Самопревосхождение

Мама тотчас охотно отвлеклась и стала заниматься составлением композиций из цветов. Арсений усмехнулся, заметив, ни к кому не обращаясь и отходя в глубину комнаты:

– Хорошо иметь в доме человека, знающего англичан настолько, чтобы перенять у них склонность к самоиронии.

– Ты это к чему или кому сейчас сказал? – машинально откликнулась мама, и он ответил:

– Да так, «мысли вслух» или «реплика в сторону».

Букеты были созданы и расставлены по своим местам. Мама выпрямила спину и строго посмотрела на Арсения. Он спокойно улыбался, не отводя от неё взгляда. Я первый не выдержал и стал приставать:

– Всё-таки хотелось бы, чтобы вы мне хоть что-то разъяснили, если не возражаете, конечно.

– Возражаю! – повысив голос, сказала мама и добавила уже совсем тихо: – Это опасно.

Я отреагировал мгновенно, тем более в присутствии Арсения. Мои физические силы и энергии интереса объединились, умножая друг друга, и я с радостью ощутил неотвратимость событий, о которых догадывался и в которых, уверен теперь, непременно буду участвовать. Арсений всё сразу заметил и отследил, – ведь это он обучал меня техникам самообороны и боевых искусств разных школ, когда я был ещё подростком и преданно носил за ним спортивные принадлежности. Он незаметно мне подмигнул, а затем опять же спокойно и одновременно с той самой иронией, о которой упоминал ранее, – стал говорить, обращаясь больше к маме, но и ко мне тоже:

– Если я хотя бы вполовину так умён и проницателен, как некоторые утверждают и как я сам, большей частью, о себе думаю, то смею заверить, уважаемая Екатерина Дмитриевна, время инициации наступило. Могу доказать.

– Не стоит. Верим на слово, – отозвалась мама, и тут Арсений внезапно резко повысил голос:

– Я же читал, чёрт возьми! И ты читала его текст! Разумеется, Сонечка гений: за такой короткий срок вложить так много и так… правильно, причём по закону – «от сложного к простому», а не наоборот, и при этом создать условия необходимой готовности ученика – воспринимать, а не умения учителя – передавать знания, как это обычно бывает. Здесь уже, правда, начинаются его заслуги. – Арсений опять повысил сниженный было тон. – Он ведь даже течение её мыслей сумел не нарушить, сохранить, не прервать внутренние нити! И это несмотря на все естественные ограничения и помехи!

Потом повернулся ко мне:

– Извини. Разумеется, «ты», а не «он», «твои заслуги», а не «его», – нельзя говорить в третьем лице о присутствующих.

Мне было наплевать на вежливость.Я был настолько польщён оценкой своего труда (хотя комплимент, в основном, и относился к С. А.), что, кажется, даже покраснел и, слегка отвернувшись, начал болтать первое, что приходило в голову:

– Сэр! Так приятно для разнообразия услышать о хороших манерах от человека, который большую часть жизни проводит в благовоспитанной Европе, ощущая постоянно «невыносимую лёгкость бытия», возможно, даже бывает в закрытых клубах и библиотеках с деревянными панелями и тёмными диванами, охотничьими сценами на стенах…

Мама ухитрилась произнести всего лишь «Ах – ах!» – но это прозвучало так насмешливо, что Арсений, уловив моё смущение, решил прийти мне на помощь:

– Вообще-то отработанные формулы, вроде: «когда я смогу отдать вам визит?» – действительно помогают обрести достоинство, позволяя сохранить искренность даже в сложной ситуации. А ты, наверное, хотел сказать: «From the horse’s mouth»? – Ну, да, в том числе и на ипподромах… Мама захохотала:

– Ну при чём здесь ипподром?! Это – идиома: «Я слышал это от самой лошади», т. е. «из первых уст». И вообще, «друг Аркадий, не говори красиво». – Потом она добавила уже спокойно:

– Ладно, но сначала один вопрос к тебе, Ник: как ты думаешь, почему Ася почти не бывает здесь, в городе, а всё время в какихто дальних экспедициях и, как правило, в местах труднодоступных для связи?

Пока я молчал, перебирая и отвергая один вариант за другим, мама ответила сама:

– Потому что её с детства хотели похитить или даже… неважно! – а мы её прятали.

