За кулисами иллюзий

– Не жалейте. У меня тяжёлый характер. Со мной сложно ужиться.

– Тебе так кажется или ты в это веришь умышленно… Так ты оправдываешь…

– Что оправдываю? – удивилась Ада.

– …Своё одиночество… Я вызову такси…

Спустя сорок минут Ада переступила порог незнакомого дома. Небольшой по размеру, он был когда-то очень уютным и благоустроенным, пока в нём жили и берегли его. Было это давно, а теперь некогда любимое место отдыха многих поколений пребывало в полном запустении. Ремонт нужен и внутри, и снаружи. Ада подумала об этом, когда закрыла за собой проржавевшую калитку, густо увитую плющом. Дорожка, ведущая к дому, была разбита, как и несколько ступеней порога. Перед тем, как зайти Ада остановилась рассмотреть несправедливо заброшенное здание: фасад давно выцвел, а штукатурка потрескалась и покрылась пятнами, и никому не было до этого дела. А ведь ещё не поздно попытаться сохранить маленький островок счастья и покоя. На это она не пожалела бы никаких сил, но кто ей позволит?

Оказавшись внутри, Ада сняла пальто, разулась и немного осмотрелась. Комнат в доме было четыре, но жилой вид был лишь у двух – у гостиной с давно неработающим камином и у библиотеки. Так как в доме никто, кроме Эльвиры Соломоновны не бывал, остальные две комнаты постепенно превратились в хранилище ненужных вещей – из тех, что и выкинуть жалко, и оставить невозможно. Ада решила заглянуть в них при случае, а сейчас, пока хозяйка заваривала чай и прогревала дом, она отправилась к книгам, предварительно открыв запертую на два замка дверь. Библиотека оказалась просторной, с двумя большими окнами, занавешенными плотными шторами. Включив свет, она увидела шкафы высотой под потолок, забитые книгами. Книги громоздились и на стульях, на подоконнике, и на расстеленных плотных коврах. Несмотря на это, беспорядка не ощущалась. Возле окна стоял круглый стол, а на нём керосиновая лампа и пара свечей – вот и всё богатство.

В отличие от дома, состояние бумажных домочадцев было вполне удовлетворительным. Видимо, им уделялось больше внимания, и все силы тратились на их сохранность. Ада подошла к книгам на полу, присела на корточки и взяла одну из них в руки. Рассмотрела, аккуратно полистала и поставила на место. Потом проделала это же с другими томами. Среди них было немало старинных книг, переплетённых в кожу и пергамент с тиснёными узорами, металлическими накладками и застёжками, а некоторые даже с золочёными буквами на корешках. Инкунабул и манускриптов не было, но все книги, судя по переплётам, увидели свет не позднее девятнадцатого века. На первый взгляд коллекция очень неплохая, и заслуживала пристального внимания.

Зашла Эльвира Соломоновна и принесла чай. Поставив поднос на стол, она обратилась к Аде.

– Наконец-то ты пришла сюда. Здесь нужно навести порядок: книги по алфавиту расставить, сверить с картотекой… Правда, – запнулась хозяйка, – для начала нужно её найти.

– Картотеку?

– Да.

– Найдём, – пообещала Ада с готовностью потратить последние силы на поиски.

– Надеюсь, ты не слишком разочарована. – Эльвира Соломоновна обвела комнату печальным взглядом, и стало понятно, что для неё это не просто хранилище книг или обязанность выйти из трёхкомнатной квартиры и приехать сюда. Это то, что связанно с детством, с лучшими воспоминаниями, с теми счастливыми минутами, которым не дано повториться никогда. Именно поэтому она возвращается сюда вновь и вновь – из-за вероятности заглянуть в прошлое, посмотреть украдкой на утраченное навсегда счастье, и снова обмануться. Когда находишься в постоянном бегстве от городской депрессии, даже призрачная возможность окунуться в былую атмосферу, вдохнуть её вместе с пылью и напоминаниями на каждом углу о самом лучшем времени, делает счастливей. Во всяком случае, ей так казалось. – Этот дом многое для меня значит. Несмотря ни на что, я не готова с ним расстаться… Не готова отдать его тем, кто пригонит бульдозер и снесёт, уничтожит без капли сожаления.

