Хроники Шеридана

Она стала втирать в опухшую ногу мазь из другой склянки. Юстэс почувствовал, как огонь, пожирающий его тело, сменяется ощущением прохлады. Покончив с ногой, знахарка осмотрела его лицо.

– Тут я тебе не помогу! – заявила она. – Уже всё зарубцевалось. Если хочешь снова стать красавцем, иди к колдунам. Хотя твоя суженая тебя и такого любить будет – сердце у тебя чистое…

– Нет у меня суженой…

– Ну, так будет! – небрежно отмахнулась лекарка.

Агил подставил другу плечо и, бережно обняв, вывел за порог.

***

Безрадостный тревожный рассвет занялся над притихшим городом. Изуродованная рубцами земляных валов и шрамами развороченных мостовых, Акра стала совсем не похожа на себя прежнюю: веселую, надменную, богатую и беззаботную. Вэллария медленно ехала по пустынным улицам. Она тоже изменилась: лёгкие, едва заметные морщинки между бровями, синева усталости под глазами, припухшие веки, – и жёсткий, пронзительный взгляд, так не вяжущийся с её прекрасным, нежным лицом. Отпустив поводья, она казалась всецело погруженной в свои думы. Великолепный белоснежный конь – предмет зависти лошадников всего полуострова, брёл, казалось, сам по себе: то останавливаясь, где ему вздумается, то вновь продолжая путь, и звонкое цоканье его подков лишь усугубляло настороженную тишину спящих улиц. Слепые глазницы тёмных окон угрюмо смотрели им вслед.

Усталый ночной патруль перегородил дорогу одинокой всаднице, но тут же почтительно расступился, едва она откинула с головы накидку, скрывавшую лицо.

– Вечного солнца тебе, о Светлая!.. – хором приветствовали воины.

– Вечного солнца! – эхом откликнулась волшебница. Серенькая невзрачная птица, сидевшая на её плече, встрепенулась и запищала.

– Спокойно, Кирия, – тихо приказала Вэллария, и птица тотчас угомонилась.

Покружив по городу, они вскоре оказались у Тёмной Башни. Мрачное сооружение располагалось на холме – вдали от городских построек, но в пределах защитного кольца внешних стен. Вэллария тяжело вздохнула. Её черты на мгновение исказила нервная судорога, словно нечто страшило её. Но она быстро справилась с собой, и её лицо приобрело упрямое и решительное выражение. Сняв с плеча птицу, она приказала ей:

– Лети и скажи ему, что все готово…

– Я не хочу! – захныкала Кирия. – Я погибну там! Или останусь навсегда…

– Нет, – возразила волшебница, – я вызволю тебя обратно, ты же знаешь.

– Я боюсь! – заупрямилась ведьмочка. – Там … там страшно… И холодно… И там просто ужасно! Ну, почему ты посылаешь меня? – её голос зазвучал по-детски обиженно и беззащитно. – Я – глупая, слабая… Я ничего не соображаю! У тебя самой всё получилось бы гораздо лучше! – льстиво прибавила она. – Ты такая сильная и всемогущая!..

Тонкие пальцы Вэлларии больно сжали птичьи лапы:

– Замолчи! -прошипела она. – Я – не могу, ведь ты же не вытащишь меня оттуда! Я тысячу раз объясняла тебе это! Так же как и то, что с тобой ничего не случится, если ты перестанешь ныть и будешь выполнять мои указания… Лети же, и помни – всё будет хорошо!

Кирия расправила крылья и тяжело поднялась в воздух. Медленно набирая высоту, она полетела по направлению к Башне.

Заклятое место на деле представляло собой темный гудящий столб плотного воздуха, диаметром около тридцати локтей, – что-то вроде вечного, идеальной формы воздушного смерча, уходящего высоко в небо. Приблизившись, можно было заметить, что этот столб вращается. Местные смельчаки частенько развлекались тем, что бросали в Башню камни – те, что долетали, исчезали бесследно… Порой, вокруг Башни Забвения возникал бешеный воздушный круговорот – и горе тогда тому, кто находился слишком близко! – вырваться из его притяжения было невозможно.

