скачать книгу бесплатно
– Ну, чего сидишь, убирай со стола и накрывай для них. Рюмки у тебя есть?
– Да, есть.
Тамара уходит в соседнюю комнату за рюмками, Трофим и Муся проходят внутрь. Им было крайне неудобно перед мамой убитого солдата. Муся протягивает ей военный билет, собираясь уйти.
– Вот. Держите военный билет вашего сына. Мы его нашли и похоронили.
Мыльникова вздрагивает, охает, смотрит невидящим взором на Мусю и Трофима.
– Вы знаете, нам наверное надо идти!
Анна скептически, передразнивая:
– Нам наверное надо идти! Москвичка! По выговору слышно, что москвичка! Садитесь за стол.
Они садятся за стол, Тамара приносит рюмки, графин, разливает водку, садится с ними, выпивает. Муся жалуется.
– Была москвичка. Только теперь за сто первый километр поеду!
– Ничего страшного, на сто первом километре тоже живут. Уж поверь мне. Я там жила.
Они дружно выпивают водку, встают из-за стола, оставляя Анну Павловну за столом выпивать с Тамарой.
– Подождите! Тамара, у девочки сложности! С пропиской. Твой майор никак не может помочь?
Тамара пожимает плечами.
– Может или не поможет, только я ничего не обещаю. Так, давай садись. Надо помянуть по-человечески. Сына твоего. Наливай!
– Ты уж, пожалуйста, попроси. Девочка вот документы нашла моего сына!
Анна Павловна, которая растила сына без мужа, очень переживала по поводу сообщения: «пропал без вести». Кто-то называл ее сына перебежчиком, кто-то говорил о том, что настоящие солдаты не сдаются, а лучше застрелиться. Тамара махнула на Мусю и Трофима рукой.
– Ох, Анну Павловну нашу заклевали в школе. В педагогическом коллективе. Где говорит, сын? Как так без вести пропал?
Анна Павловна пытается встать.
– Тамара! Смотри! Огурчики, помидорчики. Сын их очень любил.
Она неожиданно начинает плакать навзрыд, Тамара открывает дверь, показывая знаками Мусе и Трофиму, чтобы они уходили. Муся извиняется перед Тамарой.
– Простите нас, Тамара. Я могу вас найти?
– Ничего не обещаю, в 45-ю школу завтра приходите к девяти часам и документы свои приносите, поговорю с моим майором, обещаю!
– Спасибо!
Они разворачиваются и уходят из квартиры, аккуратно прикрывая дверь, а вот Анна рыдает. Тамара дает ей стакан с водкой, гладит по плечу, приговаривая.
– Ты поплачь! Поплачь.
Тамара садится рядом, наливает водку в рюмку и выпивает. Обнимает Анну Павловну и неожиданно для себя тоже начинает плакать.
Тамара носила сведения в отдел НКВД ежемесячно, отчитываясь о настроениях учителей в школе, докладывая об их благонадежности. Там же в НКВД они и познакомилась с майором Ветровым. Майор Ветров был женат, у него была жена и двое детей, которых он никак не мог оставить из-за своей службы, однако симпатичная и одинокая Тамара со своей личной жилплощадью в виде комнаты в коммунальной квартире ему сразу приглянулась. Он приезжал к ней по выходным, долго пил чай, а потом занимался с Тамарой любовью на скрипучей кровати с пружинами.
Мусе, которая на другой день пришла к Тамаре в приемную школы 45, любовница майора Ветрова выдала записку, где просила помочь бывшей узнице Третьего рейха, в ней были слова: «Мирон Владимирович! Помогите этой девушке. Она нашла сына Анны Павловны Мыльниковой, привезла в Москву его военный билет. Девушке, которую зовут Мария Растопчина, нужно помочь с московской пропиской. Целую, ваша Тамара».
Майор Ветров по понедельникам всегда был в своем районном НКВД, там его и застала Мария Растопчина.
– С кем имею честь говорить?
Муся протягивает записку майору Ветрову.
– Я Мария Растопчина. (пауза) Ваша знакомая Тамара просила помочь.
– Подождите в коридоре.
Она вышла в коридор, через минуту вышел и он сам, закрыл кабинет, и через минуту они зашли в кабинет к Мыскиной.
Увидев старшего по званию, Мыскина встала у своего стола, Ветров ее строго отчитал.
