скачать книгу бесплатно
В этот момент Дикки нам указал на ещё одну полянку, которая начиналась сразу за гравиевой дорожкой, и я преспокойно себе перенёс на руках принцессу туда. Теперь она могла, не покривив душой, кому хотите сказать, что с травы не сходила.
На этой, другой, траве мы все и расселись, и принцесса нам предложила:
– Хотите драже?
(Слово было для меня новое, но, как видите, я пишу здесь его совершенно правильно, потому что спросил у дяди соседского Альберта.)
– Пожалуй, нет, – ответили мы принцессе.
Но она всё равно вытащила из кармана настоящую серебряную коробочку и открыла. Эти самые драже оказались просто шоколадными шариками. Мы их съели по две штуки каждый, а после спросили, как её зовут. Она начала отвечать и всё говорила и говорила. Ужасно долго. Мне даже казалось, она уже вообще никогда не остановится. Г. О. насчитал целых пятьдесят имён. Но Дикки, который у нас на цифрах собаку съел, внёс поправку:
– Ошибаешься. Всего-навсего восемнадцать.
Первые были Паулина, Александра, Алиса, потом – Мария и Виктория. Эти мы чётко расслышали. А в завершение следовали Хильдегард, Кунигунда[18 - Имя Кунигунда носили несколько европейских королев и императриц, в том числе Кунигунда Австрийская (1465–1520) – эрцгерцогиня Священной Римской империи из династии Габсбургов. – Примеч. перев.], что-то ещё примерно такое же и принцесса чего-то там другого.
Когда она наконец остановилась, Г. О. воскликнул:
– Вот это да! Повтори снова!
И она повторила. Только у нас даже и по второму разу не получилось запомнить всё полностью.
Мы ей назвали свои имена, и она каждому говорила, что они у нас слишком короткие, пока очередь не дошла до Ноэля, который сказал, что его зовут Ноэль Кармаралзаман Иван Константин Шарлемань Джеймс Джон Эдуард Биггс Максимилиан Бэстейбл, принц Льюишэмский. Девочка попросила его повторить по новой, но Ноэль, конечно, смог назвать только два первых имени, так как сочинял все их на ходу.
– Ты уже достаточно большой, чтобы выучить своё имя, – очень строго и важно проговорила в ответ принцесса и добавила, что приходится королеве Виктории пятой кузиной.
Мы все заинтересовались, какие ещё есть у королевы кузины, но девочка вопроса не поняла и добавила, что она – кузина в седьмом колене. Сплошная неразбериха, но Освальд вроде бы понял. Видимо, все кузины Виктории так сильно любят её, что постоянно приходят к ней в гости. И когда они начинают слишком ей докучать, слугам приказывают их выпроводить. А так как кузинам, наверное, очень не хочется уходить подобру-поздорову, слуги вынуждены легонько подпихивать их к выходу коленом. Должно быть, эта маленькая девочка так горячо любила королеву и так часто приходила её повидать, что слуги выпихивали её аж семь раз.
Похоже, принцесса очень гордилась своими семью коленами, но нам стало жалко бедную королеву, которой нет ни минуты отдыха от кузин.
Некоторое время спустя девочка поинтересовалась, где наши горничные и гувернантки. Мы сообщили, что в настоящее время у нас их нет.
– Как хорошо! – воскликнула она. – Вы, значит, пришли сюда совершенно одни?
– Да, – ответила Дора. – Мы пришли сюда через пустошь.
– Вот ведь везучие! – явно позавидовала нам маленькая девочка.
Сидела она на траве очень прямо, а маленькие её пухлые ручки лежали на коленях.
– Мне бы хотелось сходить на пустошь. Там есть ослики в белых попонах. Так славно было бы покататься на них, но гувернантка не велит.
– Лично я рад, что у нас нет никакой гувернантки, – объявил Г. О. – Мы не упускаем случая прокатиться на осликах, как только заводится монета-другая. Однажды я дал их хозяину лишний пенни, и он пустил моего ослика галопом.
– Вы действительно очень везучие, – выдохнула принцесса, и «полочки» на её щеках обозначились больше прежнего. Теперь на них запросто можно было положить шестипенсовик (имей вы его, конечно).
– Не бери в голову. Если хочешь, пошли прямо сейчас покатаемся. У меня полно денег, – объявил Ноэль.
Но маленькая девочка, покачав головой, ответила, что, вероятно, это будет неправильно.
Дора тут же подхватила, что совершенно с ней согласна, и наступил один из тех неприятных моментов, когда сказать больше нечего и все просто молча косятся друг на друга. Наконец Элис напомнила, что нам пора возвращаться домой.
