скачать книгу бесплатно
Под знаком OST. Книга 2
Наталья Назарова
Елена Немых
Книга посвящена историям угона остарбайтеров в Третий рейх во времена Второй Мировой войны. Книга основана на реальных событиях, но не является воспоминаниями конкретных людей.
Под знаком OST
Книга 2
Елена Немых
Наталья Назарова
Редактор Елена Немых
© Елена Немых, 2023
© Наталья Назарова, 2023
ISBN 978-5-4493-1557-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Под знаком OST
Часть 2 (1942—1943)
авторы: Елена Немых, Наталья Назарова
Посвящается жертвам диктатур
События, описанные в книге, являются художественным вымыслом, имеют совпадения с реальными событиями, однако не являются воспоминаниями конкретных людей.
2004 ELENA NEMYKH ©
2016 ELENA NEMYKH ©
Предисловие
Идея фильма «Я вернусь» по мотивам книги «Под знаком ОST» у меня появилась в 2004-м. Приближалась дата: 60-летие Великой Отечественной воины. Огромное количество документальных и художественных фильмов появилось на теле- и киноэкранах. Вторая мировая война, начавшаяся в 1939-м и ставшая проклятием для Европы, заставила именно меня придумать кино на оригинальную и никем не снятую идею: о судьбе D. P. (displaced persons), в том числе об остарбайтерах. Неожиданное знакомство с Аллой Трещалиной, которая снялась в документальном фильме «Чемодан. Вокзал. Россия» бывшей «остовкой» (так назывались рабы с Востока для Третьего рейха), заставило заняться исследованием этой сложной, щепетильной и очень неоднозначной исторической темы. В 2007 году я сделала свой собственный документальный фильм «Рабы двух диктатур» (автор и режиссер: Елена Немых, продюсер: Юрии Бабуров, Елена Немых), премьера которого состоялась в 2018 году на фестивале «Документальная среда», в 2009-м на телеэкран вышел 12-серийный фильм «Я вернусь» с участием актеров театра и кино, таких как: Елизавета Боярская, Юлия Пересильд, Елена Подкаминская, Елена Николаева, Роман Полянский, Михаил Миронов и др. Я благодарна судьбе за все те встречи, которые произошли у меня во время написания книги «Под знаком OST», а также подготовки, съемки, постпродакшена, телевизионных и интернет-премьер художественного фильма «Я вернусь» (автор идеи: Елена Немых, автор сценария: Наталья Назарова, режиссер-постановщик: Елена Немых, продюсеры: Игорь Толстунов, Анна Кагарлицкая) о судьбе остарбайтеров. Ссылка: https: //www.ivi.ru/watch/ya-vernus
Счастливого просмотра!
Елена Немых, режиссер-постановщик художественного фильма «Я вернусь»
Глава 1. Третий рейх. Завод / Деревня. Германия. Апрель 1942
На белом полотнище простыни, натянутой на двух столбах в бараке, показывали хронику Третьего рейха. Фильм был агитационный, про хорошую жизнь в Германии. Зрители – остовки и работницы химзавода. Они лузгали семечки под присмотром надзирательницы, которая сидела рядом с киноустановкой для кинопленки. Фильм был черно-белым с записанным звуком, что было большой редкостью для фашистской Германии, и делался по личному приказу Гитлера и Гиммлера; именно этот фильм и привезли на химзавод для показа работникам Третьего рейха. Муся, которая тогда попала в кадр камеры кинохроникера вместе с агитационными плакатами в руках, с интересом рассматривала отснятую агитку. Голос за кадром звучал в гробовой тишине: «Доблестные части Вермахта вошли на территорию Советского Союза в июне 41 года. Местные жители встречали немецких захватчиков с хлебом и солью».
На экране в этот момент показывали хронику с немецкими войсками. Въезд солдат Вермахта на мотоциклетах в деревню, девушек в венках из цветов на голове с пришпиленными разноцветными лентами и в народных костюмах, сарафанах и белых косоворотках. Они встречали армию Гитлера с хлебом и солью. Однако вид каравая на расшитом рушнике заставил остовок расхохотаться.