– Кто способен на такое варварство? – Вопрос был риторическим, поэтому Ада не ждала ответа. – Предполагаю, когда-то здесь было очень… комфортно.

– О да!

– Что же случилось?

Хозяйка пожала плечами:

– Как я уже говорила, моим детям и единственной внучке не интересны книги и.. место их хранения. Ремонт дома требовал немалых капиталовложений тогда, теперь же, как видишь, цена сохранности фамильного имения очень высока. Никто из моих потомков не собирается выкидывать деньги на ветер, как они выражаются. Остаётся лишь наблюдать за медленной смертью дома.

– Как жаль.

– Жаль, – бросила хозяйка на ходу, – но я надеюсь, что ты не откажешься.

– От чего?

– От моего подарка. – Эльвира Соломоновна обвела руками книги. – Здесь должно быть девятьсот с лишним томов, и, скажу тебе, все они без исключения очень ценные. В этом ты можешь не сомневаться! – хозяйка многозначительно покачала указательным пальцем правой руки. – Когда-то их было больше, но что-то мой дед Афанасий Григорьевич продал, что-то обменял. Но, я скажу тебе, с любыми книгами он всегда расставался с огромным трудом, и лишь для общей пользы.

– Я вижу, здесь есть книги по религиозной тематике, но преобладает гражданская литература. – Ада встала и подошла к полкам, прохаживаясь вдоль них и осматривая одну книгу за другой. – Есть даже старинные рыцарские романы… описанные в библиографиях.

– Это давние приобретения в моей семье. А вот некоторые трактаты по магии, алхимии и демонологии появились у нас благодаря Афанасию Григорьевичу. В своих поездках заграницу он тем и занимался, как поиском подобной литературы. Помню, несколько раз он брал меня с собой в такие путешествия. Дед мой, конечно, по работе ездил, но всегда совмещал приятное с полезным. Если ему счастливилось вернуться домой с ценной покупкой, он, по приезду закрывался в кабинете, то есть в этой комнате, и бывало, неделю просиживал почти безвылазно, изучая новое поступление…

– Печально, что дом теперь в таком состоянии. Трудно, наверное, в таких условиях…

– …пытаться сохранить книги? – догадалась хозяйка.

– Да.

– Сложно бороться с грызунами и насекомыми, солнцем и сыростью, но я стараюсь. Прихожу сюда раз в неделю как минимум, проветриваю помещения, сметаю пыль… Я не библиофил, как мой дед, но к доставшейся мне книжной коллекции отношусь бережно.

– Давно эта любовь к книгам появилась в вашем роду?

– Давно… Очень давно… Я тебе рассказывала…

– Да? – удивилась Ада. Поморщилась, опустила глаза. – Не помню.

– Не страшно, – вставила Эльвира Соломоновна, заметив замешательство своей гостьи. – Вспомнишь… как-нибудь.

– Как же я могла забыть?

– Мой дед, царство ему небесное, – продолжила хозяйка дома, не обратив внимания на реплику Ады, – он был настоящим ценителем книг, преданным поклонником, словно не он был их владельцем, а они – книги – безраздельно властвовали над ним. В детстве, когда я приезжала сюда, он приводил меня в эту комнату – без его разрешения сюда никто не мог войти. Так вот, он приводил меня сюда, усаживал за стол – вон тот, у окна, и подолгу рассказывал о книгах, о каждой из них. Сколько интересных историй я слышала… Запомнила далеко не все… Я хоть и следую заветам деда, но во мне нет той страсти к книгам, какая горела в нём.

Агата осмотрелась.

