Летать не поздно никогда

Ар не нашелся, что ответить. Незачем было говорить что-то еще.

Солнце позади них клонилось к закату, пробиваясь через разбросанные по небу облака. Когда оно скрылось за горизонтом, все погрузилось во тьму. Облака скрывали луну и звезды, и их путешествие проходило в сопровождении тусклого внутреннего фонаря.

– Мне кажется, мы летим в космосе, – прервал длительную паузу Аарон.

– Нет, – возразил Гира, – в космосе со всех сторон видны звезды. Знаешь, мне кажется, так же должен чувствовать себя слепой в самолете.

– Брр, – Ар поежился, представив себя слепым. – Как ты думаешь, им не страшно?

– Я не думаю, что им страшно. Ты же ведь не страдаешь от того, что не обладаешь инфракрасным зрением?

– Нет, не страдаю, – Ар вдруг задумался о сказанном. – Я слышал, всех слепых детей от рождения учат видеть через камеру, подключенную к мозгу.

– Да, я видел несколько таких людей. Один из них очень сносно различал предметы и даже читал. Но этому действительно нужно учиться с детства. Если человек теряет зрение из-за несчастного случая, потом сложно научиться видеть через другой сенсор.

Они помолчали.

– Я думаю, потерять зрение – это ужасно, – продолжил Ар.

– Да, и больше всего на свете эти люди хотели бы вернуть себе природную способность видеть. А вот чего больше всего хочет наш друг Газирази, хотел бы я знать.

Они опять помолчали. Вопрос был очень важным. Гира вернул их обоих к главной теме.

– Я думаю, важнее, чего он боится лишиться, – Ар протянул фразу и сразу же почувствовал такое же приятное удовлетворение, как тогда в башне с коллегами. В тусклом свете фонаря он увидел, как глаза Гиры расширились от возбуждения.

– Точно! – воскликнул тот. – Он боится потерять свой завод.

– Да! И я думаю, что в моей власти, будучи его боссом, избавить его от этих переживаний навсегда, – Ар слегка улыбался: как же приятно бывает найти простое решение сложной проблемы.

– Ар, старина, я правильно тебя понял, ты пообещаешь ему этот завод в подарок? – Гира уже тоже улыбался во весь рот.

– Не совсем в подарок. В обмен на небольшую услугу, разумеется.

Это то, чего им не хватало. Гира включил компьютер снова и, сообщив решение, услышал похвалу от умницы внутри него. Они еще долго слушали мелкие, но важные детали, которые приятный женский голос надиктовывал партиями. В воздухе перед ними теперь висело много ярких иконок разного цвета, складывающих их план в полноценный, продуманный в деталях проект. За окном незаметно вышла Луна и осветила океан миллионами серебряных бликов.

– Я думаю, нам следует поспать, – сказал Аарон, засмотревшись на серебряное одеяло из океана и лунного света за окном гравитона. – Лучше завтра повторить все снова.

– Давай так и сделаем. Я и сам не против отдохнуть.

Гира зевнул и, отдав мысленную команду, отключил всю иллюминацию в салоне.

Чувство беспокойства выдернуло Аарона из сна. Ничего не понимая, он огляделся вокруг и вместо океана обнаружил со всех сторон лес. Внутри салона жалобно пищало. Именно этот писк и разбудил Аарона. Посередине в воздухе висела огромная красного цвета надпись: «ОПАСНО! НЕМЕДЛЕННО СНИЗЬТЕ СКОРОСТЬ!» Хватило секунды, чтобы Аарон пришел в себя. Сон улетучился в одно мгновение, а его место заняла волна ужаса. Они мчались по густому лесу со скоростью магнитного поезда. Гравитон проносился между деревьями буквально в сантиметрах от мощных стволов. Странно вообще было, что они с Гирой до сих пор живы.

Гира стал шевелиться на своем сиденье и беспечно потягиваться. Пищания предупредительного сигнала он, казалось, не замечал.

– Гира, быстро! Нужно что-то делать! Мы несемся по лесу. Как нам затормозить?

Гира сначала на секунду замер, пытаясь понять, что происходит, но потом крик Ара подействовал как ведро холодной воды. Он тут же выпрямился в своем кресле и с выпученными от ужаса глазами стал крутить ручку изменения скорости. Тут же началось едва заметное торможение, но этого было недостаточно, чтобы оказаться в безопасности.

– Она должна была меня предупредить перед приближением к материку. Вот дерьмо!

