Хроники Шеридана

Слепая вдруг резко поднялась и села на кровати. Мэрион невольно отшатнулась назад: она узнала её! Это была та самая старуха, что встретилась ей в саду заброшенного дома!..

– Кушайте, пожалуйста… – проговорила Рио, и опрометью бросилась вон.

Что это там говорил Толстяк, точнее, его отец?.. Кажется, он упоминал о какой-то прорицательнице?.. Осторожно повернув ключ, торчавший из двери снаружи, девочка слегка успокоилась: по крайней мере, слепая не выберется из комнаты. Да и вообще, что такого необычного в её появлении? Ведь Лостхед всегда служил приютом для самых странных личностей… Но на душе у неё почему-то было тревожно, и вытащив ключ, она упрятала его в карман.

Позвонив Толстяку, она выяснила, что Папаша Дю как раз дома.

– Чудненько! – обрадовалась Мэрион. – Знаешь ли, я тоже хочу пообедать с вами, – заявила она приятелю. – Мне надо кой о чем потолковать с твоим предком…

– Может, не стоит портить ему пищеварение? – уточнил на всякий случай Дю-младший, которого насторожили людоедские интонации в голосе подружки, но та уже бросила трубку. – Ну, ладно… Видимо, папу спасти не получится…

Оседлав старенький велосипед, Рио мигом оказалась у кондитерской.

Обогнув здание, она подъехала к жилому парадному и утопила пальцем кнопку звонка. Открывать ей не торопились: квартира семейства её приятеля располагалась на втором этаже, и пришлось ждать, пока кто-нибудь из обитателей дома соизволит спуститься вниз. Пританцовывая от нетерпения, она оглядела непривычно пустынную улицу – и чувство необъяснимой тревоги вдруг опять холодной рукой сжало её сердечко: на пересечении улиц девочка заметила странную высокую фигуру в плаще и шляпе… Ей почудилось, что она уже видела её раньше…

Но тут ей открыли, наконец, и она вошла внутрь, тотчас забыв об увиденном.

Служанка проводила Мэрион в гостиную, где она присоединилась к обедавшим. Мадам Дю подозрительно осмотрела девочку с головы до пят: как опытная мать, она предполагала, что внезапное появление подобной персоны в доме может повлечь за собой непредсказуемые последствия, но гостья приняла самый что ни на есть примерный вид, и хозяйка успокоилась.

Готовили в доме кондитера на славу, и Рио даже забыла на время, зачем пришла. Напомнил же ей об этом сам хозяин.

– Малый сказал, что ты хотела меня о чем-то спросить?.. – благодушно пропыхтел он, когда служанка принялась разливать чай.

– О, да! – спохватилась Рио. – Тётя Жоржетта приволокла сегодня … простите, привела к нам одну бабку… гм… то есть, пожилую леди… Хотя на вид она – совсем не леди… – девочка немного замялась под пристальным взглядом мадам Дю. – Это слепая нищенка. Но худо-то не то, что она бедная и грязная, а то, что я видела её раньше! В том самом заброшенном доме, где господин комиссар и мой дядюшка выловили всамделишного тьетля. Ну, то есть они не там его поймали, просто тот дом на деле оказался Дырой… Во-от… И помнится мне, что вы толковали как-то о какой-то предсказательнице…

Выслушав ее, Господин Дю помрачнел.

– Слепая Мирта? – пробормотал он вполголоса. – Маловероятно, конечно… Знаешь, девочка, сдается мне, что твоя тётушка совершила непростительную глупость. Гостеприимство всё-таки должно иметь некие разумные границы!

– Насчет глупостей – мои тётушки большие выдумщицы! – охотно подтвердила Мэрион, и захихикала, но тут же подавилась смешком под укоризненным взглядом мадам Дю.

– Вот что, – решительно заявил кондитер, снимая с шеи обеденную салфетку. – Давай-ка прогуляемся в вашу сторону. Да и Виктора я давненько не видал… Полагаю, он не обидится, если я заявлюсь без приглашения, – последняя фраза была адресована супруге, которая уже собиралась что-то возразить.

– Нет! – заверила его маленькая гостья. – У нас вообще никто приглашений особо не дожидается… Наоборот, вечно заявляется, кто попало! – добавила она простодушно.

Мадам Дю поджала губы, но ничего не сказала. Служанка за её спиной позволила себе слегка улыбнуться: уж в Городе-то всем было известно о простецких нравах, царящих в Замке Лостхед! Недаром приличные слуги там выдерживали не больше недели!

