У студёной реки

Всё выглядело как будто складно, но как справиться с инкассаторами – крепкими ребятами, знающими свое дело стрелками, тем более что часто инкассаторов сопровождает машина с дополнительным милицейским охранением. Ответ пришёл после знакомства с Виктором. Машину с инкассаторами нужно взорвать, тогда всё очень быстро можно закончить, а доступ в машину к деньгам будет лёгким. А потом если делать всё быстро, то и охранник в другой машине не успеет вмешаться. Нужно было заставить Виктора принести взрывчатку и другие средства нужные для взрывания – электродетонаторы, провода и взрывную машинку. Ещё нужно было вооружиться, ведь шли на вооружённых бойцов охраны. Спихнув Виктору немного золота для затравки, Сила теперь шантажировал инженера, припугивал статьей о незаконной добыче драгметалла и одновременно предложил большие деньги, фактически принимая его в долю на равных условиях. Про себя Сила думал так: конечно, доли Виктор не получит, ведь после нападения, когда он окажет им содействие в бегстве от погони, уберут они дурака-инженера как ненадежного партнера и не нужного свидетеля.

Виктор был испуган, но одновременно им владело желание получить серьёзные деньги, которых хватит и на машину и уютный домик у реки.

Участие в разбое Виктора смертельно пугало, но, понимая, что он с золотом попался на крючок, и, свыкнувшись с мыслью о неизбежности участия в разбое, стал уступать. Наконец в разговоре дошли до позиции, что Виктор принесёт пару пистолетов, автомат времен войны, бывших в его распоряжении на складе, а еще несколько патронов аммонита и все средства взрывания. Договорились в итоге о том, что оружие и взрывчатые средства будет доставлено завтра и с этим расстались.

Виктор вышел из зимовья и привычно рванул быстрым шагом лыжника к лагерю партии. Студенты видели убегающего Виктора, но догонять его не стали, а вернувшись в лагерь к вечеру, они застали инженера уже на месте отдохнувшего, но явно озабоченного.

К вечеру Стас и Наташа прогуливались вдоль реки, вели свои милые и трогательные беседы, которые и по форме, и содержанию так похожи у всех влюблённых. Сидя у реки на бережку молодые люди наблюдали как Миха и Пашка на спор устроили пальбу из револьвера, на этот раз по лопате, установленной черенком среди камней. Попасть нужно было в полотно лопаты с расстояния в десять метров. Попасть ни тому, ни другому не удавалось – пули звонко чиркали и чеканили камни далеко в стороне от мишени, выбивая яркие искры. Это веселило стрелявших, и они, посмеиваясь, показывали друг другу, как у нагана 1937 года выпуска ствол вульгарно раскачивается во всех возможных направлениях.

– С таким оружием только после того, как ощупаешь медведя рукой и найдешь у него вымя, в него можно будет попасть! ‒ шутили спорщики.

Утром, позавтракали под навесом у костровища, приступили к работе, а когда все разошлись по местам, Виктор, сделав нужные распоряжения, ушел скрытно к зимовью нагруженный тяжелым и достаточно мощным инструментом готовящегося преступления. В зимовье Виктора ждали и получив оружие: наган, пистолет ТТ и автомат ППШ времен войны, стали с интересом изучать его, разбирая уже изрядно послужившее оружие.

Виктор показал Силе, как нужно собрать схему с электродетонаторами, снарядить заряд для взрывания и, пожелав лиходеям удачи, отправился полный тревоги и недобрых предчувствий назад.

Случаются денёчки – злые, словно выкормленные гадюкой. Такой день пришёл на великую стройку в теснине русла могучей реки, за которой наблюдал весь мир.

К обеду пятницы рабочие на ГЭС ждали зарплату и премию за второй квартал, но как показали стремительно накатившие события – с зарплатой и премией пришлось всем подождать.

Пройдя поворот дороги, пролегающей вдоль реки слева и крутого обрыва справа, машина с инкассаторами вдруг подпрыгнула и вздыбилась вместе с полотном гравийного шоссе. Передняя ось машины отлетела и покатилась по дороге, а покорёженный автомобиль рухнул в направлении реки на обочину. Всё произошло мгновенно, и только горное эхо ещё несколько раз повторило громогласный звук прозвучавшего взрыва. К поверженной машине сразу кинулись из укрытия трое. Все были вооружены, возбуждены и очень суетились. Один из налетчиков рванул искореженную дверь, лежавшей на боку мятой как бумажный кулек машины и та сразу поддалась, но открылась не полностью. Заглянув за дверцу и осмотрев машину изнутри, Сила, − а это был он, выдавил:

– Все готовы! Мороз, давай в машину, подавай мешки.

