скачать книгу бесплатно
– Помню… Ладно, давайте возвращаться, – предложил Виктор.
Возвращались мужчины молча, и ни Геннадий, ни Николай не хотели ничего спрашивать у Виктора. Они оба поняли, что парню нужно все обдумать.
– Я хочу вас с Клавдией… Вас пригласить к себе домой.
– Прошу прощения… – начал, было, говорить будущий отчим, но Виктор сразу же пресек его.
– Я понимаю, Геннадий. Но, раз уж я теперь хозяин дома, то разве я не имею права нанять человека к себе на службу? Или у нас недостаточно для этого денег? – мужчина замолчал, улыбнувшись в ответ. – Дядя Коля, пожалуйста, не отказывайтесь. Вам нужно будет следить за хозяйством в доме. Со своей стороны я гарантирую вам уважение и достойную оплату вашего труда.
– Ну, я и не знаю даже. Витенька, ну зачем я тебе, старый алкоголик, нужен? Да и я толком ничего не умею.
– Вы отлично подготавливаете баню, а наша, кстати, уже очень давно стоит без дела.
– Ну да, баньку я люблю, но вот так вот уехать из дома… – ответил Николай.
– Завтра я к вам снова приеду в это же время, а пока подумайте и, пожалуйста, не отказывайте мне. Я очень скучал по Вас!
– Ну, хорошо, Витенька, давай завтра и поговорим.
– Нам пора! До завтра дядя Коля! – уходя, сказал Виктор и покинул двор, что некоторое время был его домом. Геннадий с Николаем крепко пожали руки и кивнули друг другу.
– Витя, ты не хочешь поговорить со мной? – мягко предложил Геннадий.
– Нет, не хочу.
– Если что, у меня есть знакомый, очень хороший доктор…
– Я прошу Вас, давайте не будем об этом вспоминать.
После Кротов с верным наставником отправились в главный офис его компании, где Виктор подписал все документы, даже не читая их. На удивление Геннадия, который спросил, почему Виктор не проверяет все лично, парень сказал, что доверяет ему полностью и не собирается оскорблять верного друга своими подозрениями. На это растроганный мужчина поклялся, что никогда не обманет юного Кротова и сделает все, чтобы приумножить наследие его отца, но так же он строго рекомендовал все же перечитывать бумаги, которые юноша подписывал. Вернувшись домой, Виктор встретил своего четвероногого приятеля, который, скуля, приветствовал своего хозяина.
– Боська! Ну, конечно, я не забыл про тебя! Прости, я завтра собирался тебя забрать!
Удивленный и немного испугавшийся огромного пса Геннадий, не стал вдаваться в расспросы, а лишь подумал, что мальчик еще не раз его удивит.
За ужином Виктор рассказал матери и Геннадию о своем предложении Кристине, но удивленным оказался только Геннадий, так как за весь день маминых расспросов Кристина выложила абсолютно все о себе. Надежда Алексеевна думала, что хорошо разбиралась в людях и возражать не стала, а, напротив, дала свое благословление, уверенная в правоте своих действий.
– Папа был бы счастлив за вас, – сказала растроганная женщина и пустила слезу толи радости, толи грусти. – И твоя мама бы – тоже.
Также Виктор рассказал и о его приглашении Николая на работу, предварительно рассказав о том, как он у него гостил и как мужчина был к нему добр. Это и был сюрприз для Кристины, отложенный еще на одни день. О том, что Виктор говорил о Клавдии Васильевне, Кротов договорился с Николаем и Геннадием держать в секрете.
Спустя некоторое время Надежда с Геннадием отлучились для обсуждения состояния дел и оставили молодых наедине, а те, утомившись за день и не выспавшись, вскоре отправились на отдых. Изначально – каждый в свою комнату, а после Виктор снова в тайне пробрался к своей будущей жене.
Находясь рядом с ней, лежа в одной постели, Виктор совсем не страдал от навязчивых мыслей переспать с девушкой. Не потому, что она его не привлекала, и не от того, что он был в себе не уверен, просто он думал, что это может испортить все волшебство их единения. Ведь они, в самом деле, только сошлись, и он считал, что нельзя вот так вот торопить события. Да и духовное наслаждение, которое он испытывал в ее обществе, в принципе, на данном этапе не нуждались в плотских дополнениях. Все и так было идеально. Немногим позже Виктор все же рассказал о Клавдии Васильевне Кристине, делясь своими переживаниями, касательно его психического здоровья. Кристина мягко ответила, что для переживаний нет причин, что Виктор после пережитого слишком скучал по матери, и на этом фоне ему стала мерещиться заботливая женщина. Выслушав, Виктор немного успокоился, но думать об этом не перестал.