Хозяин и девочка спустились вниз и прошли коридором в служебные помещения. Папаша Дю заглянул на несколько минут к себе в комнату, а когда он снова присоединился к ней, она заметила у него под пиджаком пистолетную кобуру.

«Ого!.. – с уважением подумала она про себя. – А папа-то у Толстяка не промах!…» – до сей поры она считала почтенного кондитера очень мирным существом – кем-то вроде Санта-Клауса.

Они вышли в зал кондитерской, где за столиками и у барной стойки было полно народу. Мэрион невольно засмотрелась на разноцветные витрины, ломившиеся от разнообразных лакомств, какие только можно было себе вообразить в самом сладком сне, и не сразу поняла, что в кондитерской наступила тишина… Умолкли вдруг не только люди, но даже вентиляционные установки, холодильники и кофеварки, – всё на свете замерло, затихло, и замедлило свое движение, словно время растянулось в пространстве до бесконечности…

А потом она увидела, как медленно-медленно отворяется стеклянная дверь – и входит тот самый высокий незнакомец в плаще и шляпе, скрывающей лицо, – он один казался живым в наступившем всеобщем оцепенении…

Дальнейшее она помнила обрывками: побледневшее лицо кондитера, его рука, шарящая под пиджаком, грохот выстрела… И низкий, искажённый голос пришельца, – словно ди-джей, балуясь, прижал пальцем пластинку:

– Мне нужен конь, трактирщик!..

Что-то пролетело мимо неё и упало – ей показалось, что это была выбеленная от времени кость, огромная лошадиная бабка… И тут же на этом месте, ломая мраморный пол, вздыбился громадный чёрный конь: крылатый и огненноглазый. Точно бешеный смерч, пробил он стены на своём пути, направляемый рукою таинственного незнакомца, и исчез вместе с ним, оставив после себя разрушения и хаос…

А потом пронзительно и слаженно завизжали в два голоса, перекрывая всё остальное, мадам Дю и её служанка, радостно завопили поварята, завыли сирены… На тротуар, кроша шинами разбитое витринное стекло влетела машина «скорой помощи», собралась толпа, побежали санитары с носилками… Промелькнуло растерянное лицо Рэга Шеридана…

Кондитер, помятый и растрёпанный, но не утративший великосветского лоска, выудил из-под стола хлопавшую глазами Мэрион, и вытащил её на улицу через пожарный ход.

– Самое интересное сейчас будет у вас дома!.. – крикнул он, задыхаясь от бега.

Услышав такое, Рио вцепилась в его руку, и поскакала так, что не он теперь тащил её по улице, а она его.

– А я?! – завопил им вслед Толстяк Дю.

Парочка приостановилась, подождала, пока он нагонит их, и схватив его за руки с двух сторон, вприпрыжку припустила по улице, вызывая недоумённые взгляды прохожих.

Перерезая дорогу отчаянно звенящим трамваям и экипажам, они мчались в гору по улице, ведущей к Замку. Вслед им неслись проклятия разъярённых водителей и извозчиков. Противно взвизгнули шины и, подрезая бегущих, почти поперёк дороги притормозило длинное серебристое авто. Распахнулась дверца:

– Кажется, нам по пути? – за рулем скалился белоснежной улыбкой Макс Линд.

– Наш пострел везде поспел!.. – огрызнулась Мэрион, но Папаша Дю рванул заднюю дверь, швырнул их с Толстяком на сидение, и проворно плюхнулся сам рядом с водителем.

– Гони, братец!..

Подлетев к Замку, Линд, не сбавляя скорости, направил машину прямо в закрытые ворота. Его пассажиры – все трое – невольно зажмурились, ожидая неминуемого столкновения с железной громадой, но массивные створы вдруг сами по себе с неестественной быстротой раздвинулись в стороны, словно испугавшись внезапного вторжения.

Выскочив из автомобиля, все четверо гурьбой ворвались в парадное.

В Замке шла обычная жизнь.

Тётки играли в гостиной в карты. Из бильярдной доносились звучные удары шаров. Из комнаты в комнату носились озабоченные представительницы прекрасной половины человечества, занятые подготовкой к завтрашнему празднеству; особи другой половины слонялись по углам, курили, читали газеты, самые благоразумные – давно спрятались в садовых беседках, стараясь лишний раз не попадаться своим дамам на глаза.

– Где она? – спросил Папаша Дю.

– За мной! – тоном полководца скомандовала Мэрион, и повела своих компаньонов вниз, к Кухне.

