Доказательство противоестественной магии

Повисла короткая, ошеломлённая пауза.

– Ясно, Гера значит, – утвердительно кивнула Литва, с лёгкостью отбросив три четверти имени как ненужный хлам.

– Да, демон с вами, – махнул рукой колдун с выражением полной капитуляции, явно не имея сил спорить.

Переступив порог в уютный будуар , где мягкие диваны были покрыты шелковым бархатом, а подушки источали тонкий аромат лаванды, гости буквально растворились в атмосфере теплоты и комфорта. В воздухе витало ощущение беззаботности и роскоши. Все восхищённо выдохнули, невольно расслабляя плечи.

– Это комната для гостей, – гордо, с намёком на укор, сказал колдун Гера, будто говоря: «Видите, а вы думали, я только по подземельям шляюсь!»

– У чёрных колдунов одни пленники же бывают? – с детским, неподдельным любопытством выпалила Найда.

На эти слова колдун Гера, с хмурой, саркастической усмешкой на лице, укоризненно посмотрел на Найду, словно на неразумное дитя.

– Так, предлагаю, чтобы посидеть подольше в сухом помещении, давайте перейдём к менее… агрессивному из нас – Молчанихе! – поспешно предложила Слива, желая сменить опасную тему.

Все согласно и с облегчением закивали, их взгляды дружно обратились к Молчанихе, которая до этого сидела тихо, словно милая, но абсолютно незаметная часть самой мебели. Теперь же она внезапно стала центром всеобщего внимания. Литва, не упустившая возможности узнать что-то новое и чудаковатое, оживлённо спросила:

– Кстати, давно хотела тебя спросить: почему ты постоянно стучишь и таскаешь камни? Тебе не кажется это тяжеловато? Или это такая гномья фитнес-программа?

Молчаниха, улыбаясь загадочной, почти мистической улыбкой, ответила, и её голос приобрёл мечтательные, певучие нотки:

– Эти камни вовсе не простые. Это благородные минералы, обладающие собственной энергией и даже способностью общаться. Они чувствуют дискомфорт в определённых условиях и стремятся быть рядом со мной. Например, этот белый кристалл нежно тянется к лунному свету, а этот серый камень жаждет солнечного сияния. Стоит мне лишь слегкапостучать по камню или кирпичу – и они сами находят путь ко мне.

Воцарилось потрясённое молчание.

– Обалдеть, – прошептал Гера, его глаза стали круглыми, как блюдца. – У меня в башне «разговаривающая с камнями»… – Он опустился на ближайший стул, словно подкошенный этим открытием. Но мгновенно вскочив, он схватился за голову, а на его лице расцвела новая, ещё более мощная волна торжествующего восторга.

– Я великий! Я самый великий маг! – закричал он, размахивая руками. – Я сотворил «разговаривающую с камнями»! Это же прорыв! Это… это… – Он замолчал, пытаясь осмыслить грандиозность собственного «творения».

– Гномы – это настоящие подземные мастера нашей планеты, – начал объяснять он с важным видом, поглаживая воображаемую бороду (хотя на самом деле её у него не было). – Магия земли у них – не редкость, но настоящая «разговаривающая с камнями», как наша Молчаниха, рождается среди них всего раз в триста лет. – Он сделал драматическую паузу, чтобы подчеркнуть значимость момента. – Их оберегают, как зеницу ока, поскольку она способна открывать новые месторождения, защищать их города от внешних угроз и хранить множество древних, пыльных тайн. Однако, – он многозначительно посмотрел на Молчаниху, – поскольку наша героиня не жила среди гномов, многие из этих секретов ей, увы, неизвестны. Кстати, Аниха – имя гномье, означает «Мерцающая».

Компания уважительно и с новым интересом перевела взгляды на Молчаниху, которая смущённо покраснела и попыталась стать ещё меньше.

– А орёшь-то ты чего Найде про воду? – с нескрываемым любопытством, подперев щёку рукой, поинтересовалась Немец, сверкнув клыками в улыбке.

– Всё просто, – объяснила Молчаниха, и её голос приобрёл лёгкий, загадочный оттенок. – Передо мной иногда возникают мгновенные, как вспышка, видения. Например, как было с Литвой, когда я увидела сильный огонь, пожирающий всё вокруг. Инстинктивно крикнула: «Вода!» – пояснила она, жестами иллюстрируя своё видение, словно рисуя в воздухе.