Кое-где в воздушных завихрениях образовывались просветы, не видимые простым глазом. К одному из них-то и направлялась теперь Кирия. Ловко лавируя в потоках восходящего воздуха, она улучила момент и проворно ввинтилась в туманную мякоть Башни. Теперь ей было легче: внутри круговорот воздуха был гораздо медленнее, точно время здесь текло по-другому. Да так оно, видимо, и было…

Трепеща от страха, птица чуть прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, как учила могущественная наставница. Там, снаружи, её повелительница проделала то же самое.

«Я с тобой…» – услышала Кирия голос у себя в голове. «Я – это ты… Ты – мои глаза и уши…» – и посланница тотчас потеряла ощущение собственного «я», словно бы вообще перестав существовать. Теперь она – великая волшебница, – дщерь древней, почти исчезнувшей, гордой и великой расы, во имя спасения которой была готова на всё. Даже на переход в небытие…

Вновь открыв глаза, Кирия-Вэллария осмотрелась… Светящаяся туманная пустота медленно вращалась вокруг неё. Постепенно в этой пустоте стало вырисовываться искажённое вращением размытое подобие громадного человеческого лица.

– Ты ссс-снова пришшшш…лла-аа… – лязгающим голосом заговорила пустота, словно где-то далеко ударили в медный щит, и отголоски этого удара превратились в слова.

– Да, – отвечала Вэллария, и птица послушно повторяла её слова. – Пришла, согласно нашему уговору…

– Й-аа не пом-м-м-ню-ююю… – безразлично откликнулась Тёмная башня.

Там, снаружи, Вэллария коротко и жестко рассмеялась. Птица тотчас послушно откликнулась горловым клёкотом – словно стеклянные бусы рассыпала.

– Дряхлый, выживший из ума старикашка! – презрительно воскликнула волшебница, и птица повторила её слова. – Твое нынешнее существование воистину ужасно! Но мне не жаль тебя. Ты получил по заслугам, Ахайя…

Едва птица, повторяя за ней, произнесла это имя, как очертания лица внутри Башни приобрели более чёткие контуры.

– Ме-ееня-я так зва-а-лиии…– прошелестела пустота.

– Тебя снова будут так называть! – пообещала волшебница, и достала из-под плаща прозрачный, по виду стеклянный шар, внутри которого дымилось светящееся облачко. – Это души людей Извне! – сказала она, вытянув руку, держащую шар, по направлению к Башне. – Настоящие!.. Ты получишь их и снова станешь быть. Хочешь снова стать человеком?.. Но взамен, кроме гибели Рода Людского, я хочу и твоё могущество. Камень, в котором ты сохранил свои знания, перед тем, как развоплотиться… Где он?

– Здес-сссь… – равнодушно ответила Башня.

И в самом центре вращения постепенно проявился бесформенный сгусток. Вращаясь, он приобретал все более чёткие формы, его грани слегка замерцали. Птица захлопала крыльями и вцепилась в него когтями.

– Неси камень сюда! – мысленно приказала ей Вэллария, возвращаясь к действительности. Кирия, неожиданно лишившись внутренней поддержки, испуганно затрепетала, едва не выронив добычу. Усилием воли Вэллария потянула свою маленькую помощницу наружу. – Только упусти камень! – сурово пообещала она ей. – И останешься там навсегда!..

