Полная версия:
Полет дракона
Наталья Швец
Полет дракона
© Швец Н.В., 2025
Недавно в нашем Заповедном лесу появился новый обитатель. Это ворон Гавран. Откуда он прилетел, никто не знал. Только я сразу обратил внимание на его перья, которые были словно покрыты инеем. Всезнающая Корнеева, и, по общему мнению, моя подруга, а на самом деле первый противник, сказала, что это у него от старости, и посоветовала относиться к нему в силу его возраста с вниманием и уважением.
– Убедительная просьба, – промолвила она строго, – старика не передразнивать и не пытаться поймать за хвост!
При этом египетская мау внимательно посмотрела в мою сторону, словно прежде я был замечен в чем-то подобном. Уж сидела бы и молчала! Мне ли не знать, как она удивлялась, что такой старик летать может. Зато я в отличии от нее, как полагается вежливому коту, сразу поинтересовался у пернатого, чем могу помочь. Он же вместо ответа так раздраженно каркнул, что я даже подпрыгнул на полметра. Верно говорит наша Хозяйка: не делай добра, не получишь зла… Но на этом дело не закончилась. Едва моя шерстка на спине опустилась, как ворон потребовал, чтобы я подошел поближе и выслушал его историю. Ему, видите ли, просто необходимо с кем-нибудь поделиться своими воспоминаниями. Ну, скажите, это нормально?
Естественно, убежал прочь и дал себе слово никогда больше к этому самому ворону не подходить и никаких услуг ему не оказывать. Едва Гавран громким карканьем звал всех собираться у старого дуба, в густой вершине которого поселился, тут же придумывал причину убежать. Кстати, подобное делал не только я. Исключение составляла лишь Шуша Корнеева, которая с безумно сосредоточенным видом усаживалась и выслушивала его бредни. Делаю отдельный акцент: старик был очень плохой рассказчик и многое на ходу забывал, но полосатую это не смущало…
Лично у меня сразу возникло глубокое подозрение, что она изначально владела кое-какой информацией, не зря же в подружках у бабы Яги числится. Корнеева, правда, утверждала, что надо уметь со всем жить в мире и твердила, что Гавран дружен с повелителем леса Велесом, следовательно, ругаться с ним смысла не имеется… Дошло до того, что она стала приказывать оставаться на месте и твердить, что все сказанное может пригодиться, ибо ничего в мире так просто не происходит. Мне очень не хотелось выполнять распоряжения Корнеевой, но как лучше поступить, не представлял.
К счастью, находчивая белка Усачка нашла выход. Она предложила кидать жребий и ходить к дубу по очереди. Тем более, что старик любил их повторять в надежде, что его бредни лучше запомнятся… Ха-ха три раза! С учетом того, что ворон говорил много и запутанно, сделать это было довольно сложно. Забегая вперед, отмечу: зря убегал. Потом мне это незнание дорого обошлось…
Итак, история эта случилась очень давно. Если верить птице, тогда дуб, с которого и об этом знали все, начинался Заповедный лес, был маленьким крепким желудем. Его подобрала в зеленой траве сегодня никому неизвестная бабка Пелагея и своей морщинистой рукой высадила под окном своей покосившейся избушки на курьих ножках. А Гаврану, бывшему тогда молодым, но уже оперившимся вороненком, велела следить, чтобы проросший саженец никто не сломал и не затоптал…
Смешно пощелкивая слегка изогнутым клювом, Гавран монотонно бубнил, что прежде поляна, куда постоянно зазывал слушателей и меня в том числе, считалась главной площадью шумного городища, где правил мудрый коназ Еремей. Люд в нем проживал простой и доброжелательный. Жили не особо богато, но дружно. Между собой не ругались, чужеземцев привечали, странников не обижали, законы гостеприимства исполняли, лесных богов уважали…
Однажды на постоялом дворе появился златовласый незнакомец с глазами синими как васильки в пшенице. Возможно, никто бы не обратил на него внимания, мало ли кто по земле ездит, если бы не одна странность. Там, где проходил гость, все начинало зеленеть и цвести, а воздух становился теплее… Пошли по городищу разные разговоры. Чего только болтуны не придумывали! Споры закончились, едва чужеземца увидела главная жрица богини Долы-Додолы черноокая Мелания. Она мгновенно узнала в нем сына своей покровительницы и в знак почтения низко склонила голову.