– Ага, прямо так. С хлебом и с солью!
– Ага. Да, враки все это. Наше село бомбили. И все село спалили.
Надзирательница, которая демонстрировала кино, зашикала на зрительниц.
– Молчать! Иначе выгоню под дождь на три часа!
Остовки притихли, вкрадчивый мужской голос продолжал по-немецки: «Уставшие воины были рады найти в освобожденных селах воду, еду, ночлег. Сотни украинских, русских и белорусских девушек решили завербоваться на работу в Германии в местном арбайтслагере».
На экране показывали кадры хроники: немецкую комендатуру в городах, очередь из желающих поехать, приезд остарбайтеров в теплушках в Третий рейх, их разгрузку с чемоданами, узелками, котомками, у некоторых в руках была даже балалайка и гармонь.
«Вот счастливое лицо первой посетительницы трудового лагеря. Комфортабельные бараки ждут наемных рабочих со всей бывшей территории Советского Союза. Хорошая еда, достойная оплата за труд, проживание в трудовом лагере».
Неожиданно на экране – лицо Муси с агитационным плакатом в руках, на плакате надпись: «Свободная Германия ждет вас!»
Тоня, которая сидела рядом с Мусей, удивленно посмотрела на свою знакомую. Муся – звезда кинохроники? Неожиданное открытие.
Однако ошарашенное лицо самой Муси, которая с ужасом смотрела на саму себя на экране, говорило об обратном: Муся была шокирована кинохроникой. Но как оказался плакат в ее руках? Да еще и агитационный? Муся смутно помнила первый день в лагере, однако киносъемку запомнила: солдата, который сунул ей древко плаката прямо в руки, фрау рядом с киноаппаратом с указующим перстом, кинокамеру и оператора. Однако все-таки с трудом вспомнила, как бросила плакат прямо там на плацу.
В хронике этот момент был искусно отрезан и сделан монтаж следующих хроникальных кадров: работы в цехах, обед в столовой, крупно – немецкая арбайтскнижка с марками в виде оплаты за работу. Сняли даже руки, которые считали деньги. Мусе было стыдно, по всему выходило, что именно она в фильме агитировала за работу в Третьем рейхе, и зарплату, и проживание в бараках.
Но, возможно, ее никто не узнал? Кино было черно-белым, и она очень надеялась, что лицо ее не запомнится.
Однако часть остовок уже развернулись к ней. На лицах – удивление. Муся – звезда кинохроники? Неля, главная заводила, громко сказала вслух так, что услышал весь барак.
– Ой, фифа! Ты что ли?
– Ой, смотри, наша что ли?
– Чего-то лицо слишком счастливое!
– Муся? Ты?
А агитационные кадры о хорошей жизни в трудовом лагере еще были на экране. Голос за кадром врал беззастенчиво, что вызывало у зрительниц только насмешки:
– Хорошая еда, слышала? Ага, вчера вот была (изображает, что тошнит ее) очень хорошая.
– Ага, заплатили! Как же!
– Вот врут… Врут, а? (Мусе) Вранье! (свистит в два пальца)
– Кинщика на мыло!
Девушки начинают все больше хохотать и топать ногами. Надзирательница встает с места, пытаясь успокоить разбушевавшихся остовок. Проектор выключен, она включает свет.
– Молчать! А ну-ка молчать.
– Вранье! Вранье! Вранье!
– Ага, условия… ой, не могу! И хлеба завались. Ой, не могу!
– Кинщика на мыло! На мыло! На мыло!
– Ой, Сонька! Смешно… Правда?
– Да, смешно…
– Ну-ка, ты и ты… Встали и вышли…
Надзирательница выгоняет остовок на улицу под проливной дождь.
– Крути кино дальше, не останавливайся. (Мусе и Тоне) Молчать! Молчать!
