Драгоценности фрау Элизабет

– Доброе утро! – бодрым голосом приветствовала я Франца, стоящего в проеме двери его номера, – Как отдохнули? К завтраку готовы?

– Доброе утро, фройляйн Элен! Вы прекрасны как Аврора! – Франц откровенно залюбовался мною. – Выглядите просто потрясающе, чего не скажешь обо мне. Ох уж эти русские! Никак не привыкну. Ну, зачем я вчера столько выпил?! Голова болит жутко! – пожаловался он.

– Примите до завтрака, это Вас спасет, – сказала я, протягивая пакетик «Алкозельцера». – Вы слышали такую поговорку: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть»? Вот и сделайте правильные выводы, – посоветовала я.

– Как мне Вас благодарить, мой ангел? – серьезно спросил он.

– По возвращении домой напечатайте статью в газете о том, как русская девушка спасла Вам жизнь, – засмеялась я, – Спускайтесь в ресторан. Все уже ждут.

Да! Моя команда после вчерашнего застолья выглядела изрядно помятой. Глаза у всех, как у больной собаки, молящей о жалости и ожидающей помощи. Я раздала всем по пакетику антипохмелина.

– Это лекарство. Нужно растворить в стакане воды и выпить, – я даже не стала над ними подтрунивать. Мне их было искренне жаль. – Прошу к столу, господа. На завтрак у нас полчаса. Ровно в девять мы должны быть на переговорах.

Какая издевательская тактика! Напоить людей до полусмерти, а потом тащить их ни свет-ни заря решать серьезные вопросы! Да еще такая разница во времени! В Германии и даже в Москве в это время еще глубокая ночь. Но, бизнес есть бизнес. Назвался груздем – полезай в кузов!

Ели сначала вяло, но через некоторое время, видимо подействовал антипохмелин, пришел аппетит. К концу трапезы все тарелки были чистыми. Русские повара – что надо!

Орлы мои повеселели, глазки заблестели и облик человеческий, наконец, вернулся.

Секретарь НикСтепа Анечка уже приготовила его кабинет для переговоров. Все были в сборе. Мы вошли в приемную, когда часы пробили ровно девять.

– Немецкая пунктуальность, можно часы сверять, – то ли сыронизировал, то ли похвалил нас НикСтеп, – Доброе утро, господа! Обмениваясь рукопожатиями с визитерами, он внимательно вглядывался в их лица. – Прошу за стол переговоров.

Я автоматически включилась в рабочий ритм. Реплика – перевод, реплика – перевод. До обеда все шло гладко. Один раз прерывались на перекур и кофе. НикСтеп сам не курил и даже для столь важных гостей исключения не делал. В его кабинете никогда запаха дыма и не бывало. Поэтому пили кофе и курили в моей обители. Фон Штольцу и банкирам мой кабинетик явно пришелся по душе, а Дитеры и подавно чувствовали себя здесь уютно. Весной мы втроем ютились в этом кабинете. Много света, да еще и открытый балкон. Осенний воздух бодрил и поднимал настроение.

Эти переговоры были завершающим этапом. Всю основную подготовительную работу проделали наши специалисты и два Дитера еще весной. Я в этом участвовала, естественно, как переводчик. Дело шло к подписанию контракта. Осталось обсудить еще кое-какие детали и самую интересную часть, кто и что будет иметь в результате осуществления этой затеи. Напряжение потихоньку нарастало. Каждая из сторон не хотела продешевить. Высказывались все, приводя свои аргументы «за» и «против». Речь оппонентов становилась все более эмоциональной. Говорили, даже иногда перебивая друг друга. Я уже была почти на пределе. Попробуйте быть посредником в разговоре десяти спорящих мужчин!

Вдруг неожиданно зазвонил телефон! Что-то небывалое. Обычно, никто не смел ни входить в кабинет, ни звонить во время переговоров. Анечка легла бы трупом, но не позволила бы нарушить раз и навсегда заведенный НикСтепом порядок. Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Шеф извинился и снял трубку. Буквально через несколько секунд он изменился в лице.

– Сейчас еду, – коротко бросил он. – Извините, господа, я должен срочно уехать. Это чрезвычайно важно, извините, – говорил он, направляясь к выходу.

– Лена, наши гости на тебе. Сегодня развлекательная программа. Все сообщу вечером. Он подошел ко мне очень близко и шепнул на ухо.

– Сделай так, чтобы пока никто ничего не понял. У жены клиническая смерть, – тихо добавил он, – мне нужно срочно в больницу.

