скачать книгу бесплатно
— Скажите, уважаемый сэр Коллинз, сколько акций у вас в «Марс»? — все не отставал Шеппард.
— Надеюсь, эти ваши пассажи — не влияние русского юмора? — зло скривил губы Коллинз. — Вы же знаете, что мои интересы в «Марс» куда меньше, чем у самого королевства.
— Разумеется, наш остров — самый большой бриллиант в короне «Марс». Но вот это и противно.
— Господи, лорд, послушав нас, решат, что мы сумасшедшие, — наконец расхохотался Коллинз, вызвав своим смехом прилив такого же буйного веселья Шеппарда.
— Нет, сэр, мы просто по-английски шутим, — сквозь смех выговорил лорд. — Знаете, я заказал в Америке такую штучку, называется «магнитофон». Записывает разговор на специальную магнитную ленту. Довольно громоздкая вещь, но очень бы нам пригодилась, скажем, сейчас. Мы бы записали этот разговор и дали послушать лейбористам.
— Прекратите, Шеппард, — аж согнулся от смеха Коллинз.
— Представляете, как они стали бы искать в своих рядах этих смелых критиков — Шеппарда и Коллинза. Такие ребята им нужны.
— Очень! Они только своей смелостью и держатся.
— Но они бы их не нашли, — грустно улыбнулся лорд.
— Точно.
Что смешного находили во всем этом разговоре двое подтянутых, сухих джентльмена, неизвестно. Но веселились они от души.
Действительно, парламент в этот день должен был принять программу правительства, в том числе стратегию отношения королевства к корпорации «Марс».
И лейбористы, и консерваторы уже заранее знали, что программа эта будет принята большинством голосов, хотя некоторые горячие головы утверждали, что якшаться с корпорацией из расистской страны — ниже достоинства демократического, свободного государства. Но другие разумные головы напоминали этим ниспровергателям недавнюю историю, когда СССР стал лучшим другом Америки только потому, что у них были общие интересы. Причем коренные интересы.
А разве к коренным, вечным интересам не относится самый дорогой на земле камень? Нет, парламент проголосует «за». Так, немного почешут языки, поиграют в принципиальность. Собственно, весь набор такого рода аргументов и выложили Шеппард и Коллинз в курилке парламента. Возможно, именно это и развеселило их.
И у того, и у другого, как, впрочем, у большинства членов парламента в «Марс» были довольно внушительные пакеты акций. Ну скажите, при чем здесь государственное устройство, когда речь идет о деньгах.
Нет, русский юмор, конечно, великая вещь, но чтобы понять расчетливых парламентариев, даже его не хватает.
К политике вообще трудно подойти с юмором. Разве что с черным.
Эти нехитрые мысли время от времени проносились в ясных головах лордов и сэров, но только как изыск, как игра воображения, но никогда не окрашивались совестью или хотя бы легким укором самим себе. Политика — вещь не только не смешная, но еще и бесчувственная.
Шеппард и Коллинз еще некоторое время досмеивались своим веселым шуткам, а затем вышли в коридор, предварительно сменив выражение лиц на деловито-сумрачное.
Им сразу что-то не понравилось в общей атмосфере. У окружающих были весьма скорбные и озабоченные лица.
— Мы что-то с вами пропустили важное, Шеппард, — шепнул Коллинз. — Не иначе случилась революция и мы стали какой-нибудь социалистической республикой.
Лорд сдержал улыбку.
— Скорее, королева отреклась от престола, — шепнул он в свою очередь.
— А все свои деньги отдала на борьбу с расизмом, — подхватил Коллинз.
— Прекратите, — прошипел Шеппард, — я сейчас расхохочусь.
— Сэр Тэйлор! — окликнул Коллинз человека из толпы черных пиджаков, которые что-то мрачно говорили друг другу. — Можно вас отвлечь от содержательной, но весьма грустной беседы. Может быть, вы и нас посвятите в курс дела? Неужели премьер опоздает еще на час? Этак мы не успеем сегодня принять программу. Впрочем, можно не давать слова оппозиции, — мягко улыбнулся он.
— Боюсь, джентльмены, премьер сегодня вообще не придет, — сказал Тэйлор, не особенно радуясь тому, что сообщает новость первым.
— Это невозможно, — не поверил Шеппард. — Он же не сошел с ума.
— Хуже, джентльмены.
— Заболел? — ухватился за полуспасительную мысль Коллинз.
— Нет, джентльмены. Премьер сегодня утром убит.
— Погодите, не так быстро… — Коллинз растерянно оглянулся на Шеппарда.
У того монокль выпал из глаза:
— Значит, мы сегодня не будем ратифицировать договор с «Марс»?
Наверное, Шеппард сказал это слишком громко, потому что чуть ли не весь коридор обернулся к нему. И чуть ли не все в один голос сказали:
— Нет!
Потому что только этот вопрос и мучил всех. И потому что сегодня они таки испытывали несвойственное политикам чувство отчаяния…
Глава 3
Англия — Северный Арабский эмират, 1953
За те три года, что Мухамед Махлюф провел в Англии, он успел почувствовать себя настоящим европейцем. Научился носить элегантные костюмы и джинсы-клеш, гладко бриться по утрам (на родине эта процедура строжайше запрещалась) и водить свой пятиметровый «роллс-ройс» по левой стороне дороги.
