Самый красивый мужчина нашего кинематографа, Адель и я

– А к нам зачем? – спросила я его.

Он замялся, видимо придумывал на ходу что сказать. Затем нахмурился и сняв очки посмотрел вдаль. – Я в магазин хотел зайти, а он у вас работает через пень-колоду, и мужик тот, что меня через озеро перевез, делся куда-то. А твой дом первый от пристани…

– Да ладно, Григорий, уж признайся, что похмелиться нужно, – я остановилась у колодца, а мой сопровождающий, не замечая этого пошлепал вперед, задумавшись о своем.

Только когда я начала открывать скрипучую дверцу, он обернулся.

– А! Уже пришли? – Он отобрал у меня ведро, которое я уже успела насадить на крюк и двумя руками начал накручивать ворот, приговаривая. – Все-то вы про нас – мужиков знаете – когда нам похмелиться, когда напиться… Нет, уважаемая Прасковья… У меня другая пагубная привычка – курю я… Ты, кстати, не куришь? Хотя что я спрашиваю, по тебе сразу видно, что не куришь.

Он вытащил ведро из колодца перелил воду в пустое. И снова начал вращать ворот.

– Интересно, это почему же видно? – уперла я руки в боки, – Может я смолю как паровоз? А тебе, кстати, твой стоматолог разве не советовал отказаться от курения, а то придется снова зубы переделывать? Пожелтеют знаешь ли…

Григорий удивленно посмотрел на меня, доставая из колодца второе полное ведро, а я прикусила язык. Вечно я лезу куда не следует, поэтому уже было хотела подхватить ведра, но мужчина меня остановил. Отобрал у меня ведра. Бурча под нос, что-то типа, не пристало дамам тягать тяжелые ведра, когда рядом есть джентльмен.

Он занес ведра в мои сени, попрощался и пошел на пристань, скоро я услышала звук удаляющейся моторной лодки. Видно мужик, что перевез Григория на наш берег, нашелся.

Глава 4

Вслед за Григорием в нашу деревню потянулись и другие участники экспедиции. Да и его самого я стала частенько видеть, то одного, то в компании. Один раз он проходил мимо моего забора с девушкой я ее не рассмотрела, только слышала, как она смеялась. Каждый раз, проходя мимо моего дома, Григорий стучал по забору и кричал, – Прасковья! Доброго дня!

Я, кстати, выяснила кто такой этот Григорий и почему он мне знаком. Стоило мне включить в один прекрасный день свой телефон и увидела его портрет, который я сама и поставила как фон. Это же он – самый красивый мужчина нашего кинематографа, по моему мнению – Стас Орловский. Он подмигивал мне с экрана и от его глаз лучиками расходились мелкие морщинки. Как я его сразу-то не узнала? Ведь я смотрела с его участием почти все фильмы. Не то чтобы я была его фанаткой. Нет, просто нравился он мне как актер, ну и как мужчина, тоже. Надо мною смеялись друзья, знакомые и даже коллеги, все знали об моей слабости. Да и, что греха таить, даже муж бывший был в курсе, и тоже всегда потешался над этим. Потому как знал, что для меня Стас это недосягаемый эталон вечного обожания. То есть был совершенно безопасен для семейной жизни. Ну могут же быть у девочки свои маленькие секретики. А вот муж, бывший, пошел значительно дальше и закрутил интрижку сначала с одной, потом с другой, а когда до меня дошли слухи, то его очередная пассия была уже на сносях. Короче расстались мирно, и остались друзьями. И вот теперь судьба сводит меня с моим идеалом! Забавно…

А в пятницу сбежал мистер Дарси. Все овечки пришли на обеденный отдых, а мистер Дарси нет. Я не знала, что делать. Куда звонить? Тетя Маня меня успокоила, – Он к другим овцам прибился, найдется.

И действительно он случайно забрел в чужой хлев, ну посидел бы он там. Но нет, хозяин выгнал несчастного мистера Дарси на улицу. Теперь же баран с безумными глазами носился по деревне оглашая округу своим: «Б-ээээ!» А я бегала за ним упрашивая вернуться в родные пенаты.

– Прасковья! – ухватил меня за рукав Стас, то есть конечно же Григорий, когда я хотела прошмыгнуть мимо него в погоне за бараном. – Ты куда летишь? Что тут у вас происходит?

– Мистер Дарси сбежал, – ответила я чуть не плача, потому что устала уже носится за ним по солнцепеку.

