Поверь мне

– А вам зачем? – вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать. – Извините, кажется, это было невежливо.

– И все же ответьте.

Мне показалось, или уголки его губ дрогнули? Ладно, тогда отвечу твоей же монетой, окуну тебя туда, куда тебе не захочется.

– Я обычная. С такой как я нечего делать на ковровых дорожках и сниматься для прессы, – Я решила язвить напропалую, отпущенная на волю грубостью и бестактностью моего собеседника. – Видела ваше фото с девушкой пару лет назад. Точнее, это моя подруга Лара, она любит новости … Неважно… в общем… Я уверена, вы помните девушку. Блондинка, зеленые глаза, белокурые длинные волосы, точеная фигурка? – по мере того, как я била наотмашь за неприятные вопросы, его лицо становилось жестче, обрастало панцирем. – Так вот, я ее противоположность. Полная.

Он молчал. Я размышляла, куда я пойду после неудавшегося собеседования. Понятно же, что никакой работодатель не потерпит такого поведения. Вроде, еще были вакансии волонтеров в питомник для больных животных.

– Вы прошли собеседование, Тирис Алири. Если решитесь работать на такого как я, – он сделал паузу, усмехнувшись, – можете приступать с завтрашнего дня. В пять часов за вами придет аэролет с водителем. Если отказываетесь, дайте знать до полуночи.

И, не дожидаясь ответа, Ксандер легко поднялся и обогнув по плавной дуге стол и меня, вышел быстрым шагом из кабинета. Я удивленно молчала – слепые так не двигаются. Быстро, уверенно, плавно. Он что, обвел меня вокруг пальца?

Глава 8

Ксандер

Ксандер бежал по спортивной дорожке в специально оборудованном для него спортзале, уже сорок минут, но нервное возбуждение так и не проходило. Дерзкая девчонка. Чем-то раздраконила его. И припомнила же… Бригитту как точно описала… Сам виноват, конечно, но как еще выяснить, правду говорит или нет. Запутался, подумал сначала даже, что способность подвела. Но нет. Она никогда не подводила, он даже проверил, стоило потом просто включить новостной канал и запах тухлой рыбы чуть с ума не свел, пришлось быстро идти отрабатывать физически, это хоть немного, но оттягивало. Проблема была в том, что он никогда не терял свою способность чувствовать правду, даже когда ослеп. И об этом не знал ни один человек на земле, хотя, отец, кажется, догадывался. Да, зрение он утратил. И никогда больше и никому не сможет доказать, что сделал это не из личной выгоды, а по собственной непроходимой тупости. И не сможет доказать, что способность так и не ушла. Слепой – значит не Судья больше. И по-прежнему грубая ложь воспринимается невозможной вонью тухлой рыбы. Иногда скисшего супа. Старыми вонючими носками разило от большинства, кто делал ему комплименты, говорил добрые слова поддержки… Он устал. Даже Клавдия его сегодня с утра наградила запахом протухших яиц, рассказывая, как хорошо он выглядит и желая ему здоровья. Она его боялась и не уважала. Ее аура переливалась серо-синим презрением. И это с утра, после бессонной ночи. Надоело. Когда-то его дар был так силен, что стал выходить на новый уровень – он «видел» внутренним зрением эмоциональное состояние людей. Закрывая глаза, просто сканировал пространство и определял: огоньки радости – светло алые, фантомы боли – темные, багровым спрутом опутывавшие внутренности, голубые – оттенки сомнений, фиолетово-сине-черные страхи. Розовую смущенность. Желтоватую влюбленность. Очертания предметов тоже видел, но как в камере ночного видения, линии на сером фоне – просто контуры, поэтому, переключаясь, мог двигаться быстро и четко. Хоть и было очень энергозатратно, это внутреннее зрение. А сейчас ему и вовсе ничего не оставалось, как развивать этот уникальный дар, потому что он больше никогда не увидит ни неба, ни красивой женской улыбки… Хотя… зачем, вокруг столько фальши… А он так устал от этой человеческой лживой вони. Зачем с ними церемониться?

