Удивительные изобретения

Группа отважных исследователей, вооруженных до зубов, уже проникла в недра этого странного кубического сооружения. Вскоре они должны были вернуться, чтобы сделать публичный отчет, и именно этого, затаив дыхание, ждал весь Ксатхил.

Никто из жителей не знал назначения, и не осмеливался предположить пугающий возраст этого загадочного куба. Самые ранние архивы в Ксатхилианской библиотеке отмечали его существование, предполагая божественное происхождение или конструкцию. Ибо, конечно, даже самые умелые руки господствующей расы Земли не смогли бы построить такое гигантское сооружение. Это была работа титанов или самого Бога.

Итак, подключив к форуму менавизоры для получения первых мысленных образов, которые будут транслироваться оттуда членами исследовательской группы, Ксатхил нервно ожидал новостей.

Внезапно экраны мониторов залило бледно-зеленое свечение, и по телезрителям пробежал трепет. Исследовательская группа вернулась. Тул, глава всех ксатхилианских ученых со всей своей группой последователей взошел на круглое возвышение. Его широкий умный лоб был напряженно наморщен. Тул подошел к устройству для проецирования изображения и пока он возился с выступлением, среди его наблюдателей начала проявляться сцена сомнений и критики, которая становилась все более ясной и отчетливой по мере укрепления ментального контакта.

Каждый ксатхилианин воображал себя идущим в свете мощного факела по длинному прямому мраморному проходу, по высокому сводчатому коридору из цельного камня. Паутина и пыль веков мягко шевелились у них под ногами, а воздух был пропитан затхлым запахом давно минувших лет. Факел качнулся к потолку коридора, и его луч потерялся в просторах зала наверху.

Затем проход расширился, превратившись в огромный амфитеатр – огромное помещение, которое по сравнению с широким ксатхилианским форумом, казалось совсем крошечным. Телепатически каждый зритель видел как и Тул энергично продвигался вперед, а затем остановился и обвел горящим факелом самое странное зрелище, которое когда-либо видел живой глаз: множество рядов выдвижных ящичков, одни за другими, покрытые бронзой и украшенные фамильными иероглифами. Вот что составляло содержимое любопытного куба. И больше ничего.

Картинка дрогнула и потускнела. Ее сменили мысли Тула, которые общались непосредственно с каждым наблюдателем: «Несомненно, есть какая-то великая тайна, которую еще предстоит разгадать, связанная с этим любопытным кубом. Что находится в этих ящиках, мы не знаем. Возможно, архивы какой-то давно исчезнувшей расы. Но потребуются долгие годы напряженного труда с использованием самого совершенного современного оборудования, чтобы открыть хотя бы одну из огромных полок. Их гигантские размеры и сложная конструкция бросают нам вызов. Если этот любопытный куб построили живые существа, а мы можем предположить, что именно они это сделали, то их строение тела было настолько масштабным, что мы совершенно не в состоянии понять назначение их инструментов. Только одна вещь, найденная в кубе, была хоть как-то сравнима с техникой, которую мы знаем и используем».

Тул повернулся, кивнул двум своим помощникам и они двинулись вперед, пошатываясь под тяжестью огромной каменной плиты круглой формы, вставленной в большой квадрат из какого-то странного фибропластического материала. К этому гигантскому возвышению был прикреплен огромный упругий трос, в ширину вдвое больше тех, кто его нес.

«Кабель, прикрепленный к этой плите, – продолжал Тул, – очень длинный. Он проходит прямо в сердце любопытного куба. Очевидно, он имеет какое-то отношение к тайне, но какое именно, мы не знаем. Нашим инженерам придется разобрать плиту, чтобы разгадать ее значение. Как вы видите, она цельная».

Тул наступил на камень…и когда он нажал на кнопку, из резервуаров, бездействовавших веками, потек постоянный ток, а из темных глубин любопытного куба заговорил магнитофон с электрическим управлением:

«Люди, – произнес человеческий голос, – люди пятидесятого века, мы, ваши братья из двадцать пятого, и мы нуждаемся в вас. Во имя человечества мы взываем к вам о помощи. Пока я говорю, наша солнечная система погружается в огромное облако хлора, из которого она не сможет выбраться в течение сотен лет. Все человечество обречено на уничтожение. В этом специально построенном хранилище десять тысяч величайших умов Земли погружены в искусственный сон вплоть до пятнадцатого века в надежде на то, что опасность к тому времени минует.