В его голосе Ар услышал панику. Гира нервно теребил какой-то рычажок, который, по-видимому, ничего не мог сделать со скоростью.

В этот момент гравитон зацепил какую-то ветку. Его заметно качнуло, и они вдвоем непроизвольно закричали, будто на американских горках. Но машина тут же выровнялась.

Еще через секунду пищание превратилось в оглушительную сирену. Когда Аарон прочитал над собой новое предупреждение, волосы на теле встали дыбом. Такое сообщение является главным страхом тех, кто боится летать: «ПРИГОТОВЬТЕСЬ К СТОЛКНОВЕНИЮ!» Или хитроумная технология движения по дуге оказалась недееспособной, или лес оказался уж слишком густым, но гравитон мчался на всей скорости навстречу какому-то дереву впереди. И машина не знала, как избежать столкновения.

Дальше время потекло медленнее, как густое желе. Мысли Аарона под действием гормона страха стали протекать быстрее. Он видел, как Гира медленно и неуклюже пытается дотянуть ремень безопасности до застежки: один раз, второй. Ну же, не тупи, быстрее! Не дергай его, тяни! Но Гира продолжал дергать, как будто в мозгу у него что-то заклинило.

Ар попытался помочь другу. Дернулся, но благодаря ремням, которые в конце концов спасли ему жизнь, остался на месте. Они посмотрели друг другу в глаза, а потом последовал удар. Он был такой силы, что чуть не вырвал руки, ноги и голову из прикрепленного к креслу тела. По крайней мере ему так показалось. Внутри него каждый орган встряхнулся так, что он сомневался в том, что все осталось на месте, а не плавает бесформенным супом.

В момент удара Ар инстинктивно закрыл глаза. Когда же решился открыть их через несколько мгновений, он был все еще жив. Однако каждая клетка его тела кричала от боли. Гиры на месте не было. За окном все превратилось в неопределенную серую мглу. По тому, как его прижимало к креслу, Ар понял, что после удара гравитон закрутился вокруг своей оси и прямо сейчас летит над лесом как баллистический снаряд, выпущенный из нарезного ствола. Теперь следовало ожидать следующего удара и еще десятка. Но прямо сейчас ничего не происходило, только было очень страшно.

Ар поискал глазами Гиру и нашел его позади себя распластавшимся по обзорному стеклу в неестественной позе. Центробежная сила прилепила его к гладкому стеклу. Он был без сознания. Возможно, уже мертв. И в этот момент Аарон желал ему смерти, поскольку то, что ждало его тело дальше, было испытанием, полным боли и с неизбежным исходом.

И вот оно началось. Второй удар встряхнул Ара еще сильнее. Внутри что-то заныло, протестуя против такого обращения. Потом последовал следующий удар, и снова. Все это сопровождалось вращением гравитона. Гира летал по салону как мячик в барабане лотереи, и Ар ничем не мог ему помочь. Он зажмурился и вцепился руками в края кресла, ожидая следующего удара, и следующего. Им, казалось, не будет конца. Пару раз Гира налетал на него всем телом, и это было очень больно, но Ар все равно радовался, что хоть эти удары для Гиры были смягчены им.

И вот, наконец, гравитон перестал вертеться и подпрыгивать. Судя по звуку, он скользил по снегу с огромной еще скоростью. Ждем последнего удара , – успел подумать Аарон. Через мгновение машина с силой врезалась в дерево и остановилась. После секундной тишины Ар услышал скрип падающего ствола и понял, как будто этого было им мало, что их беды не закончились. Шум нарастал, а потом все вокруг рассыпалось на мелкие осколки. Это дерево упало прямо на обзорное стекло, разбив его вдребезги. Тысячи осколков разлетелись по салону, и Ар почувствовал, как не меньше сотни врезалось ему в лицо. Соленый вкус крови на губах был последним ощущением Аарона перед тем, как он потерял сознание.

9

Наверное, он пробыл в бессознательном состоянии всего несколько минут.

Он открыл глаза и был поражен тишиной, стоявшей вокруг. Мелкие снежинки опадали на его иссеченное осколками лицо, и Ару показалось, что он даже слышит, как они падают.

Через разбитое окно в салон ворвался ледяной воздух северной зимы. А поскольку одеты они с Гирой были всего лишь в футболки и тонкие брюки, замерзнуть насмерть можно было всего за каких-то полчаса.