И все же кое-что его смогло сегодня удивить. Девчонка. Отец поставил условие – либо я начинаю общаться с кем-то помимо работы, либо он отстраняет меня от должности виртуального юридического консультанта, единственного, что приносит ему хоть какое-то удовлетворение. Отличное образование и знание законов по-прежнему никуда не делись, и Ксандер мог вести гражданские дела, давая людям дельные советы, зарабатывая очередные тысячи давно ненужных ему кредитов, тем привнося подобие смысла в свое существование.

Тирис, значит. Он ведь разговаривал намеренно грубо, не скрывал, кем являлся, не играл и спрашивал в упор. И она не солгала ни единожды. Ксандер в жизни не чувствовал более чистого, свежего запаха. А ведь она была уверена, как и все, что он не может определить ложь. И даже не солгала, описывая себя – и «противоположность» Бригитту. Интересно, учитывая эльфийскую внешность блондиночки, это значит, что она маленькая, черноволосая и толстая? Или умная, брюнетка и с тонкими губами? Противоположность в чем? Не о том он думает, не о том. Озадачивало вот что – Бекетов не увидел ее ауру. Ее эмоции были словно под мутным серым колпаком и практически не шелохнулись во время разговора, даже когда в голосе слышалось раздражение. На какие-то секунды показались отблески темно-красного, но исчезли так быстро, что он не уверен в том, что видел. Боль? Показалось, точно. По крайней мере, ни презрения, ни злобы – он не почувствовал. Она его не осудила. С ней было…легко дышать. Интересно, примет ли она его предложение?

Ксандер сошел с дорожки, вытирая пот полотенцем, все еще в легком раздрае, когда на пути в душевую его настиг вызов от Бекетова-старшего.

– Да, отец.

– Сын, здравствуй. Как прошло собеседование? – голос отца был странно заинтересованным. Понятно, почему он прислал именно ее. Отец тоже чувствовал ложь отвратительными запахами.

– Чем она пахнет, отец? – не стал юлить, решил спросить напрямую.

– Ксандер, я знаком с ней уже несколько месяцев. Только чистотой. Лесом. Травами. Даже в неформальной обстановке. Я сначала подумал, что утратил способность.

Вот как, и ты тоже.

– Ты ее взял? Такие люди – большая редкость, сынок, хорошо подумай.

– Я взял. Но дал ей время отказаться до полуночи. Нельзя же насильно заставить… Даже ради печати. Кстати, ей действительно так сильно нужна печать?

– Ох, сын, зря ты дал ей выбор. Она может и не позвонить. Печать ей нужна, чтобы с нее сняли эмоциональные взыскания, по причине серьезного несчастного случая, в документах говорится о попытке суицида. Из-за чего она и перевелась из Северного Округа в наш. Это из официальных документов. Сама она об этом не рассказывает.

– Она знала, что ты Судья?

– Узнала два дня назад, когда я ей делал это предложение.

– Как отреагировала?

– Сдержанно. Была удивлена. Расстроена. Но, как и всегда – искренна. Я оценил.

– Ладно, я понял. До связи.

Приняв душ, Ксандер задумчиво теребил подбородок.

– Включить голосовое управление.

– Голосовое управление включено.

В принципе, можно всю жизнь общаться только с голосовыми помощниками. Они почти ничем не пахнут. Нагретой пылью.

– Соединить с Флетчером.

– Соединяю.

– Ксандер, слушаю. Занят сильно сейчас, что-то срочное? – единственный оставшийся друг работал в судейском департаменте уголовных расследований. Он был жестким, прямым и оттого достаточно прилично переносимым. Запахло подгоревшим печеньем. И правда, занят. Но не слишком сильно.

– Найди мне пожалуйста все, что сможешь на человека, точнее девушку – Тирис Алири, двадцать лет, переехала пару лет назад из Северного Округа. Срочно. Можешь? – он точно мог.

– Подозреваемая в чем-то? – Флетчер напрягся. Прикрывать кого-либо он точно не стал бы.

– Нет, кандидатка в помощники. Просто удостовериться в благонадежности.

– А, это могу, жди. – И отключился.