Отходя ко сну, молодой человек думал о Филиппе и о том, что ему нужно об очень многом ему рассказать и поблагодарить друга. Ведь если бы не он, Виктор бы, в лучшем случае, сошел с ума. Хотя, окончательно убедившись, что происходящие – не сон, Виктор подумал о том, что он просто тронулся, и все вокруг – лишь плод его воображения. Что за нелепость, ведь все так реально; он просто не может свыкнуться с тем, что жизнь его все-таки налаживается, и он может быть счастлив. Он имеет право быть счастливым.
Глава III
Кто здесь главный?
Хоть Борис Сергеевич практически не покидал своего дома, он был в курсе всего, что происходило вокруг и могло затрагивать его интересы. В число таких интересов, безусловно, входила и жизнь Виктора. Хотя после конфликта с обладателем таинственного голоса Борис уже не столько жаждал мести, сколько испытывал страх от возможности подчиниться существу. Более того, теперь Борис Сергеевич уже не знал, что ему нужно и как ему поступать дальше. Конечно, не простил и ввиду своего характера он не мог так скоро простить Виктора, однако, как думал бизнесмен, будь у него выбор, он бы оставил парня в покое. Но мужчина старался держать эти мысли глубоко в сознании, дабы таинственная тварь не узнала о них. С того страшного вечера, когда невидимая тварь подняла Бориса Сергеевича в воздух и чуть не убила его, мужчину словно подменили. Конечно, он никак не подавал виду, но с того дня он был ужасно напуган, и страх разъедал его изнутри. Некогда бесстрашный и бескомпромиссный мужчина теперь боялся даже думать о том, что могло бы не понравиться «голосу». С того вечера Борис Сергеевич стал подневольным своих мыслей. А если человек не может даже думать свободно, то он превращается в раба. Да, с того рокового вечера Борис Сергеевич заклеймил себя своими страхами, стал похож на подневольного, беспомощного и весьма жалкого раба. И даже не смотря на то, что голос по несколько раз в день наведывался к Борису Сергеевичу и никогда больше не проявлял тени агрессии или враждебности, цепи страха сковывали мужчину, как и в роковой вечер.
– Почему ты перестал выходить из своего дома? – прозвучало в голове Бориса Сергеевича, и это не было для него неожиданностью, так как в моменты отсутствия мужчина не переставал готовиться к очередному визиту существа. Вся его жизнь теперь делилась на общение с обладателем голоса, выполнение его указов и ожидание очередного его появления.
– Зачем мне выходить из дома? – вслух ответил Борис Сергеевич.
– Так жизни радоваться же! И ты не боишься, что о тебе начнут шептаться люди, мол, ты здесь с ума сошел, затворником стал? Да и ты же очень видная персона, тебе нужно руководить бизнесом и судьбами людей!
– Бизнесом уже давно руководишь ты. Я лишь видная фигура, как ты выразился, которую люди знают и еще пока боятся. А что они там могут обо мне думать, мне совсем не интересно. Я выше их суждений, выше их представлений, и плевать я хотел на домыслы идиотов.
– Знаешь, твои размышления навеяли меня на мысль, – отвечал дружелюбным тоном таинственный голос. – Шутка прям. Вот представь себе свинью – тварь, способную сожрать, что угодно. Вот прямо-таки что угодно, начиная от травки из твоего сада да каких-нибудь злаковых и заканчивая кусками бетона и себе подобными. Прямо такая машина по пожиранию и перевариванию. А ирония в том, что, в конце концов, она сама становится едой. Вот ты как та свинья – ты можешь сожрать и переварить все без разбору, будь это проблемы, задачи, враги или же друзья. Все ты сожрешь целиком! Но каков итог? М?
– Если я свинья, как ты говоришь, то кто же ты? – уже зная ответ, вопросил Борис Сергеевич.