– Но зачем? И кто? Хотя…

Арсений, очевидно, опять решил заступиться за меня:

– Давай не будем никого пугать, Катя! Всё это в прошлом. Сейчас Ася выросла и научилась сама за себя постоять, да так, что и вокруг многим перепадает.

– Тогда отвечай сам, – просто сказала мама, удобно устраиваясь с ногами в любимом кресле и скрестив руки. Мы тоже сели, и Арсений начал своё удивительное повествование, как выяснилось, абсолютно необходимое для понимания не только прошлых, но и предстоящих событий.

– Несколько десятилетий назад учёные разных стран обратили внимание на то, что в мире стало рождаться всё больше детей с необычными способностями. Феномен их талантов не был обусловлен ни наследственностью, ни воспитанием, ибо они появлялись на свет в самых разных местах – у бедных и богатых, во дворцах и в трущобах…

Дальше я попробую пересказать кратко основные положения из рассказа Арсения сам.

Единого, официально признанного термина для обозначения таких детей долгое время не существовало: в Японии их называли «дети Солнца»; во Франции – «тефлоновые дети» (видимо, оттого, что к ним не пристают стереотипы поведения); в США – «поколение света»; пока в 1982 г. американская «ясновидящая» Нэнси Тэпп не выпустила книгу «Как цвет помогает лучше понять твою жизнь», где и рассказывала, что цвет ауры у подобных детей не обычного золотисто-жёлтого цвета, а тёмно-синий или «индиго»! Потом появились другие книги уже профессиональных учёных на эту тему, но термин «дети индиго» остался. Любопытный факт: впоследствии обозначение «тефлоновые» перешло к политикам, оно им, действительно, больше подходит.

Конечно, одарённые дети появлялись и раньше, в любые времена, но масштабный характер это явление приобрело именно в последние десятилетия. По статистике, каждый десятый ребёнок, рождающийся ныне, в XXI веке, – обладатель уникальных способностей, а с 2012 года эта тенденция даже стала нарастать. Такие «дети индиго» уже в юном возрасте рисуют прекрасные картины; пишут удивительные стихи и романы, за которые получают престижные премии; подают проекты и побеждают на конкурсах изобретателей в разных сферах науки и техники; говорят сразу на многих, даже «умерших» языках…

Учёные насчитывают до 20 видов особых способностей, которыми обладают эти дети: они видят с закрытыми глазами; читают чужие мысли; знают, что происходит за много тысяч километров; путешествуют во времени; находят пропавших людей; многие из них обнаруживают способность видеть внутренние органы, ставить диагноз, лечить руками и силой мысли, при этом сами практически не болеют…

Тут мы с мамой дружно заверили рассказчика, что всё поняли и хотим, чтобы он побыстрее перешёл к более близким нам темам.

– Хорошо. Тогда про Асю, – сказал Арсений, но мама его перебила:

– Подожди! – И обратилась ко мне. – Ты ведь понимаешь, что это только тезисы. Я тебе потом попробую объяснить поподробнее, что знаю и что всё это может означать для нас всех, а дальше уж сам думай! Пока могу сказать лишь одно: сейчас даже в очень серьёзных головах «смешались в кучу кони, люди…».

Есть некие узнаваемые и тем или иным способом исследуемые способности, а есть появляющиеся неизвестно откуда и когда особи, как любит их называть Арсений, обладающие таким невероятным и неведомым для нас духовно-психологическим устройством, что к ним абсолютно неприложимы никакие старые («старые» – это условно говоря, они могут быть новейшими, по времени, но не по качеству! – если вы понимаете, что я имею в виду), – так вот, к ним абсолютно неприложимы никакие прежние методы познания и взаимного понимания.

Тут я необдуманно вступил в разговор:

– Я недавно слышал такую интересную версию: люди ожидали неких пришельцев из «Звёздных войн», «тарелочек» и инопланетян, а родились у наших собственных мамочек наши собственные чада! Они-то и оказались «новой расой»! И как же их не любить, даже если они такие непонятные и необычные, они же наши собственные дети.

– Да, жизнь всегда богаче любых прогнозов, – сказал Арсений задумчиво, а мама насторожённо спросила меня:

– Откуда ты это знаешь?

– От Аси, конечно.

