скачать книгу бесплатно
ГОСТЬЯ (заинтересованно). Зачем?
ЛАВРИН. Когда кому-то из года в год, из века в век постоянно что-то нужно, создаётся единственное впечатление… Что этот кто-то этим чем-то просто питается. Кушает. Ест. Хавает.
ГОСТЬЯ. А сам-то он верил? Этот, который жил в двухкомнатной квартире? Рассказывал кому-то?
ЛАВРИН. Верил. Не веровал слепо, а верил, проверял, подмечал детали. Вот очень кстати погас в квартире свет. Вот меня попросили накормить толпу семью хлебами и двумя рыбёшками. Я смогу? Я знаю, что смогу. Я даже в цирке с этим выступать мог бы. Только нужно это кому-то другому. А значит, не мне.
ГОСТЬЯ. Сложное положение. Значит, он молчал?
ЛАВРИН. Конечно. Какой смысл убеждать, если тебе всё равно поверят. Если поверят в любом случае. Даже в полную ерунду. Поверят. Встанут на колени, нацепят повязки на рукава…
ГОСТЬЯ. А если это не ерунда?
ГОСТЬЯ (словно бы извиняясь). Три часа ночи. Как ты спишь с этой птицей? Я каждый час вздрагиваю.
ЛАВРИН (туповато шутит). С птицей не сплю.
ГОСТЬЯ (примирительно улыбается). Правильно делаешь. Спокойной ночи, Теоретик.
ЛАВРИН (усевшись на стул рядом с застеленным диваном). Спокойной ночи.
ГОСТЬЯ. Мне раздеться надо.
ЛАВРИН. Устала? Целый день в одежде, да?
ГОСТЬЯ. Восемь часов в поезде. И не заснёшь.
ЛАВРИН. То Генка. То ходики. Замучили тебя?
ГОСТЬЯ. Угу. (Неловкая пауза. ГОСТЬЯ удивлена, но, кажется, не шокирована.) Ну ладно так ладно. (Сбрасывает с плеч рубашку, берётся за ремень джинсов.)
ЛАВРИН (поспешно поднимается со стула). Извини.
ГОСТЬЯ. За что?
ЛАВРИН. За то, что разбудил. Спокойной ночи.
ГОСТЬЯ (холодно). Не за что.
.
КАРТИНА 5. КУКУШКА
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «На сей раз мой полуденный сон обрушился внезапно, как груда кирпичей. Как если бы ходики с кухонной стены от внезапного сотрясения слетели со своего насеста и ударили меня в голову».
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Это снова был Город. Но ни улицы, ни квартиры, ни вокзала в этом Городе уже не было. Только стены. Высокие, изломанные, как после бомбёжки. Кирпичные стены старинных домов, в каких пожить мне за все мои двадцать блочно-панельных лет пока что не довелось».
ЛАВРИН (поэтично). Она была длинная. И очень высокая. Холодная и склизкая. От неё время от времени отваливались куски штукатурки, и оголялись красные, рыхлые кирпичи. На ней было навешено бесчисленное множество объявлений, она была расписана вдоль и поперёк разными неприличными словами. Вот такая она была… Стена…
КУКУШКА (с безнадёжным, извечным огорчением в голосе). Твою мать!
ЛАВРИН (к такой встрече готов не был). Ты чего выражаешься?
КУКУШКА (с осознанием полной своей правоты). Тут живёшь… Одна-одинешенька, без помощи, без поддержки на всём белом свете. Часы считаешь. А он? А он что делает?
ЛАВРИН (явно задет). А что «он делает»?
КУКУШКА (саркастически горько). А он в три часа ночи гвозди вбивает. В стенку! Твою же мать!
ЛАВРИН (пытаясь воззвать к здравому смыслу). Послушай. Ты – кукушка…
КУКУШКА (кокетливо). Кукушка! Из часов…
ЛАВРИН. Из часов, из ходиков. Ты мой кошмар….
КУКУШКА (дрогнувшим голосом). Я твой – кто?
ЛАВРИН. Короче говоря, ты мне снишься…
КУКУШКА (ещё не простила, но довольна комплиментом). Да брось ты…
ЛАВРИН (не позволяя сбить себя с толку). Понимаешь, я в вашем Городе не живу. Я здесь только… (ищет слова) гуляю, когда мне плохо.