– Конечно, Николай Степанович! Не беспокойтесь. Все сделаю в лучшем виде. Мне его было очень жаль, но я не знала, чем могу ему помочь.

Наши гости и партнеры были ошарашены. Все произошло почти молниеносно: звонок, короткий разговор, и шеф, почти пулей, вылетает из кабинета. Все вопрошающе уставились на меня.

– Господа, Николай Степанович, приносит всем свои извинения, но дело, из-за которого он отлучился, не терпит отлагательства. Сейчас не могу дать более точную информацию. Просто это действительно очень важно. Господин директор вернется и сам все объяснит. Пока мы прервемся на обед, а дальше видно будет.

Обед был заказан в одном из городских ресторанов, недалеко от центральной площади. Я частенько бывала здесь с гостями, поэтому хорошо знала хозяина и весь персонал. Все было заранее оговорено и нас ждали.

Обедали долго. Меню было тщательно продумано и разнообразно. Здесь было принято угощать посетителей фирменными блюдами. Вкусно до безобразия. Настоящий праздник живота! А потом мы долго пили кофе и лакомились воздушными пирожными.

После обеда решили прогуляться по центру города. Пользуясь случаем, я устроила гостям пешеходную экскурсию. Рассказала немножко об истории нашего края и города, немного о современности, общение с прохожими, фотографии и видеосъемка на память. Все было очень славно. Легко, расслабленно и неспешно. Наш город – не Москва и не Санкт-Петербург, где можно провести целый день в музеях, но тоже есть, что показать. Благодаря ли моим стараниям или общему настроению, все шло, как нельзя более удачно. Я чувствовала, что им все нравится. Они с удовольствием откликались на все мои предложения, долго ходили пешком. Наконец, утомившись, мы решили присесть в сквере и просто отдохнуть. Одной скамьи для шестерых человек было маловато. Банкиры и Дитеры уселись на одну, а мы с Францем чуть поодаль. Франц придвинулся ко мне вплотную и накрыл мою руку своей ладонью.

– Элен, пожалуйста, не смейтесь, но мне никогда и нигде не было так хорошо, как здесь, в этом маленьком русском городке, рядом с Вами, – он сидел вполоборота и смотрел мне прямо в глаза. – Скажите, что это?

– Это любовь, Франц! Вы влюбились в наш городок. Посмотрите, как красиво! – ответила я, стараясь перевести на шутку этот разговор, готовый в любую секунду стать очень серьезным.

– Любовь?! Скажите, а как правильно сказать по-русски «любовь» и «я тебя люблю», – спросил он и тихо повторил за мной на ломаном русском – Я тьебья льюблю.

Сердце мощно толкнулось в груди и вдруг замолчало. Я была смущена и, может быть впервые, не знала, что ответить, как повести себя. Его слова прозвучали настоящим признанием, но я не могла поверить, что это правда, что это происходит со мной. А он смотрел мне в глаза, и, казалось, ждал ответа. Пауза переросла в продолжительное молчание.

– Элен, я Вас обидел? – с тревогой в голосе спросил он. – Я понимаю, что не должен так себя вести. Я – бизнесмен, приехал по важному делу и через сутки объясняюсь в любви помощнице моего партнера. Выглядит не очень серьезно. Но это действительно так. – Он начал говорить очень быстро и взволнованно, как будто опасаясь, что что-нибудь помешает ему высказаться до конца. – Я влюбился в Вас сразу же в аэропорту, а потом еще этот танец.… Перед поездкой у меня было предчувствие, что в России произойдет что-то очень важное. Я полагал, что это азарт предстоящей сделки так будоражит кровь. Но я никак не думал, что это будет связано с моими чувствами, что я влюблюсь, как юный Вертер.

Он крепче сжал мою руку, но я, словно окаменела, и продолжала сидеть молча.

Мое Светлое Я ликовало и кричало: «ДА!!! Я тоже люблю тебя! И пусть это будет всего один день! Но, пожалуйста! Пусть это будет!».

Темная Личность скривила морду и изрекла: «Ну-ну. Пойди на поводу. Мало того, что поплачешь после того, как он уедет и забудет тебя, так еще и с работы попрут. НикСтеп тебе этого не простит, если узнает. Береженого бог бережет. Будь осторожнее! От этих проезжих капиталистов одна беда. Чего хорошего от него ждать? Поиграет и свалит», – нашептывала Темная Личность.

– Счастье однажды лишь в руки дается, упустишь, оно никогда не вернется, – скорбно процитировало мое Светлое Я.