– Мистер Дарси? – Григорий растерянно огляделся, – откуда здесь взялся сей лорд?

– Да баран это мой! – ответила я, вырывая руку, чтобы бежать дальше.

– Тот самый тощий белый баран, который только что проскакал мимо? – недоверчиво уточнил он.

Я кивнула. Григорий покатился со смеху. – Ой, не могу, ой рассмешила! Мистер Дарси?! Баран?! Ну пойдем помогу поймать вашего лорда.

Общими усилиями баран был все-таки пойман и отконвоирован Григорием в родной хлев. Григорий даже ссадил кожу на руках, пока он волочил мистера Дарси домой, крепко удерживая его за рога.

– Вот спасибо! Я уж не знала, что и делать! Пойдем, обработаю твои кровоточащие раны. – Григорий попытался было уклониться от процедуры, но я настояла, и он сдался.

Я провела его в свои апартаменты. В большом теткином доме было две комнаты – гостиная, совмещенная с кухней и спальня. В гостиной у входа сразу располагалась большая выбеленная русская печь с набором разнокалиберных ухватов и кочерег. Тетка печкой летом не пользовалась, поэтому печь была закрыта мятой жестяной заслонкой. Тут же, возле печи, по другую сторону от двери располагался рукомойник, под ним на скамеечке располагался тазик и два ведра – стратегический запас воды. У дальней стены стоял большой стол, накрытый пестрой клеенкой. Подле стола с двух сторон стояли длинные крашеные лавки. Дорога от двери к этому столу была выстлана домотканым половичком. У стены справа, между окошками расположился диван, а на противоположной стене висел большой плоский телевизор, прикрытый кружевной белой салфеткой. Этот интерьер дополняли портреты родственников на стенах, большая репродукция «Неизвестной» Крамского в деревянной резной раме да часы ходики.

Кроме плазмы на то, что мы в XXI веке еще намекал вполне современный кухонный уголок с варочной панелью и огромным холодильником.

Я велела Григорию располагаться, а сама пошла за своей аптечкой. Я всегда вожу ее с собою, есть у меня такой бзик. Только я зашла в спальню, как на пороге, отодвинув в сторону цветастую занавеску, заменявшую дверь, возник артист. Он огляделся, – М-да, все не так уж и плохо. – произнес он.

Я не поняла – о чем это он, строго посмотрела на него. – Выйди отсюда, я тебя не приглашала!

Он послушно ретировался, только занавеска колыхнулась.

Наконец я нашла то, что искала и вышла в гостиную. Григорий рассматривал фотографии на стене.

– Ты совсем не похожа на нее, – он указал глазами на теткин портрет со своим вторым мужем.

– Так больной, садитесь уже, хватит шастать, – велела я строгим голосом.

Он послушно присел на краешек скамейки и положил раненые руки на стол.

– Двигайся, – мне нужно было место чтобы сесть самой, и он охотно пододвинулся, благо скамейка была длинная.

Я села и занялась обработкой царапин на его красивых руках, чувствуя тепло рядом сидящего мужчины. Больше всего пострадала правая кисть. Промыла перекисью, самую крупную ссадину. Заметила, что его тело напряглось. Он что боится, что будет щипать? Мне даже смешно стало. – От перекиси?!

Я повернулась и в упор посмотрела на него. Действительно боится брови нахмурены, губа закушена. Он заметил, что я смотрю на него. Мгновенье мы изучали друг друга. Я первая отвела взгляд и откашлялась.

– Ничего страшного, раны твои я промыла, думаю будет достаточно. Сейчас залеплю пластырем вот эту ссадину и все.

Пока занималась его правой рукой не заметила, как он приобнял меня за талию другой. Почувствовав это, я вздрогнула и замерла. Я просто промыла царапины и совсем не предполагала дальнейшее развитие сюжета.

– Слушай, Прасковья, а сколько тебе лет? – задал он мне вопрос ни с того ни с сего.

Я аж ножницы из рук выронила, которыми упаковку пластырей вскрывала, вот же запакуют, что не открыть никак. – А сколько ты мне дашь?

– Да так, когда я тебя первый раз увидел, то подумал, что тебе не меньше шестидесяти-семидесяти, потом до полста скостил, а теперь гляжу – ты ж девчонка-то молодая совсем, а живешь как будто тебе все восемьдесят… Одеваешься тоже… как бабка старая.

