрел мне в глаза. – Если ты сдохнешь Петя, я найду тебя и лично откопаю, а потом убью. Понял?

– Понял, старина, – я рассмеялся. – Спасибо за все.

– Не за что. Бывай.

Он тяжело ступил за шлюз и последовал за Сашей. Дверь закрылась, отсекая от меня часть моей прошлой жизни. Я вернулся на мостик. Звяга продолжал сидеть на своем месте инженера, его поза говорила о готовности к работе. Гена стоял у карт звездных секторов.

– Какой курс капитан? – спросил рептилойд, не оборачиваясь.

Я опустился в кресло пилота. Оно показалось мне сегодня чуть более пустым и холодным. Но вместе с тем – более твердым. Какой выбрать курс? Куда двигаться? Тут я вспомнил о докладе агента Эйрл.

– Гена. Возможно, ты обладаешь информацией о месте нахождения агента Эйрл?

– Возможно, – уклончиво ответил он не оборачиваясь.

– Возможно, ты можешь нас познакомить для беседы?

– Возможно, – уже повернувшись ко мне ответил он. – А тебе это зачем?

– Понимаешь Гена, – тут я взял паузу и не спеша продолжил. – Оказывается в базах данных госбеза, была ориентировка на некоего агента по имени Эйрл. Как следовало из пояснительной записки, он или она работала на ЦРУ. В 1957 году у ЦРУ была утечка и к нам попала информация и стенограмма о ведении допроса некоего инопланетного существа по имени Эйрл. Которая примерно тоже самое говорила, что и в тех данных, что ты мне прислал. Но вся информация была под очень высоким уровнем секретности и доступа как ты понимаешь. Я мог ознакомиться с отрывками. – я посмотрел на Гену. – Хочу получить все данные от перво источника.

– Псих, – ответил Гена смотря прямо мне в глаза.

– Да, есть такое. Вот еще что, – я повернулся к Звяге. – Андрюх. У меня для тебя есть работа по твоему профилю. Ты выходишь из игры в реал, под любыми предлогами ты в неё не входишь. Твоя задача, собрать как можно больше данных о Калинине, чем занимается, с кем встречается. Да чего я тебе объясняю, сам знаешь, что делать.

– Петь. Да почему! – вдруг заерепенился он.

– Рот закрой! Тепло уходит. Встань, когда разговариваешь со своим командиром! – прорычал Гена. Даже меня проняло, я сам чуть не соскочил с кресла и не вытянулся по струнке. Но вовремя взял себя в руки.

– Спокойно Гена. Я сам, – я посмотрел на Звягу и продолжил. – Ты знаешь методы допроса наших. Твое тело сейчас где? Правильно на базе. Если ты будешь всю информацию и тебя возьмут, как быстро тебя расколют? Вот и я про тоже. Сейчас после ухода Могилы и Саши, у нас большая вероятность, что они нас сдадут. Не смотри так на меня. Не специально, конечно, но Саша может проболтаться своему… Ну ты понял о ком я. Поэтому, твоя задача проконтролировать их и собирать информацию. Наши серваки еще живы?

– А то! – улыбнувшись ответил он.

– Отлично! Обмен информацией будем осуществлять через них. Так, – я задумался. – А хидэ сейчас Михалыч? Кто знает?

– Ясно дело хидэ, – поддержал мой сленг Звяга. – На базе «Нод-3», он там старшим дежурным КПП заделался. Скучает там старик. – грустно подметил он.

– Отлично, – я потер руки. – Значит делаем так.

Я обрисовал им свой план. Он был прост. Мы высаживаем Звягу в «Нод-3». Тот идет к начальнику станции и просит разрешить ему выход в реал. Рассказывает придуманную нами легенду, прикидывается, что у него сбоит интерфейс. Потом идет к Михалычу и говорит ему место, где мы его встретим. Так и по решили. «Тень» бесшумно выскользнула из пространства у «Нод-1» и, проделав несколько коротких прыжков, вышла на окраину сектора, где располагалась узловая станция «Нод-3» – менее престижная, более старая и обшарпанная, чем ее старшая сестра «Нод-1», но зато куда менее контролируемая Калининым. Здесь царила своя атмосфера полулегальных сделок, контрабанды и тихого пофигизма. Мы зависли на почтительном расстоянии, затерявшись среди грузовых транспортов и ржавых челноков.