Теперь все взгляды снова обратились к Гере. Тот сначала нахмурился, потом покачал головой с видом профессора, опровергающего бредовую теорию студента.

– Нет, – решительно, почти рубя рукой воздух, заявил Гера. – И ещё раз нет! Оракулов среди гномов не бывает. Это народ твердолобый, упрямый и порой даже лживый. Природа никогда не рождала среди них ясновидящих. О таких феноменах можно говорить только относительно орков – там, в их диких племенах, подобные вещи иногда встречаются, но среди гномов? Никогда!

Воцарилось короткое, разочарованное молчание. Его нарушила Литва, флегматично пожав своими плечами.

– Ну, всегда что-то происходит в первый раз, – глубокомысленно, с лёгкой усмешкой произнесла она, словно подводя философский итог всему происходящему.

Её слова повисли в воздухе, тяжёлые и обнадёживающие одновременно, оставляя всех присутствующих в глубоком, немного ошеломлённом размышлении о непредсказуемых и порой абсурдных поворотах судьбы, которые, казалось, стали их новой нормальностью.

– Ну, хватит! – решительно, почти грозно прервала разговор Литва, с силой взмахнув рукой, словно отсекая невидимые путы. – Давайте теперь про меня поговорим. А то про камни и воду уже наслушались!

– Про тебя всё довольно просто, – начал он, с лёгкой усмешкой пожимая плечами, будто речь шла о чём-то обыденном. – Ты орчанка, маг огня – одна из самых опасных и разрушительных стихий в наши дни. – Его голос стал серьёзнее. – Ведь магов огня учат контролировать пламя с пелёнок, с самого детства, и чем старше становится маг, тем тоньше и мощнее его сила. А ты… – он сделал паузу, многозначительно глядя на её мощные лапы, – ты обладаешь необученной, дикой, неконтролируемой магией, равной силе взрослого, опытного орка-воина. Честно говоря, трудно даже представить, какие апокалиптические последствия могут быть от такого мощного, но абсолютно неуправляемого дара.

Немец, не давая ему замолкнуть и насладиться моментом, тут же вмешалась с характерной язвительной иронией:

– Ах, я-то прекрасно представляю! – воскликнула она. – Мы будем вынуждены жить без крыши над головой, вечно мокрыми и питаться исключительно сырым мясом. И спать по очереди, дежуря у её постели с вёдрами воды!

– Почему сырым? – искренне, в унисон изумлённо спросили все остальные, недоумённо переводя взгляд с Литвы на Немец.

– Да потому что, – продолжила Немец с театральным пафосом, поднимая руки вверх в знак полного отчаяния, – если она попробует развести хоть маленький, безобидный костёрчик, чтобы пожарить мясо, то своим шквальным, диким огнём сожжёт всё вокруг: леса, степи, а может, и до гор докатит! Чтобы избежать глобальной эко-катастрофы, нам лучше сразу привыкать к сырому мясу и прочим «прелестям» пещерной жизни!

– Очень даже не весело, – мрачно, с тяжёлым вздохом отозвалась Литва-орк, разглядывая свои руки с новым чувством вины и опасности. – Ладно, теперь давайте про другую, – скинула она с себя груз ответственности – выбирай сам.

Колдун, пытаясь игнорировать смотрящую на него с холодным любопытством эльфийку Сливу, бросил взгляд на Найду-русалку. И на его лице расплылась медленная, мстительная улыбка, полная какого-то зловещего предвкушения. От его пронзительного взгляда Найда заметно поёжилась, инстинктивно отодвинулась назад и обхватила себя руками, словно пытаясь стать меньше и незаметнее. По её коже пробежали мурашки.

– Ты, Найда, русалка, и как вы уже могли заметить, маг воды. Но ты – особенная русалка, – продолжил колдун, его голос приобрёл низкие, почти заговорщицкие нотки. Он внимательно, как хищник, наблюдал за реакцией Найды, ловя каждую её эмоцию.

– А где подвох? – поправив волосы, спросила Найда, но в её глазах, сквозь напускную игривость, мелькнула тревога.

– Объясняю, – продолжил колдун, с лёгкой ноткой торжественности и научной холодности в голосе, словно зачитывал доклад о редком виде насекомых. – Раса русалов отличается от эльфов колоссальным разнообразием внешности. Они – воплощение праздной жизни, взбалмошные и непостоянные, редко проявляют сострадание к окружающим. Живут они в двух мирах: в воде – хвосты и жабры, на суше – ноги и лёгкие. Русалам нравится заводить временных партнёров из других рас, однако их любовь мимолётна, как морская пена – не более двух лет. Однако Найда, как редкое, почти уникальное исключение, рождена с необыкновенной, опасной красотой.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание.