КУКУШКА (сочувственно). Бедный…
ЛАВРИН (отступая на шаг). Нет, погоди. Там… откуда я пришёл. Там есть девушка…
КУКУШКА (с оттенком ревности). Красивая?
ЛАВРИН. Очень красивая. (Почувствовав, что рискует.) Немного похожа на тебя…
КУКУШКА (потупив глазки). Да брось ты…
ЛАВРИН (близок к отчаянию). Да погоди ты! Я хотел бы остаться с ней. Наверное, должен был остаться. Но я встал и ушёл.
КУКУШКА (с большим интересом и даже злорадством). А почему?
ЛАВРИН. Потому что она неправду мне сказала. А я чувствую, когда женщина неправду говорит. Мне тогда кажется, что женщина, это… (Ищет нелестное определение, косится на жуткую морду с клювом и внезапно находит его.) Женщина – это ты!
КУКУШКА (совсем растаяла от потока комплиментов). Да брось ты уже в самом деле!
ЛАВРИН. Это чьё?
КУКУШКА (легкомысленно). Да какая тебе разница? Приходят, оставляют. Ты ж пойми, я не против ваших гвоздей. Твоих гвоздей. Ну вбиваешь и вбивай, если нравится. Но только не тут. А там.
ЛАВРИН (брезгливо заглядывая в пролом стены). А там – что?
КУКУШКА (грустно). А там я живу. Одна-одинёшенька.
ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Что делать, когда в руках гвоздь и молоток? „Да забей!“ – ответил я сам себе, ещё не осознав коварного двусмыслия фразы. Но когда гвоздь вошёл в стену по самую шляпку, я понял, что это конец… По стене пробежала трещина, потом ещё, ещё одна, и стало ясно, что она падает».
ЛАВРИН (решительно). Я с птицами не сплю.
КУКУШКА (тоненько). Что?
ЛАВРИН. А вот то!
КУКУШКА. Твою же мать! А я говорила! Я ему говорила! Что мне с твоих гвоздей? Не видела я гвоздей, что ли? Вбивай свои гвозди, не вбивай – что ты изменишь, что? Так нет! Гвозди! Дома жрать нечего, а у него – гвозди! Да век бы жила без твоих гвоздей! Что ты молчишь? Чего ты выстучать молотком своим хочешь?! Был у меня дом, было гнездо, пришёл какой-то с молотком…
КУКУШКА. Кто был прав? Ладно, приведи себя в порядок и пошли домой.
ЛАВРИН (со скрытым злорадством). Так нет же больше твоего дома…
КУКУШКА. Да забей!
ЛАВРИН (медленно и страшно встаёт на ноги). Я забью… Я сейчас так забью, что мало тебе не покажется!
КУКУШКА. Да брось ты…
.
КАРТИНА 6. ВАЛЕРКА
ЛАВРИН (миролюбиво). Привет, Валера.
ВАЛЕРКА. Тебе нельзя курить!
ЛАВРИН (пытаясь подняться с пола без посторонней помощи). Я в полном порядке.
ВАЛЕРКА (рывком за рукав поднимает приятеля на ноги). Тебе нельзя курить! Эти сволочи тебя два раза лечили, и долечили до того, что ты с молотками на людей кидаешься.
ЛАВРИН (примирительно). Тёмной ночью, без звонка ты входишь в дверь…
ВАЛЕРКА (решительно отметает). Ночь белая. Я не вошёл! Я только собирался позвонить!
ВАЛЕРКА. В квартире кто-то есть?
ЛАВРИН. Кто у меня может быть?
ВАЛЕРКА. Да кто угодно.
ЛАВРИН. С днём рождения, Валера.
ВАЛЕРКА. Спасибо. Но это к делу не относится.
ЛАВРИН (не дождавшись, уточняет). Нет?
ВАЛЕРКА. Нет! Зря ты беспокоился. Завтра меня не убьют на глазах тысячи недоумков. А я не сломаю ноги ни одной из бедных девушек.
ЛАВРИН (примирительно). Нехорошо бить женщин.
ВАЛЕРКА (мгновенно вскинувшись, цитирует наизусть). Согласно регламенту, «к участию в финале допускаются не только бойцы, прошедшие отборочные этапы турнира, но и любые желающие на свой страх и риск»! Пол желающих в регламенте не указан! Просто потому, что добровольно никто в эту мясорубку пока не лез!
