Свободные Земли

Дальше ситуацию спасла профессиональность актеров. Толстая вдова тут же схватила Романа за руку, прокричав на весь зал, будто в дереве давно был заколдован ее жених, отдала половину своего состояния дровосеку и вышла замуж за юношу из дерева. Юная красавица с балкона, что был напротив, вышла замуж за богатого дровосека, а несчастный горбун повесился. Куст махал сломанными ветками, теряя листву, а зал рукоплескал!.. Крики «браво» не смолкали еще минут десять. Глазами Роман искал кусок кроны побольше, чтобы прикрыться, а брюнетка из зала загадочно улыбалась, блондинка же откровенно задорно смеялась от всей души!

***

Ночью, по приезду Императора, лейтенанта Нэда Мэдвича и его людей перебросили к Южным воротам внешней стены.

Генерал Мо напутствовал Нэда:

– Будь внимателен, сынок! В трущобах теперь неспокойно. Что бы ни случилось, не покидай стену и жди моего приказа! Ты храбрый и честный воин! Ты сделал правильный выбор и должен идти до конца.

Сотня всадников выехала за стену холма.

***

По дороге на Троеречье, всего в километре южнее трущоб Цивилизации, если сойти с дороги вправо и зайти за холмы, можно увидеть потрясающее зрелище! Более тысячи бедняков из трущоб учились владеть оружием. Вооружившись толстыми палками и прикрываясь щитами, сплетенными из соломы, молодые и зрелые мужчины вели поединки. Также из глины, бревен и соломы было возведено сооружение, похожее на крепостную стену. Толпа оборванцев с лестницами училась штурмовать ее. Но глядя на них всех можно уверенно было сказать, что среди них не было настоящего воина.

Рядом, под большим навесом, крытым старой соломой, прямо на земле сидело еще порядка трех сотен человек, время от времени один из них вставал и что-то громко говорил.

В трущобах не было улиц. Разделенные пополам одной большой дорогой, трущобы были разделены на сегменты. В каждом сегменте был свой «Кэп» – предводитель. Границы разделялись по длинным шестам, воткнутым в землю, на конце которых висели коровьи или лошадиные черепа.

Под навесом сегодня собрались все Кэпы трущоб. Молодой темноволосый мужчина, сверкая глазами, говорил:

– У меня всего двести мечей и порядка шестисот кинжалов. Основное оружие – кирки и серпы!

– Кирка отлично пробивает латы!

– А серпом можно приловчиться и отрубить голову! – раздался чей-то возглас.

Молодой человек, а это был Робинс Баст, зло посмотрел в сторону кричавших.

– Я посмотрю, как вы будете с серпом биться против настоящего рыцаря! Очень многие ради своих детей, чтобы те не умерли с голоду, продают себя в рабство! Все знают про договор о рабстве… Подписал бумагу, получил деньги, которых и одному хватит от силы на год, и все – живи! Три года ты раб! Мы устали ждать! Каждый раз, вместо того чтобы взять город штурмом, мы ждем «подходящего» момента!

Не спеша, поднялся старый Матиус. Он подождал, пока галдеж вокруг прекратится, пригладил усы и стал говорить.

– Моя территория – самая ближняя к Южным крепостным воротам. Мы готовы начать хоть сейчас. Оружия маловато и опыта нет, но люди жаждут разделаться с Императором и теми, кто нас угнетает. Но подождать еще необходимо! В городе ходят слухи, будто Император собирается еще больше сократить гвардию. Если снова будут набирать воинов по рабскому договору, то надо туда послать как можно больше своих людей. Предлагаю еще подождать до начала урожая. Под видом возвращающихся с полей жнецов можно захватить все крепостные ворота разом, а там уже и все остальные отряды ворвутся в город! Город захватить легче, чем Имперский холм! Устроим им осаду, и пускай сдохнут там с голода!

В этот день было принято именно такое решение.

***

Шимон Тропп, родной брат Йоса Тропп, в этот вечер принимал у себя дорогого гостя. Шимон считал себя обычным портным, хотя давно забыл, когда последний раз в жизни брал иглу в руки. Он держал пару десятков ателье на Имперском холме и несколько сотен в городе. Его платья и костюмы отличались высоким качеством, хотя и не всегда поспевали за модой.

В небольшой комнате горело множество свечей, и жарко пылал камин. Даже в самый знойный день Шимон мерз, и у него ломило колени.