Дверь в наше хранилище, наконец, открылась. Если здесь есть живые люди и если воздух чист, потяните за рычаг рядом с вратами нашего хранилища, и мы проснемся.

Если ни один человек не услышит эту мольбу, и ни один человек не останется в живых, тогда прощай, мир. Спящие остатки человеческой расы будут спать вечно».

«Вечно, – повторил Тул. – И все же, как вы видите, она, кажется, немного поддается. – Он с сомнением продолжил, – Граждане Ксатхила, мы так же озадачены этой тайной, как и вы. Но вы можете быть уверены, что ваш совет ученых приложит все усилия, чтобы решить эту проблему».

Зеленый огонек на экране исчез. Ксатхил, озадаченный и удивленный, вернулся к своим повседневным трудам. На на углах улиц и в коридорах, в домах и офисах жители ненадолго останавливались, чтобы прикоснуться к антеннам, обсуждая странное чудо. Потому что голос из любопытного куба не был услышан ни одним живым существом. Единственными правителями пятидесятого века были муравьи, а муравьи не могут слышать.

Первый полет в космос

Кого мы отправим на поиски этого нового мира? Кого мы сочтем достойным?

Уэйн Краудер считал себя сильным человеком. Те, кто знал его лучше всех (и при этом никто не знал его по-настоящему хорошо), заменили его несколько лестными прилагательными. По их словам, он был холодным и безжалостным человеком с железной волей и ледяной решимостью, человеком с сердцем, соответствующим его гранитной челюсти. Он был честным, справедливым и жестким. Человеком, который хотел поступать по-своему – и делал это.

В эпоху, когда теряется больше состояний, чем приобретается, Краудер доказал свои способности и проницательность, разбогатев. Даже в наши дни, несмотря на завышенные материальные и трудовые затраты, этого может добиться смелый, решительный человек, который не признает препятствий. Уэйн Краудер именно такой. Он запатентовал простой бытовой прибор, необходимый каждому, продал его с копеечной прибылью, которая сокрушила всех потенциальных конкурентов, и стал мультимиллионером, несмотря на ошеломляющие поборы налоговой системы. Он возвел себе высокое здание и разместил на его вершине свой личный кабинет. Он витал в облаках, как в переносном, так и в прямом смысле.

Он был идеальным образцом бесстрастного делового человека: эгоцентричный, безрадостный, энергичный, проницательный. Даже эти лощеные, дорогие периодические издания, которые заискивают перед богатством и льстят магнатам, не могли найти в нем ничего теплого и хорошего в нем. Они называли его человеком изо льда, камня, чернил и стали. И в целом их суждения были правильными.

Однажды днем он сказал своей секретарше:

– Позовите ко мне моих инженеров.

Инженеры почтительно сидели перед его массивным столом. Уэйн Краудер решительно заявил им:

– Джентльмены, я хочу, чтобы вы построили мне космический корабль.

Инженеры посмотрели на него, а затем друг на друга с некоторой опаской. Их представитель откашлялся.

– Космический корабль, сэр?

– Я решил, – сказал Краудер, – стать человеком, который подарит человечеству космические полеты.

– Мы можем спроектировать для вас такой корабль, сэр. – ответил один из экспертов. – Это не так уж сложно. Фундаментальный проект существует уже много лет, и его основой является подводная лодка. Но…

– Да?

– Но двигатель, который будет приводить в движение такой корабль, -откровенно сказал инженер, – мы не можем предоставить. Люди искали его десятилетиями, но ответ пока не найден. Другими словами, мы можем построить для вас корабль, но не можем оторвать его с поверхности Земли.

– Спроектируйте корабль, – сказал Краудер, – а я найду двигатель, который вам нужен.

– Где? – спросил главный инженер.

– Справедливый вопрос, – ответил бизнесмен. – И мой ответ таков: я не знаю, но где-то в этом мире есть человек, который знает секрет и раскроет его, если я выделю деньги на то, чтобы превратить его теорию в факт. И я найду этого человека.

– Вас будет осаждать толпа сумасшедших.