Понимая, что скрываться больше не имеется смысла, пришелец назвал себя. Едва он произнес свое имя, все дружно ахнули. Никто даже в мыслях не держал, что у них поселится сам солнечный бог Ярила! Народ был несказанно рад. Кто еще мог похвастаться подобным соседством! Что тут началось! В его честь стали устраивать праздники, приносить богатые жертвы, петь песни и исполнять танцы.
Вскоре Ярила призвал к себе несколько представителей из племени драконов, которые поселились рядом с людьми, и стали им верно служить. Гавран никак не мог понять, зачем он это сделал. Ведь сразу стало ясно: подобное соседство смертным пошло во вред. Ибо практически сразу выяснилось: блеск дорогих самоцветов, которыми драконы одаривали своих хозяев, затмил им глаза. Более того, люди стали считать, что разбогатели лишь благодаря своему уму и сообразительности, а не помощи небожителя и поддержке драконов. Позабыли несчастные, сколько от гордыни бед бывает.
Огорченный Ярило покинул городище. С его отъездом, грустно констатировал старый ворон, жизнь в городище резко изменилась. Практически сразу покинул бренный мир старый Еремей и его место занял молодой коназ Венецлав. Росточком он был невелик, черняв, подвижен и жутко вонюч. Никакие дорогие ароматы не могли перебить крепкий запаха его тела…
* * *В честь нового правителя на главной площади городища был устроен праздник, где всем участникам дали выпить какой-то непонятный напиток из общего ковша. Отведав зелья, жители принялись радостно приветствовать Венецлава странными криками и дикими прыжками. В этом приступе эйфории никто не обратил внимание на следующих за молодым коназом двух странных человек с белыми глазами. Они внимательно наблюдали за происходящим и что-то шептали своему господину, предварительно наливая ему мед в уши.
На этом месте своего повествования старый Гавран открывал один глаз, внимательно смотрел и огорченно каркал. Не взирая на слабое зрение, ворон был вынужден констатировать: все слушатели давно разбежались… Единственно, кто обычно оставался, была Шуша Корнеева. Она внимательно слушала, аккуратно сложив лапки в полосатых чулочках. Скажу более, по окончании рассказа полосатая каждый раз с маниакальной настойчивостью задавала массу глупых вопросов, на которые Гавран с готовностью отвечал. Полагаю, что египетская мау была единственной в нашей дружной кошачьей компании, кто узнал, какие после этих самых «нашептываний» принимал решения коназ.
Подобным образом, в отличии от меня и даже нашей Хозяйки, Шуша узнала, как из городища исчезли драконы. Люди шепотом говорили, что большинство из них, почувствовав в воздухе перемены, сами поспешно покинули насиженные места и поселилось в стране, закрытой от посторонних глаз высокой стеной. Однако кое-кто не захотел улетать и оказался в страшных темницах, где их подвергли страшным пыткам. Несчастные умирали в муках, но не открыли своих тайн…
Потом по легкому кивку головы коназа грозные идолы, охраняющие храм богини Долы-Додолы, полетели с высокого холма в воду… Стоит ли говорить, что оставшийся без защиты храм легко сравняли с землей. Еще один взмах руки, и верных служительниц, храбро защищавших святилище до последней капли крови, растерзали…
Остатками ума Венецлав понимал: недовольных в городище имеется много, и в толпе, перед которой он любит выступать с речами, обязательно найдется желающий отомстить за гибель близких. И такой его охватил страх за свою жизнь, что он стал бояться своей тени. Перестал спать ночами, сидел на своем троне и пощелкивал зубами от ужаса. Дабы не было так страшно, белоглазые советники посоветовали пригласить для охраны наемников-ворогов, а небо над городищем, дабы солнце не увидело творящихся безобразий и не донесло Яриле, накрыть плотными сетями, с привязанными к ней лоскутками ткани. Народ хотел было удивиться, да времени не имелось! Кто же тогда скакать и кричать станет?
Вскоре на крепостных стенах появились стражники в кольчугах, поразительно напоминающих чешую дракона… Они внимательно следили за происходящим и постоянно подгоняли копьями тех, кто переставал прыгать и восхищаться коназом.