Дорогой гость, а это был Барнабо Висконти, сидел у небольшого стола, на который он уже накидал горстку золотых и еще продолжал отсчитывать монеты.

– Так мы договорились, господин Тропп, через неделю я забираю свои костюмы! Все должно быть пошито точь-в-точь как у диких. – говорил Барнабо.

Во дворе дома Шимона слуги разгружали с мулов большие тюки, забитые шкурами диких животных.

***

Еще перед началом спектакля, неоднократно встречаясь в фойе театра, ни Алек Васс, ни Стефан Писк, ни Джо Хеннеси не сказали друг другу ни слова! Они даже не поприветствовали друг друга! Узнав о страшной смерти Мартина Шатийона, которая за день обросла ужасными подробностями, все трое сильно перетрусили. Сверкая то тут, то там побитыми физиономиями и глазами, полными страха, они в каждом видели шпиона Висконти или наемного убийцу. Джо О’Нил о чем-то тихо перебрасывался редкими фразами со старым графом Дейс.

Генерал Алекс Мо и Молчаливый Гос вообще вели себя так, будто бы не знали друг друга, и в фойе они старались не встречаться.

За весь спектакль и после него несостоявшиеся заговорщики не проронили ни слова. Когда преставление окончилось, и слуги стали заносить в зал свечи, по установленному этикету первым покидал зал Император. Затем уезжали первые лица, и только потом всей остальной публике разрешалось вставать с мест.

Сегодня Императора не было. Все первые лица вышли на мрамор площадки перед театром. Многочисленные рабы, стоя на каждой ступени лестницы, покрытой красной дорожкой и вдоль всего фасада здания, держали над головой зажженные факелы. Носилки к началу дорожки подавали одни за другими. Специально для поездки в театр со всех носилок снимали палатки. Это делалось, чтобы народ мог видеть богатый костюм или платье и все ордена, и ленты важного седока.

Первым отъехал от театра Алек Васс. За ним, неспешно и важно уместив свой зад в кресле, Джо О’Нил. Тут произошла путаница. Кто-то ошибся и вместо носилок хранителя Двух ключей, подали носилки для хранителя Трех. Джо Хеннеси, ехидно посмеиваясь, побежал к своим носилкам. Стефан Писк побледнел от злости. Когда его носилки наконец подали, он приказал носильщикам бегом обогнать Хеннеси, который находился еще недалеко. Хеннеси заметил погоню и приказал своим рабам взять чуть левее по улице, чтобы помешать Писку протиснуться. Поравнявшись, их носилки сблизились так, что носильщики касались плечами друг друга. Вдруг Писк, держась за ручку кресла выбросил ногу в сторону Хеннеси, метя ему в живот. Хеннеси поймал ногу Писка и с силой ее дернул. Послышался треск – ручка кресла, в котором сидел Писк, сломалась, носилки ударились друг о друга, а носильщики сбились в кучу, после чего обе стороны рухнули в ее эпицентр. Хеннеси, не отпуская ногу Писка, даже упав на каменную площадь, выкручивал ему пятку. Писк остервенело молотил ручкой кресла по лысой голове Хеннеси. «Бей его!» – заорал Писк, и все носильщики вцепились друг в друга. Продолжалось это недолго. Подбежали гвардейцы и древками своих пик угомонили дерущихся. Вся голова Джо Хеннеси была в кровь разбита, но он все же сломал ногу ненавистному противнику.

У начала красной дорожки, уже сидя на своем коне, громко смеялся Маттео Висконти, единственный из трех братьев, присутствовавших на спектакле.

***

Большой шатер, раскинутый на одной из полян Восточного леса, было хорошо освещен несколькими подсвечниками. Перед низеньким столиком, прямо на брошенных на землю шкурах, сидела Зея и восемь сотников ее войска. Хотя ее слишком короткая юбка и облегающие тело доспехи не очень располагали к походным условиям, никто из мужчин не смел даже взгляд опустить на ее колени. Вошел воин, охранявший шатер.

– Вернулись разведчики, госпожа!

Зея встала. Вошел молодой воин без шлема и лат, с одним кинжалом на поясе. Он слегка поклонился и начал доклад:

– Моя госпожа! Мы прошли от окраин леса до трущоб и от трущоб до озера Спокойное. Нигде нет ни гвардии, ни наемников. Берег под скалой тоже чист. На западном берегу озера, на виллах много солдат «Меча и Розы». Они стоят там уже несколько дней. Пьянствуют и развратничают. Одного мы поймали… Он сказал, что их туда пригнали на тот случай, если в трущобах вдруг вспыхнет бунт.