Арсений быстро продолжил:

– Их не так много, думаю, таких людей-особей, которые обладают не просто какими-то уникальными способностями, но особыми духовно-нравственными качествами, позволяющими их отнести к «новой расе». Иначе зачем всё это? И тогда они, конечно, справедливо могут претендовать на сохранность своего особого бытия, что, разумеется, входит в противоречие с ныне существующими порядками.

– Это ещё мягко сказано, – заметила мама. – Да у нас просто вакханалия бездуховности и беспорядков!

– Если бы сейчас появился Христос, – я ещё находился под впечатлением нашей с Николой беседы, – и стал делать то, что он делал там, в Иудее, в те времена, – его бы законопослушным в нашем так называемом цивилизованном обществе тоже бы не назвали.

– Браво, юноша! – воскликнул, потирая руки, Арсений. – Точно. Его бы непременно арестовали.

– Ну что вы такое говорите, – недовольно возразила мама и неуверенно добавила: – За что?

– Хотя бы за незаконное, без всяких дипломов и сертификатов целительство. Кстати, в конце концов, они и так нашли, к чему придраться, и сделали то, что сделали, со всеми подтасовками, нарушениями прав и прочее. Ну, прямо как сейчас.

Мама тихо и печально добавила:

– Его драма продолжается постоянно, все эти тысячелетия, и не видно конца…

Мы вежливо помолчали, потом Арсений осторожно спросил: – Может быть, продолжим… про Асю?

Мы с мамой молча кивнули, и Арсений продолжил рассказ:

– Она родилась, как вы знаете, в середине 80-х годов, и сразу стало ясно, что это необыкновенный ребёнок. С первых же дней её взгляд был осмысленным, – врачи сказали: хрусталик глаза был сразу настроен так, чтобы изображение не было перевёрнутым, как обычно у малышей в начале жизни. Даже когда она ещё не умела говорить, – словами! – с ней можно было полноценно и осознанно общаться. Она понимала тебя и как-то так умела ответить, – мимикой, взглядом или движением, что каждый чувствовал – «есть контакт».

Арсений спокойно рассказывал, расхаживая по комнате, и время от времени поглядывал на меня, проверяя, насколько хорошо я всё это воспринимаю.

 Естественно, были и сложности. Эти дети вообще очень чувствительны и ранимы, они абсолютно не переносят крика, грубости, неуважения к себе и, что особенно интересно, – к другим! И Ася не была исключением. У неё почти сразу не сложились отношения с Верочкой, её матерью. Вера – очень нервная, эмоциональная от природы, при этом – актриса с присущими этой профессии перепадами настроений, – то ли не понимала, то ли не хотела понимать, или забывала, что Ася – особый ребёнок, который «видит её насквозь», и поэтому играть перед ней, тем более обманывать, фальшивить, – нельзя. Когда это происходило, Вера кричала, не в силах выдержать откровенно ироничный взгляд малышки нескольких месяцев от роду, – и убегала в слезах.

– Словом, воспитывать Асю стала Сонечка, что разумеется, для всех было просто замечательно, – задумчиво добавила мама, похоже, погрузившись в свои воспоминания.

– Тогда и выяснилось, что у Анны-Марии, как минимум, работают сразу оба полушария головного мозга, отвечающие, напоминаю: одно – за аналитику и логику, другое – за интуицию и творческое начало. То есть она способна использовать не 7% ресурсов мозга (а это максимум для обычного человека, чаще бывает 2-3%), а целых 15%! Но и это не всё. У Сонечки были в друзьях прекрасные специалисты-генетики, так вот они обнаружили следующее. Если каждая клетка ДНК человека содержит 64 кодона (единиц генетического кода), из которых активно работают примерно 20 (!), то у Аси рабочими (это был период уже детского сада) оказались от 24 до 30 (!!!). Такой человек обладает настолько уникальной энергетикой, настолько сильным иммунитетом, его адаптационные возможности столь разнообразны и велики, что организм вообще не боится никаких вирусов, в том числе и ВИЧ-инфекций! Зато он сам, только лишь силой мысли и мыслеобразов, может…

– Стоп! – воскликнула мама, – об этом не сейчас!

– Или никогда? Well, – насмешливо сверкнув глазами, однако внешне вполне учтиво ответил Арсений.