Мешков было несколько. Собрав добычу, разбойники побежали, и казалось – все получилось, еще сотня, другая метров, и они скроются из вида, а там лодка, река, тайга и весь мир – такой яркий и теперь доступный, но из-за поворота показалась отставшая машина сопровождения – черная стремительная «Волга». Машина резко встала, – заскрипели тормоза, открылась передняя дверь и сидящий в машине человек, быстро вышел и, оперев руку на открытую дверцу, навел пистолет на убегающих разбойников. Грянул выстрел, потом ещё, ещё. Мороз – самый молодой из нападавших, вдруг, как будто бы споткнулся, и рухнул на дорогу, словно та вдруг перед ним вздыбилась и встала вертикальной стеной. Мороз был недвижим, ‒ пуля попала ему в шею в основании русой стриженой головы. Вокруг убитого валялись опечатанные серые мешки, туго набитые казначейскими билетами – цена его жизни. Грек, – подготовленный армией морской пехотинец, повернулся на выстрелы и, не останавливаясь, сыпанул по машине и стрелявшему охраннику свинцовым горохом из автомата. Очередь накрыла капот, а переднее стекло «Волги» искристыми брызгами разлетелось и осыпалось в дорожную пыль. Сила уже карабкался по круче и забравшись наверх открыл огонь по машине из своего ТТ, прикрывая отход Грека. Сверху Сила видел, что Мороз уже «готов», но жалеть подельника, не было времени.

Видимо убегавшие зацепили стрелка у машины – тот не проявлял более активности. Грек тоже поднялся наверх по склону, из его груди вырывалось сдавленное хрипение, пунцовое лицо было мокрым и полно физического страдания.

– Давай Грек! Еще немного и мы уйдём! ‒ сдавленно, задыхаясь, выдавил Сила.

Вскоре убегавшие достигли лодки, обойдя плотину по верхней тропе. Отчаяние придало сил и теперь в лодке они сидели совершенно изможденные, и, казалось, готовые умереть – так были наполнены бушующей кровью их сердца и артерии.

Отчалив от берега, завели мотор и стали быстро удаляться вверх по Енисею, унося себя и добытое в бою, как им казалось, благополучие.

Лодка стремительно летела вперед по Енисею вверх против течения реки. Сила и Грек сосредоточенно молчали, переживая произошедшие роковые в их жизни события. Вскоре лодка повернула вправо, вошла в Кантегир и достигла «дудки». Сила, который правил лодкой, засомневался в способности пройти этот сложный участок, но гонимый страхом быть настигнутым, отчаянно направил лодку в узкую горловину бушующей реки. Лодка пошла вверх по потоку и уже, казалось, вот-вот проскочит гибельный участок, как что-то надломилось в её стремительном ходе, в рокоте двигателя случился неуверенный тон. Это то ли дрогнула рука у Силы, то ли мотор дал сбой, но лодка вдруг встала, резко рванулась влево, и поток смял посудину, швырнул на каменную стенку «дудки». Раздался скрежет, потом треск ломающихся досок, корма просела, нос приподнялся, и лодку понесло потоком по «дудке» вниз, мотая из стороны в сторону и периодически ударяя о скалу. На выходе из «дудки» лодка встала бортом к потоку и была мгновенно опрокинута. Сила и Грек оказались в воде вместе со своей добычей и мешком с провиантом. Отчаянно выгребая к берегу, Сила и Грек теперь летели вниз по течению реки. То слева, то справа плывущие люди пролетали мимо валунов и пенистых бурунов воды. Силу и Грека бросало то вверх, то опускало потоком вниз, то кружило и снова несло по воле свирепой воды. Грек отстал от плывущего Силы, выгребая одной рукой, ‒ другая цепко держала автомат, и Сила видел, как Грека крутануло водоворотом и мгновенно бросило на ярко блестевший в потоке воды камень. Грек погрузился в воду и некоторое время не был виден, а затем из воды показалась спина напарника – брезентовая куртка пузырилась воздухом, но головы Грека видно уже не было. В один из моментов Сила разглядел, как вокруг тела Грека вода расходится розоватым облаком.