Тирис

Всего двенадцать часов дня, а по ощущениям – тяжелый рабочий день позади. И всего двенадцать часов для принятия решения. Я медленно брела по тротуару, сзади грустно тащился мой байк на автоматическом режиме. Сегодня не хотелось лететь и ловить лицом радость. Сегодня за спиной горб из обстоятельств, которые к вечеру требуется разложить по полочкам и принять верное решение. Для кого верное? Что-то мне говорило – для всех. Ксандер произвел на меня неоднозначное впечатление. Сначала меня чуть не размазало остатками силы бывшего Судьи. Этот, утративший свой дар молодой мужчина, показал себя и жестким, и властным – таким, как все Судьи. Удивительно, но к концу разговора я уже почему-то не ощущала ни жесткости, ни власти. Просто мужчина. Уставший. С прямолинейностью, доходящей практически до грубости. И судя по всему, одинокий. А ведь он, скорее всего, почувствовал мою неприязнь, когда я поняла, кто он. Преступник, так он себя назвал. Солгавшие Судьи отстраняются от уголовных дел, но могут работать консультантами по гражданским делам. И их считают не преступниками, а скорее, совершившими ошибку. Потому что все понимают – лгать, это в природе человека, как и ошибаться. Ни один человек, не может прожить, не солгав ни единожды. А с Судей и так большой спрос. Поэтому их считали не преступниками, а скорее, сошедшими с дистанции по слабости, оступившимися. У меня больше не было к нему ни злости, ни презрения, ни ненависти. Сильные чувства – вообще не для меня. Я вздохнула. Вызывала Лара.

– Привет, подруга! Обещала проявиться, а уже целых два дня прячешься! Ты там вообще как? Все выходные не звонишь! – на этот раз Лара собрала волосы в огромный художественно нестабильный пучок на голове, который, казалось, должен перевесить, судя по количеству вколотых в него шпилек с цветами.

– Привет! Все нормально… То есть…

– Так. Бледная. Замученная! Ни слова больше! Выезжаю! Тебя нужно спасать! Ты где сейчас? Скинь локацию!

Лара была как полноводная река, которую ничто не могло сбить с курса. Она умела радоваться так, что ее радость на время становилась моей собственной и во мне тоже начинало что-то отогреваться и оживать. Умела грустить так, что забирала у меня половину моей печали, унося ее в своем живом русле, поддерживая мой слабый ручеек освежающим мощным течением. Уже через десять минут показался расписанный цветами маленький аэролет, из которого сначала высунулась длинная стройная нога в блестящих перевязочках, называемых новомодными босоножками на шпильке. Да, это красиво во все времена. Здесь мода не особенно меняется. Затем выплыло все Ларино стройное тело, облеченное в короткое обтягивающее миниплатье, состоящее сплошь из зелено-золотистых кружев, но при этом умудряющееся не просветить ни одного стратегически важного девичьего места. Дивный образ венчала цветочная корзина, собранная из волнистых золотых волос. Лара любила эту жизнь. Страстно, открыто, не стесняясь. А я грелась у ее яркого огня. И в данный момент, стояла, раскрыв рот, и любовалась ее образом, как маленький ребенок, впервые увидевший самую красивую игрушку на витрине.

– Ну как тебе? Сегодня только придумала этот образ. Эх, мне бы его выгулять где-то на красной дорожке… Не для простых людей эти прекрасные образы… Не мой уровень… Только не подумай, я не хотела тебя обидеть…

– Перестань. Я понимаю. Ты – прекрасна! – я, искренне улыбаясь, смотрела на божественное создание.

– Так. Ладно. Я по делу. Что у нас на повестке? Ты исчезла, на звонки не отвечала два дня. Я думала Бекетов тебя украл и съел твое сердце. Расскажешь? – Лара при всей своей показной беспечности была очень проницательным и тактичным человеком.

– Лара, я не все могу рассказать. Не обидишься? – я помню, в контракте был пункт о неразглашении.

– Конечно. Тогда пойдем прогуляемся. Там, в нижнем парке какое-то событие, я видела по дороге. И пить хочется.

Спустившись на нижний уровень на ее цветастом Ааэролете, мы, припарковав наши транспортные средства, вышли к воротам одного из самых больших парков развлечений «Тысяча Роз». Этот парк был весь усажен огромным количеством всех возможных видов роз, поэтому являлся любимым местом свиданий влюбленных парочек. Именно поэтому он был для меня весьма дискомфортен, но сегодня был такой день, в котором для меня нигде не нашлось бы комфортного места. Внутри диссонансом лежала каменная плита из обязательств, которые нужно было на себя взять. Лара же была счастлива в каждую минуту своей жизни – это место с ней отлично гармонировало. Мы выбрали небольшое кафе на площадке, окруженной тремя кругами из нескольких сортов белых, розовых и оранжевых роз. Сели за маленький уютный столик и заказали кофе и сок. Лара взяла два пирожных.