– Что с тем солдатом? – спросила Зея.

– Он так напился, что сам утонул в озере.

– Хорошо, иди отдыхай!

Разведчик вышел, как тут же вошел страж.

– Госпожа Зея! Пришли эльфы! Их очень много. Все воины. Старший хочет говорить с вами!

Все находящиеся в шатре воины, встали. Зея поправила диадему и провела рукой по волосам.

– Пусть войдут!

Порог шатра поднялся и вошли эльфы. Это были молодые, высокие воины, в кольчугах из чешуи Синего дракона и в высоких шлемах. У каждого на поясе был короткий меч, но с широким и острым лезвием, а за спиной лук и стрелы.

– Я – Сазивир, сын Сигивира, командующего левым крылом летящих на оленях! – сказал один из эльфов торжественным голосом.

– Я – Зея, дочь законного наследника Императорского трона Максимуса Завоевателя!

Зея положила правую руку на грудь.

– Вы нарушаете договор, Зея! В Восточном лесу не должно быть армий людей!

– Я прошу прощения! Нам потребовалось укрытие, и мы просим разрешения у Сигивира пробыть в вашем лесу до завтрашнего полудня!

– Дочь законного наследника трона ищет укрытия в нашем лесу?!

– Да! Так сплелись невидимые нити Судьбы!..

Эльф слегка поклонился.

– Но только до завтрашнего полудня…

Зея поклонилась в ответ, и эльфы покинули ее шатер.

***

Как только занавес опустился полностью, а все актеры после многочисленных поклонов подались к выходу со сцены, Роман заметался в поисках того, чем можно было прикрыть свою наготу. На правой ноге у него мотылялся обрывок трико. Наконец где-то за сценой он нашел старое полотенце, пахнущее прелостью, и обмотал его вокруг талии. Роман чувствовал себя так ужасно, когда шел по коридору, заполненному актерами и гостями закулисья. Вбежав в общую гримерку, он схватил свою одежду и кинулся в угол, за ширму. Но там в одних панталонах стояла толстая вдова, которая только-что «вышла за него замуж». Вдова отвесила Роману такую оплеуху, что брызги зеленой и коричневой краски с его лица окропили стену. С вещами в руках он выскочил из гримерки в коридор. Следующая дверь имела табличку «Граф Фердинанд Дейс». Роман заскочил туда. Гримерка была пуста. Быстро натянув штаны, Роман еще долго смывал с себя грим. Потом он окончательно оделся и вышел в коридор. Тут же под руку его подхватил Коромбус Сатириус.

– Где вас носит, юноша, я уже все обегал! Вы мне срочно нужны!

Гном повел его по лестнице в свой кабинет.

– Я все видел! Это был… Если бы не эти овации…! Какой успех! Как гениально вы расколдовались из дерева! Как гениально!.. Вашим талантом уже заинтересовались самые высокие особы! Считайте, что успех в нашем театре вам уже обеспечен!

Роман шел рядом с гномом и ничего не мог понять. Он даже слова на сцене не сказал!

Вошли в кабинет. В кресле у стола сидела та красивая брюнетка из зала. Служанка ее – блондинка, стояла рядом, положив одну руку на спинку кресла госпожи. Обе открыто смотрели в глаза Роману.

Брюнетка поднялась с кресла и спросила:

– Как зовут это юное дарование?!

– Его зовут Роман! – выпалил гном.

– И давно ли вы в театре, Роман?

– Первый день, первый день, госпожа Виттория! Это его дебют! – быстро отвечал гном, не давая Роману даже вдохнуть.

– Дебют, и уже такой успех…

Виттория обошла вокруг Романа, оглядывая его. Кончиком веера она провела ему по груди, плечам и спине. Виттория была на голову ниже Романа. Обойдя его, она встала перед ним, и он почувствовал близкий запах ее духов.

– А само юное дарование проглотило свой язык?! – сказала она и слегка ткнула Романа веером в грудь.

– Н-нет… – только и смог выдавить из себя Роман. Ему было стыдно и неловко, что так провалив простейшую роль, он вдруг стал «дарованием».

Часы на стене пробили полночи. Виттория резко раскрыла веер.