Башня вовсе не собиралась так легко отпустить свою гостью. Вэллария изо всех сил боролась с притяжением воздушного вихря: на её лбу вздулись жилы, лицо покрылось мелкими бисеринками пота, она вся дрожала от напряжения неравной борьбы, а крохотная птичка в Башне, изнемогая от тяжести Камня, пыталась пробиться сквозь плотную завесу ледяного тумана, норовившего поглотить её. Но в конце концов воля волшебницы победила – и полумёртвая Кирия выбралась наружу. Оказавшись на свободе, она бешено замахала крыльями, движимая не столько силою мышц, сколько желанием спастись от верной гибели. Вэллария размахнулась и швырнула шар с драгоценным содержимым в сторону Тёмной Башни – она всегда выполняла свои обещания. Ну или почти всегда…

Но уставшая после борьбы с силами Башни, она бросила шар слабее, чем нужно, и неловко. Не долетев добрых два десятка шагов, он стал падать вниз и неминуемо разбился бы об землю. Но от Башни щупальцем отделился плотный поток воздуха и ловко подхватил брошенный шар.

И тут случилось непредвиденное.

Занятая спасением своей подопечной, Вэллария не заметила, что за ней наблюдают. То были двое солдат, посланных начальником встреченного ею по дороге патруля. Командир, обеспокоенный задумчивым видом Светлой и её одиночеством, отправил их за нею вслед, наказав, чтобы они незаметно позаботились о её безопасности. Теперь же, смекнув, что дело нечисто, один из них быстро зарядил пращу и ловким выстрелом разбил шар.

Башня содрогнулась от нечеловеческого рёва!

Второй солдат, не такой сообразительный, как его товарищ, только рот раскрыл и столбом замер на месте. Обернувшись, Вэллария увидела людей и мгновенно выхватила меч. Разбивший шар замешкался: ведь нападавшая была Светлым Магом! Промедление дорого ему стоило: в то же мгновение он, окровавленный, распростёрся на траве. Его напарник рухнул на колени:

– Госпожа! Пощади!.. Я никому ничего не скажу! – взмолился он. Но Вэллария не собиралась оставлять свидетелей.

Расправившись с нечаянными соглядатаями, она обернулась к Башне. Над её вершиной бесновались языки пламени.

– Прости, Безумец, – засмеялась волшебница, – ничего не получилось! Но в том нет моей вины! – и подняв с земли вожделенный Камень, спрятала его в седельной сумке.

Кирия, приняв свой обычный облик, без памяти лежала на земле. Вэллария легонько похлопала её по щекам.

– Очнись, трусиха! Все кончено.

Ведьма со стоном приоткрыла глаза.

– Я живая? – пробормотала она.

– Да! – подтвердила волшебница. – Мало того: я награжу тебя за верную службу. Скажи, чего тебе хочется?

Кирия тяжело поднялась на ноги.

– Ну, не знаю… – неодобрительно пробурчала она, ощупывая свои телеса на предмет сохранности. – У меня не одной целой косточки будто бы не осталось… Может, новое платье? – и вопросительно посмотрела на Вэлларию.

– Какая ты убогая! – рассердилась волшебница. Довольная тем, что завершила дело, на которое потратила годы, она испытывала приступ великодушия. – Не можешь придумать чего-нибудь получше?

Кирия между тем опасливо разглядывала убитых солдат.

– А ведь этот – не человек! – заметила она, ткнув пальцем в одного из них. – Это – агил. Я слышала как-то его пение: вот чудо-то!.. У меня прямо сердце чуть не остановилось, до того хорошо!

Вэллария подошла и склонилась над поверженными. В её душе шевельнулось смутное сожаление. Выпрямившись, она обернулась в сторону Башни и долго смотрела на тёмный столб, постепенно осознавая непоправимость содеянного: ведь она вовсе не хотела убивать… И не должна была… Словно помрачение какое-то нашло! Светлая медленно перевела взгляд на Кирию: девчонка тоже застыла, сообразив, что произошло неладное… «Она была там… И в тот момент мы представляли единое целое. Неужели через неё Башня сумела навязать мне свою волю?» От этой мысли в сердце заполз холодок.