– Ладно, Звяга, твой выход, – я обернулся к нему. – Помни легенду: сбой нейроинтерфейса, мигрени, потеря ориентации. Просишь срочный медицинский выход. Никаких подробностей.

– Понял, капитан, – Звяга кивнул, уже подходя к шлюзу. – Уж я его разведу, этого коменданта. Скажу, что у меня от вирта глаза на лоб лезут.

– И смотри в оба, – прошипел Гена, не отрывая взгляда от сканеров. – Если что, сигнал тревоги. Выдернем тебя, даже если придется проламывать купол базы на земле.

– Постараюсь обойтись без героизма, – усмехнулся Звяга и, щелкнув по козырьку несуществующей фуражки, шагнул в шлюз.

Мы наблюдали, как его скафандр отделился от «Тени» и направился к станции. Процедура заняла около часа. Наконец, в нашем закрытом канале связи раздался условный сигнал – три коротких щелчка. Звяга вышел в реал. Первая часть плана сработала. Теперь была очередь Михалыча. Мы знали, что он дежурит на КПП сектора «Дельта» – самом захолустном и спокойном участке станции. Звяга, выйдя из игровой капсулы на базе, должен был найти способ передать ему координаты встречи. Еще два часа тянулись в нервном ожидании. Я прошелся по рубке, проверяя и перепроверяя системы, хотя все и так было в идеальном порядке. Гена стоял неподвижно, как изваяние, лишь его хвост изредка подергивался, выдавая внутреннее напряжение. И вдруг сканер засек одинокий сигнал. Не опознанный транспондер, а просто тепловая подпись небольшого спасательного катера, медленно дрейфующего в условленном секторе.

– Похоже, наш человек, – буркнул Гена.

«Тень» плавно приблизилась к катеру. Он висел в пустоте, без признаков жизни. Я открыл общий канал.

– Эй, на катере! Требуем идентификации!

Сначала – тишина. Потом в динамиках раздался хриплый, прокуренный кашель, а за ним – знакомый утробный бас.

– А не пошли бы вы… в смысле, добрый вечерочек. Катер «Бабушкин челнок», бортовой номер… а хер его знает, стерся уже.

Я не мог сдержать улыбку.

– Подтверди код доступа, «Челнок».

– Код? А, ну да… – на том конце снова кашлянули. – «Армагеддон отменяется. Идите на хер…».

Это было он, старый.

– Подтверждаю. Стыкуйся.

Катер неуклюже развернулся и причалил к нашему кормовому шлюзу. Когда давление выровнялось, и дверь открылась, в отсек вкатилась знакомая колоритная фигура. Михалыч и правда был в своем фирменном стиле. На нем была заляпанная чем-то темным тельняшка, поверх нее – стеганый жилет с бесчисленными карманами, откуда доносился тихий бряк. Штаны хаки были заправлены в потертые берцы. Голова – лысая, будто полированная, сияла под светом ламп. В руках он небрежно держал автомат Калашникова, выглядевший в этой футуристической обстановке абсолютно сюрреалистично. Его карие глаза, маленькие и хитрые, сразу оценили обстановку, скользнули по Гене без тени удивления, а потом остановились на мне.

– Ну, здарова, командир, – хрипло сказал он, и на его лице расползлась ухмылка, обнажив пожелтевшие зубы. – Слышал, тебя черти с того света вернули. И кораблик твой, гляжу, тоже. А я уж думал, придется за тебя поминки справлять. Водку, кстати, припас. Хорошую.

– Михалыч, – я покачал головой, подходя и обнимая его за плечи. – Рад тебя видеть, старик. Выглядишь… как всегда.

– А как еще? – он похлопал меня по плечу. – Форма боевая. Только вот, – он понизил голос до конспиративного шепота, – с куревом тут засада. Ни в одном вирте нормальных папирос нет. Приходится изворачиваться. Да и экипировку отобрали суки. Вот видишь, в чем приходиться работать.

Он прошелся по грузовому отсеку, постучал костяшками пальцев по обшивке, а потом нежно погладил обшивку как живую.