Маленький коридор, ведущий от лестницы к спуску в святая святых Замка, был наполнен густыми восхитительными ароматами свежевыпеченной сдобы, тушёного мяса, специй и еще чего-то вкусного. Дверь, за которой девочка оставила слепую старуху, была закрыта. Мэрион достала ключ и проворно повернула его в замке.

Комната была пуста.

– Ни бабки, ни посоха… – растерянно объявила Рио, хотя все и без неё видели, что никого нет. Еда на столе так и стояла нетронутая.

– У неё был посох? – мрачно переспросил кондитер. – Такой длинный, выше человеческого роста, белый, со стеклянным глазом, вделанным в рукоять? – уточнил он, получив утвердительный ответ.

– Ну, да…

Расспросы тех, кто попался под руку, ни к чему не привели. Как удалось странной нищенке выбраться из запертой комнаты, и куда она делась – никто не знал. Собственно, и расспрашивать-то особо некого было – все были заняты предстоящим Карнавалом. Подключив к поиску многочисленных тётушек, выяснили, что в Замке старухи вроде бы нет.

Утомившись, все члены «поисковой» группы собрались в гостиной.

– Интересно, пропало ли что-нибудь?.. – подумал вслух Толстяк Дю.

– Если это действительно была Слепая Мирта, а я уверен, что это была именно она, то ей нужна только одна вещь… – отозвался его отец, тяжело опускаясь в кресло.

– Какая же? – спросил Виктор фон Гилленхарт, вовлечённый в их беготню как хозяин дома.

– Глаза… – ответил тут же Макс Линд. Так, словно речь шла о чём-то совершенно естественном.

– Простите, сударь? – недоверчиво переспросил хозяин. – Я вас правильно понял?.. Глаза? Но…

– Да, вы совершенно правильно меня поняли, – подтвердил, улыбаясь, Макс Линд.

– Боже, какие ужасы вы говорите! – хором возмутились тётушки.

В гостиной поднялась маленькая буря – они принялись наперебой высказывать самые разные предположения относительно личности подозрительной гостьи и её намерений. В самый разгар споров – как это обычно бывает в хорошо сделанном триллере – в гостиную медленно въехала детская колясочка, толкаемая Карапузом. В колясочке лежал Подкидыш.

– Он потелял свои глазки! – громко объявил старший брат.

На мгновенье наступила тишина: все увидели, что на лице младенца…. Нет, там не было кровавых ран или зияющих глазниц – просто пустое место, точно неведомый художник забыл дорисовать ребёнку глаза. И в этой тишине голос кондитера отчётливо и растерянно произнес:

– Но… но ведь ей нужны были драконьи глаза!..

И голос Линда в ответ – как всегда спокойный и чуть насмешливый:

– Откуда вы это знаете, господин Харди, а?..

***

…Когда Нашествие смело с лица земли деревню, где жила семья трактирщика, Харди с женой и детьми, и ещё несколько семей односельчан сумели выбраться высоко в горы и спрятаться там. Чуть позже к ним прибилось еще несколько групп беглецов из соседних поселений. Вместе они устроили себе на горных лесистых кручах убежища. Было холодно, сыро, голодно, – пищей им служили лишь мелкие зверюшки, ягоды и редкая дичь, – но они были живы, враг обошёл их стороной, – и это вселяло в их измученные души какое-то подобие надежды…

Они видели со своих высот, как однажды засветились Небеса над осаждённым Городом, и видели зарево, которое сказало им о печальной участи Акры. А спустя несколько дней, ранним-ранним холодным утром их разбудил необычный гул: то летели неровным и страшным строем драконы – словно великая медная туча – и не было им числа!

Крылатые звери проносились над их головами почти целые сутки, а потом небо очистилось – впервые за долгие дни, – и люди увидели, что Долина превратилась в пепел, но исчез и гигантский чёрный смерч Башни Забвения, затягивавший в свой круговорот все сущее.

– Хвала Даниилу!.. – сказал тогда кто-то.

Потом, провалившись в горную речушку, сильно простыл и умер один из детей. Вслед за ним схоронили ослабевшую от голода старую женщину, которая в своё время вывела беглецов из захваченного селения. Слегло еще несколько человек. А впереди маячила суровая зима… В сердца людей закралось отчаяние.

Но не холод и голод погубили маленькую колонию беглецов.