– Раз в 60–70 лет среди русалок появляется такая особь, которой предначертано сыграть ключевую роль в судьбе народа. Достигнув определённого возраста, её неодолимо тянет в море, где она встречает до трёх десятков сильных и симпатичных русалов. Там, в священном храме бога морей, происходит уникальное действо: Мать русалов мечет до тысячи икринок, а русалы оплодотворяют их.

Голос его стал суше, безжалостнее.

– Эта пора для русалов – настоящее испытание на прочность. Пока не появились мальки, они могут хотя бы спокойно поесть, охраняя кладку. Но когда малыши появляются, начинается настоящая война за выживание. Мальки, движимые слепым инстинктом, атакуют не только своих родителей, но и друг друга. По мере взросления опасность возрастает многократно, и не все родители переживают этот период. Да и детенышей остается не более трехсот – таков естественный отбор. Известны случаи, когда погибали все участники этого ритуала. – Он произнёс это с ледяной отстранённостью. – Когда мальки достигают пятилетнего возраста и обретают разум, инстинкты заставляют других взрослых русалок забирать одного из них, становясь своего рода приёмным родителем.Тон его внезапно сменился на почти поэтический, но от этого стало только страшнее.

– Зато от такой русалки-девы сходят с ума мужчины всех рас, её красоту воспевают все поэты мира, даже надменные эльфы склоняются перед ней. Тебя ждёт слава, почет и бесконечное обожание… – Он снова сделал паузу, и его взгляд стал острым, как жало. – Если ты, конечно, выживешь после своей собственной… рыбной фермы.

Лицо Найды, которое вначале выражало любопытство, затем недоумение, теперь постепенно теряло краски, становясь мертвенно-бледным. Слова колдуна впивались в неё, как ледяные иглы. После последней фразы её глаза закатились, веки дрогнули, и она беззвучно, как подкошенная, рухнула на пол.

Девчата, мгновенно сориентировавшись, с криками бросились к ней. Слива подхватила её под плечи, а Литва аккуратно взяла за ноги. Они бережно уложили Найду на мягкий диван. Слива присела рядом, обмахивая её лицо прохладным полотенцем, её эльфийские пальцы дрожали. Остальные  стояли над ними в полной беспомощности.

Глава 4

– Эй, приходи в себя! – тихо, но настойчиво повторяла Слива, гладя Найду по щеке. – Всё хорошо… Всё хорошо… – но её собственный голос выдавал панику.-Найдочка, ну что ты так переживаешь? – участливо, почти шёпотом говорила Слива, нежно поглаживая холодную руку подруги. – Мы же вернёмся домой, не переживай. Мы никуда без тебя не денемся! Мы все вместе.

– А если мы задержимся? – запричитала Найда, медленно приходя в себя. Голос её был слабым, дрожащим, полным настоящей, животной паники. – У меня двое детей, четверо внуков разного возраста… Я с ними-то не всегда справляюсь! Я не хочу столько детей! – она почти завыла, в ужасе зажимая лицо руками, будто уже видела перед собой орду голодных, кусачих мальков.

– Слушай, – ободряюще, стараясь звучать уверенно, сказала Литва, опускаясь на колени рядом с диваном. – Колдун упомянул какой-то определённый возраст. Может, ты ещё не достигла его? Может, у тебя ещё лет сто впереди? – в её голосе сквозилa наивная, но искренняя надежда.

Слива резко повернулась к колдуну, её эльфийский взгляд стал острым, как шило.

– Сколько лет ей должно быть? – выдохнула она, впиваясь в него глазами.

На что он лишь развёл руками и пожал плечами с видом полного безразличия учёного, наблюдающего за подопытным кроликом.

– Ууууу! – заголосила Найда с новой силой, её тело содрогнулось от рыданий. Потом её взгляд встретился с растерянным, но полным сочувствия взглядом Немец. В глазах русалки вспыхнул огонёк отчаянной идеи.

– ТЫ! – почти крикнула она, хватая Немец за руку. – Он говорил, что тобой пугают детей! Ты мне поможешь, ведь так? Помнишь, я с тобой дружу с младенчества! Ты будешь… ты будешь самых отвратительных есть! – выпалила она, и в её голосе звучала смесь истерики и дикой, абсурдной надежды.