– Ну, «Тень» … Целая, зараза. А я уж думал, тебя в утиль списали. – Он повернулся ко мне, и ухмылка с его лица схлынула, сменившись суровой серьезностью. – Звяга шепнул, что у тебя тут дела серьезные. Про какую-то сеть, про тюрьму… И про Калинина, суку, что Мишку нашего ушатал. Это правда, что ли, Петро? Вся эта муть?

– Правда, Михалыч, – кивнул я. – Вся. И еще хлеще.

– Ну… – Михалыч задумался, почесал ладонью свою лысину. Потом вздохнул, и его лицо снова расплылось в привычной ухмылке. – Ну и хер с ним. Раз Гена тут, значит, в нашем полку прибыло. Может бахнем за встречу? Я в деле, если, что командир. Сказать, честно, на той злополучной базе подзаеб… – он выдохнул, а затем продолжил. – Устал я. Дежурю сутками, в реал на пару часов. Охраняй склады с дерьмом, которое никому не нужно. Скучно. А тут, гляжу, – он мотнул головой в сторону Гены, – и рептилойды наши в наличии, и апокалипсис на носу. Весело. Куда я без вас, шпана замоскворецкая?

– Михалыч. «Что такое шпана замоскворецкая?» —спросил Гена.

Михалыч подошел к Гене и внимательно его оглядел.

– А ты, я смотрю, не промах. Ладно, сойдемся. Только смотри, хвостом не махай где попало, а то, не ровен час, заденет чего или кого. Потом греха не оберешься на свой зеленый зад.

Гена издал звук, отдаленно напоминающий шипение смеха.

– Постараюсь контролировать рефлексы, Михалышшш… – прошипел он в ответ.

– Ну вот и славно, – Михалыч удовлетворенно хлопнул себя по жилету, откуда снова донесся бряк. – Теперь, командир, инструкции будут? А то я тут с водкой и патронами, а в голове – ветер, а в жоп…

– Стой Михалыч, я понял. Давай врубку и обкашляем наши делишки. Гена закрывай шлюз и уходим отсюда.

Я посмотрел на свою новую, странную команду. На рептилойда-дипломата с тысячелетним стажем. На ветерана-пофигиста с автоматом и папиросами. И на себя – капитана-призрака. Мы прошли в рубку и расселись по креслам.

– Инструкции простые, – сказал я. – Гена, ищи контакты, выходи на Эйрл. Михалыч, осваивай корабль. Знакомься с вооружением. Скоро нам понадобятся все твои навыки, включая умение говорить «понеслась…» в лицо армагеддону.

– Война, все-таки? – уточнил Михалыч, безразлично поглядывая на прицел своего автомата.

– Нет, – поправил я. – Освобождение. Пора напомнить всем этим архонам и надзирателям, что даже у вечных узников есть зубы. И что мы, можем сделать им очень больно.

Михалыч кивнул, достал из кармана жилетка воображаемую папиросу, сунул ее в рот и сделал затяжку.

– Ясно. Ну, что ж… Давай по первой, капитан.

После того как инструкции были отданы, в рубке повисла неловкая пауза. Михалыч переводил взгляд с меня на Гену и обратно, похрустывая пальцами. Наконец он крякнул и полез в один из бесчисленных карманов своего жилета.

– Ну, раз уж все такие серьезные, – прохрипел он, доставая плоскую металлическую флягу, – грех не обмыть возвращение из небытия. – Он открутил крышку, и в воздухе тут же запахло резким, качественным самогоном. – Самогоночка, брага из турбо-картошки по фирменному рецепту. Выводит из вирта лучше всяких там медикаментов. – Он сделал первый глоток, зажмурился от удовольствия и протянул флягу мне. Отказываться было бесполезно. Я сделал хороший глоток. Огонь прошелся по горлу, согревая изнутри и на секунду отгоняя прочь всю тяжесть знаний. Я передал флягу Гене. Тот, к моему удивлению, не отказался. Он взял флягу, странно покрутил ее в своей когтистой лапе, поднес к лицу, словно изучая запах, а затем одним движением опрокинул в пасть. Его чешуйчатая пасть сглотнула без единого звука.