– Элен, почему Вы молчите? Хотя, что тут сказать, – он помрачнел и убрал свою руку. – Я был не вправе ставить Вас в неловкое положение. Я для Вас стар. Да и, наверное, у Вас есть жених. Прошу меня извинить, – он резко встал и сказал – Давайте поедем в гостиницу, я немного устал.

Наши спутники, увидев, что Франц встал, тоже стали подниматься. Я же, взяв его за руку, слегка повернула к себе и сказала:

– Франц, во-первых, Вы не совсем правильно истолковали мое молчание, во-вторых, не торопитесь отвечать себе за меня, а в-третьих, сейчас не самый удобный момент для объяснений. Поговорим об этом позже.

– Ну что, господа, предлагаю немного отдохнуть, а вечером ужин и казино. Годится? – спросила я, обращаясь уже ко всем сразу. На том и порешили, отправляясь в гостиницу.

В течение дня я несколько раз пыталась связаться с НикСтепом, но никак не могла его разыскать. Анечка тоже ничего не знала и была очень взволнована.

– Ну что ж, надо будет, он сам меня найдет, – решила я и перестала дергаться. Благо, забот с гостями хватало.

Я проводила их до гостиницы и поспешила распрощаться до вечера, не давая Францу шанса заговорить со мной.

– До вечера! Буду ровно в восемь, – я помахала им рукой, обернувшись на ходу.

Кто бывал в казино, тот согласится со мной, что это – особый мир, со своими писаными и неписаными правилами! Там витает особый дух страсти и авантюризма, радости и огорчений. Я, так сказать по долгу службы, частенько бывала там. Но, то ли еще не успела проникнуться азартом, то ли меня останавливало то, что я здесь только сопровождающее лицо, я никогда не испытывала никаких особо сильных чувств. Хотя, я очень любила наблюдать за людьми. Боже, какие иногда там кипели страсти! Некоторые ликовали, а иные впадали в настоящее отчаяние. Я сама до этого вечера не играла никогда.

В казино не ходят в обычной одежде. Мужчины должны быть в пиджачной паре и при галстуке. Дамы же блистают вечерними нарядами. Для такого случая в моем гардеробе имелось чудное вечернее платье. Изумрудная органза придавала моему наряду блеск и очарование. Длинное, с высокими разрезами по бокам и низким вырезом сзади, мое платье было здесь, как нельзя более кстати. Спину прикрывали узкие бретельки, переплетенные крупной решеткой. Руки же были открытыми. Золотые серьги и пара колец без камней, на шее цепочка, на руке браслетик. Все выглядело очень изящно и к месту. Некоторые дамы предпочитают превращать себя в новогоднюю елку, обвешиваясь всеми украшениями, которые у них только имеются. Но мне это всегда претило, и я никогда с украшениями не перебарщивала.

Мои мужчины выглядели безукоризненно! Элегантные костюмы, идеально гармонирующие сорочки и галстуки! В их туфлях отражался весь окружающий мир! Я чувствовала себя в таком сопровождении как на великосветском рауте. По одобрительным взглядам моих спутников я поняла, что и я оценена по достоинству. Вечер обещал быть превосходным! Проходя в зал мимо зеркала, мы с Францем поравнялись и одновременно взглянули в него. На лице каждого из нас было написано, что мы залюбовались друг другом и тем, как мы смотримся рядом. Про таких говорят – великолепная пара! Просто созданы друг для друга! Он предложил мне свою руку и больше не отошел от меня ни на шаг.

Ужин как всегда удался. Почти не пили. Мужчины приняли по пятьдесят коньяку, а я бокал шампанского. Сегодня я могла и хотела себе это позволить. Беседа текла легко и непринужденно. Говорили обо всем и ни о чем, шутили. Было весело. Я вдруг поймала себя на мысли, что совершенно не напрягаюсь, а просто слушаю и говорю. В тот момент я поняла, что, когда не надо перескакивать с одного языка на другой, я даже думаю по-немецки. Это было здорово!

– Ну что, господа! Испытаем счастье в русском казино? – предложил Франц.

Ужин был закончен и мы перешли в игорный зал. Возле столов народу было еще немного. Рановато. Самый разгар был еще впереди. Люди неспешно переходили от стола к столу. Особого оживления не наблюдалось. Ставки были невысоки. Кто-то досадливо морщился после проигрыша, а кто-то уже начинал входить в раж, ободренный первыми успехами. Банкиры и два Дитера уселись за карточный стол.