– Что будет с домом… после…

Эльвира Соломоновна улыбнулась.

– Что с ним может быть? Мои потомки не проявляют к нему никакого интереса, как и к книгам.

– Продадут?

– Я им не позволю.

– Это как же?

Эльвира Соломоновна задумалась, потом вдруг очнулась и взглянула на Аду долгим пронзительным взглядом.

– Не знаю, что тебе пришлось пережить… Могу только надеяться… – Хозяйка содрогнулась, грустно улыбнулась, подарив улыбку пустоте, так и не завершив фразу.

– О чём вы, Эльвира Соломоновна?

– Да так… Не обращай внимания на старческие причуды…

Ада смотрела и никак не могла понять, что же теперь выражали складка у рта, и оцепеневший взгляд.

– Где-то должна быть картотека… – заговорила старушка тихо, словно боялась разбудить то, что спрятано в самых дальних уголках сознания. – Мы ведь за ней приехали…

– Я поищу… только где?

– В последний раз я видела её в одной из заброшенных комнат.

– Значит, начну оттуда.

Ада потратила на поиски всего полчаса времени. Сообщила об этом хозяйке, потом занесла её в библиотеку, поставила на стол – самое видное место. Все остальные действия она оставила на потом, а сейчас, решив с пользой потратить свободные минуты, она с трудом открыла заржавевший замок задней двери и вышла на террасу. В сумерках разглядеть что-либо было довольно сложно, но Ада и не ставила перед собой такой задачи. Некоторые детали дорисует её сознание, задействуя фантазию, некоторое пусть останется тайной… до следующего её визита, конечно. Впрочем, она догадывалась, в каком запущенном состоянии небольшой сад. Она прошлась по нему, слушая свои шаги и нераспознанные звуки. На тёмном небе в прорезях туч зажглись одна за другой две звезды, дополняя иллюзии угасшего дня. Погружённая в печальную атмосферу дома и сада, она представила, как могло бы быть, сложись всё иначе. Но иначе могло сложиться и у неё, подумалось ей. А вместо этого жизнь по непонятной причине остановилась, застряла на одной точке и не может ни вернуться обратно, ни продолжить свой бег. Ей всё казалось, что вот-вот случится что-то в её невыносимо однообразном существовании. По сути, только это ожидание и было у неё, не позволяя пустоте завладеть ею окончательно и бесповоротно. Противостоять разочарованию, отчаянию, потере себя в каждодневной суете помогало только ожидание. Это оно не позволяло выбрать короткий путь к счастливому концу даже в самые тяжёлые моменты, когда терялась связь с миром, когда Ада отдалялась от него, не чувствуя себя его частицей.

…Где-то вдалеке пронеслась машина, наведя Аду на мысли, что пора возвращаться. Достав из кармана мобильный телефон, она посмотрела на часы, но так и не запомнила, который был час. Постояв ещё пару секунд у обвитой буйной порослью беседки, она зашла в дом.

3

Возле подъезда кто-то крутился, вернее, нервно расхаживал на расстоянии одного метра, периодически останавливался, переминался с ноги на ногу, с пятки на носок, и снова несколько шагов в одну сторону по истоптанному маршруту, потом в обратную… Уже было темно, когда такси высадило Аду возле дома, но это не помешало ей издали узнать родного брата. Конечно же, он ждёт её, иначе попасть в однокомнатную квартиру сестры невозможно. Ада наотрез отказалась давать ключи, огородив свою маленькую крепость от посягательств.

Артур, завидев сестру, остановился. Когда Ада подошла, он лишь опустил голову, не промолвив ни слова. Ада тоже не стала нарушать молчание, зная, что в скором времени это обязательно произойдёт.

Постояв секунд десять, Ада зашла в подъезд. Брат пошёл следом. Подождали лифт, рассматривая выкрашенные в зелёный цвет стены, в самом лифте занялись чтением надписей, а зайдя в квартиру, Артур спросил:

– У старухи была?