– Я приглашаю вас. Надеюсь, что в другой обстановке смогу добиться несколько больший рассказ о себе. И потом, не может ведь такой галантный кавалер отпустить беззащитную девушку одну ночью, по темным улицам!

Она засмеялась и одарила Романа лукавой улыбкой. Он слушал растерянно, ничего не понимая… Когда он попытался что-то промямлить, гном сильно хлопнул его по спине ладонью.

– Конечно, госпожа Виттория, после спектакля все актеры свободны. Галантность этого юноши, – сказал гном и снова хлопнул Романа по спине, – не позволит вам возвращаться домой в одиночестве.

К началу красной дорожки поднесли открытые носилки с креслами на четырех человек. Роман помог зайти Виттории, потом ее служанке, и сел сам. Двенадцать носильщиков тронулись в путь. Носилки сопровождали факельщики и не менее двух десятков вооруженных людей. Через квартал носилки встали перед дверьми огромного дома. Слуги с поклоном отворили двери…

***

Мария Д’Пальма приготовила мазь. Присев на край жесткой деревянной кровати, она стала втирать ее осторожными движениями в синяки на груди Толстого Брю. Кем был тот человек и как его зовут, Мария не знала. На одну сломанную ногу она примотала дощечку. Со второй пришлось посложнее. Чтобы кости правильно сошлись, Мария подвесила ногу на ленту к потолку, с двух сторон обложив шинами. Затем она перемотала его разбитую голову. Обе ключицы были сломаны, а на правой руке кость вылезла наружу, Брю потерял много крови. Уже полностью забинтованному, Мария влила ему в рот отвар для остановки крови. Несчастный больной сильно прикусил себе язык. Задув огонь, она пошла спать на диванчик за ширму, в другой конец комнаты.

***

Джованни Висконти был доволен сегодняшним вечером. Во многих его заведениях и яблоку негде было упасть. Молодые и сильные воины в ожидании похода в Золотой Город играли так, будто это был последний день в их жизни. Вспотевшие управляющие лихорадочно стучали костяшками счет. Деньги лились рекой!..

Просидев в одном из таких заведений до поздней ночи, Джованни отправился домой. Из всех трех братьев его одного дома ждала жена и двое детей – десятилетний сын и трехлетняя дочь. Проезжая по улицам города, Джованни повсюду встречал толпы подвыпивших солдат, девиц из заведений его брата Маттео и просто молодых горожан, которым такое оживление казалось праздником, и они кутили напропалую.

– Ну что же вы, проходите! – сказала Виттория, придерживая дверь в комнату.

Робко Роман переступил порог. Следом вошла служанка. До этого, чуть ли не силой, они заставили его войти в дом, подхватив под руки с обеих сторон.

Виттория закрыла за ним дверь и заперла ее на ключ. Ключ положила в шкатулку. Роман оказался в… спальне!

– Проходите, проходите… Скоро вы убедитесь, что я не кусаюсь! – сказала Виттория, улыбаясь и сверкая зубами.

Роман сделал еще несколько шагов и остановился. Виттория сделала знак служанке, та подошла к ней сзади и стала расшнуровывать ее платье.

Внимательно оглядев Романа с ног до головы, Виттория сказала ему:

– Можешь снять свою куртку. Здесь слишком жарко…

Роман заметил, что она обратилась к нему на «ты».

– Спасибо, но…

Платье Виттории упало на пол. Девушка осталась в очень тоненькой длинной рубашке, просвечивающейся так, что, казалось, ее и вовсе нет. И правда – под ней ничего не было.

Кровь ударила Роману в голову. Ладони сразу вспотели, на лбу выступили капли, он весь покраснел, а во рту пересохло. Виттория подошла к столику, взяла два кубка и один протянула Роману.

– Выпьем за ваш дебют и наше знакомство!

Роман схватил кубок и залпом его осушил.

– О! Молодое дарование волнуется!.. – сказала игриво Виттория и легонько толкнула его ладошкой в живот, – молодое дарование весь взмок!

Она сделала еще один толчок ему в грудь. Тут Роман, тихо попятившийся назад, почувствовал, что отступать больше некуда – позади была кровать…

– А может, молодое дарование еще девственник?!

Выпитое вино как-то по-особенному подействовало на Романа, в голове у него зашумело и все потеряло четкость своих очертаний. Еще один толчок, и Роман упал на кровать. Тонкие пальчики вцеплялись в его штаны. Тут он вспомнил, что второпях, в театре, не надел даже панталон!