– Я знаю это. И вы должны помочь мне отделить пшеницу от плевел. Но у любого, кто придет с многообещающей идеей, какой бы фантастической она ни казалась, будет шанс показать, на что он способен.

– Вы имеете в виду, что будете субсидировать их? Но это будет стоить целое состояние!

– У меня есть состояние, – лаконично ответил Краудер. – А теперь за работу. Постройте мне корабль, и я заставлю его летать.

Уэйн Краудер собрал журналистов. Их репортажи были захватывающими, забавными и в то же время весьма злорадными. Газетные синдикаты с издевательским удовольствием сообщали миру подробности безумия Краудера, который предложил сто тысяч долларов наличными тому, кто сделает возможным запуск корабля с этой планеты. Но слухи распространились по всему миру, и в отдаленные уголки земного шара, в том числе. Предложение было передано на дюжине языков.

Предсказание инженеров подтвердилось. Офисное здание Краудера стало Меккой и пристанищем для безумной части человечества, коридоры которого были забиты их чертежами и макетами. Их письма текли чернильным потоком, который грозил поглотить растущий штат клерков, нанятых для сортировки, скрупулезного изучения каждой схемы. Сам Краудер видел только тех немногих, кто проходил мимо. Большинство из них он в конце концов, от него отказались, но некоторым он оставил заработную плату, и они принялись за работу. Он вложил деньги в строительство новых лабораторий. Его обширный испытательный полигон стал настоящей мастерской для более чем десятка будущих покорителей космоса.

Шли недели. Космический корабль, создаваемый инженерами, вышел из стадии проектирования и перешел в стадию строительства. Но до сих пор ни один субсидиант не оправдал своего хвастовства тем, что его любимый двигатель – на паровом или взрывчатом, газовом, атомном или любом другом топливе – поднимет металлического монстра с поверхности Земли. Было проведено множество испытаний. Некоторые из них были комичными, а некоторые – трагичными. Но все они были неудачниками. И все же Краудер не отказался от своей навязчивой идеи.

– Он придет, – сказал он. – За деньги и решимость можно купить все, что угодно. Однажды он появится.

И он оказался прав. Однажды к нему в офис пришел незнакомец. Это был маленький человечек. В огромной комнате миллионера он казался еще меньше, словно карлик в податливой глубине просторного кресла, а его глаза находились на уровне массивного письменного стола Краудера. Он был необычным посетителем, поскольку не носил с собой портфеля, набитого чертежами, схемами или формулами. Он был необычен тем, что не шумел, не трусил и не подчинялся хозяину. Это был приятный маленький незнакомец с птичьими глазками и движениями, веселый и улыбчивый.

– Меня зовут Уилкинс. – сказал он. – Я могу привести в действие любой корабль, какой вы захотите.

– И?.. – спросил Краудер.

– Но это будет не похоже на ту бессмысленную огромную пулю, которую строят ваши инженеры. Ракеты – бессмысленная трата времени. Моему мотору требуется судно другого типа.

– А где ваши чертежи? – спросил Краудер.

– Здесь, – сказал маленький человечек и постучал себя по голове.

Краудер бесстрастно ответил:

– Я поддерживаю множество других людей, которые утверждают то же самое. Но ни один из них не увенчался успехом. Почему вы думаете, что ваша идея сработает?

– Я разгадал их секрет летающих дисков. И моя идея основана на принципе, который позволяет им летать. Это электромагнетизм с использованием силы тяжести, или ее противоположности – антигравитации.

– Большое вам спасибо, – сказал Краудер, вставая. – А теперь, если позволите, я…

– Подождите! – попросил маленький человечек. – Есть еще кое-что. Вот это. Он достал из кармана металлический предмет размером и формой напоминающий пепельницу, подвесил его над столом Краудера и убрал руку. Предмет повис в воздухе. Краудер дотронулся до него. Кончики его пальцев слегка покалывало, но предмет не упал. Краудер снова медленно сел.

– Достаточно, – сказал он. – Чего вы хотите?

– За мои услуги, – сказал Уилкинс, – вы уже назначили справедливую цену. Но мне нужны еще три вещи: лаборатория, в которой будет построен пилотный проект; консультация эксперта по механике; и ответ.

Брови Краудера поползли вверх от удивления

– Ответ?

– Ответ на один вопрос. Почему вам так хочется построить этот корабль?