Ада одарила брата пристальным взглядом, но вместо слов повесила пальто на вешалку.

– И зачем ты к ней ходишь? – продолжил Артур, не прочитав неодобрительных намёков в глазах сестры.

– Два месяца от тебя ни слуху, ни духу. – Ада перевела разговор на другую тему. – Только изредка короткие сообщения из двадцати символов, включая пробелы: у меня всё нормально. Где ты был? Не хочешь рассказать?

Не дожидаясь ответа, она исчезла в комнате. Не получив приглашение зайти, Артур медленно разулся, стянул обмотанный вокруг шеи толстый, весьма изношенный шарф и заглянул в комнату. Сестра сидела на диване, подогнув ноги под себя. В тусклом свете ночника она была окружена тенями и тайнами, не подпускавшими к ней никого. Когда брат зашёл, Ада подняла на него свои глаза и смотрела так же, как на Алину час назад – предосудительно спокойно.

Артур присел напротив, всячески избегая пересечения взглядов. Не зная, с чего и как начать, он молчал, оттягивая сложный для него момент. Не любил он оправдываться, считая это унизительным занятием. Но никому ничего не объясняя, он в тоже время с презрением относился к догадкам окружающих людей о причинах его поведения. Они не могут понять и не поймут никогда – часто повторял Артур с обидой в голосе. Для всех чужой, всеми гонимый, за что был обижен на весь мир. И даже сестра – единственная родная душа, больше не на его стороне.

Для Ады мысли брата не были секретом. О чём-то она догадывалась сама, остальное Артур говорил в моменты ссор, перед тем как уйти, хлопнув на прощание дверью. Когда-то Ада сама так поступала – уходила, не дослушивая до конца. Тогда ей было… шестнадцать. С тех пор она успела измениться, а брат… Сейчас, при искусственном свете, Ада могла рассмотреть родное лицо, и найти в его стремительно меняющихся чертах ответы на самые мучительные вопросы. Признания, на которые Артур никогда не решится, были выжжены в его глазах – усталых, несвоевременно потухших, с печатью алкогольного дурмана.

– У меня были дела… – наконец-то выдавил из себя Артур. – Понимаешь… – продолжил он, но на этом умолк, так и не решив, какую часть своей бестолковой истории заменить ложью.

– А я должна? – спросила Ада, когда время на ответ истекло.

– Что? – не понял Артур.

– Понимать.

– …Ада… – скривился Артур, словно из них двоих именно он был жертвой с оттопыренными от бесконечного вранья ушами. – Я пришёл тебя увидеть… Соскучился…

– Не продолжай, – оборвала его Ада. Она тоже устала сегодня, и вообще… Сколько она не бежала, а убежать от утонувших в бессмысленном водовороте жизни глаз не смогла. Тридцать один год она смотрела в пьяные отцовские глаза. Два года назад она переехала в оставленную бездетной тёткой квартиру, возлагая на это неприкрытое ничем бегство большие надежды… которые не оправдались. Теперь вот периодически смотрит в такие же мутные глаза младшего брата и всё ещё не понимает, почему она так часто видит именно этот кадр бездарной киноленты? Накатила вдруг обида, вспыхнула злость, затуманив глаза и разум. Захотелось схватить первое, что под руку попадёт и забросить в Артура со всей силой… Но, как назло, ничего подходящего не было.

Ада, сглотнув, отвернулась, потому что знала: не станет она закатывать скандал. Не будет повторять то, чему была свидетелем долгие годы; то, что искалечило и её, и его. Со своими душевными драмами каждый разбирался самостоятельно, и как оказалось – по-разному, но родной брат не уставал при этом напоминать сестре о существовании мира, в котором Ада никак не могла найти себе места.

– Ада… – тихо позвал Артур. Его голос мгновенно утонул в тишине, и он сам – ещё секунда, вторая – последовал бы за ним. Но сестра бросила спасательный круг:

– Как родители? – спросила Ада и услышала вздох.