– А я фермер… и мясник. Но прошу, смилуйся и не вешай ярлыков. Ведь творя на ваш лад зло, я творю добро. Ведь вы не меньшее зло, чем я, и я лишь сохраняю баланс в природе, – и спустя несколько секунд, как бы невзначай, добавил, – да и конкуренция мне ни к чему. Ну да ладно, оставим философию, ведь у нас есть несовершенные дела. Я тебе уже говорил, что Виктор вернулся домой, где ему так рада его мать…
– Что? – как будто не расслышав, переспросил Борис Сергеевич. Уловив эмоции мужчины, существо переменило тон на более игривый и задористый.
– Да-да, ты прекрасно понял, что я хочу тебе сказать. Люблю я твою смышленость. Вот с полуслова все понимаешь! Завтра же вызывай свою собаку и прикажи ему отправить счастливую вдову к своему мужу.
– Это даже для меня слишком… я не хочу просто так убивать его мать, – склонив голову, говорил Борис Сергеевич.
– Ну, не хочешь просто так, прикажи своему псу убить ее как-нибудь оригинально, как-нибудь с задоринкой!
– Да что же ты за существо такое?! Ну, в самом же деле…
– Ты действительно так хочешь знать? – не дав закончить, перебил голос. Не дожидаясь ответа человека, существо продолжило. – Ну, ты же стал мне так близок и дорог, что я тебе скажу, кто я. Я хочу, но не могу, я смотрю, но не вижу, я желаю, но отвергаю. Я есть парадокс. И забавно, мне ведь почти ничего не нужно. Даже то, что я жажду, я могу просто забыть. Или сделать вид, или же просто заставить себя так думать. Что это? Трусость? Слабость? Моя личная никчемность? Собственная неотъемлемая часть меня. Та, что старается, пытается себя изничтожить, но боится исчезновения самой себя. И вот так я существую. В своем собственном сумасшествии. Сам все вижу, сам все понимаю, осознаю, но не стараюсь избавить себя от всего этого для тебя немыслимого. Более того, и не желаю. Я есть тот «Идиот», тот, кто жаждет зла, но творит добро, тот, кто ищет ответа на извечный вопрос «быть или не быть?», я есть пустота, заполняющая сущность бытия, я творю, уничтожая, я созидаю то, что сам разрушил, я тысячи лиц, миллионы мыслей; миллиарды жизней проживают во мне, хоть я сам не могу свершить и одной, я есть ничто, которое заполняет все. Чем меня назвать? Чем меня считать? Что я?.. Кто я?.. Для тебя же я Велик, а для вселенной – лишь мгновение. Посмотри мне в глаза, – как по волшебству, из ниоткуда перед Борисом предстала пара огненно-желтых глаз, в центре которых находились абсолютно черные, бездонные зрачки, в которых, Борис мог поклясться, что, кроме пустоты, видел и безграничный страх. Словно две маленькие черные дыры из космоса, которые оберегали трехсторонние веки, как у кошки. Затем глаза стали приобретать вполне нормальный, человеческий вид. После из пустоты от этих глаз стали прорисовываться очертания человека, судя по одежде, из далекого-далекого прошлого. Через мгновенье перед Борисом уже стоял мужчина средних лет с длинными светлыми и грязными волосами, голубыми глазами, с небольшой горбинкой на носу и тонкими губами. Но не успел Двардов как следует разглядеть его, как перед ним образ человека стал меняться, и рядом уже стоял аристократ древнего Рима. Борис Сергеевич узнал в нем великого императора Юлия. Через секунду перед ним предстал египетский фараон, а далее: китайский философ в пестрых шелковых нарядах, ничем не примечательная деревенская старушка, доблестный крестоносец в тяжелых латах, коварный арабский ассасин, мужчина с огромной золотой короной и шикарной красной мантией, образ классического мушкетера XVII века; некая девушка, возможно, принцесса одной из европейских стран; пожилой морщинистый вождь некого индейского племени, элегантный джентельмен начала века ХХ, солдат Османской империи времен Первой мировой, Владимир Ленин, Император Хирохито, Уинстон Черчилль, Бенито Муссолини, Гарри Трумэн, Адольф Гитлер и еще многие-многие другие… С каждым изменением скорость преобразования становилась быстрее и Борису было трудно разглядеть как следует, кто перед ним появлялся, но он замечал среди них влиятельных политиков, бизнесменов, простых работяг и военных, полицейских и проституток, богатых и нищих, молодых и старых, женщин и мужчин, но на последнем фантоме изменения прекратились, и перед ним оказался человек, которого он узнал бы из всех живущих и не живущих. Прям напротив него, как живой, стоял его сын Егор. Борис не мог поверить в это и уже, было, забыв, кто и что создает эти образы, хотел было дотронуться до него, почувствовать его. На лице Двардова образовалась гримаса умиления и даже блаженства от встречи с родным сыном, но уже через пару секунд он пришел в себя и понял, что это лишь игра того, кто стал для него страшным проклятьем. Резко убрав руку от лица «Егора», Борис хотел было высказать свое возмущение столь подлым поступком существа, как оно продолжило говорить. – Я это вы. Каждый из вас. А вы это я. Ты это я, и, если хочешь понять меня, пойми себя. Загляни в свою душу, и все тайны мироздания станут тебе открыты.