Уже окоченевшими руками Ар кое-как освободился от ремней и попытался подняться. Его старческое тело болело. Казалось, внутри и снаружи все превратилось в сплошной синяк. Но сейчас его больше интересовало не собственное тело. Судя по тому, что он мог передвигаться, ему удалось обойтись небольшими повреждениями. А вот Гира… Ар нашел его взглядом и тут же отвел глаза. Его друг лежал с другой стороны салона. Хорошо видны были только ноги, все остальное было скрыто под слоем осколков. Но и, глядя на ноги, можно было представить, что стало с остальным телом. Свободные брюки, которые Гира одел в дорогу, были все изодраны. Одна нога была вывихнута в сторону. Сломанная кость проткнула кожу и выходила розово-белым обрубком наружу. Под местом, где она торчала, уже образовалась лужица крови, и она все прибывала. Если он пока не умер, то очень скоро умрет от потери крови , – подумал Ар. Его замутило, но он смог справиться с тошнотой: нужно было что-то делать, причем срочно. Он привстал на четвереньки и пополз к Гире. Руки опирались на осколки, и те врезались с кожу, но у Ара все так болело, что он даже не заметил этого.

Пары шагов хватило, чтобы добраться до цели. Голова Гиры была повернута в сторону, и Ар почувствовал, что боится увидеть то, что от нее осталось. Но тут Гира пошевелился.

– Гира, Гира, дружок мой! Ты живой! – запричитал Ар. Слезы потекли потоком, смешиваясь с запекшейся на лице кровью. – Сейчас-сейчас, потерпи дорогой.

В ответ Гира только застонал, да так жалобно, что у Ара защемило сердце. Он все время повторял:

– Сейчас, сейчас, потерпи, Гир, все будет хорошо.

Хотя в этом он сильно сомневался.

Все тело Гиры было в гематомах. Многие ребра, скорее всего, были сломаны. Правая кисть болталась, словно мешочек, наполненный костями. Но лицо, как ни странно, было в порядке, разве что все в порезах, как и у Ара. Он понимал, что ему нужно срочно что-то сделать с ногой. Учитывая то, что он понятия не имел, что именно с ней делать, эта перспектива его пугала. Но сначала им нужно было согреться. Все его тело начало содрогаться, и это были первые признаки гипотермии. Наконец, Ар начал действовать. Он первым делом открыл чемодан с теплыми вещами, который они собирали вместе, и натянул на себя теплые брюки и куртку. Дрожь почти сразу прекратилась. Корпус гравитона предусматривал ниши, где мог поместиться человек. Там можно было кое-как укрыться от ветра, которого пока, к счастью, не было. Он расчистил место на полу от осколков и, подстелив накидку, что была на кресле Гиры, с трудом подтащил его туда. Гира не издал ни звука: он опять был без сознания. Ар нащупал пульс на шее и удостоверился, что его старания не были напрасными. Аккуратно укутав Гира всей остальной одеждой, что была в чемодане, Ар оставил открытыми только ногу и голову.

На его взгляд, самое умное, что он мог сейчас сделать, это остановить кровь и зафиксировать ногу. Пытаться ее вправить было бы безумием. Ар понимал, что он только добавит другу невыносимую боль. Кровь из раны текла уже не так сильно. Цвет ее был бурый, и Ар сделал вывод, что артерия не повреждена. Такую рану нужно обработать чем-то дезинфицирующим и перемотать повязкой. Он нащупал в грудном кармане Гиры флягу и вылил немного жидкости оттуда на кусок, оторванный от футболки. Этим бог его знает чем (но определенно крепким) он протер рану, а тем, что осталось от футболки, туго перевязал ногу вместе с торчащей наружу костью. Потом Аарону на глаза попался подлокотник кресла Гиры, вывернутый из пазов. Ему не составило труда доломать крепление. Получилась неплохая шина. На нее он бережно положил ногу Гиры и примотал ошметками обшивки.

Теперь нужно было решать что-то с огнем и укрытием. Ар попробовал открыть дверь в борту гравитона, но та не поддалась. Пришлось ему перелазить сверху. Стараясь не получить новые порезы, он, кряхтя, перевалился через борт и съехал по пологому борту в мягкий снег. Теперь стало ясно, почему не открылась дверь. Гравитон выдавил под собой снег, пока скользил навстречу дереву, и по сторонам получился слой с метр высотой. Он попробовал разгребать снег руками, но они тут же окоченели. А ведь нужно было раскрыть дверь. Внутри разжигать костер опасно, а если жечь его снаружи, то тепло как-то должно было попасть внутрь.