Всюду царил полумрак. На некогда шумных улицах поселился холод. Казалось, тепло навсегда покинуло дома и никогда больше не вернется. Да что там солнце! Обычный огонь, который прежде поддерживали драконы, отказывался гореть в очаге, словно обиделся на хозяев… Мостовые в городище покрылись толстым слоем льда, который никогда не таял. В огородах и садах ничего не росло и не вызревало, а продукты, которые чудом попадали в городище, стоили невероятно дорого.
В редкие минуты просветления люди приходили себя, оглядывались по сторонам, ужасались своей жизни, но вскоре вновь забывали обо всем. И опять принимались скакать до изнеможения…
Лишь старая Пелагея не потеряла разума, только ее мало кто слушал. Мало что взбредет в голову полоумной бабке! Когда ворон Гавран грустно произносил эту фразу, египетская мау горько вздыхала… Глядя на ее опечаленную мордочку, у меня невольно возникала мысль, что она знает эту самую старуху!
* * *Надо отдать должное, долгое время птица не обращала внимание на поредевшие ряды слушателей и мужественно продолжала вещать. Но в какой-то момент обиженный Гавран твердо сжал клюв и поклялся больше ни то что слова не сказать, даже не каркать! Единственно, с кем продолжил общение, была египетская мау.
Только ей одной он признался, как прошлое не отпускает его и как мыслями вновь и вновь возвращается в избу к бабке Пелагее. Ворон не скрывал, что был сильно привязан к старухе, которую очень любил и жалел. Ведь на высохшие плечи старой женщины упала забота о маленькой Марьяшке, дочке той самой Мелании. На лице девочки, вечно покрытом грязью и сажей, чистыми оставались только ярко-синие глаза. Впрочем, такими же грязными, как она, стали все жители городища.
Марьяшка росла храброй девочкой. Она не боялась ворогов, не страшилась коназа. А ее лучшими друзьями, как не удивительно, стали серые крысы, с которыми прекрасно общалась на их странном свистящем языке. Именно эти жуткие грызуны с горящим пламенем глазками привели ее однажды в странное место, где лежало огромное кремовое яйцо. Марьяшка сразу сообразила, кому оно принадлежит, и, не долго думая, притащила в старую, почти развалившуюся избушку, где жила с бабкой.
Они же указали ей на маленькую фигурку белого дракона, закатившуюся в дальний темный угол. Седая крыса успела шепнуть, что это дракон Ату окаменел от горя, увидев что сотворили с его сородичами вороги… Вернуть его с жизни смогут не скоро и сделает это особа, не имеющая страха.
Проходили дни, недели, месяцы… Неожиданно для всех зима в Заповедном лесу затянулась. Чтобы окончательно не умереть от скуки, белка Усачка стала упрашивать ворона продолжить рассказ. Хоть какое-то развлечение! Однако Гавран молчал, спрятав голову под крыло… А потом и вовсе удивил всех, перебравшись жить к бабе Яге, которую, как оказалось, знал по своей прошлой жизни. Если я правильно понял ситуацию, ворон был очень счастлив и все время твердил, что надо было сделать это раньше, едва оказался в Заповедном лесу.
Как же они с бабкой радовались, когда увиделись! Честно скажу, не скрыл удивления, когда подслушивал их разговоры, из которых сложно было что понять. Одни охи да ахи. Но как выяснилось, что Гавран не забыл испуг в глазах старой хозяйки и изумление на лице маленькой, когда услышали странный шорох за печью:
– Помнишь, как все дружно кинулись посмотреть, что там происходит, и замерли в изумлении?
– Ой, милок, – ворковала бабка, – картина и впрямь предстала удивительная!
На глазах драный платок, которым была накрыта плетенная корзинка, ожил, зашевелился и громко запищал.
Если я правильно понял, бабке пришлось набраться смелости, чтобы сдернуть ткань. После чего она ахнула в изумлении. В корзинке лежал размером с детский пальчик крошечный дракончик, как знать, быть может последний в мире… Малыш беспомощно подергивал маленькими голенькими крылышками и смешно кряхтел. Он выглядел таким одиноким и несчастным, что сердце просто разрывалось от жалости. Новорожденный испуганно закрыл глаза и слабо запищал. Мир, куда попал, смотрелся очень неприветливо. Он даже пожалел, что выбрался наружу. Серые закопченные стены, потухший очаг…
Там в скорлупе было, по крайней мере, тепло. А здесь при дыхании изо рта выходил пар. Одна радость: встретили очень приветливо. Особенно довольной смотрелась изможденная женщина с седыми патлами на голове и морщинистым лицом. Новорожденный сразу узнал ее по запаху, который всегда чувствовал, находясь в скорлупе. Она довольно часто подходила к яйцу, где лежал зародышем, и что-то ласково говорила.