Артур помолчал, подумал и ответил:

– Нормально, – и больше ничего не добавил.

Когда Ада поняла, что ждёт напрасно, встала и прошла на кухню. С каких же это пор им с братом не о чем стало говорить, она припомнить не могла. Лишь констатировала упрямый факт, не представляя, что с этим неприятным открытием делать. До того, как придумает (а придумывать она будет ещё долго), решила приготовить незамысловатое блюдо и заварить чай. Сейчас никаких дельных советов сознание не даст, следовательно, его нужно отключить, выдернув шнур из розетки. Так она с братом и сидела в тишине, поглощая скромный ужин.

Но когда тарелки почти опустели, язык у Артура развязался. Он вдруг принялся рассказывать о местах, где недавно побывал, о людях, с которыми ему довелось познакомиться накануне. Потом резко переключился на воспоминания – давно забытые события детских лет. Пересказанные теперь, они приобретали иной смысл, представали в ином свете. По-новому звучала история о том, как старшая сестра, защищая Артура, ударила соседского мальчишку, за что и была наказана – простояла два часа в углу. Как, не предупредив, Ада ушла к подруге, а брат долго искал её в чужих дворах. Из-за этого поссорились и не разговаривали целых двадцать минут, а когда помирились, пошли искать клад. Дошли до магазина в трёх кварталах от дома и повернули обратно. Решили нарисовать карту и продолжить поиски на следующий день. Вспомнить, было ли продолжение у этой затеи ни Ада, ни Артур не могли, что огорчило, отдалило друг от друга и вернуло в настоящее, где обоих одолевали заботы и проблемы взрослой жизни.

– Ты не волнуйся. С долгами я скоро рассчитаюсь, – вставил Артур, пережёвывая последнюю вилку риса. Отхлебнув чай, он взглянул на свою тарелку. Совсем пустая, она не добавила оптимизма.

– Хочешь добавки?! – то ли спрашивала, то ли утверждала Ада, в чём Артур решил не разбираться. Он был благодарен сестре за догадливость.

– Да… если можно…

– Можно.

Ада высыпала оставшийся рис на тарелку, убрала лишнюю посуду в раковину, присела на своё место и спросила:

– Как же ты собираешься рассчитываться с долгами?

Артур улыбнулся:

– Я нашёл работу.

– Какую?

– …Работа временная… – уточнил Артур уклончивым тоном. – Зато заработать можно много…

– Много? Это сколько же?

– Достаточно.

– Артур, во что ты ещё ввязался? – Ада повысила голос, не сдержавшись.

Подняв голову, брат внимательно посмотрел на сестру:

– Не переживай, ничего плохого… и противозаконного.

– Я могу верить тебе?

Артур обиженно скривился, но быстро решил, что это ни к чему.

– …Я потом тебе всё расскажу.

Ада знала: объяснений не будет ни сейчас, ни тем более, потом. Впрочем, не сильно они ей и нужны.

– Потом так потом, – согласилась она, успокоившись. Брат – взрослый, самостоятельный человек. Так это на самом деле или нет – уже не её проблема.

– Можно я у тебя переночую?

– Почему домой не идёшь? Опять с родителями поругался?

– Нет. Так я могу остаться у тебя?

– Конечно.