– Если можно, не уходите ещё чуть-чуть, – попросила девочка. – У вас экипаж на какое время заказан?
– Наш экипаж сказочный. В него запряжены грифоны. И появляется он, как только мы захотим, – ответил ей Ноэль.
Девочка посмотрела на него странным взглядом:
– Это же из книжки с картинками.
И тогда Ноэль решительно произнёс, что, если мы собираемся успеть домой к чаю, сейчас для него настало самое время жениться. Уверен, смысл его слов до девочки не дошёл, тем не менее она послушно сделала всё, что мы ей велели. Фатой для неё послужил носовой платок Доры, а металлический ободок от пуговицы на рубашке Г. О. оказался вполне подходящим обручальным кольцом, которое замечательно село на маленький пальчик принцессы.
Покончив с женитьбой, мы показали принцессе, как играть в обыкновенные салочки, сложные салочки и «кошку в углу»[19 - В этой игре участвуют пятеро детей. Четверо, стоящие по углам, должны поменяться местами так, чтобы их не схватила «кошка», стоящая в центре. Пойманный игрок становится «кошкой».]. Нас здорово позабавило, что сама она никаких игр не знала, кроме волана и серсо[20 - Серсо – игра, заключающаяся в катании обруча по земле при помощи палки.]. Зато, узнав, начала смеяться и теперь гораздо меньше походила на куклу.
Ей выпало быть «кошкой», и она как раз неслась за Дикки, когда вдруг застыла как вкопанная с таким лицом, будто вот-вот заплачет.
Мы проследили за её взглядом. С той стороны, куда она уставилась в испуге, к нам приближались две чопорные леди с маленькими, плотно сжатыми ртами и тугими причёсками. И одна из них спросила кошмарным голосом:
– Что это за р-ребята, Паулина? – «Р» у неё получалось раскатистое, и казалось, она не говорит, а рычит.
Девочка ответила, что мы принцы и принцессы. Глупо такое говорить взрослому человеку, если он вам не близкий друг.
Рычащая леди исторгла короткий рычащий смешок:
– «Пр-ринцы»? Да это всего лишь пр-ростые дети.
Дора стала вся красная и попыталась что-то сказать, но тут принцесса как закричит:
– Простые дети? Ой, как я рада! Когда вырасту, буду всегда играть только с простыми детьми!
Кинувшись к нам, она принялась всех по очереди, начиная с Элис, целовать и дошла уже до Г. О., когда противная леди пролаяла:
– Ваше высочество! Немедленно отпр-равляйтесь в дом!
А маленькая девочка ей ответила:
– Не хочу!
И тогда чопорная леди приказала второй чопорной леди:
– Уилсон, отнесите её высочество в дом!
И маленькую девочку понесли, а она визжала, сучила в воздухе своими тоненькими ножками в ботинках на пуговицах и выкрикивала:
– Простые дети! Я рада! Рада! Простые дети! Простые дети!
Затем неприятная леди сказала нам:
– Убир-райтесь вон, иначе пошлю за полицией!
И мы ушли. Г. О. напоследок скорчил ей рожу, Элис сделала то же самое – но только не Освальд. Этот последний снял кепку и произнёс, что очень сожалеет, если доставил леди повод к неудовольствию. Ибо Освальд приучен к учтивости с любыми леди, даже если они такие вот «непр-р-иятные».
Дикки, увидев, как я повёл себя, тоже снял кепку. Он теперь говорит, будто бы сделал это первым, но, конечно же, ошибается. Будь я и впрямь мальчиком из простой семьи, вообще бы сказал, что он врёт.
Ну, мы, короче, пошли прочь, и когда стена с дверью осталась уже позади, Дора сказала:
– Выходит, она действительно настоящая принцесса. Даже представить себе не могла, что здесь живёт принцесса.
– Но принцессы ведь тоже должны где-то жить, – ответил ей Дикки.
– Если бы я только знала, что это не просто игра, что всё взаправду, я бы о стольком её спросила… – вздохнула Элис.
Г. О. также хотел бы задать два вопроса. Во-первых, что у принцессы бывает на обед, а во?вторых, есть ли у неё корона.
Я, в свою очередь, тоже жалел об утраченном шансе выяснить много разного про жизнь королей и королев. А ведь мог, между прочим, и догадаться: у девчонки столь глуповатого вида нипочём бы так хорошо не пошла игра в принцессу.
В общем, мы прошли через пустошь к себе домой и приготовили к чаю тосты с растопленным маслом.