– Это не правда! Ты чудовище! Я не такой! – нервно возражал Борис, пытаясь отвести взгляд, но образ сына прочно засел в голове.
– Неужели? И это говоришь мне ты? Человек, что поимел крупицу власти и сразу возомнил себя вершителем судеб. Достаточно ли ты был милосерден? Прощал ли ты обиды врагам? Хоть раз упустил возможность оторвать кусок чужой жизни, если это сулило тебе выгоду? Нет. А теперь представь, что время для тебя – ничто, что смерть – твоя подруга, вообрази себе власть читать мысли и чуять людские страхи. Только подумай, чем бы ты стал, если бы познал ту мудрость, что имею я? Как бы ты рассуждал, если бы был свидетелем миллиардов жизней, чередом идущих одна за другой, но, по сути, не сильно друг от друга отличающихся? Нет, мой славный дерзкий друг, ты такой же, как и я, просто не достаточно искушен. Вы все такие. Любой достигший хоть малой сомнительной победы над другим, другого за равного себе уже не считает. Стоит вам только получить хотя бы йоту власти, как вы сбрасываете с себя оковы морали и не обременяете себя уже заботой о ближнем, что раньше вам ближнем-то и не был. Стоит глупцу начать зарабатывать немного больше другого такого же глупца, так он уже на голову выше как в своих глазах, так и в обществе, ведь все понимают, что это нормально. Только для вида все играют в игру равенства и братства. Хотя и здесь есть ваш прагматизм. Ведь если ты успешен в своих кругах, всегда есть люди выше. Так что если ты будешь топить в грязи неудачников, рано или поздно неудачника кто-то увидит в тебе. О да, даже в добродетель вы упрятали свою выгоду. Или нет? Сможешь ли ты искренне поверить, что какой-то уличный дворник из соседних земель – тебе брат? Сможешь его возлюбить? Или верховный судья увидит равного в каком-нибудь продавце ненужного хлама? Да хотя бы рядовой сотрудник правопорядка уже себя считает достойней рядового гражданина. А знаешь почему? Потому что он может так считать. Потому что ему позволили так считать, ведь у него есть власть.
– Ты сказал, что можешь забыть то, чего жаждешь. Зачем ты меня тогда мучаешь?
– А кто сказал, что жажду я мучений? Мне нужно совсем другое, но, видимо, получить это я не способен, вот и довольствуюсь меньшим.
– Я не лучший, но есть ведь люди, которых ты не посмеешь звать такими, как ты, – не успокаивался Борис Сергеевич.
– Да, есть. Но главное – кто они в ваших глазах, а не в моих. А для вас они белые вороны, изгои, сумасшедшие, и они не решают ничего! Так что пока есть такие, как ты, и вы правите балом, я всегда буду рядом. Я так и буду восседать на своем троне, получая ваши души в дар за никчемно вами прожитые жизни.
– Ты дьявол, – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Борис, чувствуя волнение и зачатки паники в своем голосе.
– Корень страха и призрения в основе своей есть обыкновенное невежество. Все непонятное для вас – фундамент негатива. А дьявол я, мой любезный друг, не больше, чем ты. Да и я тебе уже ответил. Кстати, можешь гордиться, далеко не со всеми я столь откровенен. Но ты же мой любимчик, как я могу не побаловать тебя?