Когда Ада утром проснулась, Артура уже не было. В тот же день, около одиннадцати позвонила Эльвира Соломоновна и попросила зайти. Время не назначила, и что случилось – объяснять не стала, лишь добавила, что ничего страшного не произошло. И всё же Ада, не став откладывать визит в долгий ящик, отменила свой обед, и отправилась в гости. Часть пути преодолела с помощью городского транспорта, остальную же часть решила пройти пешком. Она любила прогулки на свежем воздухе – на пару с мыслями и одиночеством. На перекрёстке Ада остановилась. Горел зелёный, а она всё стояла в раздумьях: удлинить ли ей свой путь или идти, немедля, ведь её ждут. Так и не достигнув определённости, она всё же свернула, отправившись вслед за лёгким ветерком. Она готова была отправиться на край земли, но здравомыслие укоротило путешествие до первого перекрёстка, или до второго…, но не дальше третьего, до которого дошла и всё-таки решила себя не ограничивать. Погожий мартовский день вдохнул весну в унылый, уставший город. Это он отправлял вдогонку солнечных зайчиков. Это он улыбался самой лучезарной улыбкой, и Ада отвечала тем же. Замедлялось дыхание, замедлялся шаг. В какой-то момент она вообще забыла, куда и зачем шла. Ей было хорошо оттого, что она живёт, наслаждается теплом самой большой звезды и никуда не спешит…

Колокольный звон врезался в сознание, сбил с толку. Застигнутая врасплох, Ада почувствовала, как внутри всё всколыхнулось, и сама она вся задрожала. Не понимая, что произошло, она замерла, с удивлением обнаружив, что стоит на площади перед огромным, как ей показалось, белоснежным храмом с золотыми куполами. Его невозможно пройти, не заметив, и никакие иллюзии не могут послужить оправданием замечтавшейся душе. Нельзя выбирать свой путь вслепую – об этом напоминало величественное здание, для которого даже солнце было всего лишь фоном. Так думала Ада, пока били колокола…

Последний удар и всё стихло. Словно тишина накрыла город как снежная лавина. Налетел ветер – холодный, порывистый – нагнал тучи и тоску. В одно мгновение радостный, весёлый город стал безотрадным. Как будто пустота поселилась в нём, оставив на всём отпечаток грусти. И Ада стояла посреди площади, словно была всего лишь тенью, навеки запечатлённой на этой мрачной картине мира.

…Открыв, как обычно, своим ключом, Ада вошла в чужую квартиру. Уже с порога она услышала голос Алины: она говорила непривычно громко, так же, как и её бабушка. До этого Аде не приходилось присутствовать при ссорах между родственницами, и сожалела, что довелось. Сняв пальто, она не спеша прошла по тёмному коридору и, опершись об дверной косяк, опустила глаза. Несколько минут она тихо стояла, не выдавая себя, пока её не заметили.

– …Ада… Я не слышала, когда ты пришла… – смутилась Эльвира Соломоновна. Тяжело вздохнув, она отвернулась, пряча мокрые глаза и от гостьи, и от внучки.

Алина, наоборот, смотрела на Аду, не скрывая недовольства.

– Не старайся, деточка! – спокойно ответила Ада на безмолвный упрёк. – Твой взгляд меня не убьёт… Даже не ранит.

– Потому что ты холодная бесчувственная стерва, – закричала девушка. – Ты…

– Алина! – Лицо Эльвиры Соломоновны перекосил гнев. – Немедленно извинись перед Адой!

– И не подумаю, – прошипела девушка.

– Немедленно, – повторилось требование непреклонным тоном.

– …Бабушка, почему ты всегда на её стороне?

– Потому что ты не права, – ответила Эльвира Соломоновна дрожащим голосом. Строгий взгляд смягчился, позволив Алине ни о чём не сожалеть.

Ада решила, что пора вмешаться и поставить точку в споре, в котором не принимала никакого участия.

– Алина, иди к себе.

Просьба была удовлетворена, что удивило. Без слов и пререканий девушка вышла, унеся с собой отчаяние. В небольшой заставленной старой мебелью комнате его было в избытке. Аде было хорошо знакомо это состояние безнадёжности, его приметы, этапы, последствия… Она так же знала, как в такие минуты необходима поддержка – немного слов, немного молчания в такт. Ей даже было не сложно разделить, взять себе половину горечи. Но слёзы выплаканы, сердце не оттаяло от холодного мартовского солнца, да и сама она чувствовала себя деревянной игрушкой – ни одного признака жизни там, внутри. Только и смогла сказать:

– Не надо, не плачьте.