Махлюфу было двадцать лет, и учился он в одном из самых престижных европейских колледжей. Учился хорошо. Впрочем, учиться плохо ему бы просто не позволили.
Разве что глухонемой восьмидесятилетний садовник, ежедневно подстригавший газон перед главным зданием колледжа, не знал о том, что отцом Махлюфа был арабский эмир Ясер Махлюф, владелец нефтеносных месторождений и самый богатый человек Аравийского полуострова. Остальные, в том числе преподаватели физики и химии — предметов, в которых Мухамед был ни бум-бум, знали об этом.
В колледже томились дети и других высокопоставленных особ, но по «крутизне» (как с недавних пор любила выражаться молодежь в Великобритании) Махлюф-младший превосходил их всех, вместе взятых.
«Зачем связываться с сильными мира сего?» — резонно размышляли учителя, выставляя в кондуите отличные оценки, хоть работы Мухамеда не заслуживали и «единицы».
Словом, сынку нефтемагната жилось в трехэтажном белокаменном особняке с многочисленной прислугой весьма неплохо. Каждый месяц он отправлялся в банк, куда его отец пересылал «скромные» суммы с шестью нулями. Эти деньги он тратил легко, сыпал ими направо и налево. Наверное, поэтому у наследника пятидесятимиллиардного состояния было так много «друзей».
Именно они научили его курить марихуану и нюхать кокаин. Махлюфу понравилось.
Воспитанный в исламской строгости, он был фанатично предан Аллаху. Но теперь смуглолицему пареньку становилось все сложней и сложней подчиняться законам шариата. С завистью наблюдая за своим окружением, свободолюбивым, наслаждающимся жизнью молодняком, он однажды не выдержал, окончательно сдался. И его унесло течением.
Пристрастие к выпивке и наркотикам — это еще полбеды. Особенно тяжело ему было совершать вечерний намаз — время молитвы совпадало с разгаром буйного веселья в самом разгульном клубе Лондона, на Пикадилли. И хотя в багажнике «роллс-ройса» всегда лежал коврик для намаза, он так и оставался там невостребованным — не молиться же на глазах у всей честной компании, посреди танцующей толпы, в скачущих огнях светомузыки… А после клуба, когда белая ниточка на запястье сливалась по цвету с черной, Мухамед уединялся с какой-нибудь смазливой и крепкозадой девчонкой и до самого утра удивлял ее своим восточным темпераментом.
Папаша Ясер находился в полнейшем неведении относительно времяпрепровождения любимого сыночка. Он доверял Мухамеду.
В тот вечер все было как обычно, по полной программе. Друзья, кокаин, джазовый клуб. Настроение — лучше некуда, да еще и «Челси» выиграл у «Арсенала» с крупным счетом, что тоже необходимо было отметить.
Вдоволь наплясавшись, веселая ватага ввалилась в ночной паб, пропустить по пинте темного пива.
Прознав о богатеньком посетителе, хозяин заведения тотчас же спустился в зал, чтобы лично выразить Махлюфу свое почтение.
— Я хотел бы остаться в тесной компании своих друзей, — попросил его Мухамед, протягивая несколько крупных купюр.
— Нет ничего проще, — заискивающе улыбнулся хозяин, беря из денежного веера только одну бумажку. — Через несколько минут помещение будет в вашем распоряжении.
Все смотрели на Махлюфа с нескрываемым восхищением, как на идола. Еще бы! Для него нет ничего невозможного! О, как ему нравилось ощущать себя предводителем!
Компания гудела, пиво лилось рекой, а на стойке бара отплясывали невесть откуда взявшиеся стриптизерши. Это хозяин решил использовать купюру Мухамеда по назначению и очень жалел о том, что не взял весь стерлинговый веер. Кто знает, когда еще царьку вздумается наведаться в его паб?
— Я Дженни. Ты меня помнишь?
На Махлюфа смотрели влажные светло-голубые глаза. Какая очаровательная мордашка… И приятный ирландский акцент…
— Помню, — ответил Махлюф, хотя и не был твердо уверен, что они прежде встречались. Да и сколько их было-то?
— Вообще-то мои предки ругаются, когда я поздно возвращаюсь домой. — Дженни провела тыльной стороной запястья по его щеке.
Вскоре они остались одни. Остальные парни и девчонки разбились на шумные группы по интересам. Кто-то забавлялся игрой в «бутылочку», кто-то метал дротики, а кто-то уже дрых безмятежным сном, уронив голову на столик.
— Тебя бьют?
— Иногда, — сладко прищурилась девушка. — Но не больно. Отец заставляет меня снять трусы и пару раз стегнет ремешком… Он любит смотреть на мою голую попку.
От последних слов у Махлюфа засвербело внизу живота. Он свернул в трубочку салфетку, один ее конец сунул себе в ноздрю, другой ткнул в кокаиновую горку, после чего с шумом втянул в себя содержимое горки.
— Сколько тебе лет? — переведя дух, спросил он.