– Слабовато, – прошипел он, возвращая флягу. – Но для пищеварительной системы примата – сойдет.

Михалыч фыркнул.

– Тебе бы спирт ракетный, ящер. Ладно… – Он снова поднял флягу. – Ну, а теперь – по второй. За Мишку. Чтобы тому, кто его ушатал, эта самая водка горлом встала. Навечно. Помянем нашего брата.

Второй глоток был еще более жгучим, и куда более горьким. Мы выпили молча, и в тишине рубки эта пустая фляга стала нашим немым клятвенным знаком. Память о друге, предательство Калинина, вся невероятная правда о «Старой Империи» – все это сплелось в один тугой узел, который теперь предстояло разрубить. Когда фляга опустела, Михалыч убрал ее в карман и уставился на меня своими цепкими карими глазами.

– Ну, а теперь, командир, без дураков. Звяга шепнул обрывками. Дай всю картину. Что за тюрьма? Что за сеть? И какое, прости господи, отношение ко всему этому имеют эти наши… архонты?

И снова, уже в который раз, мне пришлось погружать человека в бездну шокирующей реальности. Я начал свой рассказ. Говорил ровно, без прикрас, глядя Михалычу прямо в глаза. Я видел, как поначалу в его взгляде плескалось скептическое недоверие, затем – растущее изумление, а потом – да же леденящая пустота, что была у Могилы и Саши. Когда я дошел до описания «Силовой сети» и конвейера по стиранию душ, Михалыч медленно поднес руку к своему медному крестику на шее и сжал его так, что костяшки пальцев побелели. Он не перебивал, лишь изредка хрипел или откашливался. Когда я закончил, он долго сидел молча, глядя в пол, а потом поднял на меня взгляд. В его глазах не было страха. Была знакомая, тысячелетняя усталость и новая, холодная решимость.

– …Ну и хер с ним, – наконец выдохнул он, потирая лысину. – Значит, так. Значит, воевать будем не с людьми, а с системой. С машиной. – Он мотнул головой в сторону Гены. – А этот… наш союзник по несчастью. Ладно. Раз мы все тут вечные рецидивисты… – Он неуклюже поднялся с кресла. – Значит, давай по второй. Только в этот раз – за победу. Над нашу победу.

В этот момент Гена, который все это время молча наблюдал, поднял голову. Символы на его браслете вспыхнули ярче.

– Контакт установлен, – прошипел он. – Эйрл согласна на встречу.

Мы все замолчали, глядя на него.

– Где? – коротко спросил я.

– Планета Варун. Космопорт «Звездный Причал». Бар «Тихий Угол». Через двенадцать стандартных часов. Она будет ждать.

Планета Варун. Нейтральная территория, перекресток всех возможных маршрутов и рас. Идеальное место для тайной встречи. И одновременно – ловушка для нас всех.

– «Тихий Угол», – хрипло рассмеялся Михалыч, снова доставая свою воображаемую папиросу. – Название-то какое… Уж не знаю, как насчет тишины, а вот что уголок там будет жаркий – это точно.

– Готовьтесь, – сказал я, вставая и направляясь к штурвалу. – Курс на Варун. Пора познакомиться с нашей таинственной союзницей. И узнать, что она на самом деле знает о «Старой Империи» и о том, как сломать их тюрьму.

Я развернул плавно корабль, и звезды за иллюминатором снова поплыли в бесконечном танце. Впереди был Варун, бар «Тихий Угол» и встреча, которая могла изменить все. Или стать для нас последней.

Тишина на мостике после заданного курса была обманчивой. В ушах еще стоял хриплый бас Михалыча, а в горле приятно пекло от его самогона. Но внутри все было холодно и ясно, будто после ледяного душа.

В моей жизни не было тихих уголков. Были только ловушки, замаскированные под убежища. И эта встреча с Эйрл… Кто она? Союзник? Или очередная приманка, заброшенная Калининым или самими Архонтами? Гена доверял ей. Но доверие – роскошь, которую я больше не мог себе позволить. Цена ошибки – не просто жизнь. Цена – вечное забвение, возвращение в бесконечный конвейер страданий.