– Чего?! – поперхнулась Немец, отшатываясь так, будто её облили кислотой. Её вампирское достоинство было оскорблено до глубины души. Она отрицательно замотала головой, пытаясь собраться с мыслями.

–Найда, – начала она успокаивающим, но твёрдым голосом, – я не уверена… вернее, я уверена, что даже пятьдесят не управляемых четырёхлеток похоронят вампира под толщей воды, игрушек и криков. – Она сглотнула, её взгляд стал отсутствующим, будто она мысленно уже пыталась отбиться от воображаемой орды. – А тут… больше сотни…

У Найды расширились глаза от ужаса, в них читался настоящий, животный страх перед будущим. Губы её задрожали.Она прошептала едва слышно, словто моля о спасении:

– Воды… Тут же, словно по мановению её тревоги, мощный, неконтролируемый поток воды обрушился на всех присутствующих, мгновенно залив всю комнату снова. Вода с грохотом стекала по стенам, оставляя за собой мутные, влажные следы, а воздух густо наполнил резкий, прохладный запах свежести и отчаяния.

Сидя на пуфике, орчанка, с громким хлюпаньем выливая воду из своих сапог, выразительно, с тяжёлым вздохом произнесла:

– Вот уже второй день чувствую себя бельём, которое постоянно замачивают, полощут и ни разу не отжимают! – Её голос звучал смешанным чувством глубочайшего раздражения и лёгкой, уставшей иронии.

– Я тоже ни разу такой чистой не была, – поддержала её с горьковатой усмешкой Слива, беспомощно отряхивая свои белоснежные волосы, которые теперь висели тяжёлыми, мокрыми прядями, как морская трава.

– Хорошо, Литва постоянно не требует огоньку, – буркнула Молчанова, отряхиваясь, как мокрая курица, и с благодарностью глядя на орчанку.

В гнетущей тишине комнаты все живо представили эту адскую картину – бушующее пламя, пожирающее всё вокруг, – и молча, с содроганием кивнули друг другу, осознавая, что быть мокрыми – это куда предпочтительнее, чем обгоревшими до хрустящей корочки..

– И всё же, выход должен быть, – задумчиво, с намёком на надежду, начала Немец, обращаясь к Гере. – Слушай, Гера, имей же хоть каплю совести! Ведь эта русалка постоянно тебя спасает! Пусть и такими… экстремальными методами.

– Ха-ха, ну нашли лекаря! – расхохотался маг – Русалы не обладают лечебной магией, они мастера на умерщвление! Даже потомство своё прореживают сами! – Он произнёс это с циничным презрением.

– А я говорила, что именно она тебя спасала! – решительно, почти тыча в него пальцем, настаивала Немец, глядя прямо в глаза Гере, не позволяя ему отвертеться.

– Ладно, – махнул рукой Гера с видом человека, соглашающегося на абсурдный эксперимент. Он достал из складок камзола маленькую серебряную иглу. Он резко проколол ей собственный палец и протянул руку Найде, истекающую каплей алой крови: – Лечи, – произнёс он с ехидной, неверящей усмешкой.

Найда, сама не веря в слова Немца, кончиками пальцев коснулась его раненого пальца. На глазах у всех изумлённых зрителей рана тут же закрылась, словно её и не было вовсе, не оставив ни малейшего следа.

– Не может быть… – растерянно, про себя пробормотал колдун, вновь с силой проколов палец, уже глубже. Найда, словто во сне, повторила движение, и снова палец зажил мгновенно, по мановению волшебной палочки.

– Этого не может быть! – вскричал Гера, вскакивая на ноги. Его лицо выражало не просто удивление, а настоящий шок, смешанный с суеверным страхом. – Ты не можешь быть целителем! Целителями и созидателями являются эльфы!

В этот момент его взгляд, полный смятения, упал на Сливу, вспомнив её манипуляции с костями, и он нервно, сдавленно выдохнул, бледнея:

– Значит… значит, мертвая крыса мне не привиделась?

–В шкафу её заперли, – спокойно, словно сообщая о погоде, ответила Слива, удивлённо приподнимая изящную бровь.

У колдуна сразу поблекли глаза, словно в них погасли последние свечи надежды. Он безвольно рухнул в очередной обморок, сопровождаемый лёгким, хриплым звуком падения мокрой тушки на пол. На сей раз девушки даже не моргнули, лишь с покорной покерной миной приняв на себя очередной внезапный водопад, обрушившийся с потолка. Найда решительно подошла к нему и, словно мстя за прошлые обиды, смачно хлопнула его по щекам.