– Дарование не любит нижнего белья!.. – все больше загораясь, воскликнула Виттория.

Дальше все поплыло и завертелось. Горящие свечи, белое тонкое тело, извивающееся на ним, длинные черные волосы на груди и снова горящие свечи…

Только с лучами восходящего солнца Роман забылся тяжелым коротким сном. Кто-то провел по его волосам рукой. Потом потряс за плечо. Роман открыл глаза. Над ним стояла блондинка и озорно улыбалась. Роман понял, что лежит совсем голый. Резко накинув на себя простыню, он сел в постели. Тут он вспомнил все, что с ним произошло ночью. Он ненавидел себя за это! Вот так, с незнакомой девушкой!.. Это была его первая ночь с женщиной в постели! Он должен был запомнить ее на всю жизнь…

Служанка положила его одежду и вышла. Не успел Роман еще застегнуть пуговицы на камзоле, как вошла Виттория. Быстрой походкой, в легком белом платье, она подошла к бюро и достала из ящика кошелек.

– Госпожа Виттория! – начал Роман, – после того, что произошло этой ночью, я, как честный человек…

Виттория бросила ему кошелек.

– Не обольщайтесь, юноша! Простите, я забыла, как вас зовут. Вы актер! Я буду играть вами столько, сколько посчитаю нужным! Не скрою, вы мне понравились, но и только… А теперь, ступайте.

Роман, обескураженный и униженный, вышел из дома Виттории, крепко прижимая к груди кошелек с десятком золотых. Он ненавидел не только себя и Витторию, но и, казалось, весь мир!

Просыпался новый день…

Часть вторая

Глава 1

В которой время переносится в СССР и обратно, а также появляются новые герои

Бенечка был очень тихий, спокойный мальчик. На уроках в школе он всегда сидел смирно и слушал учителя. Он сильно тянулся к знаниям, всегда на-отлично отвечал урок и, кроме того, сам много читал. Джон Толкин – был его любимым автором, а любимые увлечения Бенечки – математика и физика. Беня тихо учился и тихо окончил школу с золотой медалью. Без проблем и также тихо он получил красный диплом и поступил в аспирантуру. Уже там, готовясь к защите, однажды в его мозгу щелкнул какой-то не тот переключатель. Ему приснились различные формулы и алгоритмы, кривые и время-содержащие кристаллы. Он, а теперь уже Бенедикт Ааронивич Кац, занялся разработкой своей теории. Позже Беня пришел к выводу, что его теория опровергает все то, чего достигла популярная мировая наука. И однажды Беня решился. При полной аудитории профессоров, докторов наук и всяких других деятелей-светил, он озвучил свою теорию о взаимодействии волн и плазмы в искривленном пространстве, и его влиянии на перемещение во времени и пространстве при помощи твердых и жидких кристаллов, на которые воздействуют звуковыми волнами различной частоты… Некоторое время аудитория, заполненная «светилами», сидела молча, разинув рот. Тут вскочил с места один из самых уважаемых профессоров – Преображенский. Он гневно раскритиковал Бенину теорию, назвав все «бредом сивой кобылы». Беня очень обиделся за свое детище. Обозвав профессора старым тупым козлом, он послал его и всех «светил» следом. В итоге, Беню поперли.

Трудности, свалившиеся на худые Бенины плечи, не сломили его. Оказавшись лицом к лицу с судьбой-злодейкой, Беня еще с большим усердием принялся работать над своим проектом. Чертеж установки уже был почти завершен… Однажды, совершенно случайно, ему встретился один человек, который пригласил Беню к себе на должность главного энергетика. И поехал Беня в далекий Сибирский край, в поселок Верхний Таежный. Работа главного энергетика, а также просто электрика заключалась в осмотре трансформаторов, снятии показателей счетчиков и в замене лампочек в столбах поселка. В большом срубе – электро-мастерской, Беня и жил. У него было предостаточно свободного времени для своего занятия. Однажды директор деревоперерабатывающей фабрики задумал устроить сушилку для досок в разрушенном здании рядом с мастерской Бени. Тот напросился работать и туда, пообещав самостоятельно все отстроить. При помощи местных алкашей и материалов с фабрики, Беня разделил здание на две половины и полностью их отделал. В одной половине была сушилка, а во второй появились огромные серверы и, собственно, сама Бенина установка, на которую он потратил двадцать пять лет своей жизни. И вот, уже несколько лет работала сушилка, и ни у кого ни разу не возник вопрос – почему она жрет так много энергии?!