– Я не плачу… уже… – отозвался дрожащий голос.

Ада присела напротив.

– Что произошло? Почему вы просили меня прийти? Ещё вчера всё было нормально… как мне показалось…

Эльвира Соломоновна достала платок из кармана и вытерла глаза. Ей всегда удавалось держать чувства под контролем, а сейчас вот успокоиться никак не могла.

– Хотела попросить тебя прогуляться с Алиной. Она четвёртый день никуда не выходит. Спрашиваю, как дела в школе – молчит. Прошу сходить в магазин – отказывается. Что с ней – не знаю. Ничего мне не рассказывает. Только ходит по квартире мрачнее тучи… Вот и сейчас пыталась с ней поговорить… Напрасно. Только разозлилась в ответ на мои переживания.

– Я предложу ей прогуляться, – сказала Ада, помолчав. Она бы предпочла пройтись в одиночестве, но отказать в просьбе не могла. Впрочем, шансы на исполнение желания всё ещё велики, ведь её предложение, скорее всего, будет отвергнуто, в чём Ада практически не сомневалась. Оставив Эльвиру Соломоновну недоумевать над происходящим наедине с собой, она вышла из одной комнаты, чтобы появиться в другой. Предварительно постучав, Ада открыла дверь и зашла. Алина сидела на диване, уставившись в телевизор. На появления незваной гостьи не отреагировала ни словами, ни жестом.

Ада решила не медлить:

– Идём, прогуляемся.

Ответ был озвучен не сразу, после нескольких секунд раздумий над неожиданным предложением:

– Никуда я с тобой не пойду, – отрезала Алина и снова плотно сомкнула губы.

– Тебе, видимо, нравиться быть вредной, – начала Ада, не включая эмоции. – Причины у тебя весомые: возраст и воспитание. Если тебе угодно быть именно такой – можешь продолжать в том же духе… Но сейчас сделай так, как хочет твоя бабушка.

– Я тебе уже сказала…

– Я слышала твой ответ, но мне плевать на твои капризы. – Бескомпромиссность в голосе удивила обоих: Алина остолбенела, Ада же не подала виду, но тон сменила. – Идём, с тебя не убудет. И можешь не переживать – вести разговоры по душам мы не будем. И вообще говорить не будем…

– Говорить нам не о чем.

– Ты права… в коем-то веке. Одевайся, я тебя жду.

Аде пришлось ждать полчаса, пока Алина преодолевала гнев, обиду, сомнения… Пока думала, что надеть и стоит ли вообще идти. Победив внутреннего демона, она вышла к Аде и бабушке. Не произнесла ни слова, демонстрируя внешним видом о готовности пойти на компромисс. Подхватив игру, и став её участниками, двое взрослых молча одобрили и поступок, и наряд. Эльвира Соломоновна проводила Аду и Алину до порога, а после их ухода закрыла дверь и помолилась.

Странная пара – не подруги и не родственницы – отмечали про себя некоторые. Шли девушки невпопад, то отставая друг от друга, то обгоняя, разглядывали свои отражения в витринах, перебегали дорогу на красный свет, но о направлении не спорили. Роли распределились сами по себе: одна из них – ведомый, другая – идёт, куда глаза глядят. Сначала Ада выбирала направление наугад, но потом… Потом ей стало казаться, что её сознание, втайне от неё, следует заранее выбранному маршруту, конечная цель которого не случайная точка на карте, а точный адрес. Заинтригованная, она безропотно подчинялась, ожидая вознаграждения за покладистость. Наградой же должен был стать, по её мнению, маленький приятный сюрприз. Только вот метры пройденного пути увеличивались, ноги стали уставать, а в голове так ничего и не прояснилось. Подумав, что это очередная иллюзия, Ада предложила свернуть на тихую улицу, тем самым решив нарушить чьи-то несогласованные с ней планы.