Силантий выгреб к берегу и обессиленный лежал на отмели. Было ясно – он теперь остался один. Исчезли деньги, пропало всё, рухнули надежды. Осталась при нем только его жизнь, которая теперь не стоила и медной бляхи на ремне, которым он подпоясывался каждый день. А ещё жила в этом человеке огромная, как валуны у реки злоба на весь этот такой благополучный, выстроенный кем-то строгим мир, который не знает пощады и всегда наказывает его за поступки, которые многим сходят с рук. Силантий заскрипел зубами от ярости и отчаянья.

– Нет, я вам не дамся, не дождётесь, ‒ выговаривал себе, сцепив зубы, Силантий, собирая последние силы.

Сила направился вдоль берега и достиг лагеря уже к вечеру. Лагерь был ещё пока пуст, только Виктор, повариха и вернувшаяся с «горы» Наташа находились в нём. Сила, озираясь и по-звериному ведя носом, скрытно подошёл к палатке Виктора и вошел в неё. Виктор со страхом глядел на мокрого и резко осунувшегося Силу, который устало присел на чурбан-табурет и выдохнул:

– Всё кончено. Ни денег, ни мужиков. Столько трупов и всё впустую. Господи, что же делать?

Поборов слабость, Сила приказал:

– Собирайся, бери оружие, патроны, жратву и уходим в тайгу. Отсидимся, а там глядишь, что-нибудь придумаем.

– Я, я не пойду с тобой. Так мы не договаривались, ‒ тихо, с опаской поглядывая на Силу, ответил Виктор.

Не дождавшись ответа, уже несколько более уверенно добавил:

– Вы натворили дел, вам и отвечать.

– Э, парень, хочешь остаться в стороне – не получится. Я вот остался один, а значит, отвечать будет некому, кроме тебя. Я им не дамся, ‒ устало процедил Сила, и его лицо обезобразила гримаса, отразившая душевные муки, разочарование и физическую боль.

– Что? Значит, ‒ не пойдешь? Гнида трусливая. Собери мне еды на первое время. Мне нужно идти, ‒ закончил Сила, понимая, что заставить Виктора он не сможет, а брать такого напарника – себе дороже выйдет.

– По рации передали, что сюда летит вертолёт. Вас опознали, ‒ соврал Виктор, надеясь побыстрее избавиться от подельника.

Сила стал затравленно озираться, лихорадочно подсчитывая – сколько у него времени на то, чтобы скрыться в тайге. Получалось, что совсем мало оставалось времени на то, чтобы успеть укрыться в надежном месте. Вдруг в проёме палатки появилась Наташа, которая несколько растерялась при виде незнакомого, такого странного и даже страшного человека.

– Извините, я потом зайду. Хотела рассказать про работу на «горе», – сказала было в растерянности девушка, отступая назад.

Дикая мысль пронзила воспаленный мозг Силы.

– А, вот, кто пойдёт со мной! ‒ вдруг воскликнул он, решив, что девушка, такая юная и маленькая, может быть гарантией его благополучного бегства и аргументом в споре с властями.

Сила вскочил и, быстро выхватив пистолет, приставил к голове Наташи, и грозный в своей решимости, приказал девушке:

– Идем!

Сила и его новая жертва двинулись вверх по течению реки и вскоре скрылись за кустами и деревьями. Виктор сидел в палатке и лихорадочно искал выход для себя из сложившейся ситуации.

– «Так, Сила остался один. Если его возьмут, он укажет на меня. А если не возьмут, и Сила сгинет, то можно соврать, что оружие и взрывчатку украли или отняли силой. Нет, лучше украли, так, как если бы отняли, я должен был бы сразу доложить. Но как украли? – ведь всё хранится под замком по описи».

– Господи! – какой же я идиот, – ввязался в такую авантюру! ‒ так лихорадочно рассуждал Виктор, понимая, что влип он настолько серьёзно, что, если удастся выпутаться – это будет самой крупной удачей в его жизни.

Вдруг совершенно неожиданно для себя Виктор воскликнул, обращаясь к тому, о ком, казалось, никогда и не думал ранее:

– Господи! Помоги мне.

В лагере у костровища послышались голоса вернувшихся с работы горняков и геологов. Виктор ринулся к ним, собираясь сообщить о захвате Наташи. Выслушав невнятный рассказ Виктора о нападении на лагерь вооруженного бандита, который увёл с собой Наташу вверх по реке, Виктор подумал, что пора сообщить о происшествии по рации с тем, чтобы информация дошла до милиции. После экстренной связи по рации Виктор взял карабин и отправился вверх по реке. Ещё раньше Виктора, сразу после известия о захвате Наташи, по тропе убежали Стас и Пашка, полные отваги и решимости отбить подругу.