– Потому что, – откровенно сказал Краудер, – я люблю власть. Потому что я амбициозен. Я буду первым, кто покорит космос. Потому что это сделает меня более великим, богатым и могущественным, чем любой другой человек в мире. Я стану хозяином, не одного мира, а множества миров.

– Весьма честный ответ, – сказал Уилкинс, – хотя и странный.

– А какой еще может быть ответ?

– Это мог быть и мой ответ, – задумчиво произнес маленький человечек. – Я бы покинул эту планету и отправился куда-нибудь еще – возможно, на Марс, потому что там еще предстоит найти странные красоты. Потому что над бесплодными пустошами будут алые закаты, и в усыпанную звездами ночь разреженный холодный воздух умирающего мира беспокойными вздохами пронесется по долинам высохших каналов. Потому что отсюда его яркое, далекое сияние в небе кажется рубиновой болью в моем сердце и моей душе, которая страстно желает ступить в другой мир, еще не тронутый человеком.

Краудер резко сказал:

– Вы слишком сентиментальны. Я – человек логики. Ну, неважно. Мы можем работать вместе. Ваша мастерская будет готова к утру.

Четыре месяца спустя, в дымке октябрьского заката, двое мужчин снова сидели вместе. Но на этот раз не в офисе Краудера в башне. На этот раз они сидели на корточках в кабине небольшой дискообразной машины, изготовленной инженерами Краудера по чертежам Уилкинса.

Снаружи собралась огромная толпа, чтобы понаблюдать за испытательным полетом. Они зашевелились и зашептались в беспокойном ожидании, пока в рубке управления кораблем Уилкинс устанавливал последнюю секретную деталь. Он не раскрыл эту деталь тем, кто создавал его приводное устройство.

Маленький человечек закрепил проволоку, немного подрегулировал. Краудер нетерпеливо проворчал.

– Ну, Уилкинс? Что нас задерживает?

– Пока ничего. – Уилкинс отложил свои инструменты, подошел к внешнему краю аппарата необычной формы и поднял металлический экран, позволивший ему взглянуть на испытательный полигон. – Хотя, может быть, это – сентиментальность. Желание еще раз взглянуть на знакомые пейзажи Земли.

– Ты сентиментальный дурак, – фыркнул Краудер, – или просто трус. Возможно, ты решил, что твое изобретение все-таки не сработает?

– Оно сработает.

– Тогда включи свой мотор. Дай мне услышать его рев и почувствовать толчок. Когда мы освободимся от земного притяжения и полетим в космос, возможно, я разделю твои чувства. Маленький человечек опустил иллюминатор и вернулся к пульту управления. Он дотронулся до рычага и нажал клавишу. Его руки мечтательно задвигались по панели управления. Краудер раздраженно сказал:

– Я начинаю терять терпение, Уилкинс. Если все это розыгрыш, то когда мы собираемся взлетать? Вы сказали, ровно в пять, а сейчас… – он взглянул на часы, – сейчас уже две минуты шестого. Ну? Мы влетаем или нет?

– Мы уже взлетели, – сказал Уилкинс.

Он снова поднял экран, закрывавший иллюминатор и Краудер увидел пурпурно-черный космос, усеянный мириадами звезд. За ними удаляющаяся Земля казалась игрушечным воздушным шариком… десятицентовиком… светлячком.

– Боже мой! – воскликнул Краудер, с трудом поднимаясь на ноги. – Боже мой, ты сделал это, Уилкинс!

Уилкинс улыбнулся. Огромный восторг охватил Краудера. В этот момент, наконец он познал эмоции. Этот холодный, суровый человек торжествующе воскликнул:

– Значит, я был прав! Нет ничего, что нельзя было бы купить за деньги. Я поклялся стать человеком, который покорит космос, и я это сделал. Это сила и честолюбие.

– И сентиментальность, – добавил Уилкинс.

– Если бы не я, твои мечты давно умерли бы. Я сделал это возможным, Уилкинс, никогда не забывай об этом. Мой капитал, моя сила, моя воля.

Он смотрел на далекую Землю горящими глазами.

– Это только начало, – сказал он. – Мы построим модель большего размера. Такая модель будет достаточно большой, чтобы вместить сотню человек. Мы начнем первое вторжение в мир. Я создам новую империю – на Марсе. А теперь поворачивай назад, Уилкинс.