– Оставь меня. Пожалуйста, уходи. Прошу тебя! – падая на колени, уже не в силах терпеть слова существа умоляюще говорил Борис. Он уже давно начинал понимать, кем и чем было это существо, но думал, что сможет от него освободиться. Надеялся, что, как только месть его будет исполнена, он избавится от необъяснимого голоса. Верил, что, как и всегда, справится. Но теперь понимал, что план его провалился, и он стал рабом неведомой твари. Твари, что способна сожрать его живьем и целиком. И впервые за всю свою жизнь Борис испугался не за себя, а за свою душу, ведь она была им же добровольно отдана в лапы существа. Он догадывался, что за услуги оно спросит с него по полной, но это было раньше, когда существо делало вид, что подчиняется ему, помогает и верно служит. Слишком поздно он понял, что все оказалось ровно наоборот.
– Хочешь ты того или нет, моя воля будет исполнена. Хотя, когда-то это была и твоя воля тоже, и это именно ты несешь ответственность. Ведь не в моем сердце это зародилось. А то, что ты размяк и из титана превращаешься в трухлявый пень, положение твое не исправит. Так что, как всегда, у тебя есть выбор: лицезреть исполнение нашего плана и получать удовольствие, либо винить себя, кусая локти от своего бессилия, но итог один – я свершу задуманное. Подумай пока, а у меня есть еще дела. Сильные мира сего ждут моего напутствия. Завтра же утром назначь встречу со своей собакой и передай ему мой указ.
Образ молодого сына исчез как из кабинета, так и из головы Бориса. Но в том, что его здесь не было, он был не уверен. Двардов уже и не знал, покидало ли его существо хоть когда-то с момента их знакомства.
Незаметно, к его собственному удивлению, по его щеке Бориса Сергеевича проскользнула слеза. Мужчина не знал, что ему делать дальше и как быть. Внутри него все перевернулось, и он ощутил стыд за свою жизнь. Понимая, что помешать существу он не в силах, Борис выбрал все же второй вариант. Но думая, что сломался, Борис, возможно, впервые в жизни начинал думать правильно.
На следующий день Борис Сергеевич по своему обыкновению находился в своем кабинете. Некогда всегда гладковыбритое лицо мужчины стала покрывать щетина. Время было ранее – 6:54 утра. Через шесть минут к нему должен был явиться Михаил, о встрече с которым они договорились вечером. За долгие годы службы Михаил показал себя крайне пунктуальным, ответственным человеком, и Борис Сергеевич был уверен, что и сегодня он не опоздает. Но что-то его все-таки заставляло раздражиться. Возможно, причиной было давнее пророчество проклятого голоса, которое предвещало предательство Михаила, а, может – предстоящая тема их разговора. Но была и еще одна причина: Борис Сергеевич не был уверен, что таинственный обладатель голоса вообще его когда-либо покидал, поэтому мужчина всегда старался держать свои мысли под контролем, а это, без преувеличения – адский труд. А также Бориса Сергеевича тревожил еще один факт. Тревожил и пугал. Дело в том, что он уже и не был столь кровожаден, и жажда его мести была утолена, однако, боялся он не того, что размяк, а того, что это не понравится голосу. За одну минуту до назначенного времени в дверь постучали.
– Сразу к делу, – без приветствия и не глядя в сторону вошедшего, начал говорить хозяин кабинета, но потом почему-то сделал небольшую паузу. – Я хочу продолжить наше дело. Прошло уже достаточно времени, и, я думаю, настало время внести некоторые изменения в жизни Виктора Кротова.
Михаил не произносил ни слова и ждал, что дальше скажет его хозяин.
– Виктор вернулся домой… – помолчав с полминуты, продолжил хозяин кабинета. – А я не хочу, чтобы дома ему было спокойно.
Михаил продолжал молчать, а Борис Сергеевич закурил и снова начал говорить.
– Пришло время сделать Виктора полным сиротой, – все так же не глядя на своего телохранителя, тихо сказал бизнесмен. – Не должен он в доме своем чувствовать покой.
В воздухе повисла тишина и, казалось, что никто не хотел ее нарушать.
– Я не думаю, что Вам это нужно, – прервал тишину Михаил. – И я прошу Вас, прошу не только как хозяина, но и как… дорогого мне человека отказаться от своей идеи.
– Я не думаю, что тебе нужно думать над этим вопросом, – ответил Борис Сергеевич. – Я думаю и решаю за тебя, а ты слушаешь и выполняешь. Разве здесь есть что-то новое?
– Да, здесь есть что-то новое. Раньше Вы всегда были прагматичны и, в моем понимании, справедливы. Теперь же Вы ведете себя не так, как раньше, – ответил телохранитель.