Я посмотрела на него, шутит или как? Но рассмотрела совсем не то, а то, что глаза у него цвета потемневшего серебра с темно-синими вкраплениями. Красивые глаза, что скажешь, не зря же он самый красивый мужчина нашего кинематографа, по моему мнению. И лучики от глаз на месте. Ох не стоит на этих лучиках зацикливаться. Отвернулась.

Пожала плечами, что мне было ему отвечать? Что в силу обстоятельств непреодолимой силы в виде тети Симы, вынуждена проводить свой отпуск в этой деревне. И что хожу в теткиных халатах, исключительно потому что у меня неконтакт с коровой? Самой смешно! Тем более, что я ему свое настоящее имя назвала, а он нет. Не стала ему отвечать, пусть сам определит. Да и обиделась я, слегка, надо же мне еще и тридцати нет, а уже за бабку семидесятилетнюю приняли.

Вскрыла наконец упаковки и налепила ему пластырь. – Все, больной, до свадьбы заживет.

Он хмыкнул, прижал меня к себе сильнее. И уже его дыханье щекотнуло мне шею. – У меня свадьба через неделю, думаешь заживет к тому времени? – проговорил он низким хрипловатым голосом.

Вот откуда берутся такие! А? У него свадьба через неделю, а он других баб за пятьдесят тискает! Вскипело что-то внутри, как сидела боком к нему, так с разворотом и влепила пощечину. Он аж отпрыгнул, – За что! – Возмущается еще. Щеку потирает.

– Ты все не так поняла… – начал он оправдываться.

– И понимать не хочу! Еще раз спасибо за мистера Дарси и до свидания! – указала на дверь и отвернулась.

Слышала только как он прошел к двери и саданул ею выходя так, что она чуть с петель не слетела, еще буркнул что-то типа «Истеричка!» Это еще поглядеть нужно, кто из нас большая истеричка. Я вот двери в отличии от некоторых не ломаю.

Глава 5

Как-то утром, после того как коров отправили пастись, бабы собрались в кружок обсудить свои деревенские новости. Я с некоторых пор тоже участвовала в этих совещаниях на правах исполняющей обязанностей тети Симы.

– Дочуш, – соседка тетя Маня обратилась ко мне, – сегодня ветеринар приезжает, покажи ему своего барана белого. Что-то хромать стал.

– Да я сама замечала, только я сама с ним не справлюсь.

– Я тебе Витальку отправлю, – подмигнула мне Козыриха.

Виталик пришел в обед, – Соседка! Мне мамка сказала тебе помочь нужно.

Мы пошли в хлев, и я указала Виталику на мистера Дарси, который и в правду в последнее время начал прихрамывать. Виталик решительно направился к барану, не обращая внимание на тот гвалт, который устроили все другие овцы, взволнованные визитом незнакомца. Он ухватил барана за его шерстяные бока и таким образом выволок упирающегося мистера Дарси на двор. Там от его ловко повалил на бок и, придавив всем своим телом, связал барану ноги. А затем, легко взвалил связанного мистера Дарси себе на плечи. – Пошли что ли.

И вот мы вдвоем с Козыренком топаем по дороге к центральной площади деревни. Центральной это я ее так называла, потому что на ней сосредоточились сразу все общественные и административные органы наших Тетеревней. Магазин, клуб и изба под государственным флагом.

И как на зло встречаю Григория, то есть Стаса Орловского. Он как раз у магазина стоит, с девушкой. Красивая ничего не скажешь, тоже актриса, я ее в каком-то сериале видела. Хотела поскорее мимо пройти, так нет Григорий нас заметил и махнул рукой, – Прасковья, салют!

Пришлось остановиться. Виталик, пользуясь передышкой, сгрузил брыкающегося барашка полежать на травку. А сам выпрямился, расправляя плечи и вытаскивая из кармана сигареты.

Парочка подходит к нам, девица, та, что с Григорием, с интересом рассматривает Козыренка. А Григорий, наоборот, меня. – Здравствуй, Прасковья, что не здороваешься?

– Привет, Гриша. – ответила я.

– Кто? – переспросила девица, глядя на Григория и хлопая приклеенными ресницами.

– Крис, иди покупай, что ты там хотела, нам тут поговорить нужно, – он ее слегка развернул и шлепнул по заднице. Девица фыркнула и, окатив меня презрительным взглядом, скрылась в магазине.

Григорий провел рукой по волосам приглаживая их, – Куда это вы мистера Дарси тащите, позвольте у вас спросить? Он же мне теперь вроде как не чужой.

– Кого? – не понял теперь Виталька, – какого Дарси?