Когда мы уже принялись их уплетать, Ноэль сказал:
– Как вкусно! Хотелось бы мне её угостить. – Сказал, вздохнул и замер с набитым ртом.
И мы поняли, что он думает о своей принцессе. Он с того дня о ней думает постоянно и всё время твердит, сколь она прекрасна. Как ясный день, по его словам. Однако мы, остальные, её хорошенько запомнили, и вовсе она была не такая.
Глава 7
Стали разбойниками
После встречи с принцессой Ноэль долго ещё продолжал утомлять нас своим помешательством на походах в парк и требовал, чтобы мы отправлялись туда, даже когда остальные этого совсем не хотели. Мы несколько раз сходили, исключительно ради его удовольствия, но дверь в той стене каждый раз оказывалась заперта, и всем, кроме Ноэля, было ясно, что её больше никогда не откроют.
Следовало как-то вызволить его из пучины отчаяния. Ведь именно так поступают обычно с героями, если судьба загнала их в тупик, из которого они сами не могут выбраться.
Кроме того, мы остро нуждались в деньгах. Фунт и восемь шиллингов – сумма, конечно, славная, однако далеко не достаточная для восстановления пошатнувшегося благосостояния славного рода Бэстейблов. Её, этой суммы, надолго не хватило.
Львиная доля добытого в результате доброй охоты ушла у нас на подарки ко дню рождения отца. Мы купили ему пресс-папье, похожее на стеклянную булочку с изображением Льюишэмской церкви на дне, блок промокательной бумаги, коробку засахаренных фруктов и подставку для ручки, в которой сверху имелась дырочка – сквозь неё можно было увидеть маленький Гринвичский парк.
Отец страшно обрадовался подаркам и удивился, а когда узнал, каким образом Ноэль и Освальд заработали деньги на них, его удивление возросло стократ.
Почти весь остаток мы потратили на фейерверки для Пятого ноября. Шесть огненных колёс, четыре ракеты, два факела (один красный, другой зелёный), шестипенсовый бурак, две римские свечи за шиллинг, несколько итальянских лент, фонтан фей и турбийон, который нам встал в восемнадцать пенсов и почти полностью оправдал свою цену.
Думаю, тратиться на хлопушки и петарды в таком количестве было ошибкой. Конечно, их за шесть пенсов получаешь целую кучу, и первые две-три дюжины запускать действительно весело. Однако потом сильно надоедает, а этих штук остаётся ещё полно. Развлечь тут может только одно – покидать оставшиеся боеприпасы в огонь. Но это-то как раз категорически запрещено.
Когда у вас дома есть фейерверки, время до вечера тянется очень долго. В общем-то, день стоял довольно туманный, так что, на мой взгляд, можно было, не дожидаясь вечера, приступить к запуску непосредственно после завтрака.
Мы, наверное, так и сделали бы, если бы не отец, который сказал, что поможет нам с фейерверками в восемь часов, как только поужинает. А надо по возможности не разочаровывать своего отца.
Словом, у нас появилось целых три повода для новой попытки восстановить утраченное состояние семьи Бэстейбл – на сей раз способом Г. О., иными словами, занявшись разбоем на Пятое ноября.
Существовал ещё и четвёртый повод, самый важный из всех. Вы, наверное, помните утверждение Доры, что становиться разбойниками нехорошо. Но Пятого ноября она не могла нам этого напомнить, потому что уехала погостить к своей крёстной в Страуд в Глостершире. Вот мы решительно и настроились провернуть наш план, пока её с нами нет. Потому что, вопреки её мнению, мы, остальные, не считали это неправильным и всё равно намеревались попробовать.
Мы, конечно, собрались на совет и составили очень тщательный план. Г. О. было позволено стать капитаном, потому что идея с разбойниками принадлежала ему. Освальд согласился на лейтенанта. Похвальная скромность с его стороны. Ведь он, самый старший после Доры, высший чин уступил самому младшему.
План у нас был такой. Отправляемся вместе на Блэкхит. От нашего дома на Льюишэм-роуд до пустоши недалеко, если идти коротким путём мимо кондитерской, детских садиков и небольшой деревенской больницы, затем повернуть налево, а потом направо, прямиком к вершине холма, где стоят большие пушки и летом по вечерам каждый четверг играют оркестры.
Там мы заляжем в засаде, чтобы внезапно напасть на ничего не подозревающего путника. Вынудив его сложить оружие, мы приведём пленника домой, заточим в самом глубоком подземелье под дворцовым рвом, для надёжности заключив в цепи, и потребуем у его друзей выкуп.