Однажды, вернувшиеся с охоты мужчины принесли на носилках незнакомого юношу, почти мальчика. Они нашли его в лесу, раненого. Незнакомец был без сознания и бредил. Из его бессвязного бормотания люди поняли, что он – житель какой-то потаённой горной деревеньки, сохранившейся там еще со времён предыдущих нашествий.

– Что его понесло-то в лес одного?– удивлялись люди.

Ужасные раны от когтей на теле юноши говорили о том, что ему пришлось в одиночку сразиться с каким-то крупных хищником.

– Его выгнали… – сказал вдруг один старик, внимательно рассматривая обнаженное тело незнакомца.

– Что? – переспросили остальные.

– Его выгнали. Видите эти пятна и нарывы?.. Это Чёрный Недуг … И горе нам, ибо теперь мы тоже обречены…

– Да что ты такое говоришь, старик! – закричали тогда люди. Но он посмотрел на них выцветшими прозрачными глазами, и под его взглядом они умолкли. А незнакомец вытянулся – и затих… Навсегда.

В ту же ночь колонию покинуло несколько человек… Но это их не спасло. Позже, спускаясь с гор, Харди видел их тела.

Он был единственным, кто выжил, – возможно, потому что рождён был в другом мире, – но только жить ему не хотелось. Почти безумный, скитался он по пустыне, в которую превратилась некогда цветущая Долина. Кое-где сохранились в ней маленькие островки жизни, где уцелевшие Люди, Нелюди и Белоглазые пытались начать всё сначала, но теперь уже – вместе. В одном из таких мест повстречал он слепую женщину, ведомую посохом, в рукоять которого был вделан стеклянный глаз. По дорогам бродило немало калек и увечных, и он обратил на неё внимание только из-за этого посоха. Но она, поравнявшись с ним, вдруг вцепилась в его руку:

– Ты-то мне и нужен!…

– Да кто ты? И что тебе надобно? – закричал он, пытаясь вырваться. И она сказала ему.

А потом они пробрались через разрушенные стены в мёртвый Город. Это было небезопасно, но судьба оказалась милостива к ним. Там, под грудами разбитых камней на месте Храма, отыскали они треснувшую мраморную плиту, в которой, словно ключ, торчал кинжал, – едва Харди расчистил её, как из трещины ударил ввысь яркий свет.

– Это и есть Переход в твой мир, моряк, – сказала слепая. – А теперь – возьми меня за руку, как мы договаривались… Да кинжал не забудь! Пригодится.

***

– И что же она сказала вам, господин Дю? Или лучше называть вас Харди? – спросил журналист, когда кондитер умолк.

– Она сказала, что ей нужны глаза. Глаза дракона… Потому что ничьи другие, так уж повелось, нельзя вставить взамен своих, мёртвых. А там больше не осталось ни одного дракона – всех убила Темная Башня. Но Мирта уверяла, что один из них – уцелел, и искать его надо в моём мире. Волшебница предложила сделку: она помогает мне найти Портал, а я служу для нее проводником.

– Она, конечно, умолчала о том, что подобный переход влечет за собой бессмертие? – уточнил тоном следователя Линд.

– В те дни меня бы это не напугало… – печально улыбнулся кондитер.

– Итак, вы проникли обратно в наш мир и принесли с собой Чёрный Недуг – чуму… – продолжил журналист.

Кондитер вздрогнул, взгляд его потяжелел:

– А вот с этим я готов поспорить!

– Ваш иммунитет оказался намного сильнее, нежели у остальных, но вскоре и у вас обнаружились признаки болезни,– безжалостно возразил Макс Линд. – Вашу жизнь спас переход через Портал.

–Хотите сказать, что именно я виновен в смерти тысяч людей?!

– Нет, – спокойно отвечал обвинитель. – Это был последний «подарок» Безумного Короля. Удар был направлен против тамплиеров – вы ведь вышли, так сказать, на свет божий именно в их крепости.

– Но почему?! – нетерпеливо спросил кто-то.

– Всему своё время! – строго ответил журналист. – И что же было дальше?

– Мы немало побродили по свету, – пожал плечами бывший трактирщик. – Разумеется, наше возвращение обратно не совпало по времени с возвращением остальных героев этой истории. Такая вот забавная штука получилась… Хальгиг – дракон, которого послал Даниил отомстить за смерть Королевы Чары, оказался здесь первым. Он был молод, весел… – тут господин Дю невольно улыбнулся, очевидно припоминая что-то. – Дракон от души покуролесил в новом мире! Он-то, кстати, и послужил прототипом всех бесчисленных сказаний об этих существах, – и европейских, и восточных…

– А вы, я так понимаю, вошли в легенды, как один из самых яростных и удачливых драконоборцев? – уточнил журналист.