– Что сделано, то сделано, – тихо сказала Вэллария. – Хочешь, возьми себе его голос…

– Хочу! Хочу! – обрадовалась юная ведьма, и запрыгала, хлопая в ладоши. – Но… только как же… Как же я его заберу?..

Вэллария сердито отмахнулась, досадуя на ее непонятливость, потом, прикрыв глаза, на мгновение простерла руку над агилом, и сказала:

– Всё! Теперь он – твой.

– Мой?.. – недоверчиво переспросила Кирия совсем другим голосом: не дребезжащим и гнусавым, как раньше, а чистым и нежным.

Волшебница не ответила. Вскочив на коня, она направилась в сторону городских кварталов. Кирия растерянно смотрела, как она удаляется.

– А как же я? – крикнула она, опомнившись.

– Возвращайся к своей хозяйке! – не оборачиваясь, отвечала Вэллария. – Твоя служба ещё не закончилась.

– Но я хочу с тобой! – закапризничала ведьма.

– Я позову тебя, когда понадобишься… – сказала волшебница и исчезла.

Оставшись одна, ведьма горестно всхлипнула, точно обманутый ребенок:

– Никому-то я не нужна! – и внезапно ожесточившись, добавила: – Ну, и ладно! Я вам ещё покажу!..

Подобрав юбки, она вприпрыжку помчалась в сторону Пролива – надо бы успеть во дворец до того, как хозяйка её хватится. Едва она скрылась, как один из лежащих на траве солдат пошевелился и застонал…

***

Командир дружины ополченцев быстро оценил боевые навыки пришлого воина, а потому берёг его, заставляя отдыхать, чтобы раненый успел окрепнуть до того, как враг прорвет магическую защиту Города, – то, что это случится рано или поздно, было ясно уже многим.

– Пусть желторотые птенцы наберутся опыта, охраняя город, – рассудил Ворчун, как за глаза дразнили командира его подопечные. – Научатся хоть меч из ножен вытаскивать. Зато как станет по-настоящему жарко, я вперёд тех, кто половчее отправлю.

В число «желторотых» попал и агил. По собственному признанию, до сих пор его единственным оружием был голос. Он как-то даже продемонстрировал приятелям по службе, как лопаются стекла, не выдерживая самой высокой ноты, которую рождало его горло… С копьём и мечом он и в самом деле управлялся хуже некуда. Правда, расстраивался он из-за этого недолго: у певца оказались зоркий глаз и меткая рука – и в отряде мало кто мог теперь соперничать с ним в стрельбе из пращи и лука.

Когда певцу выпадало идти в наряд, Юстэс понемногу упражнялся с мечом, радуясь, что силы постепенно возвращаются к нему, после шёл бродить по городу: Акра, даже теперь, в дни осады, вызывала у него такой же трепет и удивление своим величием и необычностью, как и тогда – в первый раз.

Как-то он случайно обмолвился, что проник внутрь защитного купола через портал. Правда, не сказал, кто помог ему. Ворчун неожиданно нахмурился:

– Где прошёл один, пройдет и другой! – и послал его с несколькими опытными воинами посмотреть то место. Сам же бегом отправился доложить неприятную новость.

К полудню посланные добрались до реки.

– Вот, где-то здесь… – махнув рукой, сказал Гилленхарт.

Впереди дрожало, искажая очертания предметов, находившихся за пределами защитного поля, голубоватое марево. Поднимаясь из реки, прозрачная стена уходила ввысь, закругляясь по направлению к городу. Казалось, будто они находятся внутри гигантской водяной капли.

Стоя у самой воды, они долго наблюдали за противоположным берегом. Там было тихо: такой же ясный полдень, неподвижный лес, белая кромка речного песка… Смастерив из свежей ветки рогульку, один из людей спешился, и взявшись обеими руками за концы рогатки, медленно пошёл вдоль реки. Он несколько раз прошёлся туда и обратно, лоза в его руках осталась неподвижна.

– Сдаётся мне, что нет тут никакого перехода. Может, ты ошибся местом, парень?