– Барана я так этого называла, – объяснила я Козыренку. – Познакомьтесь кстати мой сосед Виталий, а это мой знакомый Григорий, с того берега.

Мужчины пожали друг другу руки. Виталий предложил артисту сигарету и теперь они дымили вдвоем.

– Так куда это вы такие красивые идете? – повторил свой вопрос Григорий между затяжками.

– Барана к ветеринару несем, – ответил за меня Козыренок, – захромал он.

– А вы, позвольте узнать, как здесь очутились? – поинтересовался Виталик.

– А мы… – не успел он договорить, как, из магазина показалась Крис.

– Дорогой! Я не могу выбрать! Подойди! – позвала она его.

Григорий, извиняясь, развел руки в стороны и последовал за своей подругой.

– Интересно, что она там выбирала? – хмыкнул Козыренок, там же нынче только макароны и водка.

Мы все-таки дошли до ветеринара, он принимал под раскидистой липой в теньке, как самый настоящий Айболит. Со всех концов деревни к нему, к молодому парню в синим сатиновом халате, стекались люди с больными животными. В городе если приходишь в ветеринарку, так сидишь в очереди с кошечками, собачками, в крайнем случае с хомячком. А тут и козы, и бараны, одна корова и петух с гусем. Совсем другой контингент пациентов. Мы заняли очередь за серой козой, которую привела сухенькая бабулька, расположились на травке и стали ждать. Парень споро вел прием, сверяясь со своими записями.

Подошла наша очередь.

– Так, вы у меня кто? – деловито спросил он у барана, которого Виталька сгрузил на травку.

– Вместо Лузгачевой, мы хромаем. – поспешила ответить я.

И Козыренок, который держал барана, и ветеринар одновременно глянули на мои ноги, видимо ища причину моей хромоты тоже. М-да, в городе доктор понимает сразу, что: «Мы нажрались колбасы и теперь нас тошнит», – относится к кошечке, а не к хозяйке. Пришлось уточнять, что хромает все-таки баран, а не я.

Оказалось, что мистеру Дарси давно не делали педикюр, и ему было просто неудобно ходить. Лечение прошло очень быстро – ветеринар крепко зажал дрожащего барашка ногами и специальным кривым ножом подрезал ему копытца. Вся процедура заняла минуты три. И мы отправились в обратный путь.

Проходя мимо клуба Козыренок мотнул головой на разноцветное объявление на стене. – Прасковья, сегодня танцы, пойдешь со мной?

Я согласилась, и только тогда заметила, Григория, который курил в тенечке. Вот не надо бы ему курить! Он, услышав нас, тоже скосил глаза на афишку, а затем долго провожал нас взглядом. Я даже начала чувствовать между лопаток неприятное жжение, у него что там лазер встроенный?

После вечерней дойки, сходила ополоснуться на озеро, высушила волосы феном. И впервые за две недели надела свою родную, а не теткину одежду. Для такого случая выбрала легкий сарафан и короткую джинсовую курточку, ну и кеды на ноги, не цокать же по пыльной дороге на каблуках. Волосы просто забрала в высокий хвост, мазнула губы, на ресницы немного туши – все образ готов.

Козыренок прямо-таки присвистнул, когда я выплыла из своих хором в облаке любимого аромата Gucci. – Ну ты, соседка, даешь!

Я довольная произведенным эффектом крутанулась на месте, демонстрируя себя с разных ракурсов.

Виталий тоже приоделся, и выглядел очень привлекательно – светлые джинсы с модной рваниной на коленях, только чудом держащиеся на бедрах, белая футболка и накинутая поверх толстовка с каким-то замысловатым принтом. Свои слегка волнистые волосы он зачесал назад. Такая прическа ему совершенно не шла.

– Ну-ка сядь! – велела я ему. Он послушно сел на скамейку у забора. Я подошла и взлохматила ему волосы. Они на ощупь оказались очень мягкими. А еще от того, что парень целыми днями был на солнце, некоторые пряди его шевелюры совершенно выгорели, и можно было подумать, что Виталик сделал в салоне модное мелирование.

– М… какие у тебя волосы! – проговорила я, приглаживая их и укладывая, – не каждая девчонка такие имеет.

Он смотрел на меня снизу вверх и улыбался.

Наконец результат меня удовлетворил, – Так гораздо лучше! Пошли!

Я защелкнула на двери висячий замок, подсунула ключ под половицу, и подхватив сумочку на длинном ремешке отправилась в клуб под ручку с Виталиком. По дороге он меня развлекал, рассказывая различные смешные истории из своей студенческой и деревенской жизни.