Папаша Дю скромно потупился.

– Было дело… Впрочем, мы же оба были бессмертны! Это уравнивало наши шансы… Но Хальгиг был слишком доверчив, и однажды я сумел одолеть его … – тут он замолчал.

– Продолжайте.

– Да, папа, рассказывай же дальше! – возбужденно поддакнул Дю-младший, который слушал этот занимательнейший диалог с широко раскрытыми глазами.

– Дальнейшее не делает мне чести, – неохотно признался кондитер. – Уразумев, что мне не одолеть дракона в честном поединке, я, в очередной раз сменив имя и обличье, подружился с ним. И однажды, воспользовавшись его доверием, я напоил приятеля сонным зельем, и ослепил… Оружием послужил мне всё тот же кинжал, что был ключом к Переходу. Потом Мирта и я бросились бежать… Ярость обманутого зверя была страшна! Он быстро отыскал нас – драконы видят ведь не только глазами. Я отвлёк внимание разгневанного ящера на себя, пока моя любимая – да, я любил её! – пряталась в пещере. Его пламенное дыхание опалило меня до костей – и он улетел прочь… О, какая же адская это была боль!.. Но потом стало ещё больнее, хотя мне казалось, что глубже этих пределов и быть не может: Мирта бросила меня. Я стал ей не нужен…

– Вы любили эту старую уродину? – недоверчиво поморщилась Мэрион.

– Она была красива в то время… Нуждалась в моей защите и покровительстве. Как мне казалось… Я ведь только что потерял семью – и сердце хотело любви, как целительного бальзама. Я не понимал, что мною просто пользуются.

– Однако предательство ей, видать, тоже не пошло на пользу, – заметил кто-то.

– Да, – ответил кондитер. – Я не знаю, что случилось, но она не сумела тогда воспользоваться украденным… Ко мне же постепенно вернулся человеческий облик – не без помощи магии, конечно. Потом я случайно услышал, что Гилленхарт вернулся обратно в родные края – и понял, что мне стоит поселиться поближе к Замку Лостхед. Его, правда, тогда так не называли – это прозвище прилипло к родовому гнезду барона только после похищения его головы… И вот с тех пор история семейства протекает на моих глазах. Я знаю, что рано или поздно Хальгиг появится здесь, а значит, и моя неверная милая тоже… И как видите, она уже тут.

– Что-то я никак не возьму в толк, милейший, – прошамкала тётка Розалия, – когда это всё с вами случилось? И где?.. В загробном мире?

– В параллельном… – ответил за рассказчика Макс Линд.

– Понятно, – удовлетворенно кивнула та. – Сейчас это модно. Все эти россказни…

– Да, – откликнулся дядя Антуан. – Пора уже делать бизнес на путешествиях в параллелье. Если бы, конечно, оно существовало на самом деле.

– Оно – существует! – очень серьёзно возразил журналист. – И кое-кто, вопреки установленным законам, собирается прибрать его к рукам… Кстати, господин Дю, куда вы дели кинжал?

– Я его продал.

– Продали?!

– Да. Отдал его в уплату. Тому, кто помог мне вернуть нормальный человеческий облик.

– И кто же ваш спаситель?… Нет, ну честное слово, трактирщик, я что, клещами должен вытаскивать из вас каждую подробность?

– Один монах… Его звали Фурье. Он был настоятелем в монастыре цистерцианцев. Большого ума человек! Чернокнижник… Слышал, его потом казнили по обвинению инквизиции.

– Нет, – сухо отозвался журналист, делая пометки в своем блокноте. – Он инсценировал собственную смерть, как это делал неоднократно и до и после того… И вполне благополучно дожил до наших с вами дней. Умер он совсем недавно – и только потому, что кто-то отрубил ему голову. Случайно, не знаете, кто бы это мог сделать?

Кондитер потрясенно покачал головой.

– Отец Себастьен?! Я не знал…

В этот миг в гостиную ворвался дядя Винки. Он был в ярости:

– Из моей комнаты пропала очень дорогая вещь! – с ходу заявил он, не обращая внимания на остальных. – Я не потерплю воровства! И требую, чтобы тот, кто это сделал, немедленно вернул её обратно!

– И я даже знаю, что пропало! – перебил его Макс Линд. – Меч нигильга. Дядя Винки сощурился и запыхтел. Не обращая на него внимания, Линд вытащил телефон: – Пора вызывать подкрепление!