Сила и Наташа, тем временем, шли по тропе вдоль реки. Сила постоянно прислушивался и озирался, ожидая появления вертолёта с милицией. За поворотом реки на плесе они вдруг увидели плот и людей рядом в ярких жилетах и касках. Четверо туристов, сплавлявшихся по Кантегиру, поправляли снаряжение на плоту, а рядом дымился угасающий костерок – видимо туристы готовили чай и теперь снова отравлялись в путь.

У Силы появилась яркая идея. А что, если захватить плот и вместе со спортсменами, замаскировавшись под них, уйти из опасной теперь зоны, где его будут очень скоро искать. С этой мыслью Сила, придерживая Наташу, направился к плоту и решительно направил пистолет на ближайшего к нему крепкого парня. Из четверых сплавлявшихся по реке двое были девушками – напарницы ребят. Все четверо были очень молоды и при виде странной пары поначалу думали предложить им помощь – столь усталыми и даже истерзанными они показались, но при виде оружия совершенно растерялись и послушно спустили на воду плот.

Теперь плот нёс по реке уже шестерых «седоков». Сила и Наташа надели оказавшиеся у ребят запасные жилеты и теперь мало отличались от туристов. Сила сидел у борта плота, контролируя действия всех на борту. Туристы отчаянно работали веслами, было видно, что справляться с перегруженным плотом им было трудно. Тем не менее, плот летел, увлекаемый потоком и скоро пронёсся мимо бегущих по берегу Станислава с Пашкой, а затем и Виктора. Но плот явно был перегружен, и это дало очень скоро о себе горькую весть. Просевший плот на повороте реки зацепил скрытую в воде скалу и, получив тяжелое повреждение, стал разваливаться на глазах, находящихся на берегу Стаса, Пашки и Виктора. Только в этот момент Станислав разглядел среди плывущих на плоте Наташу и, отметив её русую голову, теперь мелькавшую над водой, он побежал вдоль берега, пытаясь хоть как-то помочь девушке. Стас, несколько опередив на изгибе поток, прыгнул в воду и поплыл, что есть сил, отчаянно работая руками и ногами. Ему удалось пересечь часть реки и оказаться на пути плывущей уже без сил девушки. Руки ребят сплелись и, перехватив подругу, Стас грёб одной рукой, правя назад к берегу. Река удачно вынесла их в тихую заводь.

Стас и Наташа выбрались на берег и лежали у воды не в силах даже что-то говорить.

Остальные участники заплыва, – неудачливые туристы, сноровисто подгребали к правому берегу и, выбравшись на сушу, теперь сидели грустные, вглядываясь вдоль течения реки и отмечая уже в отдалении мелькавшие на воде части своего плота. И лишь один участник заплыва по дикому потоку правил к противоположному левому крутому берегу, долго выискивая ложбину между скал, где он мог бы выбраться из реки.

Виктор, распознав теперь в плывущем Силантия, долго выцеливал его из карабина. Первый выстрел секанул по скале над головой плывущего вдоль скалы разбойника. Сила затравленно оглянулся на выстрел и продолжал плыть, максимально погрузившись в воду. Второй выстрел ударил в воду, не добрав нескольких метров до Силантия.

– Врёшь – не возьмёшь! – вспомнил вдруг любимое в детстве кино про плывущего под пулями через реку Урал комдива и героя гражданской войны Чапаева Силантий. Это яркое воспоминание и собственное восклицание придало ему новых сил, и он уже совершенно бесстрашно грёб вперед, веря, что в него не попадут. И, правда – третьего выстрела не последовало – изгиб берега прикрыл плывущего Силу от стрелка. Теперь Силантий был напротив узкого распадка между скал и смог выбраться из воды прежде, чем Виктор снова изготовился для стрельбы. Силантий юркнул в узкую тёмную щель между скал и стал подниматься вверх по ложбине, густо заросшей кустарником, травой и чахлыми деревцами. Впереди вдоль ложбины лежал весь покрытый мхом и заросший травой ствол некогда могучего дерева. Пытаясь обойти ствол и взобравшись на него, Силантий вдруг поскользнулся на сырой полусгнившей лесине, − ноги скользнули назад и в стороны, и он рухнул головой вперед в ложбинку между стволом и склоном. Нежданно раздался лязг металла, и дикая боль полыхнула в голове и в глазах, невероятная боль стремительно разлетелась по всему телу, и свет погас мгновенно: Сила угодил в медвежий капкан.