 Самое печальное, – сказала мама, – что они все, в общем-то, славные ребята, хотя и начисто лишены сообразительности или способности, не знаю, – говорить на ином языке, нежели привыкли, и поэтому не понимают ни единого слова, тем паче, сигнала или символа из того, что пытаются сообщить им эти дети.

– Мама! Ты сейчас о ком говоришь?

– Об исследователях одарённых детей, конечно. Впрочем, неважно…

И я, и Арсений прекрасно знали эту особенность мамы, мысленно начиная разговор, придумывать за всех вопросы и ответы, а вслух излагать лишь часть этих нескончаемых реплик, а поскольку она обладала живым и богатым воображением, то нередко достигала в своих монологах весьма красочных образов, хотя и странноватых порой по смыслу.

– Так вот, – продолжил, как ни в чём не бывало, Арсений, – в самом факте появления таких людей (вы следите за мыслью – дети уже выросли) многие исследователи, – он выразительно посмотрел на маму, – охотно находили знаки прогрессивного витка эволюции, связанного с возникновением, как мы уже отмечали, качественно нового типа внутри человеческой расы, неких проводников в будущий мир, где нет места ненависти, насилию, унижению и где, напротив, царствует бережное отношение ко всему живому – известный «эффект бабочки», по выражению Рэя Брэдбери, – в сочетании с чувством собственного достоинства; а также энергия творческого созидания и высшие ценности – Любви, Добра и Красоты, вестимо.

– Неужели это когда-нибудь случится? – вздохнула мама.

Арсений подошёл, нежно приподнял её опущенную голову и сказал:

– Душенька Екатерина Дмитриевна! Будущее уже существует, оно лишь размыто и не всем видно.

– Но были ведь наверняка и противники этой романтической теории? – спросил я.

– Гипотезы, – поправила мама.

 Арсений повернулся ко мне:

– Да, разумеется. Доказать возможность длительного существования подобной… Утопии ещё никто не смог, хотя и опровергнуть её окончательно невозможно…

– Это всё равно, что отобрать мечту у всего человечества, а значит, получить отчаявшихся людей. – Мама даже встала от волнения. – К счастью, мечта, как птица Феникс, способна возрождаться снова и снова, даже ни на что не надеясь…

– …Зато желающих осмеять, выразить сомнение или полное неверие – сколько угодно! – продолжал Арсений. – Дело в том, что сверхъестественные способности вовсе не делают сами по себе человека счастливым. Сие есть правда, к сожалению. И тому множество свидетельств как в человеческой истории, так и в судьбах немалого числа наших героев, детей, подростков и выросших из них взрослых. Им скучно, трудно, подчас тяжело общаться с другими людьми. Они слишком остро ощущают чужие пороки, на них чрезвычайно отрицательно влияет чужая негативная энергетика – особенно ненависть, зависть, злоба, алчность… Тут мама добавила с грустью:

– …то есть любое человеческое несовершенство и несовершенство мира, а они – безграничны. Видимо, в том числе поэтому наши необычные дети и подростки часто оказывались склонны к депрессии, разочарованию, потере смысла жизни, – мама развернулась ко мне. – Твой Ванечка говорил именно об этом: «Я не могу жить, где лгут и обманывают. Мне физически больно!»

– К сожалению, процент самоубийств среди них в несколько раз выше среднестатистических показателей, – сказал Арсений, а мама подвела печальный итог:

– Герои вообще имеют обыкновение погибать…

– Но не все же! – убеждённо произнёс Арсений. – Противостояние было и есть, не скрою. С одной стороны, такими потрясающими особями заинтересовались соответствующие службы… – Чему «соответствующие»? – усмехнулась мама.

– Никто не знает, радость моя. – Арсений хитро на нас посмотрел и продолжил:

– А с другой – и наши герои не дремали. Они приложили немалые, кстати, небезуспешные, усилия, чтобы сделать себя для всех, праздно или корыстно интересующихся, – недосягаемыми! Возник потрясающей красоты позитивный проект, и теперь им не надо создавать никаких, похожих на уже когда-то существовавшие, организаций – они могут различать друг друга, вступать с кем угодно из себе подобных в контакт, где бы кто ни находился, благо возможности техники, которыми они располагают, это позволяют. Зато для тех, кто этого, скажем так, недостоин, они рассеяны и невидимы. И это, согласитесь, совсем иной вид союза, любой степени могущества, мгновенно возникающий и, если надо, также мгновенно исчезающий.