— Пятнадцать. Будет.
Едва они уединились на заднем сиденье «роллс-ройса», как Дженни разрешила себя поцеловать, сама приблизив к губам Махлюфа свои пухлые губы. Скользя кончиком языка по ее небу, Мухамед судорожно расстегивал пуговки блузки. Вот уже его ладонь обхватила туго стянутую чашечкой бюстгальтера грудь…
— Ты классный парень, — прохрипела Дженни. — Подожди, подожди… Мне нужно… Сейчас, сейчас… — Она скинула с ноги туфельку, выудила из-под стельки крошечный пакетик. — Хочешь попробовать?
— Что это?…
— Это сказка. — Она высыпала в его руку несколько кристаллообразных крупинок. — По сравнению с этим все остальное — детское питание, корнфлекс с молоком…
— Ненавижу корнфлекс. — Мухамед не сводил с девчушки замутненного взгляда.
Он бросил крупинки в рот, запрокинул голову, как это делают, принимая таблетку.
— Это кайф… кайф… кайф… — шептала Дженни, впиваясь губами в его смуглую шею. — Ты ощущаешь его?…
Мухамед хотел ответить, но не смог. Его руки безвольно повисли, дыхание почти замерло, а облик Дженни застлало плотной сизо-малиновой дымкой.
Начальник службы безопасности, бородатый детина по имени Али, отыскал Махлюфа-старшего у самой дальней лунки на поле для гольфа. Прикрыв правый глаз, Ясер старательно прицеливался желобком клюшки в самую серединку шара.
Али знал, что беспокоить босса во время игры в гольф — значит обречь себя на большие неприятности. Впрочем, он также знал, что, если не сообщить Ясеру немедленно о случившемся, неприятностей вряд ли станет меньше…
— Кажется, у нас возникла проблема… — неуверенным голосом проговорил начальник охраны.
Махлюф-старший не реагировал на эту реплику до тех пор, пока не запустил шар в кусты.
— Шайтан тебя побери! — набросился он на Али. — Сколько раз тебе говорить: не лезь под руку!
— У нас проблема, — настойчиво повторил бородач.
Ясер невольно перехватил его беспокойный взгляд, и клюшка сама вывалилась из руки.
Требования шантажистов были просты — в течение продолжающегося банковского дня перевести на их счет четыре миллиона американских долларов. После этого Мухамед Махлюф будет освобожден целым и невредимым. А иначе… следовал устрашающий перечень изощренных пыток, в конечном счете приводящих к мучительной смерти.
Сообщение об этом поступило по телефону в информационный центр по связям с общественностью. Речь продолжалась двадцать девять секунд, засечь абонента не удалось.
— Это чья-то шутка? — Ясер с надеждой и мольбой смотрел на начальника службы безопасности. — Скажи, шутка?
— Не знаю, — честно признался Али.
Связались с Лондоном. Выяснилось, что юноша не ночевал дома и до сих пор его местонахождение неизвестно.
— Соедините меня со Скотленд-Ярдом, — распорядился Ясер.
Банковский день заканчивался через четыре часа. За это время своими силами было невозможно определить, кому именно принадлежал названный злоумышленниками банковский счет. Известно было лишь название банка и то, что находился он в Швейцарии. А тайна вклада в этой тихой европейской стране — понятие святое.
Скотленд-Ярд уже начал оперативное расследование на месте. Сам Махлюф обнаружен не был, а вот машину его нашли на обочине шоссе, которое ведет из Лондона в Бирмингем. Признаков борьбы и следов крови в салоне автомобиля не было. Все телохранители отравлены огромными дозами снотворного, подсыпанного неизвестными в пиво ночного паба. Хозяина паба допрашивали непрерывно, но он ничего не знал.
— Наши действия? — не смея поднять глаза на босса, спросил Али.
— Переведите деньги.
Почему шантажисты потребовали именно четыре миллиона, а, скажем, не пять, не три или не сто сорок восемь — это обстоятельство до определенного момента никого не смущало. Впрочем, «определенный момент» наступил очень скоро, и Махлюфу-старшему стало очевидно, что это только начало кем-то задуманной дьявольской игры.
— Я только что получил этот документ из Скотленд-Ярда. — Али положил на стол перед Ясером бумажный лист, испещренный столбцами цифр. — Сыщики сработали супероперативно. Они нажали на президента того самого банка, сказали, что это дело государственной важности, и выяснили, что… Вы не поверите… Дело в том, что счет, на который мы перечислили деньги…
— Ну? — сгорал от нетерпения Махлюф-старший.
— …принадлежит вам. Вернее, одному из дочерних предприятий вашего концерна.
— Не понимаю… — потрясенно закачал головой Ясер. — Кто-то из своих?
— Вполне возможно… — пожал плечами Али.
— Найди его! — Махлюф вцепился в лацканы его пиджака. — За такие шутки ему голову оторвать мало!
— Кроме головы существуют еще некоторые жизненно важные органы, — осторожно намекнул Али.
— Вот-вот, я отрежу ему яйца! — подхватил намек Ясер. — Я назначу его главным евнухом в моем гареме!..