– Как же вы могли, товарищ Мыскина, так халатно отнестись к данной ситуации? Вы для чего отбирали ребенка у гражданки Растопчиной?
– Гражданка Растопчина путалась в показаниях. Она говорила, что у нее ребенок (поправляется), что она нашла ее в белорусской деревне. Товарищ майор, я считаю, что девочке гораздо лучше будет в детском доме.
– А вы там были?
– Я действовала по циркуляру двадцать четыре.
Ветров жестко прерывает словоохотливую Мыскину:
– Сотрудник органов в голове должен иметь мозги, а не циркуляр. И сердце! Немедленно оформите документы на ребенка. Даю вам десять минут. И пригласите Растопичину в этот кабинет.
Мыскина хватает папку со стола с анкетой на Марию Растопчину.
– Простите! Но вы, товарищ Ветров, сначала ознакомьтесь с анкетой гражданки Растопчиной, а потом мне замечания делайте.
Ветров рассматривает анкету Муси.
– Товарищ Мыскина, выйдите из кабинета! И пригласите гражданку Растопчину.
Мыскина вышла, хлопнув дверью, через пять минут зашла Муся. Майор внимательно посмотрел на девушку. Тонкие руки, тонкие запястья, вид Муси его впечатлил.
– Так все-таки, это ваш ребенок? Или не ваш? Я говорю про Дину Стефановну Растопчину. Читаю (смотрит в анкету): отец Стефан Мишо, француз, год рождения 1903-й, место рождения: Париж, Франция. Так вы ее в белорусской или немецкой деревне нашли?
– Я нашла ее в белорусской деревне, но не хочу, чтобы в ее анкете был прочерк в графе папа и мама. У нее никого нет. И она называет именно меня своей матерью. Помогите мне, товарищ майор, забрать ее из детдома и остаться в Москве. Я родилась в столице и хотела бы остаться в ней. А Дину хочу удочерить.
– Трудно будет помочь, анкета у вас из рук вон плохая. Но что-нибудь попробую сделать. Кстати, папу советую поменять на советского гражданина. Тамару благодарите, и зайдите через неделю!
Их диалог прерывает Мыскина.
– Держите направление и поспешите. Детский дом закроют через час.
Муся замолчала, долго смотрела на направление, на номер детского дома. Потом кивнула Ветрову и вышла из кабинета.
Уже через полчаса она встретилась с Трофимом. Девушка назначила ему свидание у Крымского моста, там же, где они случайно встретились вчера. Мусе было страшно одной идти в детский дом, и она упросила Трофима ее проводить.
– Молодец Тамара! Пообещал ее майор Ветров мне с пропиской помочь. (показывает бумагу) А вот направление в детский дом! Я смогу Дину забрать.
Трофим неожиданно остановился. Муся не сразу это заметила. Оглянувшись, она увидела Трепалина, который сел на лавочку.
Муся подошла поближе, села с ним рядом и решила задать вопрос про себя и Дину. Однако увидела, что Трофим закрыл глаза.
– Трофим! Что с вами? С вами что-то случилось?
– Муся! Я вас давно хотел спросить. Вы могли бы за меня выйти замуж? Вот вам и прописка. Да и у Дины будет отец.
Муся смотрит на Трофима внимательно, затем встает с лавочки, отрицательно машет головой.
– Трофим. Я хочу дождаться своего жениха и вашего друга Митю Андреева. Вот. Я ему обещала. За ваше стремление удочерить Дину говорю вам спасибо. У девочки должны быть и мать, и отец.
Трофим вздыхает, догоняет Мусю. Он берет ее за руку, целует запястье, снимая свою кепку, и вскоре они оказываются у детского дома, куда привезли Дину.
Детский дом действительно был закрыт для посещений, однако воспитательница решила перед обедом вывести младшую группу погулять. Группа бритоголовых детей в белых панамках гуляла во дворе. Воспитательница выстроила их в две шеренги, и вскоре они чинно проследовали мимо Муси и Трофима.
– Ой, Трофим! Смотри, дети! Здравствуйте.
Воспитательница быстро поздоровалась с Мусей. А она отважилась спросить:
– Скажите, пожалуйста, к вам девочку вчера должны были привезти. Зовут Дина. (протягивает направление)
– Какую? Сколько лет?
– Четыре года.