Гилленхарт не успел ответить: на той стороне из леса вывалился отряд всадников на низеньких косматых лошадках. Стремительно скатившись к реке, противник обрушил в их сторону целую тучу стрел. Едва достигнув спасительного купола, вражеские стрелы тотчас вспыхивали и мгновенно сгорали. Люди невольно отступили назад… Нападавшие потрясали копьями, некоторые из них сгоряча бросались прямо в воду, – маленькие лошадки упрямились, вздымаясь на дыбы, – но всё это происходило беззвучно, будто не наяву.

Оправившись от неожиданности, люди подобрались ближе. Теперь Юстэс смог отчётливо разглядеть атакующих: оскаленные зубастые морды, лишь отдаленно напоминающие человечьи, длинные изогнутые рога, покрытые чешуей лапы…

– Несладко бы нам пришлось, если бы не стена, – философски заметил кто-то из его товарищей, острием копья рисуя на песке защитные руны.

– Белоглазые всю нечисть собрали под свои знамена! – злобно отозвался другой и сплюнул.

– Поехали назад!– приказал тот, что ходил с лозой. – Был бы здесь портал – нас бы уже сожрали живьём.

По возвращении Гилленхарта ожидала страшная новость: на холстах во дворе казармы лежало тело агила и ещё одного воина. Опустившись на колени, Юстэс дотронулся до руки друга.

– Он тяжело ранен, но ещё жив, – сказал Ворчун. – Не знаю, сколько протянет. Знахарку приводили, она сделала всё, что могла. Говорит, не жилец… А второго уже мёртвого привезли.

– Кто? – яростно выдохнул Гилленхарт. – Кто?!

Но агил только тихо стонал – всё реже и реже.

– Знахарка сказала, что у него украли голос, – пояснил ему какой-то парнишка. – Может, из-за этого его и хотели убить?

Кто-то тронул его за плечо:

– За тобой пришли!

Подняв голову, Юстэс увидел, что в отдалении маячат две Тени.

– Ты, братец, извини, – смущенно топтался на месте командир. – Но я доложил про переход… Ты пойми: иначе же нельзя было! Где один прошёл – там и другие!

– Я понимаю. И обиды не держу, – устало отмахнулся Юстэс. Ему вдруг всё стало безразлично. Поднялся и на негнущихся ногах пошел за Тенями, чуя, как шею захлестнула невидимая петля.

– Пустите, я сам!..

Петля ослабла.

Они добрались до пролива, отделяющего Город от королевских чертогов. Серебристый диск скоро пронес их над неспокойными водами, – там, на причале ожидали трое в одеждах жрецов.

Потом был долгий мучительный разговор…

Юстэс не помнил деталей, он был точно в бреду, – голова болела нестерпимо, всё вокруг расплывалось, двоилось, дрожало, и временами он проваливался в темноту, озаряемую огненными всполохами… Затем властный женский голос отчётливо произнёс:

– Хватит!

Черноволосая девушка принесла ему воды: лёд сковал горло – до того была она холодная. Потом велела ему следовать за ней. Голос девушки был до боли знакомым, но как ни вглядывался он в её лицо, так и не смог припомнить, чтобы видел ее когда раньше.

В огромной богато убранной зале его ожидали семеро: седобородый высокий старик с колючими внимательными глазами, двое чуть моложе, – все в простом платье, остальные – среднего возраста, крепкие, закованные в сталь воины.

– Мы – Совет Девяти, – сказал самый старый. – То, что от него осталось.

От этих людей исходила такая сила и уверенность, что Юстэс мгновенно проникся огромным уважением к этим людям и почтительно склонил перед ними голову.

– Юноша, – пронзительным голосом проскрипел старик, – тебя сочли невиновным… Ты – свободен. Но мы увидели так же, что ты отличный воин, и душа твоя чиста… Ты можешь сейчас же уйти отсюда. Уйти таким, каким и пришёл… А можешь принести Клятву верности, и тогда после смерти ты станешь Тенью, и продолжишь ратную службу.