– Ты не забыл, с кем ты сейчас разговариваешь? Или ты вдруг решил, что ты мне ровня, чтобы давать советы? – направляя свой взор на Михаила, ответил Борис Сергеевич. – И как же я, по-твоему, себя виду, а?
– Как Ваш сын.
– Да ты, червяк, – медленно поднимаясь из-за стола и упираясь в него кулаками, проговорил Борис Сергеевич. Говорил он негромко, но в его глазах отчетливо виднелся гневный огонек призрения. – Ты понимаешь, что ты мне сейчас говоришь?
– Да, я понимаю и все осознаю. Более того, я уверен, что Вы со мной согласны, но Ваше честолюбие не дает Вам шанса признать это.
– Значит так! Я даю тебе один шанс, всего один, на то, чтобы ты закрыл свой рот, выслушал меня и, радостно виляя хвостом, отправился выполнять мой указ. Тогда, возможно, я подумаю, закрыть ли глаза на твою дерзость, и сделаю вид, что ничего не было. Ты знаешь, что таких шансов я еще не давал никому, поэтому давай, встал смирно и всем своим видом проявляй ко мне свое почтение, словно моя породистая собака! – заканчивая речь, Борис Сергеевич тяжело дышал и понимал, что Михаил был прав, а он поступил глупо, так, как, действительно, поступил бы его сын. К своему удивлению, мужчина даже ощутил стыд за свои слова.
– Нет, – кротко ответил начальник безопасности. – Я не стану выполнять Ваш приказ и даже слушать Вас дальше. Я ухожу от Вас, Борис Сергеевич, и надеюсь, что Вы сможете найти в себе силы и мудрости изменить свои планы.
Закончив, Михаил развернулся и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Борис Сергеевич словно застыл в своем положении и ни сказал и слова уходящему человеку. Внутри него играло горделивое возмущение с ноткой печали, ведь он действительно уважал Михаила, если не сказать, что любил.
– Тварь, упавшая на колени и не способная этого заметить, понять или хотя бы почувствовать, больше никогда не встанет на ноги. Хоть ты поднимай ее, возвышай и окрыляй. Тварь остается тварью, – спустя минуту раздумий, вслух произнес хозяин кабинета.
– Да что ты такое говоришь, – раздался ненавистный голос. – Ну, мы же оба понимаем, что ты так не считаешь и молвишь, лишь бы меня удовлетворить. К чему весь фарс, мой славный друг?
– В отношении Михаила я сказал то, что посчитал нужным, и сделал я так, как тебе нужно, – ответил Борис Сергеевич.
– Нет, – растянуто ответил голос. – Мне нужно, чтобы ты сам этого хотел, а не лишь покорно выполнял мою волю.
– Я сделал, как ты мне сказал, – раздраженно повторил Борис Сергеевич. – Что тебе еще нужно?
– Пока ничего. Как я и говорил, твой пес бросил тебя, а ты, глупец, мне не верил. Теперь мы будем ждать. Ведь твоя собака отныне, лишь бы тебе насолить, будет охранять Виктора, а пес твой может быть непростой задачей для остальных твоих смердов. Поэтому мы будем ждать. Скоро у Виктора будет свадьба, так пусть малыш порадуется жизни, привыкнет к ее вкусу, и через пару лет мы нанесем свой удар.
Проводя дома вторую ночь после возвращения, Виктор видел сон, в котором ему снился его отец. Лица Виктор разглядеть не мог, но он понимал, что это он.
– Я рад, что ты, наконец, вернулся домой, – говорил туманный образ человека голосом Романа Кротова.
– Папа?
– Да, сынок. Но теперь ты должен быть сильным и мудрым, чтобы избежать бед, что вскоре могут обрушиться на нашу семью, и тебе нельзя будет просто взять и исчезнуть. Ты мужчина и должен быть им, а не казаться.
– Каких бед, папа? Что должно произойти?
– Я знаю, что ты справишься, – туман стал рассеиваться, а голос становился тише, как будто Виктор отдалялся от образа своего отца. – И помни, я всегда рядом, – последние слова прозвучали практически неслышно, но Виктор смог разглядеть лицо человека, что ему снится. Он узнал в нем Филиппа и проснулся.