Я смотрел на звезды, тянувшиеся за иллюминатором бесконечным светящимся туннелем. Каждая из них могла быть чьим-то солнцем. А могла – просто маяком в гигантской тюремной охранной системе. Силовая сеть. Мысль о ней вызывала физическую тошноту. Представить себя, свое сознание, пойманным в энергетическую ловушку, подвергнутым электрошоку, стирающему все, что ты есть… А потом – гипноз, ложные образы рая, и снова – толчок в новое тело, в новую жизнь, полную боли, которую ты уже проживал бесчисленное количество раз.

Калинин. Он был лишь мелким винтиком, тюремным надсмотрщиком назначенным архонами. Но именно его предательство, его попытка меня уничтожить, стали тем спусковым крючком, который вытолкнул меня за границы их контроля. Ирония судьбы если хотите. Они хотели убрать вышедшего из-под контроля кандидата, а вместо этого создали своего главного врага. Я не ощущал себя избранным. Не чувствовал себя спасителем человечества. Я чувствовал только яростную, холодную решимость. Они украли у меня все. Мои прошлые жизни. Моих друзей. Мое право на собственную судьбу. Они убили Мишу. Они пытались убить меня.

Встреча с Эйрл была лишь первым шагом. Рискованным шагом в неизвестность. Но другого пути я не видел. Мне нужны были сильные союзники, чтобы искать слабые места в системе, искать оружие против системы. Я глубоко вздохнул и посмотрел на спящие мониторы. Где-то там, на Варуне, меня ждала полукошка-полуженщина с секретами «Старой Империи». А здесь, на корабле, меня ждали рептилоид-дипломат и ветеран-пофигист с автоматом и флягой самогона. Странная все-таки мы команда для спасения бессмертных душ.

Глава 4

Полет до Варуна прошел без происшествий. «Тень», как и положено ее имени, оставалась невидимкой в потоке грузовых и пассажирских кораблей. Чем ближе мы подлетали к планете, тем оживленнее становилось пространство вокруг. Варун был настоящим космополитичным котлом, перекрестком бесчисленных торговых маршрутов. Пристыковаться к космопорту «Звездный Причал» оказалось делом непростым. Очередь из кораблей растянулась на добрый десяток тысяч километров. Пришлось отстоять свой черед, пока диспетчер, чей голос в динамиках звучал устало и механически, не выделил нам слот для стыковки на одном из нижних, самых дешевых уровней. Когда корабль наконец зафиксировался в стыковочном узле с глухим стуком, Гена развернулся к Михалычу.

– Старый, – прошипел он. – Твоя экипировка… не соответствует стандартам скрытности. Предлагаю заменить её на что-то менее вызывающее.

Михалыч, который как раз проверял затвор своего Калашникова, поднял на рептилойда удивленные глаза.

– А что не так с экипировкой? – он похлопал себя по жилету. – Форма боевая, проверенная. И автомат – друг надежный. Чего еще тебе надо зеленый?

– Надежный друг говоришь? Твоя экипировка кричит о твоей принадлежности к примитивной человеческой военной структуре, – невозмутимо парировал Гена. – На станции могут быть агенты Калинина. Или, что хуже, поисковики «Старой Империи». Человек с автоматом древней конструкции – это не скрытность, это заявка на победу между слоном и моськой.

– А я и не собираюсь прятаться, – фыркнул Михалыч, засовывая за пазуху воображаемую папиросу. – Пусть видят, что русские идут. И если что, мой как ты сказал «примитивный» друг, тут же объяснит любому ящеру или пауку, где его родня зимует. На кой мне ваши нано перчатки и стелс-бронежилеты? Надел – и как шлюпка мокрая. А тут – свобода движений, карманы для всего нужного… – Он похлопал по бесчисленным карманам жилетки, из которых донесся привычный бряк. – И главное – душа нараспашку. Нет, командир, – он повернулся ко мне, – я уж как есть. В своем ампуле. Достало уже прятаться.

Я видел, что Гена готов открыть свою пасть от возмущения, но одумался и лишь покачал головой.

– Оставь его, Гена. Если уж он пронес в виртуал папиросы, то Калашников для него – часть души. С ним сейчас ничего не поделаешь. Пусть идет как есть.