Он об этом не знал и, собственно, никогда этого уже и не осознал. Огромный капкан, прикованный к упавшему стволу, был поставлен на медведя давно, видимо еще прошлой весной или осенью, простоял всю зиму, был засыпан снегом, а теперь забытый караулил свою жертву. Сила угодил в капкан головой, и ржавое железо обхватило мертвой хваткой живую плоть разбойника и душегуба. Силантий еще был жив, периодически приходил в себя, пытался всё встать, стряхнуть с себя этот невесть-откуда взявшийся тяжелый «терновый венец», но вновь терял сознание.

Душа Силантия тусклым лучом взмыла вверх ровно тогда, когда серебристая Луна вышла из-за Боруского хребта и осветила реку, вершины деревьев, наложив густые тени на ущелья, распадки и лес. В этот момент Станислав и Наташа сидели у реки, обнявшись, и снова, и снова переживали свершившиеся в их жизни последние события.

– Смотри, что-то сверкнуло, как будто луч, ‒ показал Стас Наташе на всполох над тёмным ущельем на другой стороне реки.

– Звезда, видимо, ‒ ответила девушка, глядя, собственно, не на неведомый свет, а на студента. Глаза у Наташи светились сейчас ярче всякой звезды.

Практика у Станислава подходила к концу и, наговорив, друг дружке много хороших слов на прощание, наобещав много несбыточного, Стас и Наташа вскоре расстались, оставив в своей памяти всё, что с ними произошло этим необыкновенным летом на берегу студёной реки.

Виктора вскоре арестовали. Слишком многое показывало на его участие в нападении на машину инкассаторов, и на этом закончилась карьера ловкого малого, так и не ставшего настоящим горным инженером.

А Секретаря вскоре сняли с должности, оценив произошедшее на стройке как серьёзное упущение в работе местной власти.

ГЭС пустили в срок. Было много шумихи, воздушных шаров, транспарантов, речей и последовавших за этим наград. Правда, поработав несколько часов, турбина была остановлена ещё на полгода.

И только река гордо, верно, стремительно и невозмутимо несла свои студёные воды, настойчиво совершенствуя свое русло и соревнуясь с бегом времени, неизменно доказывая, что каждому событию свое мгновение, а в одну реку дважды одномоментно не войдешь, а войдя единожды, выйдешь из неё уже иным, иногда совершенно другим, человеком.

БУЛЬ И УСАЛА

Моя лодка под названием кандидатская диссертация дала течь….

Научный руководитель, мудрый Борис Моисеевич, прослушав доклад на заседании кафедры, резюмировал спокойно и увесисто:

– Что-то, брат, у тебя не сходится. Выявленная тобой погребённая россыпь слабо связывается с поисковыми признаками. Не верно, однако, определен маршрут формирования золотой россыпи. Думаю, надо ещё раз смотаться на реку и взять пробы в шурфах, пока те не обвалились.

Было обидно. Легко сказать – смотаться. До россыпи тысяча вёрст на север в глухую тайгу, по норовистой реке, в мир дикого зверья и ещё более оголтелой банды мошкары, и комаров. Казалось, что вот сделаю доклад на последнем в июне заседании кафедры, за лето всё поправлю, уютненько устроившись на даче у реки, а осенью выйду на защиту. И это была цель, задача, донести до цели этот «саквояж без ручки» или «скользкий арбуз» − свою диссертацию, которая беспокоила, напоминала о себе, несколько отравляя этим жизнь. Работа, которой казалось, не было конца, отнимала массу времени и, твердила-напоминала о не реализованных давно придуманных идеях. Но старик, которого между собой звали, используя инициалы имени и отчества – Буль Мастифф или просто Буль, был иного мнения.

Булем профессора прозвали мы ещё студентами за сходство как внешнее – старик был грузен, если не могуч, а мощь его была как внешней, так и внутренней. При этом повадки профессора очень были близки к характеру популярной породы собак, из которых наиболее были заметны высочайшая скорость реагирования на раздражители и мертвая хватка, что необъяснимо сочеталось с некоторой медлительностью.