Пробудившись, Виктор попытался снова придаться сну, чтобы еще немного поговорить с родным человеком, но у него ничего не вышло. Немного огорченный невозможностью снова увидеться Виктор все же ощущал приятное волнение после столь короткого диалога. Ведь, как сказал Геннадий, сон – это не просто так, и Виктор верил в это, он хотел в это верить. Рядом он обнаружил спящую Кристину, и, аккуратно поцеловав ее в щеку, Виктор отправился в свою комнату. Ведь он не хотел огорчать свою мать пусть даже таким пустяком. В коридоре он обнаружил Геннадия, который сделал вид, что не понимает, откуда идет Виктор.
– Доброе утро, Витя, – широко улыбаясь, поприветствовал мужчина юношу.
– Доброе. Вы уже уходите, так рано?
– Рано? Уже восемь утра, я уже опаздываю. Вскоре тебе придется тоже рано вставать и отправляться со мной на работу. Ведь тебе уже пора втягиваться в семейные дела.
– Да, наверно, – неуверенно и с явной неохотой сказал Кротов, вспоминая разговор с Кристиной. – Вы скоро вернетесь? Я хотел бы попросить Вас съездить со мной за Николаем. Я обещал.
– Да, да, я помню. Постараюсь приехать к 15:00, – уже развернувшись и собравшись уходить, сказал Геннадий Юрьевич, но Виктор его остановил.
– Я давно хотел спросить Вас… почему отца так просто убили? Вы ведь знаете, что он не виноват. Он вообще ни в чем не виноват! – импульсивно говорил Виктор с растерянным видом.
– Да, я уверен до сих пор, что это было именно убийство, а не самооборона надзирателя. Но я ничего не смог сделать и доказать. Мы с моей командой долго и усердно воевали и с надзирателем, и со всей системой … но все безуспешно. В проклятой комнате не было видеокамер, и все, что мы могли предоставить, это аудиозапись, на которой убийца действовал по уставу.
– Но…но…
– Но надзиратель в итоге мертв. Он умер от сердечного приступа не так давно. Понимаю, что это плохое утешение, но все же…
– Нет, – уверенно перебил Виктор. – Это хорошее утешение. Я верю, что Вы сделали все, что могли, и раз уж убийца мертв, пусть он даже и сдох своей смертью, мне от этого все-таки немного легче.
Геннадию Юрьевичу не понравилась реакция Виктора, но он его понимал и никак не мог и не хотел его переубеждать так же, как и читать лекции о морали. Потому что он сам был рад свершившемуся факту.
После они разошлись каждый по своим делам. Так как у Виктора было время до возвращения Геннадия, он решил сегодня же отправиться к Филиппу и все ему рассказать. Поначалу он хотел взять с собой Кристину, но, вспомнив разговор о том, что Филиппа никто не должен видеть, решил отправиться один. Быстро приведя себя в порядок, молодой человек отправился к матери, чтобы предупредить ее о своем отъезде. Выслушав материнские нарекания на тему ненадобности куда-либо ехать, он заверил ее, что все будет в порядке и, вызвав с домашнего телефона «такси», отправился встречать машину. На выходе его встретил пес, который, видимо, собирался отправиться с ним.
– Нет, дружище. Ты должен остаться здесь и охранять дом, как настоящий сторожевой пес! Думаю, тебе это будет не трудно, с твоим-то грозным видом.
Пес ответил громким «гав», радостно завилял тем, что осталось от хвоста, и неуклюже уселся прямо напротив входной двери, давая понять, что задание он понял. Вскоре подъехала машина, и Виктор отправился в путь. Добравшись до места, он надеялся, что Филипп дома, и они смогут поговорить. Ему столько всего нужно было рассказать. Удача не подвела Кротова – он застал Филиппа сидящим на кровати, будто бы тот уже ждал гостя.
– Рад тебя видеть, друг мой, – вставая с кровати, поздоровался Филипп.
– Я тоже очень рад тебя видеть, дружище!
– Вижу, ты в приподнятом духе? А я знал, что прогулка пойдет тебе на пользу.
– Ты не поверишь, сколько всего произошло за эти два дня. В университете я повстречал Кристину, а потом сразу Геннадия – друга моего отца, – Филипп внимательно слушал и искренне радовался успехам друга. – Как ты и говорил, я вернулся домой. И теперь я счастлив! Да я просто не верю, что все это происходит со мной! Но хочу тебя спросить. Как ты узнал?