– Я согласен!.. – без раздумий ответил Гилленхарт, потому что слишком хорошо помнил тех, что пытались завладеть душой и телом покойника в горной деревушке. А он не хотел бы попасть в их лапы! Да и недавние приключения в лесу были свежи в памяти, – кто знает, сколько ему отведено?

Советники переглянулись.

– Понимаешь ли ты, что именно влечёт за собою этот обряд?.. – спросил один из них, чьё лицо наполовину скрывала металлическая пластина. Голос его показался Юстэсу знакомым. Приглядевшись, он узнал в нём Нордида! Так, значит, он не погиб тогда и не в темнице!

Юстэс посмотрел туда, где в отдалении маячили часовыми две огромные Тени.

– Вечное служение – и теперь, и после, – продолжил за него вопрошавший. – Тебе не будет покоя. Покорный, безвольный слуга, игрушка в чужих руках. И найдется ли какая-то сила или некий способ изменить однажды данной Клятве, если вдруг оковы верности окажутся непомерно тяжелы?.. Подумай хорошенько, воин! Ты волен уйти отсюда таким же свободным, каким пришёл, и никто не упрекнёт тебя!

Остальные молчали.

– Я готов!.. – твердо ответил юноша, и люди вокруг одобрительно закивали.

И лишь только юная черноволосая ведьмочка, что поила его водой, затаившись безмолвной тенью в углу, тихо вздохнула: она-то знала, что такое неволя!..

Магический обряд был краток и незатейлив.

Принесли вина, наполнили чаши. Поднявшись со своего места, Королева отцепила с пояса кинжал. По удивительному совпадению, кинжал был точной копией того, что достался Юстэсу на пиратском корабле! Но, отметив это в уме, он тотчас и забыл об этом, весь захваченный происходящим.

Нараспев произнося непонятные слова, женщина неуловимым и точным движением коснулась лезвием своего запястья, и в чашу с вином потекла тонкая струйка того же цвета, что и пьянящая влага. Подчиняясь её испытующему взгляду, он, точно во сне, протянул руку, и металл обжег его кожу. Кровь человека смешалась с содержимым чаши, и она первая поднесла её к губам. Потом он выпил оставшееся, не отрывая глаз от её лица, – и не ощутил даже и вкуса. Она же пристально смотрела на него, продолжая читать заклятье, и он растворялся, тонул в глубине её глаз, забывая и себя и всё сущее…

Присутствующие, дождавшись, когда умолкнут слова заклинания, дружно сдвинули свои кубки в знак того, что были свидетелями добровольного принесения Клятвы. Этот звон вывел Юстэса из транса. Он удивлённо оглянулся вокруг, с трудом припоминая все предшествующее.

…Потом он вдруг очутился у причала. Один.

Пока он был во дворце, поднялся сильнейший шторм, но один лодочник всё-таки согласился перевезти его через пролив. Огромные волны перехлёстывали через борта судёнышка, и перевозчик, видимо со страху, болтал без умолку – обо всём подряд: и про загадочную гибель солдат из ночного патруля, и про другие неладные вещи, творившиеся в осаждённом городе. Но Юстэс не слушал его: глядя в тёмные неспокойные воды, он внезапно вспомнил ту ночь, когда буря пыталась сорвать его со скалы и утопить в таких же бушующих волнах, – и словно наяву опять услышал слова Тезариуса. И смертельный ужас охватил всё его существо…

***

– Если это и вправду золотая рыбка, может, попросить её: пусть сделает так, чтобы у нас закончились все неприятности, и Папе не пришлось бы продавать Замок?..

Толстяк Дю и Мэрион сидели в комнате Карапуза, разглядывая аквариум, где плавало недавнее пучеглазое приобретение.