Для полноты образа Буля можно привести анекдотический случай, который передавался из уст в уста ряда поколений студентов, имевших честь учиться наукам у старого профессора.

Буль не чужд был принять с устатку рюмку другую коньяка. А когда в государство пришла такая беда как «сухой закон» и купить что-либо спиртосодержащее и достойное по качеству стало сложно, возникла некоторая потребность в исполнении устоявшейся за многие годы привычки. Буль возникшую проблему решал как всегда оригинально. Обнаружив рядом с университетом кафе, где по-пижонски подавали кофе с коньяком, он взял за привычку, заходить в заведение и покупать значительное число чашек кофе, для формирования достойной порции конька и просил подать коньяк отдельно от кофе. Вскоре служители в кафе привыкли к причудам профессора, и без лишних слов наливали ему рюмку хорошего армянского, грузинского или дагестанского.

– Знаешь, Слава, тема твоя хороша и методики выверенные, а вот в выводах о прогнозе коренного месторождения где-то путаница вышла. Если сейчас ошибку эту не устранить, потом сложно будет узелок развязать, − аргументировал Буль, мило улыбаясь, сосредоточенно разглядывая меня нежным взглядом удава, который вот-вот готов тобой позавтракать.

Я было заершился:

– Зачем всё это, Борис Моисеевич? Главные выводы и предложенные методы апробированы и подтверждены, а прогноз это уже второй вопрос. Может уже, закончим с диссертацией и начнём наконец жить? − заскулил я, представляя эту поездку в забытый северный край, где всё так сложно даётся: и дорога, и снабжение, и отсутствие должной помощи.

– Смотри дальше, – у тебя, брат, вся научная жизнь впереди. Эту тему ты будешь долго ещё развивать. Думаю, материала и на докторскую хватит. А сейчас самое время по горячим следам всё уточнить. А надо бы всего-то пробы дополнительные взять и ещё раз провести уже более ёмкий анализ. Не ленись – на себя работаешь, – состроил хитренькое лицо Буль, дружески похлопал меня по плечу, заглянул в глаза и продолжил монолог, включив отеческие интонации.

– Лето проведёшь в поле, на чистом воздухе. И на месте всё ещё посмотреть уже отстранённым взглядом, оперируя новыми данными, будет крайне полезно.

– А какая там рыбалка! Помнишь, какого таймешкá подняли у стрелки? Всем отрядом тянули – умотал он нас тогда! Завидую тебе! − ласково «заглатывал» меня Буль, продолжая нежно похлопывать по плечу.

Я сник. Спорить с Борисом Моисеевичем, который еще и заведующий кафедрой, на которой я работал со студентами, было сложно. Да и прав он был. Какая-то червоточина в анализах была. Очень хотелось всё уточнить, так красиво могло всё сложиться и с хорошей перспективой золотоносного прогноза.

– Ладно, – ещё не веря в реальность предстоящей поездки, выдавил я.

– Вот и славно! Вот и молодец! − поспешил закрепить успех Буль, тайно вынашивая план закончить в этом году свою толстенную монографию о золотоносных перспективах далекого эвенкийского района, который он по молодости исходил вдоль и поперёк, удивляясь геологическому разнообразию и богатству региона. И вот, ещё, оказалось, есть чему удивиться. Удалось его аспиранту выявить редкую закономерность и новые поисковые признаки, но для уверенности нужны ещё пробы и новый анализ. Этот материал мог очень сильно повысить научный уровень книги.

– В общем, – так, − уже сухо, по-деловому, продолжал «душить» меня Буль.

– Я там уже поговорил с местными. Обещали помочь. Много не дадут, но лодку со снаряжением и сопровождающего – местного охотника, выделят. Тебе нужно добраться до места от посёлка по реке и там обойти за пару недель пробитые в прошлом году шурфы и взять пробы на комплексный анализ. Делов-то! А вернешься – сразу отдадим пробы в лабораторию, и к осени будут у нас новые данные. Всё обработаешь сам, проверишь и осенью, после отпуска, мы тебя послушаем и сразу на защиту! Добро? − закончил Буль, с довольным видом хорошо позавтракавшего змея.

Вернувшись домой, я огорошил новостью жену, которой придётся и этот отпуск провести с ребёнком без меня и стал уже думать о том, что с собой необходимо взять в дорогу. Эта задача всегда непроста, несмотря на частые поездки на полевые работы. Но опыт показывал – как не планируй, всегда что-то остается неучтенным или забытым.