– Слушай, мне кажется, его тебе не обязательно лупить, – вмешалась Немец, наблюдая за происходящим с лёгким недоумением. – У тебя ведь простое прикосновение исцеляет. Мы все видели.

– Так нервы успокаиваю, – объяснила Найда, поправляя растрёпанные волосы с видом невинной овечки.

– Это нечестно! – воскликнула Слива с искренним возмущением. – Давайте по очереди будем «успокаиваться», а ты его потом в чувство приводить!

Видя заинтересованный, почти одобрительный взгляд Литвы, Молчанова тут же встряла:

– Даже не думайте! Его после удара орка можно и не собрать! – Она помолчала, прислушиваясь. – А чего это он не кашляет?

Все обернулись к Гере, который медленно приходил в себя, словно пытаясь осознать что-то грандиозное и ужасное одновременно. В комнате повисло напряжённое молчание, нарушенное лишь монотонным капанием воды.

– Ты… эльф-некромант, – лежа в луже, срывающимся шёпотом произнёс Гера. – Я… я не верю в то, что сейчас сказал…

Его взгляд, полный странного озарения, упал на открытое окно, где на подоконнике, расправив крылья, сидела маленькая, беззаботная птичка, напоминающая воробья.

– Интересно, а какова реакция вампира? – обратился он с неестественной, ядовитой любезностью к Немец. – Можешь ли ты поймать ту птичку?

У Немца радостно засветились глаза, и буквально через миг, в вихре движения, птица оказалась в её руках, трепыхаясь от неожиданности и страха.

– Ха! Я могу, я всё могу! – торжествующе улыбнулась Немец, демонстрируя свою ловкость.

Колдун, не обращая внимания на её ликование, молниеносно выхватил птицу и с жестоким, резким движением свернул ей голову.

– Твою мать! Да что ты наделал?! – раздались возмущённые, полные ужаса крики.

Но Гера продолжал действовать с ледяной решимостью, игнорируя их протесты. Подойдя к Сливе, он сказал мрачным, почти металлическим голосом, не допускающим возражений:

– Возьми труп.

– Ни за что! – резко, с отвращением ответила Слива, отстраняясь от него.

– Я сказал, возьми! – зарычал колдун, его голос прозвучал как удар хлыста.

Он грубо сунул ещё тёплый трупик ей в руки. Слива, от неожиданности и ужаса, на мгновение рефлекторно сжала его… но тут же с омерзением выронила, отскочив назад. Но этого мгновения хватило.

Лёгкое, зловещее сияние окутало её руки и птицу.

Брошенный на пол трупик вдруг дёрнулся. Его тело, со свернутой набок шеей, неуклюже задвигалось, ковыляя к Сливе короткими, судорожными, заплетающимися шажками. Это было настолько жуткое, противоестественное зрелище, что все замерли, парализованные ужасом.

– Аааа! – раздался общий, пронзительный крик, переполненный чистой, животной паникой. Все начали прыгать на мокрые диваны, стараясь подальше отодвинуться от жуткого, шевелящегося комочка перьев.

– Убери эту гадость! – закричала Литва, отскакивая так далеко, как только позволяли мокрые диваны. Её орчий голос дрожал не от страха, а от чистого, неподдельного отвращения.

Гера, на лице которого была написана вселенская драма, молча подобрал дергающийся трупик. Он аккуратно, с какой-то болезненной почтительностью, положил его в высокую хрустальную вазу и поспешно, с облегчением, захлопнул крышку. Из-под неётут же послышался тихий, но настойчивый скребец и шелест перьев.

– Значит, всё-таки… эльф-некромант, – произнёс маг тихо, для себя, словно мир вокруг него не просто перевернулся с ног на голову, а и вовсе рассыпался в прах.

Слива, всё ещё потрясённая случившимся, с ужасом смотрела на закрытую вазу, сквозь стекло которой было отчётливо видно, как маленькое тельце трепещет и пытается вырваться на свободу. Её лицо было бледным, губы дрожали.

– Что… что это значит? – тихо, почти шёпотом, выдохнула она, обращаясь больше к самой себе, чем к остальным.

Воцарилась тяжёлая пауза, которую нарушил голос Немец, прозвучавший с убийственной, чёрной иронией:

– А это значит, – начала она, с горькой усмешкой оглядывая компанию, – что мы будем без крыши над головой, вечно мокрыми, есть сырое мясо… – она сделала театральную паузу, – …и за нами будут таскаться толпы зомби-людей и животных, но зато… – её голос стал сладким и ядовитым, – …с полными карманами благородных булыжников! – Она закончила свой монолог и с наслаждением наблюдала, как на лицах подруг медленно расцветает понимание всего кошмара их нового положения.