– Нет, – сказал изобретатель. – Думаю, что нет.

– Что? Мы доказали, что этот корабль может летать. Теперь мы вернемся и подготовимся к большим полетам.

– Это не так, – возразил маленький человечек. – Мы продолжим.

– Как это? – взревел Краудер. – Ты бросаешь мне вызов? Ты сумасшедший?

– Нет, – сказал Уилкинс. – Я – сентиментальный.

Он снял пиджак, галстук и рубашку, сбросил брюки и ботинки. Под одеждой у него было другое одеяние, странное, совершенно не похожее ни на что, что Краудер когда-либо видел раньше. Блестящая, плотно облегающая ткань золотистого оттенка, странным образом подчеркивающая совершенно нечеловеческие черты его маленького телосложения. Он улыбнулся Краудеру, и это была дружеская улыбка. Но это была улыбка не существа, рожденного на Земле.

– Ваши деньги и амбиции проложили мне путь, – сказал человек с Марса, – но чувство юмора было решающим фактором, который привел меня к вам. Видите ли, я хотел вернуться домой…

Удивительное изобретение Уилберфорса

Все знания и вся власть принадлежали ему, поскольку удивительный эликсир гениальности тек по венам робкого Уилберфорса Уимса

Уилберфорс забрал последний, бросив безнадежный взгляд на страницу перед собой, Ни у кого не заставив себя взглянуть на предпоследнюю страницу, он, помедлив, решительно закрыл книгу указательным пальцем. Он закрыл глаза, нахмурил брови и начал упрямо повторять текст: «Несмотря на то, что стоимость изъятого имущества включена в общую сумму убытков Отдела подержанных автомобилей, они не должны учитываться при установлении причину…»

Плотная паутина крошечных белых морщинок вокруг его глаз разгладилась. Его пальцы дрогнули и книга слегка приоткрылась…

Уилберфорс приоткрыл один глаз, а затем, покраснев, он поспешил продолжить: «Общий ущерб, непосредственно связанный с покупкой, ремонтом и продажей подержанных автомобилей. Доход…»

Из соседней комнаты донесся знакомый вой: «Дядя!»

Напряженная память Уилберфорса дрогнула, забуксовала и остановилась как вкопанная. Он вздохнул и ответил:

– Да, Херби?

– – Я хочу водички, дяденька!

– Ты только что пил воду. – терпеливо ответил Уилберфорс. – Иди спать. Поздно уже.

– Я не хочу другой водички! – настаивал жалобный голос.

Устало поднимаясь, Уилберфорс взглянул на часы. Если бы три часа назад кто-нибудь сказал ему, что за сто восемьдесят коротких минут человек может возненавидеть одно-единственное слово, Уилберфорс бы только рассмеялся. Но не в этот момент, потому что между половиной восьмого и половиной одиннадцатого он научился ненавидеть и презирать одно слово. Слово, означающее его самого – «Дядя!», издаваемое через равные промежутки времени четырехлетней блондинкой в соседней комнате.

Уилберфорс наполнил стакан в ванной, предварительно спустив воду до холодной, затем он зашел в детскую и включил свет. Херби стоял в своей кроватке, сна ни в одном галуз у него не было, как и три часа назад, когда Уилберфорс раздевал его и укладывал спать.

– Вот твоя вода, Херби! – сказал Уилберфорс. – А теперь я хочу, чтобы ты немедленно лег спать!

Он надеялся, что его голос прозвучит достаточно строго и по-отечески добродушно. Это был первый раз, когда он «присматривал за домом» для своей сестры и шурина, и хотел, чтобы это было в последний раз.

– Спасибо, дядюшка! – кротким голосом ответил малыш.

При этом он сделал маленький, воробьиный глоток воды, вернул стакан и обезоруживающе улыбнулся.

– Расскажи мне сказку, Дядя.

– Нет! Тебе уже давно пора спать. – категорично ответил дядя. – Что скажут мама с папой, если придут домой и обнаружат, что ты еще не спишь? Спокойной ночи.

Он вышел и выключил свет. На мгновение он постоял за дверью, надеясь услышать, как ложится в постель маленькое тельце. Затем, предчувствуя грядущие неприятности, он вернулся к учебе.

