Необыкновенные истории из жизни Фена и Белка

А рагу удалось на славу. Белк на запах проснулся, вылез из кровати и ел вместе со всеми за столом. Потом он выпил много-много морса, заснул без температуры и с тех пор быстро пошел на поправку.

История десятая. Про авиатора Фена

Надвигалась осень, а за ней – снова зима. Фен тоскливо поглядывал на улицу и думал, что наступит и пройдет осень, опять выпадет снег и завалит все тропинки, а некоторые сугробы вырастут до такой степени, что стоит в них провалиться – и даже кончиков ушей не будет видно. И передвигаться будет сложно. А хотелось быстро-быстро, как летом. Фен с завистью думал о том, как ловко Белк прыгает с дерева на дерево, передвигаясь по своим воздушным тропам, а проще всех живется Воронам: на землю можно вообще не обращать внимания. И на погоду. Только ветер может иметь значение.

День становился все короче, Фен по вечерам все чаще не выходил на улицу в темень, а предпочитал полистать что-нибудь увлекательное. И вот однажды, изучая какую-то толстую книгу и ворча себе под нос, он увидел занятный рисунок и заворчал уже заинтересованно. Это был воздушный змей, для полетов которого как раз был необходим ветер. Фен немедленно собрал запасы в кучку, подбил Белка испечь лепешек и пригласил всех на стратегический совет. Точнее, пригласил-то он всех на чай, а когда гости собрались, там уже и до совета было недалеко. Фен завел разговор издалека: вот и погода портится, и ветра сплошные, а чем заниматься, когда так противно? Можно смастерить и запускать змея. И еще можно из ветра и змея извлечь пользу для дела: скажем, привязывать к змею что надо и отправлять по ветру куда надо. Например, небольшие припасы из кладовки.

Идея с отправлением мелких запасов при помощи змея была встречена одобрительно, но вот проблема: ветер-то дует каждый раз по-разному. И тут Фенёк выпрямился и сказал, что нужен пилот. Кто-нибудь не очень большой и тяжелый. И сообразительный. Кто смог бы направлять змея куда требуется. Все замерли во внимании. Фен выпрямил грудь колесом и объявил:

– Белк!

– А? – растерялся Белк, – а мне-то зачем? Я и так по воздушным дорогам передвигаюсь. По деревьям туда-сюда. Мне нормально. И отнести могу. И от ветра спрятаться за стволом. И вообще… – тут он осекся, посмотрел на Фена и понял его мысль. Фен слегка покраснел, но глаза не отвел.

– Фен, а Фен, – позвал Белк, – Фен, а давай мы тебя на пилота выучим? Кто придумал, тому и летать.

Фен того и ждал. Пожеманничал немного и якобы нехотя согласился.

Ворон с Белком три вечера подряд конструировали змея из палок и старого полиэтилена от парников: на свалке было много интересного. Примеряли Фена к перекрестию палок. Привязывали его и смотрели на соотношение размеров. Приматывали покрепче и подбрасывали всю конструкцию, чтобы прикинуть тяжесть. Фен терпеливо сносил все, пока, подбросив в очередной раз, его не уронили. Тут он разворчался, раскряхтелся, развозмущался – но осторожно, чтобы и без того уставшие и вспотевшие Белк с Вороном не оставили это занятие.

Тетка Ворон тем временем придумала Фену теплый шлем-нафенёвник. Внутренний чехол был с кармашками для ушей, потом они складывались, и сверху надевался плотный шлем. А Фен, вспомнив, как слезятся глаза на холодном ветру, пошнырял на свалке и притащил оттуда огромные солнечные очки со стеклами изумрудного цвета и одной дужкой. Снял дужку, выпросил у тетки Ворон резинку, примотал, примерил – и пошел на улицу создавать себе зеленое лето.

И вот змей готов. Фен гордо называл его «летательный аппарат» и строил планы по лесной авиации. Белк не разделял его оптимизма: еще неизвестно, что у них с Вороном получилось. Но что бы ни получилось, а смотреть сбежалась половина леса. Змея установили на верху холма, внизу стоял наготове Лось с веревкой в зубах. Когда неделю назад к нему сбежалась лесная мелюзга и что-то затараторила про полеты, Лось очень удивился. Потом долго не мог понять, что от него требуется: куда бежать с веревкой? Он не лошадь! Потом увидел Фена в очках, трубно засмеялся и согласился поучаствовать: уж очень интересно стало, что там мелочь задумала.