Если вы думаете, что у нас не было цепей, то глубоко заблуждаетесь. Раньше у нас, кроме Пинчера, жили ещё две собаки. Я имею в виду времена до того, как славный род Бэстейблов утратил своё состояние. Вот от этих-то двух довольно больших собак цепи и сохранились.
К пустоши прибыли мы под вечер, потому что, по нашему мнению, из засады лучше всего нападать в сумерках. Стоял довольно густой туман, и нам пришлось долго ждать возле ограды у пушек. Среди запоздалых путников никак не попадался подходящий. Это всё были либо взрослые, либо ученики из школы-пансиона. Связываться с взрослыми, особенно незнакомыми, мы не хотели и уж тем более не собирались требовать выкуп у родственников несчастных учеников пансиона для неимущих. Ни один уважающий себя разбойник не опустится до такого. Вот мы и ждали, когда на горизонте возникнет подходящая фигура.
Как я уже говорил, это происходило в День Гая Фокса. Выбери мы для разбоя какой-нибудь обыкновенный день, вряд ли бы наш план осуществился. Ничего не подозревающий путник, которого мы захватили в плен, был, вообще-то, простужен, из дома ему выходить строго-настрого запретили, но, увидав, как по улице несут чучело Гая Фокса, он всё-таки выбежал, причём не надев ни пальто, ни даже шарфа. А вечер стоял очень сырой, туманный, и к тому же уже почти совсем стемнело. Я это говорю к тому, чтобы вы поняли: он был полностью сам во всём виноват, а значит, и поделом ему.
Он уже возвращался обратно домой, еле волоча ноги и громко шмыгая носом, после того как проследовал за толпой с чучелом, из-за которого смылся больной из дома, до самой деревни. (Это мы все Блэкхит называем деревней, сам не знаю уж почему.)
Мы тоже уже собирались ни с чем возвратиться домой к чаю, когда вдруг видим: идёт.
– Тсс, – призвал к молчанию остальных Освальд. – Приближается запоздалый и одинокий путник.
– Оберните головы лошадям и зарядите пистолеты, – прошептала Элис. Во всех наших играх она для себя выбирает мужские роли. Из-за этого даже стричься старается как можно короче, и парикмахерша Иллиз отвечает ей пониманием. Она очень услужливый человек.
– К нему тихонько подкрадёмся мы во тьме туманной, которая на землю уж спустилась и скроет нас от посторонних глаз, – подхватил Ноэль.
Тут мы, покинув засаду, и взяли в кольцо ничего не подозревающего путника. Он оказался соседским Альбертом и сильно перетрухал, пока не понял, кому попался в лапы.
– Сдавайся! – приказал Освальд свирепым разбойничьим шёпотом, схватив крепко за руку ничего не подозревающего Альберта.
Тот ответил:
– Хорошо. Я сдаюсь изо всех моих сил. Только не отрывай мне руку.
Мы объяснили ему, что сопротивляться бессмысленно, и, полагаю, он это понял сразу. Потом мы заключили пленника в каре, но, поскольку конвоировали его впятером, каре у нас получилось не квадратное, не с четырьмя, а с пятью углами.
Пока мы волокли пленника вниз с холма, он всё норовил рассказать нам про чучело, но мы тут же дали ему понять, что вести разговоры с конвоем взятым в плен категорически не положено, особенно разговоры про чучело, увязываться за которым пленнику по причине простуды запрещалось.
Мы уже прибыли к дому, когда Альберт сказал:
– Не хотите, не буду рассказывать, но вы сильно потом пожалеете, потому что сами никогда в жизни не видели такого чучела.
– Да нам и ты сойдёшь за чучело, – сказал Г. О.
Очень грубо с его стороны, о чём Освальд, по праву старшего брата, тут же и объявил, хотя это не самое худшее, чего можно ждать от Г. О. Он у нас ещё очень юн и не всегда проявляет должный такт.
– Невежа ты невоспитанный, – сказал соседский Альберт, – а мне давно пора домой, пить чай. Отпустите меня.
Но Элис ему, так очень по-доброму, объяснила, что домой он пить чай не пойдёт, а останется с нами.
– А вот и нет, – заупрямился соседский Альберт. – Пойду домой. Отпустите. Я и так простужен, а тут ещё больше разболеваюсь. – И он попытался закашлять. Большая глупость с его стороны. Мы ведь видели его утром, и он нам тогда показал, что` у него простужено. Так вот, этим местом не кашляют, хотя выходить из дома ему, возможно, и впрямь не следовало.
В общем, он попытался покашлять, а потом снова завёл своё:
