Родина (сборник)

Праздник жизни — молодости годы —Я убил под тяжестью трудаИ поэтом, баловнем свободы,Другом лени — не был никогда.Если долго сдержанные муки,Накипев, под сердце подойдут,Я пишу: рифмованные звукиНарушают мой обычный труд.Все ж они не хуже плоской прозыИ волнуют мягкие сердца,Как внезапно хлынувшие слезыС огорченного лица.Но не льщусь, чтоб в памяти народнойУцелело что-нибудь из них…Нет в тебе поэзии свободной,Мой суровый, неуклюжий стих!Нет в тебе творящего искусства…Но кипит в тебе живая кровь,Торжествует мстительное чувство,Догорая, теплится любовь, —Та любовь, что добрых прославляет,Что клеймит злодея и глупцаИ венком терновым наделяетБеззащитного певца…

1855

«Я сегодня так грустно настроен…»

Я сегодня так грустно настроен,Так устал от мучительных дум,Так глубоко, глубоко спокоенМой истерзанный пыткою ум, —Что недуг, мое сердце гнетущий,Как-то горько меня веселит —Встречу смерти, грозящей, идущей,Сам нашел бы… Но сон освежит —Завтра встану и выбегу жадноВстречу первому солнца лучу:Вся душа встрепенется отрадно,И мучительно жить захочу!А недуг, сокрушающий силы,Будет так же и завтра томитьИ о близости темной могилыТак же внятно душе говорить…

1855

Влас

В армяке с открытым воротом,С обнаженной головой,Медленно проходит городомДядя Влас — старик седой.На груди икона медная;Просит он на Божий храм, —Весь в веригах, обувь бедная,На щеке глубокий шрам;Да с железным наконешникомПалка длинная в руке…Говорят, великим грешникомБыл он прежде. В мужикеБога не было; побоямиВ гроб жену свою вогнал;Промышляющих разбоями,Конокрадов укрывал;У всего соседства бедногоСкупит хлеб, а в черный годНе поверит гроша медного,Втрое с нищего сдерет!Брал с родного, брал с убогого,Слыл кащеем-мужиком;Нрава был крутого, строгого…Наконец и грянул гром!Власу худо; кличет знахаря —Да поможешь ли тому,Кто снимал рубашку с пахаря,Крал у нищего суму?Только пуще все неможется,Год прошел — а Влас лежит,И построить церковь божится,Если смерти избежит.Говорят, ему видениеВсе мерещилось в бреду:Видел света преставление,Видел грешников в аду;Мучат бесы их проворные,Жалит ведьма-егоза.Ефиопы — видом черныеИ как углие глаза,Крокодилы, змии, скорпииПрипекают, режут, жгут…Воют грешники в прискорбии,Цепи ржавые грызут.Гром глушит их вечным грохотом,Удушает лютый смрад,И кружит над ними с хохотомЧерный тигр-шестокрылат.Те на длинный шест нанизаны,Те горячий лижут пол…Там, на хартиях написаны,Влас грехи свои прочел…Влас увидел тьму кромешнуюИ последний дал обет…Внял Господь — и душу грешнуюВоротил на вольный свет.Роздал Влас свое имение,Сам остался бос и голИ сбирать на построениеХрама Божьего пошел.С той поры мужик скитаетсяВот уж скоро тридцать лет,Подаянием питается —Строго держит свой обет.Сила вся души великаяВ дело Божие ушла,Словно сроду жадность дикаяНепричастна ей была…Полон скорбью неутешною,Смуглолиц, высок и прям,Ходит он стопой неспешноюПо селеньям, городам.Нет ему пути далекого:Был у матушки Москвы,И у Каспия широкого,И у царственной Невы.Ходит с образом и с книгою,Сам с собой все говоритИ железною веригоюТихо на ходу звенит.Ходит в зимушку студеную,Ходит в летние жары,Вызывая Русь крещенуюНа посильные дары, —И дают, дают прохожие…Так из лепты трудовойВырастают храмы БожииПо лицу земли родной…

1855

В больнице

Вот и больница. Светя, показалВ угол нам сонный смотритель.Трудно и медленно там угасалЧестный бедняк сочинитель.Мы попрекнули невольно его,Что, зануждавшись в столице,Не известил он друзей никого,А приютился в больнице…«Что за беда, — он шутя отвечал, —Мне и в больнице покойно.Я все соседей моих наблюдал:Многое, право, достойноГоголя кисти. Вот этот субъект,Что меж кроватями бродит, —Есть у него превосходный проект,Только — беда! не находитДенег… а то бы давно превращалОн в бриллианты крапиву.Он покровительство мне обещалИ миллион на разживу!Вот старикашка актер: на людейИ на судьбу негодует;Перевирая, из старых ролейВсюду двустишия сует;Он добродушен, задорен и мил,Жалко — уснул (или умер?) —А то бы верно он вас посмешил…Смолк и семнадцатый нумер!А как он бредил деревней своей,Как, о семействе тоскуя,Ласки последней просил у детей,А у жены поцелуя!Не просыпайся же, бедный больной!Так в забытьи и умри ты…Очи твои не любимой рукой —Сторожем будут закрыты!Завтра дежурные нас обойдут,Саваном мертвых накроют,Счетом в мертвецкий покой отнесут,Счетом в могилу зароют.И уж тогда не являйся жена,Чуткая сердцем, в больницу —Бедного мужа не сыщет она,Хоть раскопай всю столицу!Случай недавно ужасный тут был:Пастор какой-то немецкойК сыну приехал — и долго ходил…«Вы поищите в мертвецкой», —Сторож ему равнодушно сказал;Бедный старик пошатнулся,В страшном испуге туда побежал,Да, говорят, и рехнулся!Слезы ручьями текут по лицу,Он между трупами бродит:Молча заглянет в лицо мертвецу,Молча к другому подходит…Впрочем, не вечно чужою рукойЗдесь закрываются очи.Помню: с прошибленной в кровь головойК нам привели среди ночиСтарого вора — в остроге егоБуйный товарищ изранил.Он не хотел исполнять ничего,Только грозил и буянил.Наша сиделка к нему подошла,Вздрогнула вдруг — и ни слова…В странном молчанье минута прошла!Смотрят один на другого!Кончилось тем, что угрюмый злодей,Пьяный, обрызганный кровью,Вдруг зарыдал — перед первой своей,Светлой и честной любовью.(Смолоду знали друг друга они…)Круто старик изменился:Плачет да молится целые дни,Перед врачами смирился.Не было средства, однако, помочь…Час его смерти был странен(Помню я эту печальную ночь):Он уже был бездыханен,А всепрощающий голос любви,Полный мольбы бесконечной,Тихо над ним раздавался: «Живи,Милой, желанной, сердечной!»Все, что имела она, продала —С честью его схоронила.Бедная! как она мало жила!Как она много любила!А что любовь ей дала, кроме бед,Кроме печали и муки?Смолоду — стыд, а на старости лет —Ужас последней разлуки!..Есть и писатели здесь, господа.Вот посмотрите: украдкой,Бледен и робок, подходит сюдаЮноша с толстой тетрадкой.С юга пешком привела его страстьВ дальнюю нашу столицу —Думал бедняга в храм славы попасть —Рад, что попал и в больницу!Всем он читал свой ребяческий бред —Было тут смеху и шуму!Я лишь один не смеялся… о нет!Думал я горькую думу.Братья-писатели! в нашей судьбеЧто-то лежит роковое:Если бы все мы, не веря себе,Выбрали дело другое —Не было б точно, согласен и я,Жалких писак и педантов —Только бы не было также, друзья,Скоттов, Шекспиров и Дантов!Чтоб одного возвеличить, борьбаТысячи слабых уносит —Даром ничто не дается: судьбаЖертв искупительных просит».Тут наш приятель глубоко вздохнул,Начал метаться тревожно;Мы посидели, пока он уснул, —И разошлись осторожно…

1855

Свадьба

В сумерки в церковь вхожу. Малолюдно,Светят лампады печально и скудно,Темны просторного храма углы;Длинные окна, то полные мглы,То озаренные беглым мерцаньем,Тихо колеблются с робким бряцаньем,В куполе темень такая висит,Что поглядеть туда — дрожь пробежит!С каменных плит и со стен полутемныхСыростью веет: на петлях огромныхСловно заплакана тяжкая дверь…Нет богомольцев, не служба теперь —Свадьба. Венчаются люди простые.Вот у налоя стоят молодые:Парень-ремесленник фертом глядит,Красен с лица и с затылка подбрит —Видно: разгульного сорта детина!Рядом невеста: такая кручинаВ бледном лице, что глядеть тяжело…Бедная женщина! Что вас свело?Вижу я, стан твой немного полнее,Чем бы… Я понял! Стыдливо краснеяИ нагибаясь, свой длинный платокТы на него потянула… Увлек,Видно, гуляка подарком да лаской,Песней, гитарой да честною маской?Ты ему сердце свое отдала…Сколько ночей ты потом не спала!Сколько ты плакала!.. Он не оставил,Волей ли, нет ли, он дело поправил —Бог не без милости — ты спасена…Что же ты так безнадежно грустна?Ждет тебя много попреков жестоких,Дней трудовых, вечеров одиноких:Будешь ребенка больного качать,Буйного мужа домой поджидать,Плакать, работать — да думать уныло,Что тебе жизнь молодая сулила,Чем подарила, что даст впереди…Бедная! лучше вперед не гляди!

1855

«Давно – отвергнутый тобою…»

Давно — отвергнутый тобою,Я шел по этим берегамИ, полон думой роковою,Мгновенно кинулся к волнам.Они приветливо яснели.На край обрыва я ступил —Вдруг волны грозно потемнели,И страх меня остановил!Поздней — любви и счастья полны,Ходили часто мы сюда,И ты благословляла волны,Меня отвергшие тогда.Теперь — один, забыт тобою,Чрез много роковых годов,Брожу с убитою душоюОпять у этих берегов.И та же мысль приходит снова —И на обрыве я стою,Но волны не грозят сурово,А манят в глубину свою…

1855

Извозчик

1

Парень был Ванюха ражий,Рослый человек, —Не поддайся силе вражей,Жил бы долгий век.Полусонный по природе,Знай зевал в кулакИ прозвание в народеПолучил: вахлак!Правда, с ним случилось диво,Как в Грязной стоял:Ел он мало и лениво,По ночам не спал…Все глядит, бывало, в обаВ супротивный дом:Там жила его зазноба —Кралечка лицом!Под ворота словно птичкаВылетит с гнезда,Белоручка, белоличка…Жаль одно: горда!Прокатив ее, учтивоОн ей раз сказал:«Вишь, ты больно тороплива», —И за ручку взял…Рассердилась: «Не позволю!Полно — не замай!Прежде выкупись на волю,Да потом хватай!»Поглядел за нею Ваня,Головой тряхнул:«Не про нас ты, — молвил, — Таня», —И рукой махнул…Скоро лето наступило,С барыней своейТаня в Тулу укатила.Ванька стал умней:Он по прежнему порядкуПолюбил чаек,Наблюдал свою лошадку,Добывал оброк,Пил умеренно горелку,Знал копейке вес,Да какую же проделкуСочинил с ним бес!..

2

Раз купец ему попалсяИз родимых мест;Ванька с ним с утра каталсяДо вечерних звезд.А потом наелся плотно,Обрядил коняИ улегся беззаботноДо другого дня…Спит и слышит стук в ворота.Чу! шумят, встают…Не пожар ли? вот забота!Чу! к нему идут.Он вскочил, как заяц сгонный,Видит: с фонаремПеред ним хозяин сонныйС седоком-купцом.«Санки где твои, детина?Покажи ступай!» —Говорит ему купчина —И ведет в сарай…Помутился ум у Вани,Он как лист дрожал…Поглядел купчина в саниИ, крестясь, сказал:«Слава Богу! слава Богу!Цел мешок-то мой!Не взыщите за тревогу —Капитал большой.Понимаете, с походомБудет тысяч пять…»И купец перед народомДеньги стал считать…И пока рубли звенели,Поднялся весь дом —Ваньки сонные глядели,Оступя кругом.«Цело все! — сказал купчина,Парня подозвал:—Вот на чай тебе полтина!Благо ты не знал:Серебро-то не бумажки,Нет приметы, брат;Мне ходить бы без рубашки,Ты бы стал богат —Да Господь-то справедливыйПопугал шутя…»И ушел купец счастливый,Под мешком кряхтя…Над разиней поглумилисьИ опять легли,А как утром пробудилисьИ в сарай пришли,Глядь — и обмерли с испугу…Ни гугу — молчат;Показали вверх друг другуИ пошли назад…Прибежал хозяин бледный,Вся сошлась семья:«Что такое?..» Ванька бедный —Бог ему судья! —Совладать с лукавым бесом,Видно, не сумел:Над санями под навесомНа вожжах висел!А ведь был детина ражий,Рослый человек, —Не поддайся силе вражей,Жил бы долгий век…

1855

«Безвестен я. Я вами не стяжал…»

Безвестен я. Я вами не стяжалНи почестей, ни денег, ни похвал,Стихи мои, — плод жизни несчастливой,У отдыха похищенных часов,Сокрытых слез и думы боязливой;Но вами я не восхвалял глупцов,Но с подлостью не заключал союза,Нет! свой венец терновый приняла,Не дрогнув, обесславленная МузаИ под кнутом без звука умерла.

1855

«Тяжелый крест достался ей на долю…»

Тяжелый крест достался ей на долю:Страдай, молчи, притворствуй и не плачь;Кому и страсть, и молодость, и волю —Все отдала, — тот стал ее палач!Давно ни с кем она не знает встречи;Угнетена, пуглива и грустна,Безумные, язвительные речиБезропотно выслушивать должна:«Не говори, что молодость сгубилаТы, ревностью истерзана моей;Не говори!.. близка моя могила,А ты цветка весеннего свежей!Тот день, когда меня ты полюбилаИ от меня услышала: люблю —Не проклинай! близка моя могила:Поправлю все, все смертью искуплю!Не говори, что дни твои унылы,Тюремщиком больного не зови:Передо мной — холодный мрак могилы,Перед тобой — объятия любви!Я знаю: ты другого полюбила,Щадить и ждать наскучило тебе…О, погоди! близка моя могила —Начатое и кончить дай судьбе!..»Ужасные, убийственные звуки!..Как статуя прекрасна и бледна,Она молчит, свои ломая руки…И что сказать могла б ему она?..

1855

Секрет

(Опыт современной баллады)

1

В счастливой Москве, на Неглинной,Со львами, с решеткой кругом,Стоит одиноко старинный,Гербами украшенный дом.Он с роскошью барской построен,Как будто векам напоказ;А ныне в нем несколько боенИ с юфтью просторный лабаз.Картофель да кочни капустыРастут перед ним на грядах;В нем лучшие комнаты пусты,И мебель и бронза — в чехлах.Не ведает мудрый владелецТщеславья и роскоши нег;Он в собственном доме пришелец,Занявший в конуре ночлег.В его деревянной пристройкеСвеча одиноко горит;Скупец умирает на койкеИ детям своим говорит:

2

«Огни зажигались вечерние,Выл ветер и дождик мочил,Когда из Полтавской губернииЯ в город столичный входил.В руках была палка предлинная,Котомка пустая на ней,На плечах шубенка овчинная,В кармане пятнадцать грошей.Ни денег, ни званья, ни племени,Мал ростом и с виду смешон,Да сорок лет минуло времени —В кармане моем миллион!И сам я теперь благоденствую,И счастье вокруг себя лью:Я нравы людей совершенствую,Полезный пример подаю.Я сделался важной персоною,Пожертвовав тысячу в год:Имею и Анну с короною,И звание «друга сирот».Но дни наступили унылые,Смерть близко — спасения нет!И время вам, детушки милые,Узнать мой великий секрет.Квартиру я нанял у дворника,Дрова к постояльцам таскал;Подбился я к дочери шорникаИ с нею отца обокрал;Потом и ее, бестолковую,За нужное счел обокрастьИ в практику бросился новую —Запрегся в питейную часть.Потом…»

3

           Вдруг лицо потемнело,Раздался мучительный крик —Лежит, словно мертвое тело,И больше ни слова старик!Но, видно, секрет был угадан,Сынки угодили в отца:Старик еще дышит на ладанИ ждет боязливо конца,А дети гуляют с ключами.Вот старший в шкатулку проник!Старик осадил бы словами —Нет слов: непокорен язык!В меньшом родилось подозренье,И ссора кипит о ключах —Не слух бы тут нужен, не зренье,А сила в руках и ногах:Воспрянул бы, словно из гроба,И словом и делом могуч —Смирились бы дерзкие обаИ отдали б старому ключ.Но брат поднимает на братаПреступную руку свою…И вот тебе, коршун, наградаЗа жизнь воровскую твою!

1855

На родине

Роскошны вы, хлеба заповедные       Родимых нив, —Цветут, растут колосья наливные,       А я чуть жив!Ах, странно так я создан небесами,       Таков мой рок,Что хлеб полей, возделанных рабами,       Нейдет мне впрок!

1855

Гадающей невесте

У него прекрасные манеры,Он не глуп, не беден и хорош,Что гадать? ты влюблена без мерыИ судьбы своей ты не уйдешь.Я могу сказать и без гаданья:Если сердце есть в его груди —Ждут тебя, быть может, испытанья,Но и счастье будет впереди…Не из тех ли только он бездушных,Что в столице много встретишь ты,Одному лишь голосу послушных —Голосу тщеславной суеты?Что гордятся ровностью пробора,Щегольски обутою ногой,Потеряв сознание позораЖизни дикой, праздной и пустой?Если так — плоха порука счастью!Как бы чудно ты ни расцвела,Ни умом, ни красотой, ни страстьюНе поправишь рокового зла.Он твои пленительные взоры,Нежность сердца, музыку речей —Все отдаст за плоские рессорыИ за пару кровных лошадей!

1855

Забытая деревня

1

У бурмистра Власа бабушка НенилаПочинить избенку лесу попросила.Отвечал: нет лесу, и не жди — не будет!«Вот приедет барин — барин нас рассудит.Барин сам увидит, что плоха избушка,И велит дать лесу», — думает старушка.

2

Кто-то по соседству, лихоимец жадный,У крестьян землицы косячок изрядныйОттягал, отрезал плутовским манером.«Вот приедет барин: будет землемерам! —Думают крестьяне. — Скажет барин слово —И землицу нашу отдадут нам снова».

3

Полюбил Наташу хлебопашец вольный,Да перечит девке немец сердобольный,Главный управитель. «Погодим, Игнаша,Вот приедет барин!» — говорит Наташа.Малые, большие — дело чуть за спором —«Вот приедет барин!» — повторяют хором.

4

Умерла Ненила; на чужой землицеУ соседа-плута — урожай сторицей;Прежние парнишки ходят бородаты;Хлебопашец вольный угодил в солдаты,И сама Наташа свадьбой уж не бредит…Барина все нету… барин все не едет!

5

Наконец однажды середи дорогиШестернею цугом показались дроги:На дрогах высоких гроб стоит дубовый,А в гробу-то барин; а за гробом — новый.Старого отпели, новый слезы вытер,Сел в свою карету — и уехал в Питер.

1855

«Замолкни, Муза мести и печали!…»

Замолкни, Муза мести и печали!Я сон чужой тревожить не хочу,Довольно мы с тобою проклинали.Один я умираю — и молчу.К чему хандрить, оплакивать потери?Когда б хоть легче было от того!Мне самому, как скрип тюремной двери,Противны стоны сердца моего.Всему конец. Ненастьем и грозоюМой темный путь недаром омрача,Не просветлеет небо надо мною,Не бросит в душу теплого луча…Волшебный луч любви и возрожденья!Я звал тебя — во сне и наяву,В труде, в борьбе, на рубеже паденьяЯ звал тебя, — теперь уж не зову!Той бездны сам я не хотел бы видеть,Которую ты можешь осветить…То сердце не научится любить,Которое устало ненавидеть.

1855

«Где твое личико смуглое…»

Где твое личико смуглоеНынче смеется, кому?Эх, одиночество круглое!Не посулю никому!А ведь, бывало, охотноШла ты ко мне вечерком;Как мы с тобой беззаботноВеселы были вдвоем!Как выражала ты живоМилые чувства свои!Помнишь, тебе особливоНравились зубы мои;Как любовалась ты ими,Как целовала, любя!Но и зубами моимиНе удержал я тебя…

1855

«Внимая ужасам войны…»

Внимая ужасам войны,При каждой новой жертве бояМне жаль не друга, не жены,Мне жаль не самого героя…Увы! утешится жена,И друга лучший друг забудет;Но где-то есть душа одна —Она до гроба помнить будет!Средь лицемерных наших делИ всякой пошлости и прозыОдни я в мире подсмотрелСвятые, искренние слезы —То слезы бедных матерей!Им не забыть своих детей,Погибших на кровавой ниве,Как не поднять плакучей ивеСвоих поникнувших ветвей…

1856

Прощанье

Мы разошлись на полпути,Мы разлучились до разлукиИ думали: не будет мукиВ последнем роковом «прости»,Но даже плакать нету силы.Пиши — прошу я одного…Мне эти письма будут милыИ святы, как цветы с могилы, —С могилы сердца моего!

1856

Влюбленному

Как вести о дороге трудной,Когда-то пройденной самим,Внимаю речи безрассудной,Надеждам розовым твоим.Любви безумными мечтамиИ я по-твоему кипел,Но я делить их не хотелС моими праздными друзьями.За счастье сердца моегоТомим боязнию ревнивой,Не допускал я никогоВ тайник души моей стыдливой.Зато теперь, когда угасВ груди тот пламень благодатный,О прошлом счастии рассказТвержу с отрадой непонятной.Так проникаем мы легкоИ в недоступное жилище,Когда хозяин далекоИли почиет на кладбище.

1856

Княгиня

Дом — дворец роскошный, длинный, двухэтажный.С садом и с решеткой; муж — сановник важный.Красота, богатство, знатность и свобода —Все ей даровали случай и природа.Только показалась — и над светским миромСолнцем засияла, вознеслась кумиром!Воин, царедворец, дипломат, посланник —Красоты волшебной раболепный данник;Свет ей рукоплещет, свет ей подражает.Властвует княгиня, цепи налагает,Но цепей не носит; прихоти послушна,Ни за что полюбит, бросит равнодушно:Ей чужое счастье ничего не стоит —Если и погибнет, торжество удвоит!Сердце ли в ней билось чересчур спокойно,Иль кругом все было страсти недостойно,Только ни однажды в молодые летаГрудь ее любовью не была согрета.Годы пролетали. В вихре жизни бальнойДо поры осенней — пышной и печальной —Дожила княгиня… Тут супруг скончался…Труден был ей траур, — доктор догадалсяИ нашел, что воды были б ей полезны(Доктора в столицах вообще любезны).Если только русский едет за границу,Посылай в Палермо, в Пизу или в Ниццу,Быть ему в Париже — так судьбам угодно!Год в столице моды шумно и свободноПрожила княгиня; на второй влюбиласьВ доктора-француза — и сама дивилась!Не был он красавец, но ей было новоСтрастно и свободно льющееся слово,Смелое, живое… Свергнуть иго страстиНет и помышленья… да уж нет и власти!Решено! В Россию тотчас написали;Немец-управитель без большой печалиПродал за бесценок, в силу повеленья,Английские парки, русские селенья,Земли, лес и воды, дачу и усадьбу…Получили деньги — и сыграли свадьбу…Тут пришла развязка. Круто изменилсяДоктор-спекулятор: деспотом явился!Деньги, бриллианты — все пустил в аферы,А жену тиранил, ревновал без меры,И когда бедняжка с горя захворала,Свез ее в больницу… Навещал сначала,А потом уехал — словно канул в воду!Скорбная, больная, гасла больше годуВ нищете княгиня… и тот год тяжелыйБыл ей долгим годом думы невеселой!Смерть ее в Париже не была заметна:Бедно нарядили, схоронили бедно…А в отчизне дальной словно были рады:Целый год судили — резко, без пощады,Наконец устали… И одна осталасьПамять: что с отличным вкусом одевалась!Да еще остался дом с ее гербами,Доверху набитый бедными жильцами,Да в строфах небрежных русского поэтаВдохновенных ею чудных два куплета,Да голяк-потомок отрасли старинной,Светом позабытый — и ни в чем невинный.

1856

«Как ты кротка, как ты послушна…»

Как ты кротка, как ты послушна,Ты рада быть его рабой,Но он внимает равнодушно,Уныл и холоден душой.А прежде… помнишь? Молода,Горда, надменна и прекрасна,Ты им играла самовластно,Но он любил, любил тогда!Так солнце осени — без тучСтоит, не грея, на лазури,А летом и сквозь сумрак буриБросает животворный луч…

1856

Школьник

— Ну, пошел же, ради бога!Небо, ельник и песок —Невеселая дорога…Эй! садись ко мне, дружок!Ноги босы, грязно тело,И едва прикрыта грудь…Не стыдися! что за дело?Это многих славных путь.Вижу я в котомке книжку.Так, учиться ты идешь…Знаю: батька на сынишкуИздержал последний грош.Знаю: старая дьячихаОтдала четвертачок,Что проезжая купчихаПодарила на чаек.Или, может, ты дворовыйИз отпущенных?.. Ну, что ж!Случай тоже уж не новый —Не робей, не пропадешь!Скоро сам узнаешь в школе,Как архангельский мужикПо своей и Божьей волеСтал разумен и велик.Не без добрых душ на свете —Кто-нибудь свезет в Москву,Будешь в университете —Сон свершится наяву!Там уж поприще широко:Знай работай да не трусь…Вот за что тебя глубокоЯ люблю, родная Русь!Не бездарна та природа,Не погиб еще тот край,Что выводит из народаСтолько славных то и знай, —Столько добрых, благородных,Сильных любящей душой,Посреди тупых, холодныхИ напыщенных собой!

1856