Тут он увидел, что от обшивки в том месте, где корпус встретился с деревом, отошел лист алюминия и торчал, завернувшись как крышка консервной банки. «Ты-то мне и нужен», – пробормотал он себе под нос. Ару пришлось вернуться в салон тем же путем. Это оказалось сложнее: он едва дотянулся до кромки и снова порезал руку о торчащий осколок. Внутри он перевязал палец и, покопавшись в чемодане, нашел, что искал: перчатки. Пусть они и не были теплыми, но хоть как-то защищали руки. Натянув перчатки, он помахал руками, словно птица, возвращая поток крови в окоченевшие пальцы. Это помогло.

Чтобы оторвать лист обшивки, ему пришлось упереться в корпус двумя ногами. Упасть назад он не боялся. Раз, два – и он вместе с листом размером примерно полметра на полметра свалился спиной в снег. Теперь в руках у него оказался инструмент. С его помощью он за минут двадцать разгреб снег перед дверью, но это упражнение почти полностью забрало оставшиеся силы. К тому же он вспотел, и это было нехорошо. Пот быстро остыл и стал просто холодной водой, вытягивающей тепло из тела.

«Двигайся или замерзнешь, старая перечница», – сказал он сам себе и заставил себя встать. Тут он и впрямь понял, что старость – не радость. Все его тело буквально вопило, требуя покоя и отдыха. Но нужно было насобирать дров.

Вокруг, куда ни глянь, был сосновый лес. Мелкий снег ограничивал видимость метрами пятнадцатью. Дальше была белая мгла. Отметив для себя, что дальше от гравитона отходить опасно, Ар принялся собирать палки, в большом количестве разбросанные под соснами. Собирать их было легко, поэтому внушительная куча образовалась довольно быстро.

Из десятка длинных палок он соорудил подобие каркаса между упавшим на гравитон деревом и кромкой корпуса. Рядом с машиной росла молодая сосна, и Ар почти догола ободрал ее свежую хвою. В городе меня бы уже забрали бы в участок за такое , – подумалось ему.

Он буквально волочил ноги от усталости, но нужно было закончить начатое. Ветвями свежей хвои он плотно застелил каркас – и получилась импровизированная крыша. Пришла пора решить самую сложную задачу: как разжечь огонь.

Его персональный помощник разбился и не работал. Это он обнаружил почти сразу после столкновения. Помощника Гиры в карманах его одежды Ар не нашел, поэтому решил оставить его поиски на потом. Но из своего помощника он все еще надеялся извлечь пользу. Из отчасти разодранного кресла Гиры он вытащил клок обивочного материала. По идее, он должен был хорошо гореть. По крайне мере Аарон очень на это надеялся. Внутри кресла он также нашел пружину, которая годилась для дела.

Подготовив все необходимое, Ар устало сел прямо на снег, опершись спиной об открытую дверь гравитона. Перед собой уложил лист алюминия, который недавно использовал вместо лопаты. Пришла очередь помощника. Ар вытянул из него аккумулятор. Медленно, боясь потерять драгоценный заряд, он, используя проволоку пружины, замкнул контакты и с радостью увидел промелькнувшую синюю искру. Даже в перчатках руки совсем уже окоченели и плохо слушались. Он постарался сосредоточиться и с четвертой попытки трут из набивочного материала задымился вонючим дымом. Тут же к куску пакли присоединилась хвоя, которая благодаря высокому содержанию смолы сразу же подхватила огонь.

Уже через несколько минут перед входом в их убежище пылал костер. Внутри воздух довольно быстро нагрелся, и Аарон даже снял куртку, а также насквозь промокшие ботинки.

Теперь он мог потратить больше времени на Гиру. Полагаясь на тепло костра, он раскрыл Гиру и тщательно протер остатками алкоголя из фляги все раны на теле. Руку он привязал к ровной палке, на случай, если там действительно перелом. Он все время измерял пульс у Гиры – тот оставался в норме. Температура также не поднималась. Вместе с тем Гира все еще оставался без сознания.

Отдохнув с часок, запрещая себе поспать, Ар снова принялся собирать дрова. Нужно было готовиться к ночи. Больше всего его страшил ночной мороз. Хотя сейчас в гравитоне было вполне комфортно, ночью температура могла понизиться на десять-пятнадцать градусов. Сохранение огня было вопросом выживания, а та куча, которую он собрал в первый раз, стремительно исчезала.