– А вы сами-то вообще, что тут ищете? – засучивая рукава, начал приближаться к нему дядюшка. – Чего вы тут всё вынюхиваете?! – было ясно, что задира всерьёз собирается задать взбучку нахальному журналисту.

– Спокойно, Коротышка! – невозмутимо приказал Линд, набирая номер.

Но рассвирепевший толстяк то ли не услышал последних слов, то ли не придал им значения: подлетев к журналисту, он рванул его за грудки и поднял с места. Телефон выпал из рук Линда на пол, вслед за ним посыпались пуговки с рубашки. Ворот сорочки Линда распахнулся и все увидели длинный багровый шрам на его груди.

– Я сказал: спокойно! – прорычал Линд в ответ, и неуловимым движением отправил дядю Винки в нокаут. – Теряешь сноровку, – заметил он тут же совершенно спокойно, и нагнулся поднять телефон.

В этот момент в гостиную вошло несколько человек: доктор Сибелиус, приехавший на «скорой», а с ним комиссар Шеридан, сёстры Амстьен, Дуния с Дедушкой, Мама, Зануда и ещё домочадцы, которые только что узнали о трагедии, случившейся в доме.

Сибелиус тотчас стал осматривать пострадавшего малыша. О Линде на время забыли и он, усевшись в углу, беспрепятственно занялся телефонными разговорами. Дядя Винки – надутый и нахохленный – расхаживал мимо него взад и вперёд, то и дело бросая на обидчика испепеляющие взгляды, и всем своим видом давая понять, что просто так он этого дела не оставит.

– Я ничего не понимаю! – сдался после тщательного осмотра доктор Сибелиус. – Тут даже нет травмы! Это какое-то колдовство!

– Не было ли каких-то особых обстоятельств, связанных с появлением этого ребенка в вашем доме? – спросил Рэг Шеридан.

– Э-э… Ну, его принес Аист… – чуть замявшись, ответил Папа.

– Это понятно, – отмахнулся комиссар, – уж детей, как известно, – либо Аист, либо в капусте… Вам этот аист не показался подозрительным?..

– Нет…

– Он уронил ребёнка в котел с овсянкой! – ябедой квакнула из какого-то угла Мэрион. Все дружно повернулись в её сторону.

– Можно ли взглянуть на этот самый пресловутый котёл? – заинтересовался Шеридан.

– Вообще-то мне ничего неизвестно об этом, – в замешательстве ответил Папа. – А котел… что же, котёл у нас есть. На Кухне… Если хотите, можно посмотреть.

–Да, это было бы интересно! – раздался от входа в гостиную властный голос. Там, никем ранее не замеченные, появились несколько человек в форме Смотрителей. – И мы хотели бы исследовать весь Замок, – продолжал тот, в ком угадывался старший.

– Это обыск? – хором возмутились тётушки.

Вместо ответа, главный из Смотрителей с надменным видом протянул Виктору фон Гилленхарту конверт с массивной сургучной печатью.

– У нас есть разрешение, – пояснил он остальным, покуда хозяин просматривал содержимое письма.

– Именем святой инквизиции? – растерянно перечитал отец вслух, несколько раз пробежав глазами текст послания. – Что это всё значит? – обратился он к Шеридану.

– Дружище, я знаю об этом не больше, чем вы! – отвечал комиссар. – Но только завтра – Карнавал, и активность негативных аномальных сил и существ значительно возросла, как обычно об эту пору. Нам необходимо подстраховаться. Тем более, что в Городе обнаружена действующая и очень сильная Дыра – тот самый заброшенный дом.

– Ладно! – сдался хозяин. – Тогда начнем с Кухни.

Все присутствующие, а набралось их не меньше полусотни, дружно двинулись по переходам вниз. Макс Линд шел одним из последних – и чья-то сильная рука вдруг схватила его и втащила в одну из комнат.

– А теперь выкладывай, наконец, кто ты на самом деле и зачем сюда явился? – и он почувствовал, как в его горло уткнулось что-то неприятно острое.

– Давай, Коротышка, я тебе потом все объясню! – миролюбиво предложил журналист, пытаясь вырваться.

– Нет, сейчас! Или я тебя убью.

– Я всего-навсего ищу одну ведьму… – процедил сквозь зубы Макс Линд. Разговаривать нормально он не мог, поскольку кулак противника, сжимавший нож, сильно упирался ему в челюсть. – Время истекает, а я до сих пор не знаю, кто она…