– Лыбка не будет вас слусаться!.. – немедленно заявил владелец неказистого чуда, недовольный тем, что сестра и её приятель намеревались, похоже, посягнуть на его имущественные права.

– А вот мы ей сковородку покажем, – недобро пообещала сестрица, – и посмотрим тогда, будет или нет…

– Ты – злая! – надул губы малыш, и спиной загородил аквариум.

– Не злая, а находчивая! – с достоинством возразила Мэрион.

«Лыбка» тем временем торопливо нырнула в самую гущу водорослей.

– Она тебя услышала! – засмеялся Толстяк.

Один из Зелепусов, болтавший ногами на краю аквариума, нечаянно свалился в воду. Второй захихикал, схватившись за живот. Но через секунду ему стало не до смеха: мгновенно выскочившая из своего убежища, рыбешка торпедой рванулась к барахтающемуся в воде братцу. Её мощные челюсти не предвещали пловцу ничего хорошего.

– Спасите!!! – завопил бедолага, тщетно пытаясь выбраться самостоятельно.

Толстяк, подскочив к аквариуму, проворно выхватил неудачника из воды, ухитрившись другой рукой щелкнуть по носу потянувшуюся вслед за ним рыбину. Пучеглазая страшилка отпрянула назад, но тут же снова высунулась наружу, схватившись перьями плавника точно пальцами за скользкий бортик аквариума. Другой плавник она сложила в кулак и погрозила обидчику, выразительно клацнув кривыми зубами.

– Что-о?! – возмутился Толстяк. – Еще какая-то селёдка будет мне угрожать!..

– Я не селёдка! – вслух обиделась рыба. – Я Жабер!

– Тяжелый случай… – заметила Рио. – Без сковородки тут и в самом деле не обойтись…

– Не нужно! – рыбий рот растянулся в подобие улыбки. – Я – хороший! – и в доказательство забияка старательно завилял по-собачьи хвостом.

– А желания ты умеешь исполнять?.. – вкрадчиво спросила девочка.

Рыба задумалась, оценивающе разглядывая собеседников.

– Хватит нам экспериментов! – буркнул Толстяк, поглаживая бархатную спинку Хендри, развалившегося рядом под столиком. – Дозагадывались уже! Опять какая-нибудь ерунда получится!

– А я согласна! – подала вдруг голос Рыжая Рита. – Мне, например, хуже не будет…

Её крошечное личико было исполнено отваги и решимости.

Мэрион вопросительно посмотрела на остальных.

– Давайте лучше начнем с дядюшки, – предложила она.

– Это, который за мной с вилкой охотился?.. – уточнил Жабер. Дядюшка, став кабаном, и впрямь иногда вёл себя довольно странно. – Не пойдёт!.. – категорически отрезал пучеглазый, получив утвердительный ответ.

Посовещавшись, друзья, в конце концов, решили начать с лилипутки.

– Когда еще такой случай подвернётся? – рассудили они.

– Ладно… – снисходительно согласился Жабер. – Валяйте! Мне-то всё равно. Только учтите – желаний ровно три!

– Каждому? – быстро уточнила Рио.

– Ага! Щ-щас!.. – фыркнула рыба. – Всего три!..

Поставив Рыжую Риту на столе рядом с аквариумом, остальные на всякий случай отошли подальше. Мало ли…

– Готова? – глухо спросила Мэрион.

– Готова… – голосом командира экипажа космического корабля откликнулась Рита.

– Загадывай! – великодушно разрешил Жабер.

Вытянувшись в струнку, Рита откашлялась и торжественно проговорила:

– Хочу… Хочу стать как прежде!..

Жабер нырнул обратно в воду и что-то там пробулькал себе под нос. К поверхности стремительно всплыли три огромных водяных пузыря. Не успели они лопнуть, как раздался страшный треск: то рухнул под тяжестью внезапно увеличившейся в размерах Риты стол, где стояло жилище водяного кудесника.