– Элен, а Вам что больше нравится, рулетка или карты? – спросил меня Франц.

– О, нет, я не играю, – улыбнувшись, ответила я.

– Почему? Для того и казино, чтобы играть, – он слегка недоумевал.

– Казино для того, у кого есть, что проигрывать. С моими доходами я для казино не представляю никакого интереса, равно, как и оно для меня, – решила я положить конец этому разговору. Ну, какие игры с моей-то зарплатой?! Он что, не понимает?!

– Элен, я предлагаю Вам попробовать. Ведь это интересно! Разумеется, все расходы беру на себя, – галантно предложил он.

– А Вы не боитесь, что я много проиграю? – лукаво спросила я.

– Не беспокойтесь, Элен. Во-первых, я не так уж беден. Вполне могу позволить себе и Вам небольшое приключение. А во-вторых, я азартен, но не игрок в дурном смысле этого слова. Я всегда умею вовремя остановиться. Ну, попробуем? – это был своего рода вызов.

– Тогда играем в рулетку! – я решила рискнуть.

Крупье предложил сделать ставки. Сначала играл Франц, показывая мне, как это нужно делать. И сразу же слету выиграл! Здорово! Затем я поставила сумму его выигрыша на семь черное. Конечно же, проигрыш! Я посмотрела на Франца, но его лицо нисколько не омрачилось. Наоборот, он поддерживал меня. Затем сделал ставку опять он. И опять выигрыш!

– Ну, смелее, Элен, поверьте в свою удачу, и она придет, – эта игра доставляла ему явное удовольствие.

– Семь черное. – Я снова поставила на тот же номер. Опять проигрыш. Игра продолжалась. И опять Франц выигрывал, а я проигрывала. Игра становилась все азартнее. Вокруг рулетки уже не было свободного места. Ставки стали выше. Я несколько раз с завидным упорством ставила сумму его выигрыша на одну и ту же цифру. И вдруг! О, боже! Я выиграла! Да еще сколько! По моим меркам целое состояние! Я, как ребенок, завизжала от радости и кинулась к Францу. Он легко подхватил меня и закружил, радуясь вместе со мной. Вокруг нас стал собираться народ. Первый крупный выигрыш! Все поздравляли нас, а крупье уже предлагал продолжить игру. Ему мой выигрыш удовольствия не доставил. Но я, когда читала о казино в книгах или смотрела в кино, уже тогда решила для себя, что если мне когда-нибудь доведется играть, и если я, бог даст, выиграю, то сразу же уйду. Судьбу искушать нельзя. Фортуна – дама капризная. С ней поделикатнее надо.

– Спасибо, мы уже уходим, – твердо сказала я, наблюдая явное разочарование на лицах, обступивших нас, людей. Крупье, видя бесполезность своих попыток удержать нас, сделал едва уловимый знак, стоявшему у входа амбалу. Тот понимающе кивнул. Я была наслышана о таких ситуациях. Видимо, действительно, просто так из казино с крупным выигрышем не уходят. Нужно было что-то предпринять, чтобы не пострадали мои подопечные.

– Одну минутку, Франц. Подойдите ненадолго к своим. Мне нужно кое-что уладить. Пожалуйста. И не подходите, пока я Вас не позову, – сказала я Францу.

– Что случилось, Элен? – он тонко почувствовал мое состояние, хотя я старалась не подать виду, – у нас проблемы?

– Нет-нет. Никаких проблем. Все хорошо. Я просто переговорю с одним человеком, и мы пойдем. Франц направился к карточному столу, но встал так, чтобы видеть меня. Я подошла к крупье.

– Слушай, ты, – обратилась я к парню так, чтобы слышать меня мог только он. – Это гости губернатора. Если с их головы упадет хоть один волос, виноват будешь ты. И шеф твой тебя за это тоже не похвалит. Понял? Я видела твои сигналы. Дай отбой и не рыпайся! А я для верности сейчас же позвоню Виктору Ивановичу! Впредь, когда я еще здесь появлюсь, будь зайчиком. Усек? – тихо произнесла я.

– Извините, все будет в порядке, – ответил крупье, хотя по его лицу было видно, что именно он хотел мне сейчас сказать. Но меня это уже мало волновало. Я подошла к картежникам. У них все ладилось, никто не намеревался уходить. Франц взглядом спросил меня, все ли нормально. Я кивнула и улыбнулась. Все o’key. За внешним спокойствием скрывалась целая буря. Меня слегка трясло. Хотелось поскорее уйти из этого, вдруг ставшего душным, зала.