– С этого места хотелось бы поподробнее! – заинтересованно воскликнул я.

– Это всё к Асе, она – руководитель проекта, и он уже действует… – Арсений посмотрел на маму.

– Больше десяти лет, – уверенно ответила она и с гордостью добавила:

– Наш «маленький принц», сводный брат Аси Илия, ему сейчас уже около 12 лет, тоже принимал в нём участие.

– А пока, напоминаю, мы говорили о «лихих 90-х», когда сама Ася была подростком и когда, собственно, и зародился этот потрясающий проект. Отгадай, кто ещё мог проявить любопытство к таким «чудесам природы»? – обратился он ко мне.

– Наверное, криминал…

Арсений кивнул, мама встала с кресла и со вздохом закончила, как обычно, свой внутренний диалог:

– Вот мы и подошли к кульминации драмы. Антракт. Что вам приготовить, мужчины?

Мы сказали, что «не голодны», так что «на её усмотрение», и мама ушла на кухню, а я повернулся к Арсению.

– Итак, начался, как я понимаю, настоящий детектив – с похищениями, погонями и прочее?

– Они бы так хотели, да вышло иначе.

– Ты можешь рассказать?

– Попробую, пока твоей мамы нет, эти события её до сих пор расстраивают. Много всего было… – Он помолчал. – Выбрать надо.

Скажи, как ты представляешь сейчас Анну-Марию?

Я на секунду закрыл глаза, и сразу возник образ:

– Как воительницу. Амазонку. Или – Афину Палладу.

– Ну да, – пробормотал чуть слышно Арсений. – Парфенон.

Афина Парфенос, дева* ( Парфенон, мраморный Храм богини Афины Парфенос (Афины Девы) на Акрополе в Афинах. Сооружён архитекторами Иктином и Калликратом под руководством скульптора Фидия (448-438 до н. э.).), – и повернулся ко мне:

– А почему? Можешь сказать?

Я стал медленно подыскивать слова:

– Сейчас мне кажется, что я помню, какой она была в детстве: гордой, недоступной. А недавно я видел её и разговаривал. С тех пор часто мысленно беседую, читаю дневниковые записи, которые она сама называет «непричёсанные мысли». Но это совсем не так! Это скорее «путешествие сознания», «смысловые ключи», афоризмы, что-то в этом роде… Плюс замечания вскользь и оговорки окружающих людей, и это уже совсем другое впечатление – особой энергии и мягкой силы… Да! Ещё этот тонкий кожаный ремешок на лбу в сочетании с гривой волос и живой стремительностью движений. Это образ!

– Хорошо. Принято, – удовлетворённо кивнул Арсений. – Тогда я расскажу тебе, как мы избежали однажды жестокой погони двух криминальных группировок сразу, которые проявляли, скажем так, нездоровый интерес к необычным феноменам природы, – а всю операцию провела Анна-Мария. Фактически сама. Ей было тогда что-то около 10 лет.

Я «весь обратился в слух», как принято говорить, но это не было любопытством, скорее готовностью к соучастию. Каким-то новым чувством я стал ощущать, что Ася тоже находится здесь, рядом. Арсений продолжал:

– Сначала был звонок от одной группы рэкетиров с требованием платы за невмешательство в нашу семейную жизнь – с угрозами, нагнетанием страха, – словом, всё, как положено. Потом от другой – с требованием привезти девочку, якобы для научного эксперимента, – и тоже угрозы, шантаж и так далее по списку. Помню, мы проводили с Сонечкой «закрытое совещание» и не заметили, как вошла Ася и села неслышно где-то поодаль. Мы уже что-то там напридумывали, но она вдруг подошла к нам и стала говорить, как на самом деле лучше всё это сделать. И я отчётливо помню, мы совершенно забыли, что перед нами просто маленькая девочка, и разговаривали с ней на равных, причём главной была она. Потом то же самое вспомнил шофёр, с которым она сидела рядом и тихо подавала команды. Он сказала даже больше: не было никакой возможности ослушаться, нужно было ехать только туда и с той скоростью, с какой она указывала.