Мы здоровались, по деревенской традиции, со всеми встреченными женщинами, которые с удовольствием нам отвечали, а потом долго провожали взглядом, приставив руку козырьком ко лбу, чтобы рассмотреть получше и не упустить детали.

К клубу мы подошли, когда уже совсем стемнело. В Тетеревнях клуб выглядел как большой сарай, и двери ярко освещенного внутри сарая были настежь распахнуты, оттуда доносилась музыка. Около клуба было многолюдно, на лавочках сидели молодые парни и девушки, в темноте вспыхивали огоньки сигарет.

– Здорово, Вит!

– О! Витек!

– Какими судьбами!

– Где такую кралю оторвал?!

С Виталием здоровались все встречные парни и девушки, с некоторыми он обменивался рукопожатиями, с некоторыми дружескими хлопками по плечу. Подлетела девушка, с сияющей улыбкой, но как только она заметила меня улыбка сразу сползла с ее лица. Она ограничилась только словом, – Привет! – и отошла в сторону, недовольно косясь на нас.

Виталий этого не заметил и провел меня в клуб, где под живой ансамбль молодежь отрывалась как могла. У входа за столиком дремала пожилая тетка, которой Виталий заплатил за вход за меня и за себя, после чего мы влились в толпу танцующих.

После двух быстрых танцев под забойные ритмы, солист затянул новую песню с красивой спокойной мелодией. На танцполе стали образовываться парочки.

– Ты позволишь, – спросил меня Виталий и протянул мне руку, я согласно кивнула. Он обнял меня за талию, а я положила ему руки на шею. Мы закружились в танце, в котором Виталий все сильнее и сильнее начал прижимать меня к себе, а рука его так норовила соскользнуть с талии ниже. Я, в принципе, ничего не имею против таких танцев, они в конце концов и созданы для этого. Но только с одним – но! Если это не влечет за собой каких-либо осложнений. А тут осложнение вырисовывалось прямо-таки крупное. И я уже начинала его чувствовать. Зачем мне отношения такого рода с Виталиком, он меня вполне устраивал как сосед-приятель-друг. Не более. Поэтому, когда музыка закончилась я сбежала от него на воздух. Со сцены объявили белый танец и Виталия, который хотел последовать за мной, перехватила на ходу та самая девица, которая встретилась нам на входе.

Я присела на самую дальнюю скамейку подальше от курящих молодых людей, набросив на плечи свою джинсовку, потому что становилось прохладнее. Комары противно зудели над ухом и с остервенением атаковали мои беззащитные ноги. Парни, подобно тем же комарам, один за другим начали подходить ко мне, приглашали на танцы, пытались познакомиться. Один даже целую жменю семечек мне презентовал. Но я очень вежливо отказывалась от танцев, а семечки пришлись как раз ко двору.

И когда над ухом раздалось, – Мадемуазель, разрешите вас пригласить на танец.-развернулась, чтобы снова отказать незадачливому кавалеру, но узнала Григория. Стоит улыбается и от него за километр разит коньяком, или что он там пил.

– Опа! Прасковья! Ты что ли? – он обошел вокруг меня, оглядывая с ног до головы.

– Не ожидал! Постой. – он прищурился, – Да ты блондинка!

– Какая есть, – ответила я.

Он выпрямился, галантно согнул руку в локте, – Прошу!

Я сунула в карман недогрызенные семечки, встала и подала ему руку. Он же сильно дернул меня на себя так, что я просто влетела в него.

– Совсем больной! – не выдержала я, когда он обвил меня своими ручищами.

– Ага! – согласился он, но слегка отпустил. А дальше мы вышли на танцпол, и я пропала. Танцевал он как бог, ну что скажешь – артист, он и в Африке артист. Музыка менялась с быстрых ритмов на медленные, а мы все танцевали и танцевали. Я даже не подозревала, что способна на такие замысловатые фигуры. Со Стасом было невероятно комфортно, он как-то чувствовал меня, а я его. Он мне что-то говорил на ушко, я искренне смеялась.

Но нас, прямо посреди очередного танца, грубо остановил Виталий, нарисовавшийся с группой поддержки, он встал между нами и по-хозяйски положил свою руку мне на талию. Судя по тому, как он раскраснелся и как блестели его глаза, парень тоже уже был не вполне трезвым.