– Франц, пока ребята играют, не хотите немного прогуляться? – спросила я. Мне нужно было срочно выйти, чтобы при свете мое лицо не выдало меня.

– С удовольствием. Только сейчас прохладно, а Вы в открытом платье, – забеспокоился он.

– А Вы дадите мне свой пиджак, – предложила я.

Мы вышли из зала в темноту осеннего вечера. Было удивительно тепло и тихо. Темное небо было украшено яркими звездами и серпиком растущего месяца. Это еще одна особенность нашей местности. Осенью вечернее небо темное и, как будто, бархатное, а звезды кажутся необыкновенно крупными и яркими. Красота неописуемая!

– Смотрите, Франц, на небе растущий месяц. Это очень хорошая примета, когда начинаешь новые дела. Значит, все будет удачно, – тихо сказала я.

– Вы, Элен, моя самая большая удача, – произнес он, надевая свой пиджак мне на плечи.

Видимо, все было предрешено на этом темном небе, и звезды так совпали в этот час! Он слегка обнял меня, и наши губы слились в поцелуе. Этот поцелуй не был страстным. Мы словно знакомились друг с другом, и нежно говорили: «Я люблю тебя!».

– Я навсегда запомню этот вечер, тебя и этот нежный поцелуй, – прошептал Франц, бережно прижимая меня к своей груди.

Он был выше меня на целую голову, и я стояла, спрятав свое лицо в его плечо. От него исходило приятное тепло. Меньше всего на свете мне хотелось сейчас, чтобы он разомкнул свои объятия. Я готова была стоять так хоть целую вечность. Но мы были не одни. В казино нас ждали еще четыре человека. И их тоже нельзя было оставлять без внимания.

– Франц, мне очень жаль, но нужно прощаться. Я совсем ничего не знаю о завтрашнем дне, поэтому предлагаю сделать так. Я свяжусь с Николаем Степановичем и сообщу Вам дальнейший план, – сказала я, возвращаясь в реальную жизнь.

– Вам? Мы еще на Вы? Я полагал, что мы стали хоть немного ближе и можем перейти на ты?! – Он посмотрел на меня вопросительно.

– Да, конечно, наедине мы можем быть на ты. Только в официальной обстановке мне не хотелось бы привлекать к нам всеобщее внимание. Иначе у меня будут неприятности, – с легким беспокойством попросила я.

– А кого это может волновать? Твоего шефа? Что у тебя с ним? Он пристает к тебе? Я обратил внимание еще в аэропорту на то, как он вел себя, – Францу это было явно неприятно.

– У меня с ним ничего нет. И не будет. А если он все-таки будет настаивать, значит, мне придется поменять работу. И не думай, пожалуйста, обо мне плохо. На жизнь я в состоянии зарабатывать головой. В крайнем случае, руками. Все остальное мне служит для удовольствия, и я могу себе это позволить. Но только с тем, с кем хочу. Он не из их числа, – ответила я с легкой досадой в голосе.

– Прости меня, моя дорогая. Мне это неприятно. Но я в состоянии защитить тебя! – горячился Франц.

– На расстоянии в восемь тысяч километров?! – печально сыронизировала я. – Не беспокойся, я сама не дам себя в обиду. Главное, не давать повода. И все будет хорошо!

– Если он посмеет обидеть тебя, я разорву с ним все отношения, даже контракт!

– Да полно тебе. Меня еще никто не обижает. А если ты разорвешь контракт, я останусь без работы и умру с голоду, – пошутила я.

– Ты больше никогда и ни в чем не будешь нуждаться! – твердо произнес Франц.

– Никогда не говори никогда. И не давай необдуманных обещаний. Все в жизни переменчиво, – слегка задумавшись, ответила я.

Наши картежники были пусть в небольшом, но в выигрыше и в очень хорошем настроении. Прощаясь, мы договорились, что я не буду беспокоить их слишком рано, если не поступит других указаний. И даже завтрак было решено заказать попозже, чтобы выспаться и отдохнуть.

Домой я приехала уже далеко за полночь. Переодеваясь и готовясь ко сну, я все рассказывала маме о гостях, о том, как провели вечер, умолчав о неприятных подробностях. О приятных тоже промолчала. Но маму, как известно, не проведешь. Она сразу почувствовала, что со мной что-то произошло. Однако, человек она была деликатный, и не стала задавать лишних вопросов. Мама никогда не расспрашивала меня о моих личных делах. Разговор заходил только тогда, когда я считала нужным его начать. Мои родители всегда мне очень доверяли. Да и не ребенок уже я была. Пусть еще молодая, но уже взрослая женщина.