Кроме того, свой искренний восторг высказало непонятное маленькое двуногое существо с лохматой нечесаной головой и одетое в платье, покрытое разноцветными заплатками. Так в старой избушке на отшибе появился новый житель…
* * *Довольно скоро дракон и девочка настолько подружились, что не представляли жизни друг без друга. Если вдруг Марьяшка по какой-нибудь причине оставляла малыша, он принимался жалобно пищать и беспомощно тыкаться мордочкой в деревянный пол, желая найти свою хранительницу. Бабка Пелагея при этом скорбно замечала:
– К сожалению, в этом мире ничего не может длиться бесконечно. Рано или поздно придет конец и вашей дружбе…
Марьяшка искренне расстраивалась, услышав подобные слова, да и дракончик тоже. Как подобное возможно? Однако понимал, бабка говорит правду. Ему в этом странном месте не жить. Пока был зародышем в тесном яйце, где было особо не развернуться, видел каких-то странных пушистых существ, шумных людей и, что важно, много света!
Теперь ему очень хотелось увидеть небо, только не это серое, что пробивалась порой через дырявую крышу, а совершенно иное, яркое голубое, так часто мелькавшее в его видениях.
У него на всю жизнь осталось это странное состояние, когда очень хочешь встрепенуться, отряхнуться, попробовать пошевелиться, а не получается. Словно во что-то крепко запеленали, только головой можно немного вертеть, да и то не всегда удается. Потом понял, расправить крылья мешала крепкая скорлупа яйца, где находился. Поначалу ему там было тепло и уютно и он даже был в какой-то мере счастлив, но потом стало тесно и скучно, кроме того, очень захотелось посмотреть мир. Особенно, когда слышал человеческие голоса.
В конце концов, сколько можно лежать скорчившись в неудобной позе, прижав лапки к животу! В маленьком пространстве двигаться не представлялось возможным. Крылышки занемели от неподвижности и ему казалось, что никогда не сможет их свободно расправить. Наконец, желание вырваться наружу стало просто невыносимым, дракончик не выдержал, ударил маленькой макушкой в скорлупу и замер в испуге. Ибо она от удара тут же треснула и рассыпалась на части. Поначалу дракончик даже не понял, что случилось. Ведь ему стало невероятно свободно, но вместе с тем его встретил, как ему поначалу казалось огромный мир, ограниченный стенами избушки, жуткий холод и невыносимо яркий свет, ослепивший на несколько мгновений.
А еще ему очень не понравилось, что бабка сразу стала старательно покрывать его тельце специально приготовленной болтушкой из сажи, смешанной с жиром и золой. Маленькие коготки старательно прятала под красной глиной, а на глазки одевала очки, строго приказав их не снимать, пока будет находиться в городище. Кроме того, Марьяшке было велено не спускать с него глаз.
Но как бы там ни было, ему все понравилось. Более того, дракончик быстро адаптировался к новой жизни, хотя теперь ему вдруг хотелось прокатиться на белом пушистом облачке и понежиться под теплыми солнечными лучами. Самое удивительное, что в реальности он этого никогда не видел. Эти видения были настолько реальные, что порой малыш физически ощущал как тепло ласкает его слабые чешуйки… Дракончик просто грезил, чтобы это случилось, да только не знал, как превратить мечты в реальность. Поэтому, когда однажды утром старуха выдала неожиданное: учись летать, скоро тебе это может пригодиться, был несказанно рад.
Он и сам хотел проверить, на что способны эти странные отростки, имеющиеся у него на спине, практическая суть которых ему была не ясна. Под присмотром Гаврана дракончик и девочка вышли во двор, который, в отличии от старой хибарки, был окружен высоким крепким забором. Прежде малыш всегда удивлялся, зачем бабке такая прочная ограда. Теперь стало ясно. Ох, и не проста эта старуха, впервые мелькнуло в его голове, ох, и не проста! Но вслух говорить не стал. Зачем? Всем известно, ветер умеет разносить слова. Да что там слова! Он порой мысли уносит потоком.