– Как вы сказали ее зовут?
– Дина ее зовут!
Воспитательница внимательно смотрит в направление, потом на Мусю.
– Маму ее, меня то есть, зовут Растопчина Мария Васильевна. Дину посмотрите, пожалуйста!
– Возможно была такая девочка. Давайте, посмотрим. (воспитанникам детского дома) А вы, дети, давайте, на прогулку.
К воспитательнице подходит старшая медсестра детдома, Марина Николаевна.
– Дина Растопчина. Возможно была такая девочка! Давайте, посмотрим.
Марина Николаевна выстраивает их в одну линию, считая по головам. Дети говорят между собой.
– Ой, я сегодня кашу не съел, а ты? Смотри, тетя.
– А я съел, и кисель выпил. Ой, дядя и тетя рядом, красивые.
– Мне игрушку вон ту хочется. Зайца с ушками.
В песочнице кто-то забыл зайца. Неожиданно от шеренги отделился мальчик Антон с красными оттопыренными ушами.
Он подошел к Трофиму и Мусе и громко сказал.
– Вашу Дину вчера привезли. Она Тоню укусила.
Неожиданно вмешивается Марина Николаевна.
– А! Я ее вспомнила.
– Приведите, пожалуйста.
Пока воспитательница ушла в дом за Диной, дети решили окружить Мусю и Трофима. Красивую девушку в синем платье и кофте и строгого парня в роговых очках.
– А вы моя мама? А где моя мама? А вы мой папа?!
Марина Николаева с трудом пыталась оттащить детей, которые цеплялись за кофту Муси.
– Это не мама и не папа. Держите ваше направление. Ребятки, пойдемте со мной.
Медсестра увела всю колонну в сад, Муся и Трофим сели на лавочку рядом с детским домом, однако воспитательница уже привела Дину. Девочка сразу увидела мусю.
– Мама!
Муся бросилась к Дине, стала ее обнимать и целовать, девочка прижалась к ее груди.
– Дина! Ну, посмотри на маму.
Дина еще раз взглянула на Мусю, она взяла ее за одну руку, Трофима за другую руку, и вскоре они уже мирно шагали по дорожке в сторону от детского дома. Муся была счастлива, это же замечательно, что у Дины теперь есть мама. По дороге домой Трофим купил девчонкам мороженое и подарил надувные шарики Дине.
А в это время на платформу Белорусского вокзала прибыл военный эшелон, на котором Митя Андреев наконец-то добрался до Москвы. Расставшись с Николаевым, он решился во что бы то ни стало найти Мусю. Но удалось ли Растопчиной добраться до СССР? В ее карточке стояла надпись: выбыла в Советский Союз. Митя вспомнил свой последний разговор с сестрой Зоей. Ее рассказ о том, что его девушка Мария Растопчина пропала без вести, ушла за продуктами с мамой Верой Сергеевной Растопчиной и пропала в 1941-м, его тогда впечатлил. Он нашел следы Муси в доме немецкого антрополога Кернера под Берлином, сохранил ее рабочую карточку и все еще верил, что она жива-здорова и непременно вернется домой.
Возвращение на родину многих репатриантов из Германии было драматичным. Относились к ним негативно, пометка в анкете «был на оккупированной территории» закрывала двери во многие места, их не брали на работу, не принимали учиться в институты, многих в СССР ждал ГУЛАГ. Часть репатриантов предпочли уехать в США или Канаду, а также во Францию и Бельгию восстанавливать Европу. Этой вербовкой активно занимались сортировочные лагеря, особенно в американской оккупационной зоне. Однако Мария Растопчина предпочла другую судьбу. Митина вера в то, что Муся любит родину так же беззаветно, как и он сам, убеждала его в том, что он все-таки встретится с ней в Москве.
Пройдя через арку ворот вокзала, Митя вышел на Белорусскую площадь и увидел знакомую столицу. По улицам ездили пузатые ЗИЛы, ходили пешеходы. Митя вдохнул московский воздух и решил, что пора спешить домой. Уже через час он поднимался по лестнице на второй этаж и, постучавшись в собственную квартиру, понял, что отвык от московских подъездов. Но открыла ему соседка, мать Трофима. Она заметно осунулась и постарела.
– Боже мой! Митя! Входи, входи!
– Здравствуйте!
– Живой! Красивый!