– К слову, зачем ты вызывал этих демонов? – первой очнувшись от шока, спросила Литва, нервно поправляя влажные пряди волос. Её голос звучал резко, пробивая гнетущую атмосферу. – Ааа… Дай-ка угадаю… Власть и деньги? Вечная классика.

– Для орка ты слишком проницательна, женщина, – буркнул колдун, хмуро потирая виски. Его глаза были воспалены от стресса, а голос дрожал. – Да, ты права, но дело вовсе не в этом! То, что я натворил… это настоящая катастрофа! У меня исчезла магия, да ещё и вы – эти деформированные существа… – Он заорал внезапно, нервно озираясь по сторонам диким взглядом, – Мне нужно всё исправить! Вас нужно уничтожить!

–На счёт «исправить» и «уничтожить» мы здесь уже размышляли, когда ты в стельку пьяный спал, и пришли к выводу, – спокойно, но твёрдо начала Молчанова, поправляя свои драгоценные камни с видом учёного, ведущего лекцию. – Понимаешь, ты же, наверное, когда создавал своё заклинание, обращался к богам? Небось, не к одному. И не все они добрые. Да и Силы Судьбы могли тебя не совсем корректно понять. Вот простая истина: если где-то прибавляется, то где-то должно убавляться. Мы появились здесь, живые и обладающие магией, а ты остался без неё. Значит, баланс нарушен. Нам нужно вернуться к себе, живыми и без магии, а твоя магия должна вернуться к тебе. Всё во Вселенной взаимосвязано, как узлы в огромном ковре… – Она сделала паузу, глядя на него прямо. – А если по какой-то причине мы здесь умрём, даже хоть одна из нас… Не факт, что наша магия не рассеется в воздухе, а не вернётся к тебе.

– Да и богов своих не надо списывать со счетов, – подхватила Литва, скрестив руки на груди. – А то могут обидеться. Они, может, думают, что тебя одарили, а ты их подарок коту под хвост! Боги любят, когда к ним относятся с уважением и вниманием.

– А Силы Судьбы вообще непредсказуемы и всегда хотят посмеяться над смертными, – добавила Немец с горькой усмешкой. – Их лучше не расстраивать. А то шутки у них… специфические.

Глаза колдуна расширились до предела, пока он внимательно слушал их по очереди. На его лице сменялись выражения: от гнева и отрицания до медленного, леденящего душу осознания. С решимостью, которая почти граничила с паникой, он внезапно решительно распихнул дам и, вихрем вылетев из комнаты, устремился вглубь здания.

За ним, не отставая ни на шаг, спотыкаясь о лужи и обломки, последовала вся ошарашенная компания.

Колдун ворвался в просторное помещение, которое могло соперничать лишь с самыми величественными библиотеками старинных замков. Высокие, до потолка, стеллажи, прогнувшиеся под тяжестью тысяч пыльных томов, стояли как молчаливые стражи. В воздухе витал густой, сладковатый запах старой кожи, пергамента и тайны. Вдоль стен стоял массивный дубовый стол, заваленный свитками и странными приборами. Стремянка, забытая посреди зала, напоминала о том, что здесь каждый листок бумаги был предметом почитания и изучения. Он замер посреди этого храма знаний, его грудь тяжело вздымалась.

– Я в раю! – тихо, почти благоговейно вымолвила Немец, застыв на пороге. Её  глаза широко распахнулись, впитывая величие зала. Тонкие, почти прозрачные пальцы с заострёнными ногтями осторожно, словно боясь осквернить, коснулись переплётов старинных книг.

– Так вот что, девушки, давайте соблюдать правила безопасности в таком месте. – Её голос притих, стал серьёзным, почти строгим. – Литва, Найда, прошу вас, подождите снаружи. Да, я просто не переживу вандализма в библиотеке, и моя вампирская сущность тут бессильна. Это кощунство.

Однако её предложение вызвало немедленную и бурную реакцию.

– Нет уж, не собираюсь я стоять в пустом коридоре, как провинившаяся школьница! – возразила Найда, складывая руки на груди с таким видом, будто её лично оскорбили. Её глаза вспыхнули, отражая не просто огонь несогласия, а настоящую бурю возмущения.