Марьяшка предложила несколько раз взмахнуть крыльями, а чтобы получше понимал, как это сделать, широко расставила худенькие ручки и продемонстрировала наглядно. Дракончик все послушно повторил. Но вот беда, с полетом не заладилось. Он слегка поднялся над землей, но не рассчитал силенок, быстро устал и свалился на левый бочок в огромную лужу, наполненную непонятной черной жижей. Стало жутко неприятно. Эта липкая смесь забилась в ноздри и маленькую пастенку, что может быть хуже?
Малыш быстро вскочил и, в надежде, что девочка не заметила его позора, принялся отряхиваться, разбрасывая в разные стороны грязные брызги. Да только все оказалось зря. Вредная Марьяшка очень развеселилась, наблюдая за ним. Она громко смеялась, хлопала в ладоши и весело кричала:
– А у меня есть курица! И эта курица сейчас снесет яйцо!
Кто такая курица, дракон не знал и от этого стало очень обидно. Неизвестно почему девочка развеселилась еще сильнее. Она прыгала и хлопала в ладоши. Привлеченная шумом, Пелагея вышла посмотреть, что происходит, и замерла:
– Ты, что, безумная, хочешь, чтобы вороги на шум собрались? – строго спросила женщина и затянула потуже драный платок на своей голове. Так она обычно делала в минуты сильного раздражения. Потом одной рукой подхватила девочку, другой дракончика и закинула обоих в дом.
Освещение в избушке постоянно было довольно скудным – глиняный светильник, наполненный невероятно вонючим жиром, который при горении сильно чадил. Во дворе тоже не особо свежий воздух был, мусор на улицах давно не вывозил. От его гниения стоял жуткий смрад, однако там все же дышалось лучше. Однако пришлось терпеть подобное отношение. Ибо своим маленьким умишком дракончик понимал: не просто, ох, и не просто, оказался в этой старой хибарке! Было совершенно очевидным – у него есть определенная миссия, да вот только какая, никак не мог понять.
Потому-то он все чаще и чаще стал задумываться над тем, чтобы отыскать Ярилу или хотя бы главного дракона Ату, дабы помогли вернуть солнце в городище и спасти его обитателей. Откуда ему было знать, что этот самый Ату от горя превратился в маленькую скульптурку и никому не замеченный валяется в дальнем углу за печью.
* * *Как-то совершенно случайно дракончик умудрился сбежать от бдительного ока своей маленькой надзирательницы и отправился самостоятельно гулять по улицам старого поселения. Ах, как он был счастлив! Никто за тобой не следит, не дает указаний назидательным тоном, не смазывает сажей, дабы никто не узнал! Идешь себе спокойненько по улицам и посвистываешь.
Особенно ему понравилось выпускать из розового носика тоненькие струйки дыма, ведь дома категорически запрещалось делать подобное. Однако вскоре стал замечать: многие прохожие как-то странно на него посматривают и переглядываются. Малыш не сомневался: его несравненная красота всех окружающих пленила. Но даже не внимание окружающих приводило в восторг!
Ведь у любознательного дракончика до этого момента не получилась внимательно рассмотреть окрестности. За высоким деревянным частоколом, окружавшем старую развалюшку, мало что можно было увидеть. А тут такой простор! Одно плохо – острые коготки скользили по гладкой поверхности льда, а подушечки на лапках сразу замерзли.
Ему почему-то сразу подумалось, что когда-то здесь было очень даже хорошо жить. Особенно понравились крыши домов, украшенные резными коньками. И ладно бы только это! Он обратил внимание на стены, некогда расписанные яркими красками и какими-то невероятными узорами. Сейчас они сильно облупились, но можно было понять: когда-то это смотрелось очень красиво! Дракончик даже вспомнил, что Марьяшка их называла цветами и всегда с тоской говорила, что больше жизни хочет увидеть, как они распускают свои бутоны на поляне, поросшей зеленой травой. Старая Пелагея, соглашаясь, с грустью кивала головой…
Дракончик с сосредоточенным видом шлепал по ледяным дорожкам и важно поглядывал по сторонам, в надежде услышать хвалебные речи в свой адрес. Да только на площади дружно прыгала группа безумных, ничего не замечавших вокруг. Редкие прохожие, незанятые в этом странном действе, словно серые тени, молча проскальзывали мимо него и не поднимали глаз.