– А дальше? Что было дальше?

– Дальше, говоришь? – По его губам скользнула горькая усмешка. – Она сделала так, что где-то в районе Лермонтовского проспекта, – там много проходных дворов, ты знаешь, обе машины преследователей, намереваясь протаранить нас с разных сторон, врезались друг в друга, а мы, невидимые ни для кого, благополучно скрылись «с места дорожного происшествия», как было указано в сводке.

Я вскочил и стал кружить по комнате. Множество невысказанных вопросов вертелось в голове. Потом остановился, пристально глядя на Арсения, пытаясь прочесть хоть какие-то ответы, – но не смог. Арсений хмуро смотрел в сторону:

– Сонечка молилась все дни, что шла подготовка к «операции», и после… А я до сих пор не знаю, как она это сделала! – вдруг воскликнул он, как будто услышав меня. – Как заставила их ехать, куда ей надо. Это было похоже… на компьютерную игру высшего уровня, без поражения. Но ведь это была не игра! Вот что страшно…

– Да нет, – ответил он ещё на один из моих молчаливых вопросов, – с ней я не говорил об этом. Ну как, скажи на милость, говорить с десятилетним ребёнком об операции по уничтожению двух машин, вес каждой из которых исчисляется в тоннах! – машин, набитых вооружёнными преступниками? Не стану отрицать, они это заслужили, – к ним у меня нулевая толерантность.

Арсений отвернулся, подошёл к старинной, почти до потолка изразцовой печке и стал гладить её, видимо, проверяя, ушло тепло или нет. Потом заговорил тихо, как будто даже не со мной, а с кемто третьим:

– Настоящих разведчиков не посылают в «горячие точки», чтобы они не были вынуждены, ну, ты понимаешь, что имеется в виду. У них должна быть только «дуэль мозгов», в противном случае может измениться психология сознания. А здесь? Такая дерзкая отвага, бесстрашие… Откуда? И такая уверенность в абсолютной победе, способность всё перевернуть в один миг. Не знаю, какие-то безумные качели…

Вошла мама, подталкивая перед собой столик на колёсиках, как всегда, умело сервированный «разными вкусностями», – не преминул отметить Арсений, добавив, что «аппетит, разумеется, разыгрался» и что она «the only one» в своём роде.

Мама внимательно всматривалась в нас, похоже, заподозрив неладное. Потом осторожно спросила:

– Арсений рассказал тебе, Ник, что его род и Сонечки пересекаются аж с восемнадцатого века, когда царь Пётр пригласил в свой новый город кораблестроителей из Голландии? Его дальний предок и был таким строителем, а Ася не очень близкой, но роднёй. Поэтому, наверное, – она подала ему на салфетке тарелку, чтобы он выбрал с общего блюда всё, что ему нравится, – ты так заинтересованно и относишься к её судьбе и так виртуозно прячешь, как листик среди других листьев, на далёком юге, в особой закрытой школе, где уже собралось много таких детей и взрослых, как она. – Теперь мама повернулась с другой тарелкой ко мне. – А какой невероятной одарённости и душевной чистоты руководитель у них, с сердцем, как у Данко, – да плюс постоянная добровольная защита южного казачества от любых посягательств! Так рассказал или нет? Молчишь.

Я всё-таки опустил глаза, ответил Арсений:

– Вот почему я и говорю: нужна особая школа и – непременно! – мощная гуманитарная составляющая. Иначе из таких «цветов жизни» может вырасти всё, что угодно, и не только со знаком «плюс».

– Да, это правда, рисковать можно собою, а не другими, – грустно заметила мама, опять отвечая вслух на какой-то свой, мысленно заданный вопрос, но мы поняли сразу на этот раз, о чём она думала. Потом она продолжила уже о другом:

– Конечно, в обычных условиях нашим сверходарённым детям нечего делать: на уроках им неинтересно, скучно, они в состоянии сами добыть практически любую информацию в том объёме и того именно качества, которое им нужно в данный момент. Их раздражают банальные наборы правил и образцов поведения, а преобладание в суждениях так называемого «здравого смысла», тиражирующего застывшие стереотипы мышления, вызывает не просто иронию – сарказм! А лгать они не умеют и не хотят.