Ему удалось собрать еще столько же, до того как вокруг все стало сереть. Теперь он решил экономить дрова и подкладывал новые, только когда огонь почти совсем угасал. От углей, однако, шел приличный жар. Снег в радиусе метра от костра полностью растаял. В некоторых местах оставались островки снега с лужицами воды сверху. Ару пришло в голову, что ее можно пить, и хотя в гравитоне был запас воды, он решил попробовать. На вкус вода была хорошей.

Темнота наступила почти внезапно, сузив все вокруг до маленького пространства внутри гравитона, освещенного скорее красным светом углей, чем пламенем. Аарон немного задремал, когда Гира очень четким, почти обыденным голосом сказал свою первую после аварии фразу:

– Ар, мне нужно отлить. Я сейчас уписаюсь, и где бы мы сейчас ни находились, оставаться здесь будет неприятно.

Аарон вынырнул из сна, не сразу разобравшись, что происходит, ахнул, а потом радостно затараторил:

– Гира, боже мой! Ты очнулся! Как хорошо, друг мой. Я так боялся, что ты больше не придешь в себя. Ты не переживай. Ты поправишься…

– Ар, подожди минутку, – он говорил все тем же обычным голосом. – Я в данный момент переживаю только по одному поводу: мой мочевой пузырь сейчас лопнет, а я почему-то не могу встать. Я уже пробовал, пока ты спал. Сделай мне одолжение, помоги мне с этой маленькой проблемой, а потом мы обсудим остальное.

– Ой, прости. Сейчас, дай подумать, куда же.

Рядом валялся пакет. Ар проверил его, надув. Тот был цел. Он помог Гире справить нужду и вылил содержимое пакета наружу.

– Я сильно плох? – спросил Гира. – Ты скажи как есть.

– Если как есть, то тебе нужен доктор, но, по-моему, твоей жизни ничего не угрожает, – Ар постарался придать своему голосу бодрости.

– Я так не думаю, чувак, – Гира слегка повернулся и тут же застонал. На фоне ровного голоса этот стон напомнил Ару о том, сколько возможных внутренних травм мог получить Гира, летая внутри корпуса гравитона. Уверенности в его голосе поубавилось.

– Гира, завтра я найду способ вызвать помощь. Нас заберут, и тебя вылечат. Не вздумай сдаваться!

– Хорошо, я не вздумаю, – Гира помолчал, – но внутри у меня происходит что-то нехорошее. Я это чувствую. Что-то там вытекает внутри.

– Завтра мы будем в больнице, – Ар говорил как мог уверенно.

Ни завтра, ни послезавтра они в больнице не оказались. Техника внутри гравитона полностью отказала. Найденный помощник Гиры оказался совершенно бесполезен, поскольку связь в тайге предусмотрена не была. Самое плохое было в том, что их никто не должен был искать, поскольку они никого не предупреждали о своем путешествии.

Ситуация была патовая.

На третьи сутки у Гиры началась горячка. Он жаловался на сильную боль в боку и теперь лежал весь в поту, что-то бессвязно бормоча. Время от времени он приходил в сознание, чтобы обсудить что-то отвлеченное с Аром. Ар поддерживал эти беседы, постоянно думая о том, что же можно предпринять. Запасы еды заканчивались, и он понимал, что они не могут находиться здесь вечно. Но он также понимал, что не может оставить Гиру. Сколько бы дров он ни собрал, запас будет израсходован за сутки, а потом всего за несколько часов тот замерзнет насмерть. Табу на обсуждение этой темы первым прервал Гира. Очнувшись в очередной раз, он слабым голосом сказал то, что сам обдумывал все это время.

– Тебе нужно попробовать, Ар. Этот завод находится близко от побережья, так что мы, возможно, упали совсем недалеко от него.

– Но как же я оставлю тебя здесь? – Ар был рад, что не он начал эту тему, но все равно ему было не по себе.

– Тебе не придется.

– Как не придется? Я не понимаю. Ты не бредишь? – Ар действительно ничего не понимал.

– Мне кажется, я не переживу следующую ночь. И черт возьми, мне так больно! – и тут Гира зарыдал. Впервые с момента катастрофы он выплеснул свои истинные переживания наружу. Его затрясло то ли от рыданий, то ли от наступающей снова лихорадки. – Я больше не могу терпеть эту боль. Не могу, ты понимаешь?