Гена издал нечто среднее между вздохом и шипением.

– Как скажете, капитан. Но за его «душу нараспашку» придется отвечать вам. – я кивнул головой.

Мы дружно покинули «Тень», оставив корабль на автоматике. Стыковочный отсек встретил нас оглушительным гамом, вибрацией работающих механизмов и винегретом из тысяч запахов – от жженого металла и озона до совершенно невообразимых биологических неприятных ароматов. Космопорт «Звездный Причал» был настоящим Вавилоном. Толпы существ всех возможных форм и размеров сновали по огромным залам. Вот медленно перекатывалось желеобразное существо цвета морской волны, похожее на гигантского Буль-буля, оставляя за собой влажный блестящий след. Рядом, проворно перебирая множеством хитиновых конечностей, пробирался через толпу высокий, тощий паукообразный гуманоид с множеством фасеточных глаз на вытянутой головогруди. Его сложно переплетенные руки-манипуляторы что-то быстро набирали на портативном терминале. С потолка, жужжа полупрозрачными крыльями, периодически сновали небольшие существа, напоминающие нечто среднее между пчелой и тараканом. Они носили на своих переливающихся тельцах миниатюрные приборы и, судя по всему, выполняли роль курьеров или службы наблюдения. Мы двинулись к справочному терминалу, стараясь не терять друг друга из виду в этой какофонии жизни. Михалыч шел, невозмутимо поглядывая по сторонам, его Калашников был небрежно перекинут через плечо, что вызывало у одних рас недоумение, у других – легкую панику, а у третьих – одобрительные щелчки мандибул.

Внезапно один из паукообразных, высокий и покрытый темно-синим с фиолетовым отливом хитина, резко изменил траекторию и оказался прямо на нашем пути. Он склонил свою вытянутую голову, его фасеточные глаза мерцали, изучая Гену.

– Щелк-цок-цкщщщ, – раздалось из звукового органа на его груди. Звук был сухим и стрекочущим.

Гена остановился, его хвост замер. Он слегка наклонил голову в ответ.

– Шшш-ккк-цщщ, – ответил он на том же стрекочущем языке. Его голос звучал непривычно гортанно и отрывисто.

Паукообразный сделал быстрый жест двумя передними манипуляторами.

– Цкщщ-тк-тк-щщщ?

– Шшш-кк. Цщщ-тк-шшш, – отрицательно покачал головой Гена, проводя лапой с когтями по воздуху в определенном и только им двоим понятном узоре.

Паукообразный на мгновение замер, словно обрабатывая информацию, затем резко кивнул, развернулся и так же быстро скрылся в толпе.

– Что это нахрен было такое? – удивлено спросил я, не останавливая движения.

– Служба безопасности космопорта, – так же тихо, без движения губ, ответил Гена, продолжая идти. – Вернее, неофициальная ее ветвь. Пираты короче. Спросили, не нуждаемся ли мы в их защите, и наш корабль от нежелательного внимания. Я вежливо отказался, сославшись на собственную систему охраны.

– А узор? – уточнил я.

– Старый код. Означает, что мы здесь по делам «Содружества» и не ищем неприятностей. Обычная формальность.

Михалыч, шедший сзади, хрипло рассмеялся.

– Гляжу, ты тут свой в доску, ящер. И язык их знаешь. Небось, и с этими летающими тараканами трепаться умеешь?

– С мириадами – нет, – сухо ответил Гена. – Их язык основан на феромонах и ультразвуке. Но базовые сигналы «опасность» или «нейтралитет» понимают большинство рас. Это необходимо для выживания в таких местах.

Мы наконец добрались до огромного голографического терминала, где мигали надписи на десятках языков. Гена нашел раздел «Услуги» и вбил название бара. «Тихий Угол». Уровень B-7, Сектор «Ангар 12», Отсек 3-С.

– Нашел, – сказал он. – Глубоко под землей. В самом низу. Как и положено настоящему «тихому углу».

– Или идеальной западне, – мрачно добавил я.

– Ну, что ж, – Михалыч похлопал по прикладу своего автомата. – Пойдемте, господа, в гости. Посмотрим, что за кошечка ваша там нас ждет. Только чтоб не поцарапала.