Наступил третий день попытки запуска установки. Два предыдущих дня закончились провалом. Перепроверив еще раз все и заметив некоторые детали, Беня сидел и высчитывал параметры. Потом он пошел в серверную. Всем своим установкам он давал женские имена, те, что сгорели, были «Анастасия» и «Елизавета». Третью он назвал в честь жены одного из президентов США – «Меланьей». В отличие от предыдущих, эта установка отличалась большей сферой и двойным кольцом приемников.

Беня зашел в центр приемников и положил там детский раскрытый зонтик с изображением мультяшных героев. Включив мониторы, Беня произвел предстартовый запуск и стал вводить параметры: 8888-11-0-0711-12-88.111.4—33. Подойдя к одному из мониторов, на котором была изображена дорога среди полей, он поместил на дорогу гоблина с большой дубиной на плече. Затем, нажав несколько кнопок, ударил по красной клавише.

Сфера вспыхнула белым светом, и от нее к приемникам поползли пляшущие плазменные дуги. Они достигли приемника и замерли, и лишь одна все никак не останавливалась, а била то в центр круга, то в стену, напротив. Зонтик исчез! Укусив себя за кулак и радостно взвизгнув, Беня схватил мышку и стал водить гоблина в разных направлениях. Зонтика нигде не было… Немного подумав, Беня стер гоблина: «Надо перепроверить расчеты! Но результат уже есть!» Беня выключил оборудование и побежал в мастерскую – считать.

***

Посередине дороги, прямо на пути у войска, двигавшегося из Троеречья в Цивилизацию, вдруг возник чудовищный гоблин с дубиной на плече. Немного постояв, он повертелся в разные стороны и снова исчез. Удивленные, с копьями наперевес, воины нигде его не обнаружили.

***

В самой чаще Синего леса река Памяти делает крутой поворот и разделяется на два рукава, омывающих большой невысокий остров. Остров имеет форму месяца, и за ним тянется дурная слава даже среди кентавров, заселяющих Синий лес. Заросший непроходимым колючим кустарником, остров весь покрыт идеально ровными параллельными тропинками. Все тропинки имеют две полосы. Будто кто-то огромными волокушами проделал эти следы в траве… Вдоль острова есть пять таких парных тропинок и поперек – десять. Расположены они под углом ровно в девяносто градусов. Над островом никогда не дует ветер, и птицы там не поют. Этим жарким солнечным днем прямо с неба на перекресток дорог упал зонтик, качнулся пару раз и замер.

***

Где-то в СССР, 1977 г.

Полтора года назад Фрунзик уехал из дедушкиного дома с бригадой шабашников дяди Ашота. Решив начать самостоятельную жизнь и в ней подзаработать немного денег, Фрунзик полтора года трудился на совесть. Строительство современной птицефабрики – дело ответственное. Потому Фрунзик Овикович Еремян очень ответственно месил раствор, подносил кирпич и убирал мусор со стройплощадки. Однажды к ним на стройку приехали студенты из сельхозинститута, посмотреть, как должен выглядеть современный птичник.

Тогда Фрунзик влюбился. Среди студентов была Валя!.. Невысокая девушка из села Никольское в соседней области. Пригласив ее на один танец в местном клубе и проводив до автобуса, он решил обязательно разыскать девушку после.

Стройка закончилась. Получив расчет, Фрунзик отбыл. Сойдя с поезда, он сдал свой чемоданчик в камеру хранения, предварительно спрятав там деньги и взяв с собой только двести рублей. Фрунзик Овикович Еремян, двадцатиоднолетний парень, ростом сто пятьдесят семь сантиметров, отправился на поиски неизвестного, но уже почти родного села Никольское!

***

Беня снова пересчитал вводимые параметры: «Может изменить временной интервал?!» – бурчал он себе под нос. Все пересчитав снова, Беня припаял к спутниковой антенне усилитель и преобразователь собственного изготовления, и понес вешать антенну на пустую мачту ЛЭП.

В серверной Беня положил в центр приемников старый кирзовый сапог, включил мониторы и ввел параметры: 8888-11-07-11-1977-02-88.11.7.33…

Снова вспыхнула сфера, и дуги поползли к приемникам.

– Ну давай, «Меланья»! Не подведи! – взмолился Беня и впился глазами в один из мониторов.