Ар в порыве обнял друга, и тот кричал и плакал, уткнувшись лицом в куртку. Ар плакал вместе с ним. Он думал, что именно он втянул своего друга в эту историю, которая, по-видимому, скоро должна была подойти к концу. Для Гиры совсем скоро, для него немногим позже. Для его сына… тоже. Ему было ужасно жаль их и себя, а одного человека, наслаждавшегося его молодым телом прямо сейчас, он лютой ненавистью ненавидел. Он рыдал вместе с умирающим на его руках другом, рыдал от безысходности, и им обоим было совершенно все равно, как это выглядело.

Наконец, слезы закончились.

Гира, всхлипывая, как это бывает только в детстве, возобновил разговор:

– Прости, что сорвался. Это было невыносимо терпеть. Мне теперь легче, – его голос практически сошел теперь на шепот.

– Тебе не за что извиняться. Нам обоим это было нужно. Потому что…

– Есть еще кое-что, – Гира прервал Аарона на полуслове, – мы должны это обсудить, перед тем как я… Ну, уйду.

– Господи, ты никуда не уйдешь, – начал фразу Ар, но Гира прервал его жестом здоровой руки.

– Послушай, я не знаю как, но человек это чувствует. Я умираю. И мне нужно, очень нужно кое-что обсудить, так что не корми меня… – он закашлялся, выплюнув сгусток крови, – не корми меня этими байками.

– Хорошо, не буду. Что ты хочешь? Говори.

– Я скажу, ты только не перебивай меня. Дай договорить до конца. А потом ты мне скажешь, что ты думаешь. Окей?

Аарон кивнул, и Гира начал. Видно было, что говорить ему все тяжелее.

– Я, ты знаешь, с юности очень боюсь смерти. Сказать «очень» это ничего не сказать, старик. Я думаю о ней каждый день. Представляешь, каждый день я думаю о ней, и страшусь ее. Это такое сильное чувство… – он снова кашлянул кровью, – такое сильное, что передать не могу. Понимаешь, я не могу себе представить, что моя вселенная прекратит свое существование, – он помолчал, обдумывая следующую фразу. – И я думаю о боге. Нет, не о том боге, которого рисует религия. Нет. Я думаю о настоящем боге, который все это замутил, Ар, – он опять сделал паузу и продолжил: – Знаешь, ну не могло оно, – кашель и еще один сгусток крови, – не могло появиться просто так, без ЗАМЫСЛА.

Гира выдержал долгую паузу, как будто ждал, что сказанное слово должно впитаться в мозг Аарона. Но в этом не было нужды. Ар и сам много об этом думал, и сейчас тоже молчал. Гира ведь попросил.

– Ты любишь картины?

Ар удивился этому вопросу. Не думал, что его друг вообще интересовался живописью, не то что любил ее. Не ответил, потому что считал, что его друг не ждал ответа. Он оказался прав. Гира продолжил:

– Ты видел «Портрет девочки» Ренуара? Наверное, не видел, раз молчишь. Это моя любимая картина, – он снова замолчал, наверное, вспоминая ее, а Ар удивлялся все больше. – В центре этой картины глаза. Они невероятные! Я не представляю, как он мог написать их такими живыми.

Следующая пауза затянулась надолго. Аарон даже подумал, что Гира потерял сознание, но, откашлявшись, Гира продолжил:

– Какой глупостью было бы предположить, что картина эта вышла случайно. Просто, понимаешь, летели краски, упали на полотно – и получилось ЭТО. Глупость! Но почему же так много людей склоняются к версии случайного происхождения жизни. Это херня какая-то! – Гира был бы не Гирой, если бы даже в самую, возможно, серьезную речь своей жизни не вставил бы словечко. – Так ведь мы эту красоту наблюдаем повсюду. Вся жизнь красива, изящна и практична.

Снова пауза и снова кашель. Кровь из Гиры стала выходить чаще. Шепот превратился в хрип, но он говорил все с большим жаром. Чувствовалось, что для него очень важно выговориться.

– Мне нравятся эти эксперименты со смешиванием аминокислот. Ну, ты знаешь. – Ар понятия не имел, о чем он, но промолчал. – Ну, когда берут аминокислоты, суют в бульон из всяких веществ, добавляют температуры и даже электрический разряд – и бах: получают жизнь. Они там уже дошли до того, что живую клетку намешали. Ну и что? Они теперь считают это доказательством случайности возникновения жизни, я же, наоборот, считаю это доказательством НЕСЛУЧАЙНОСТИ.