Уилберфорс был продавцом автомобилей. Он был не особенно хорош в этом деле, но знал определенные пункты своего ремесла. У него были пружины с пятью витками, Y-образная рама, 93-сильный двигатель Savo-Gas Master с винтовочной передачей. Он знал, что на нем были полосы. Рама кузова с ударопрочным стеклом и многоцентровым рулевым управлением, но…

Он не мог этого произнести вслух! Потому что, несмотря на свои длинные ноги, атлетическое телосложение и привлекательную внешность, Уилберфорс был ужасно застенчив!

Каждый раз, когда он приглашал потенциального клиента на демонстрацию, он замирал от внезапного приступа паники. Возможно, Уилберфорсу нужно было изрядно поработать над своим смущением, потому как самое трудное было для него сесть с автомобиль. Особенно, когда ему приходилось полностью отодвигать ручку регулировки сиденья, прежде чем он мог протиснуться под руль. К тому времени, как Уилберфорс заводилл машину, он уже забывал все, чему его учили. Он забывал указать на значительное усовершенствование системы смазки с потоком промывки по сравнению со старой системой двойного разбрызгивания. Он забывал обратить внимание покупателя и на однотонную отделку приборной панели. Он забывал обо всем и просто сидел, заикаясь, как старомодный дирижабль!

У компании был выход из этой ситуации. Они снабдили своих продавцов иструкциями, которые всего-лишь нужно было запомнить. Но Уилберфорс изучал свое уже больше двух месяцев. И ни к чему хорошему это не привело! Он надеялся, что сегодня вечером, оставшись один в доме своей сестры, он сможет запомнить раздел, посвященный использованным Льготы на обмен автомобилей, но…

– Дядя!

Уилберфорс застонал. Снова! Причина, по которой завтра старый хрыч Петерсен вызовет его на ковер и вручит ему все необходимые документы!

– Да, Херби?

– Я хочу в туалет!

– Ну же, – нетерпеливо ответил дядя Уилберфорс, – Херби, в этом нет необходимости. Ты…

Затем он замолчал, внезапно вспомнив, сколько раз Херби требовал воды и сказал:

– Очень хорошо. Но потом я хочу, чтобы ты сразу пошел спать, ты понял?

– Да, дядя. – Покорно ответил малыш.

Поход в ванную прошел благополучно. Херби уложили в постель в десятый или двенадцатый раз, Уилберфорс сбился со счету, и снова наступила тишина.

Он снова начал: «Хотя стоимость конфискованного имущества включена…»

– Дяденька!

Уилберфорс застонал. Его пальцы крепко сжали книгу в приступе отчаяния и он закричал:

– Да, да! Чего ты на этот раз хочешь?

– Ты забыл дать мне лекарство! – подсказал юный Херби.

Сломленный постоянной беготней человек, появился в дверях. Он свирепо посмотрел на племянника.

– Лекарство?Какое лекарство?

– Для моего желудка, – спросил Херби. – И для головы, и для ног, и для моего…

– О, хорошо! – выдавил Уилберфорс. – Я дам тебе его, успокойся!

Он прошел в ванную и открыл шкафчик. Перед ним предстал ряд блестящих флаконов. Некоторые из них были жидкими, другие – порошкообразными, третьи – порошкообразно-жидкими. Он уставился на эту плеяду пузырьков и ему даже в голову не пришло усомниться в том, что Херби нужны лекарства перед сном. Это был первый опыт Уилберфори в качестве детской медсестры, и он не знал всех тонкостей детской стратегии.

Он перебрал все лекарства и нашел одно с надписью «Головная боль» и отсыпал нужную дозу для ребенка. Затем он взял тот, на котором было написано «Боли в желудке», и налил необходимое количество в стакан. Там был один для ног, а другой…

– Ааа! – воскликнул Уилберфорс и налил в стакан щедрую дозу из бутылочки с надписью «Сироп для неспящих душ».

Уилберфорс не был врачом. Он был продавцом автомобилей, причем не очень хорошим, а его методы были, мягко говоря, неортодоксальными. Он наливал все жидкости в один и тот же стакан. Он растворял в них по две или три порции, которые казались ему необходимыми. Затем он добавил немного глицерина, чтобы микстура получилась однородной, и немного вишневого сиропа от кашля, чтобы придать ей аромат. И наконец протянул стакан Херби.