– Так, давай по порядку. – Сосредоточенно облизывая ложечку, подруга внимательно вглядывалась в мое лицо.

– Бекетов-старший предложил работу. Помощником юриста. Контракт на два месяца, с получением в конце печати Верховного Судьи. Подробнее не могу, пункт о неразглашении. Решить нужно сегодня. – Я знала, она услышит контекстом все, что нужно.

Лара замерла, глядя на меня немигающим зеленым взглядом. Но не сканирующим, а теплым. И я вдруг поняла, что проговорилась. «Бекетов-старший»… Черт…

Одним из потрясающих качеств моей подруги был аналитический ум, способность читать между строк и проницательность. Мы с ней учились вместе на факультете молекулярной биологии. Несовместимость с юридическими предметами у нас была общей. А это значит, что меня, недоучившегося биолога, не просто так взяли помощником юридического консультанта. Она знала, что у меня в прошлом темная история, и я до сих пор посещала психологов и печать могла решить мои проблемы. Но я никогда не рассказывала подробностей.

– Я давно тебя знаю, – медленно подбирая слова, начала Лара, – и понимаю, что ты никогда бы не согласилась ни на что, что бросило бы хоть какую-то тень на…

– Нет, Лара, конечно, не интим и ничего подобного…

– Я так и думала! Но, это значит, что… Ты сказала, Бекетов-старший… Помощник юриста, то есть, работать не на него… Значит… Боже, Тирис. Не носи это в себе. Я знаю, тебе нужна печать, эти эмоциональные взыскания… Расскажи мне. Тебе будет легче. Я поддержу тебя, даже если ты взорвала пять городов и расстреляла в них всех младенцев…

– Лара… Ничего противозаконного, если ты об этом… Просто… я не могу об этом говорить. Хочу, наверное, но не могу. Я просто больше не могу туда возвращаться, мне кажется, это сломает во мне все, что удалось выстроить с таким трудом, все, на что я сейчас опираюсь.

– Ти. Нужно иногда просто сломать старое, освободиться, чтобы выстроить что-то новое. Поверь мне. И помни, я всегда готова тебя выслушать, подставить плечо для твоих слез и соплей, выпить два литра алкоголя, блевать в один тазик и искупаться голой в ближайшем пруду с пиявками. Все, что захочешь. Я стану твоей первой стеной. Выстроим и остальные. – Из зеленых ведьминских глаз моей потрясающей подруги выглядывало ласковое солнышко и проливало на меня горячие спасительные лучи. Которых, увы, было недостаточно сегодня.

– Спасибо тебе. Это то, что мне нужно было услышать сейчас. Как же мне повезло с тобой. – На глазах выступили слезы. Ситуацию надо было спасать, поэтому я предложила прогуляться и посмотреть, что там за событие отмечают в другой части парка.

Мы медленно брели по тропинкам между удивительными цветами всех возможных оттенков и наслаждались богатым розовым ароматом. Парк был разработан с потрясающим дизайнерским чутьем, никакой аляповатости – цвета сочетались завораживающе. Гуляя, мы просто перетекали из одного цвета с его бесконечным количеством оттенков в другой. Пока не дошли до площадки, окруженной толпой людей, оцепленной полицейскими и снующими вокруг журналистами, фотографами и организаторами, раздающими поручения доставочными ботами. Мы застали последние приготовления к чему-то. Лара закономерно упорхнула добывать информацию.

Я прошла к выделяющимся среди всех черным высоким розам, размер каждого лепестка которых был больше моих ладоней. Они были настолько же пугающие, сколь и бесподобные своей наглостью быть не такими как все. И совершенно восхитительно ничем не пахли.

– А, ничего интересного, оказывается, открыли новую часть парка, которую оплачивала лично семья Верховного Судьи, вклад в эстетическое развитие нашего города. Там, вроде как, высажены несколько сотен особенных дорогих сортов роз. Черных. Хотя, красивые. Пойдем отсюда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.