Надзирательница выгоняет Мусю, Тоню и еще пять остовок из барака. Среди них и новенькая из Таганрога – рыжая Валентина.
– А ну, пошли… пошли…
– А, сволочи! Не пойду…
– Молчать!
Семь остовок, включая Мусю и Тоню, мокнут под дождем. Надзирательница выстраивает их в шеренгу, палкой заставляя встать на колени под проливным ливнем. Девушкам холодно, они дрожат от страха и леденящего душу предчувствия скорого наказания в виде палок.
– Молчать… И стоять, я сказала…
– Ох, Тоня… Холод какой.
– Холодно!
– Ага… Холодно.
Остовки дрожат, стоя на коленях. Муся смотрит на бледное лицо Тонечки и понимает, что ее нужно спасать. Иначе она и вовсе упадет. С волос Тони течет потоком вода, одежда мокрая.
– Тонька, а почитай свои стихи, про ласточку.
– Ага…
Предложение Муси вызывает одобрение.
– Давай, а то околеем…
– Ой, давай, читай побыстрее…
Тоня выпрямляется, потирает свои запястья, вдыхает полной грудью и начинает читать.
Как ласточка среди грозы и бури,
страдаешь ты, когда гремит гроза!
Но не сдаешься, голову понурив,
из глаз твоих не капает слеза!
Надзирательница подскакивает к Тоне, колотит ее по спине палкой. Девушка падает в грязь
– Молчать! Молчать! Тихо, кому сказала… Разоралась!
– А вот не будем молчать.
– Девчонки, беритесь за руки! Теплее будет!
Девчонки поднимают Тоню с земли. Они все берутся за руки. Рыжая Валентина особенно старается доказать, что вместе со всеми заодно.
– Ага, мне нехолодно, мне нехолодно…
– Ага, ласточки, беремся за руки!
– Ой, не могу! Ласточки, да!
– Но не сдаешься, голову понурив, из глаз твоих не капает слеза!
Остовки стоят под дождем на коленях еще час, читая дружно и хором стихи. Лишь некоторое время спустя надзирательница загоняет их, мокрых, продрогших и несчастных, в барак.
Там девушки переодеваются, выпивают горячий чай из алюминиевых кружек, который им разливает Неля. Еще полчаса, и девушки засыпают на нарах, счастливые, что отделались легким наказанием, а ведь могли бы и в карцер попасть. Тоня и Муся, обнявшись, засыпают на своей постели под драповым серым одеялом.
Однако вставать нужно было уже через три часа. В 5 утра как обычно надзирательница колотит палкой по их деревянным кроватям, заставляя проснуться. Вдалеке привычно гудит заводская сирена.
– Подъем, подъем, подъем… Давай шевелись, шевелись давай… Бегом, бегом… Шевелись, свинья! Сказала же… Пошла, бегом… Шевелись, шевелись… Бегом, бегом…
Девушки неохотно встают. Многие жаловались на плохое самочувствие, на боли в животе. Надзирательница решила вызвать в цех врача, чтобы тот осмотрел остовок. Выходить больным на работу было строжайше запрещено!
– Встаем, встаем… Разоралась…
– Ох, не знаешь, сегодня нас на химзаводе будут смотреть? Или куда? Врач, говорят, придет.
– Девочки, меня подождите…
– Бегу, бегу!
Муся уже встала с кровати, умылась, почистила зубы, оделась в форму работницы химзавода и вышла на плац. Однако Тони нигде не было видно, хотя на плацу уже все построились. Муся решила вернуться в барак, где увидела худощавую фигурку Тони, свернувшейся клубочком на нарах.
– Тоня! Сонечка! Ты чего?
– Ой, Муся, встать не могу… Вообще…
Но в этот момент в барак вбежала разъяренная надзирательница. Все девушки выбежали уже во двор химзавода, на кровати лежала одна Тоня, которая была очень бледна, тряслась мелкой дрожью так, что зуб не попадал на зуб.