– Пойдем выйдем! – сказал он, грозно глядя на Григория и сплевывая на пол.

– Стас! – раздался резкий женский голос – это подружка его Крис, кажется, тоже здесь.

Григорий посмотрел в ту сторону откуда раздался крик, потом на меня, затем на Виталика.

– Пошли! – согласился Григорий спокойно.

– Стас, не смей! – опять раздался визгливый голос, – я уже задолбалась твои синяки лечить!

– Если сейчас выйдешь – ты труп, Орловский! Ты понял?!

Никогда не считала себя роковой красоткой, из-за которой можно скрестить шпаги, ну или получить в нос, но кровопролитие я должна была остановить во что бы то ни стало!

– Виталий! Стас! – крикнула я и одновременно со мной Крис, они оба оглянулись на меня, на Крис, а затем все-таки вышли.

Я кинулась за ними, но у дверей меня перехватил какой-то парень, не давая выйти. – Стойте, мадам, дайте пацанам поговорить, разобраться.

– Да идите вы со своими разборками! – я так толкнула этого парня, что он отлетел в сторону, и выскочила наружу.

Посмотрела направо, затем налево – никого. Прислушалась – тихо. Ну и куда их леший погнал?

Следом за мной из клуба неспеша вышла и Крис. – Все из-за тебя – потаскуха деревенская! – прошипела она.

– Ну вот, что мне теперь делать? Опять ему морду начистят! А у нас сроки! – с этими словами Крис скрылась в темноте.

Я поняла, что лучшее, что могу сделать это тихо уйти домой. Танцевать мне расхотелось совершенно! Натанцевалась! Тем более, что утром вставать рано.

Глава 6

Ночью в сенях услышала грохот, испугалась. Глянула на часы полтретьего. Кошки что ли скачут? Прислушалась – тихо. Но сон не шел все равно. Встала и на цыпочках прокралась в сени – все спокойно, все на местах. И тут услыхала шорох на улице, кто-то скребся в дверь.

– Эй! Кто там! – окликнула я, не открывая двери. Потому что от страха волосы начинали шевелиться на затылке.

– Я это, Григорий. – раздался знакомый голос.

Лязгнул засов, и я тихонько приоткрыла дверь. Григорий сидел на крыльце, привалившись к двери, и когда я ее распахнула пошире – просто повалился на меня.

Моя трясущаяся рука темноте нашарила выключатель и зажгла свет в сенях. Мало того, что этот артист был пьян в стельку, так и лицо его было разбито до крови.

– Господи! – только и крикнула я, подхватывая его, чтобы он не растянулся во весь рост у моих ног.

– Встать сможешь? – он с трудом оперся на мое плечо и тяжело поднялся. Провела его в комнату, усадила на диван.

– Ты меня видишь? – кивнул.

– А руку мою, – тоже кивнул.

– Сколько пальцев видишь?

Он накрыл своей ладонью мои пальцы, – Не надо, все в порядке!

– Как же не надо, нужно же понять есть у тебя сотрясение или нет? – возмутилась я.

Он улыбнулся и отчеканил прекрасно поставленным голосом, с паузами, как на сцене, – Ничего не двоится, не троится, и даже не четверится. Голова не кружится. Гудит только.

Пришлось доставать из холодильника пакет с замороженными овощами, и прикладывать его к самым крупным ушибам, предварительно завернув в полотенце. Взяла руку мужчины и приложила к пакету, – Держи!

Потом занялась ссадинами и синяками, опять притащила свою аптечку. Если бы знала, что мне потребуются только антисептики, да перевязочный материал, так взяла бы побольше.

– Зубы покажи, – велела я.

Он послушно открыл рот. Судя по состоянию его верхней губы – в зубы он получил знатно. Десны кровили, но все стояло как будто на своих местах.

Костяшкам пальцев тоже досталось, и их я в воспитательных целях густо намазала йодом. Знала же как этот…артист боится боли, но что он так зашипит и начнет дергаться не ожидала. Пришлось дуть на свежие ранки.

– Чего ко мне притащился? – спросила я его, закончив осмотр. – А не к своей Криске.

– Ты царапины лучше лечишь чем она. – сказал он, положил подбородок на сложенные на столе руки, и уставился на меня. Пакет с заморозкой при этом он водрузил себе на голову.

Я, сидевшая напротив, скопировала его позу и между нашими лицами теперь не было и десяти сантиметров. – Правильно холод приложил, к самому больному месту.

Он легонько пожал плечами, легкая улыбка тронула разбитые губы.