С распущенными мокрыми волосами, в белом банном халате после душа, я приютилась возле маминой кровати и еще продолжала что-то рассказывать ей, как вдруг раздался звонок в дверь. Мы недоуменно переглянулись. Кого это принесло во втором часу ночи? Я подошла к двери и глянула в глазок. Перед дверью с опушенной головой стоял НикСтеп. Я поняла, что случилось что-то ужасное и, даже не спросив «кто», сразу открыла дверь. Он шагнул в квартиру и чужим голосом сказал:

– Она умерла три часа назад, врачи ничего не смогли сделать.

– Мне очень жаль, – тихо сказала я и, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, обняла его. Наверное, это присуще всем людям. Перед лицом настоящего горя забываются все недоразумения и распри. Горе мирит даже заклятых врагов. Вот и я в этот миг хотела только утешить и поддержать его, как могла.

– Скажите, чем я могу Вам помочь, – спросила я, а он, как ребенок, уткнулся лицом в мои волосы и тихо плакал. Мы стояли так минут пять, пока он справился с собой.

– Спасибо тебе, Леночка, за понимание, ты очень хороший человечек, – сказал НикСтеп. – Кроме того, что мне нужно отдать распоряжения по поводу гостей, я почему-то в этот момент хотел видеть именно тебя. Мне стало легче, спасибо. Он вытер платком мокрое от слез лицо. Мне было непривычно видеть этого большого, всегда уверенного в себе человека, таким потерянным и расстроенным. Хотя, что же тут странного?! Мужчины тоже иногда плачут. Потеря близкого человека больно бьет по всем: большим и маленьким, начальникам и подчиненным. В такой момент любой человек оказывается таким незащищенным, любому хочется сочувствия и поддержки.

– Николай Степанович, пройдите в комнату, присядьте. Может Вам чаю? – предложила я.

Он не отказался, прошел в комнату и присел в кресло. Медленным взглядом обвел комнату, остановился глазами на мне и произнес:

– Так вот где ты обитаешь, принцесса. А у вас уютно.

В этот момент из спальни вышла мама. Она поняла, что происходит что-то не очень приятное, и решила прийти мне на помощь.

– Добрый вечер. Кто Вы? – спросила мама. НикСтеп до этого, конечно же, никогда не бывал у нас. Они были незнакомы. Он встал.

– Мамочка, это мой шеф – Николай Степанович. Николай Степанович, это моя мама – Зинаида Сергеевна, – представила я их друг другу. Мама взглянула в его лицо и поняла, что человек пришел в дом с плохой вестью.

– Что случилось? – встревожено спросила мама.

– У меня три часа назад умерла жена, – горестно вздохнув, ответил НикСтеп.

Мама слегка охнула, прикрыв рот ладошкой, но ничего не стала спрашивать. Молча вышла на кухню. По звукам, доносившимся из кухни, я поняла, что она возится с чайником.

– Лена, похороны через три дня. Понятно, что мне сейчас не до дел. Поэтому объясни все гостям, извинись за меня. Я не смогу сейчас встречаться с ними. Окончательное обсуждение и подписание контракта придется отложить на некоторое время. Надеюсь, что они поймут меня правильно. Ведь люди же. Самый лучший вариант, если тебе удастся отправить их домой раньше срока. Если же возникнут проблемы, придется тебе одной быть с ними до окончания запланированного визита. Знаю, что ты не подведешь. Корми-пои, развлекай, чтобы они остались довольны, – давал указания НикСтеп дрожащим голосом.

– Пойдемте, я Вам чайку приготовила, – пригласила мама НикСтепа. Он молча встал и последовал за ней на кухню. Присел к столу, сосредоточенно выпил стакан ароматного горячего чаю, однако, больше ни к чему не прикоснулся, хотя мама поставила на стол пирог и варенье.

– Благодарю Вас, даже на душе немного полегчало. Хорошо у вас, спокойно, – сдавленным голосом произнес он. Его подбородок опять задрожал. Но моя чуткая мамуля знала, что нужно делать в таких ситуациях. Она уже накапала какие-то успокаивающие капли и без слов подала ему.

– Еще раз спасибо. До свидания. Извините за поздний визит, но это было необходимо. Не хотелось говорить об этом по телефону, – сказал он, направляясь к двери.

– Господь с Вами, – тихо сказала мама и перекрестила его вслед.