ЛАВРИН. Тогда чем ты плох для финала?
ВАЛЕРКА (стучит по стоящему на столе диктофону). Они поставили мне запись эфира годовой давности. Нашли кассету! И спросили: как нужно понимать фразу «Полигон Гэ-Пэ по производству закомплексованных самцов и самок нежного возраста»?
ЛАВРИН. Что ж ты так?
ВАЛЕРКА (в бешенстве). Я по закону имею право хаять Президента! Я могу критиковать шоу «Полигон» в «Вечерних новостях» – я репортёр! Но слово «самка» в эфире – это нельзя, как выяснилось! Оказывается, это признак гендерной агрессии! А с ней не место на спортивном турнире здоровой нации!
ЛАВРИН. Звучит логично.
ВАЛЕРКА (с хрустом перегибаясь через подлокотник кресла). Когда мне ломают рёбра эти русоволосые девчонки в камуфляже… Когда в суде потом тычут пальцами и кричат: «Этот моральный урод поднял руку на святое – на женщину!..» Когда мальчишки на трибунах орут «Убей эту стерву!», чтобы одна гладиаторша выдавила глаза другой, когда, выходя с трибун, бьют окна и жгут машины – это не агрессия! Это – здоровье нации!
ЛАВРИН. У тебя опять окна выбили?
ВАЛЕРКА. У меня лифт сожгли. Два часа горел. Пластмасса. На стенах теперь пальцем писать можно. И пишут – напротив двери во всю стену. Я куда надо звоню, говорю: тут надпись, кончается словом «Смерть», это ваша работа, приезжайте, посмотрите! Пришли. Сначала аккуратный такой мужик в спецовочке, стены мыть. «Смерть» смыл, остальное оставил. «Набор слов не содержит угрозы». Так и записали.
ЛАВРИН. Подарок к двадцатипятилетию.
ВАЛЕРКА (глухо). Мой подарок был бы завтра. Финал сезона. Такого случая больше не будет. Это же вам не кассету к «Новостям» записать, чтоб послушали пара интеллигентов на кухне. Победитель финала выходит к микрофону. Его транслируют на всех волнах, потому что он обращается к нации. А это не только придурки, не только сволочи. А куда более широкая аудитория.
ЛАВРИН. Ты бы не выиграл. Любая из этих красивых девчонок заломает тебя на первом же препятствии.
ВАЛЕРКА (упрямо качает головой). Пусть попробуют! Здоровье нации – это сказки для легковерных. Упорные тренировки, особый стиль боя – сказки… Они там все на уколах. А вдобавок – под излучением.
ЛАВРИН (предостерегающе). Валера…
ВАЛЕРКА (рявкнул). Я в курсе, что ты не веришь! Почти никто не верит! Сам не верил, пока Гэ-Пэ не подписал указ о запрете психотропного воздействия. Опыт учит, что если Гэ-Пэ что-то запретил, значит, сам Гэ-Пэ тайком этим же самым пользуется. Ты что, в клинике не лежал?
ЛАВРИН. Лежал. Отвыкал курить. Получал тошнотные уколы. Ты говорил, какие, – я забыл. Курить так и не отучили. Какое психотропное воздействие, Валера?
ВАЛЕРКА (вышел из себя). А что по ночам ходишь? Что кошмары с продолжением каждую ночь смотришь – это так, мелочи?.. (Заметив на столе зажигалку, хватает, готовый разломать в куски.) Тебе нельзя курить!
ЛАВРИН (подчёркнуто спокойно). Это не моё.
ВАЛЕРКА (негромким, даже интеллигентным голосом). Нормально сказать не мог? Она курит?
ЛАВРИН. Не русоволосая. Не в юниформе. Для общества не опасна. Хотя бы потому, что сейчас спит.
ВАЛЕРКА. Рад за тебя. К нормальным женщинам я отношусь нормально. Но к делу это не относится.
ЛАВРИН. Милая моя. Солнышко лесное…
ВАЛЕРКА (сухо). Сгорело моё Солнышко. А тебе нельзя курить. Тебе нельзя спать днём. Тебе нельзя, чтобы тебе снились кошмары.
ЛАВРИН. Это не кошмары. Это Город. Просто город. Там разные улицы, разные дома… Вокзалы… Стены какие-то… Но это всё один и тот же город.