В принципе, ему очень понравилось путешествовать. А самое главное, он увидел много нового, о чем потом взахлеб поведал Гаврану. В старом доме окна были закрыты рассохшимися ставнями и малышу не разрешалось даже выглядывать в них! А вот на улице, пусть и унылой, имелось столько интересного! Так что дракончик с восторгом познавал новый мир.
Первым делом он обратил внимание на окружавшие поселение высокие стены с остроконечными башнями. Он также рассмотрел странных людей с оружием в руках, в металлических уборах на головах, несколько напоминающих горшок, в котором бабка варила кашу, и странных одеяниях, напоминающих чешую дракона. Присмотревшись повнимательнее, удивился: это и верно была чешуя его сородичей. Но его больше волновало иное.
– Интересно, – мелькнуло в голове у путешественника, – что они тут делают? Неужели у этих бедных людишек есть, что взять? Если только осколки глиняного горшка, где Марьяшка замешивает эту жуткую смесь, которой регулярно меня смазывает!
Подумал и захихикал, представляя, как девочка примется кричать, желая отнять у похитителя свое сокровище. Он так увлекся, что не заметила, возникшего на его пути человек с абсолютно холодными глазами. В руках он держал палку с четырехгранным железным наконечником, дракончик и предположить не мог, что это было боевое копье.
Увидев малыша, незнакомец глупо выпятил губы, как-то странно икнул и несколько раз ткнул в бок острым концом. Дракончик взвизгнул от боли и попытался скрыться в узком темном проеме между домами. Да только у него ничего не получилось. Враг оказался проворнее. Человек резво встал у него на пути, грозно растопырив руки. Маленький беглец жутко испугался и вновь попытался убежать. Да где ему это было сделать на своих кривеньких лапках да еще по скользкому льду? От страха он даже забыл, что умеет немного летать и с писком бегал по кругу.
Ситуацию спасло неожиданное появление Гаврана, который с отчаянным карканьем принялся бить ворога крыльями по лицу. Испуганный злодей во весь рост рухнул лицом в ледяное месиво. Воспользовавшись суматохой, прибежавшая на шум Марьяшка быстро подхватила дрожащего дракончика на руки и исчезла в темных проулках, только ее и видели.
К сожалению, этим дело не закончилось. В городище была объявлена общая тревога. Вороги прочесали несколько улиц, тщательно обыскивали все дома и были очень раздражены, когда поиски не увенчались успехов. Через некоторое время они появились и в их жилище. Смотрелись пришельцы довольно грозно. Как выяснилось, вороги проверяли все дома в надежде отыскать невиданное чудо, за которое надеялись получить от коназа объявленную награду.
Из обрывков фраз, доносившихся до испуганного нарушителя, которого Марьяшка успела укрыть в печной трубе, стало ясно, что они ищут не столько дракончика, сколько неизвестное чудище его утащившее. Им в голову не пришло, что этот, как они кричали, монстр, находится перед ними. Все дело было в том, что девочка успела скинуть с себя лохмотья и одеть чистое, пусть и старое платье, заплести две тощие косички и мокрой тряпкой протереть замурзанное личико. Так что сейчас смотрелась более-менее похожей на человека.
Сам же дракончик дрожал мелкой дрожью и жутко боялся, что его отыщут. В довершение всех бед, сажа из дымохода попала в нос и глаза, от чего хотелось чихнуть и почесаться. А шевелиться было никоим образом нельзя. По счастью, пытка скоро закончилась, хотя один из стражников заглянул в трубу, обратил внимание на застрявший огромный ком сажи и обозвал Марьяшку и ее бабку грязнулями.
Женщина поклялась все убрать и даже дала несколько подзатыльников девочке, мгновенно схватившей в руки щетку и принявшей чистить золу в печи, отчего в доме стало еще грязнее. Пыль стояла столбом, сажа и зола летали по комнате. Все принялись чихать и кашлять. Непрошеные гости стали проклинать нерадивых хозяек. На прощанье они злобно плюнули на ставший стараниями Марьяшки еще грязнее пол, двинулись к выходу.