Фен, не торопясь, надел подшлемник, перекинул через голову резинку от очков, усадил шлем поплотнее, подошел к змею и объявил, что он готов. В полной тишине Белк и Ворон привязали Фенька к змею, встали по бокам, уперлись в рейки, развернулись, чтобы поймать ветер и приготовились. Бобер взял красную тряпку и пошел к краю. Заяц набрал в грудь воздуха для команды. Вообще, давать старт очень хотел Мыш, но от этой идеи пришлось отказаться: Лось подслеповат, а мышиный голос довольно слаб и может не перекрыть ветер

– Три, два, один, СТАРТ! – заверещал Заяц, а Бобер махнул Лосю тряпкой.

Белк, Ворон и Фен разбежались, ловя ветер; веревка натянулась: это Лось набирал скорость. Змей взлетел. От ужаса Фен даже глаза не смог закрыть: елки моментально оказались где-то далеко внизу; Белк, Ворон и остальные превратились в горошины, а змей скрипел и не выглядел крепким, как на поляне. Было холодно. Лось, судя по всему, несся не разбирая дороги, а ветер швырял змея как хотел. Какое уж тут управление! Фен и не подозревал, что ветер может быть настолько сильным. Это внизу можно согнуться и побороться, а тут знай держись! Очки давно съехали, но Фен и не думал их поправлять. Он бы при всем желании не смог оторвать лапу от рейки: так было страшно.

На самом деле полет продолжался недолго. Ветер, увидев, что за чудо болтается в его потоках, до того удивился, что затих. И Фен со змеем тут же спланировали вниз, прямо в забытый кем-то старый стог. В нем давным-давно разместились муравьи, которые разбежались кто куда, едва завидев пикировщика. Поэтому Фен отделался довольно легко: Лось почувствовал, что натяжение веревки ослабло, остановился и пошел искать незадачливого летчика. Нашел по хриплому ворчанию. Только отвязать от реек не смог, так и привез обратно всю конструкцию с Феном по центру. Фен был не против: как-никак, он в полном обмундировании и при самолете. Вот только сидеть на спине у Лося не получилось, мешал длинный хвост змея. Пришлось ехать лежа на пузе.

– Со щитом или на щите? – поинтересовалась тетка Ворон, завидев возвращающегося Лося.

– Под ним, – улыбнулся Лось, – да все в порядке! Вон, с очками разбирается.

Фенька сняли с Лося, отделили от змея и принесли домой. Весь день Фен без устали рассказывал всем желающим, какими маленькими были ёлки и как на него напали муравьи, а он храбро их разогнал, а потом ехал верхом: впервые в жизни! И Лось бежал быстро, а Фен не упал! А Лосю Фен все о себе поведал, еще когда Лось его только-только из муравейника вытащил.

Белк, войдя во вкус, предлагал использовать для полетов фенячьи уши: поставить Фена на холм, чтобы тот поймал ветер, расправил уши, натянул их лапами, разбежался и планировал в воздушных потоках. Но Ворон возразил, что это будет полет с холма вниз до ближайшей елки. Поэтому идею оставили (Фенёк вздохнул с облегчением).

Помочь таскать зимой что-то в кладовую или из нее вызвался Ворон, если ему будет по пути.

А змея отремонтировали и в хорошую погоду запускали всей компанией. Иногда и Лось приходил. Очень уж потешной («Потетешной!» – поправлял иногда Фен) оказалась возня с лесной мелюзгой.

История одиннадцатая. Про изобретателей, баню и песни

После неудачной истории с лесной авиацией Фен немного призадумался, но не унывал. Змея по-прежнему запускали все вместе и бегали за ним по очереди, так что без дела он не лежал, но дух испытаний уже прочно засел в фенячьей голове и не хотел ее покидать. Белк тоже нет-нет да полистывал что-то, прикидывал в уме, рассчитывал, пришепетывая, но мысли не озвучивал. Так они и ходили, размышляя, задумчиво почесывая за ухом, приговаривая что-то в потолок и даже не замечая друг друга, пока однажды не столкнулись прямо посреди кухни и не очнулись. Постояли немного, глядя на кисточки и ухи. Туман в глазах спал.

– Фен, а Фен, – позвал Белк, – а что там у нас с чаем?

– Белк, это ж ты у нас специалист по чаю, это у тебя надо спрашивать, – все еще медленно и задумчиво ответил Фен.

– Да ничего там ни у вас, ни с чаем: заварка сгнила давно, и я ее вылил, – послышался голос от печки. Это Мыш возился в углу, гремя ухватами, которые были в несколько раз больше него. Он давно уже приходил в бельчачье-фенячье жилище и поддерживал небольшой порядок, пока Фен и Белк витали в эмпиреях. А они так увлеклись своими идеями, что ели и пили машинально, а потом расходились каждый в своем направлении. Зато Мыш достоверно знал все их идеи, потому что друзья рассеянно делились всем, что было у них в голове, знай спрашивай. Белк размышлял на тему стирки не в доме, особенно зимой, когда не станешь постоянно держать окна открытыми, а влажность – последнее дело; а Фен думал, как был обеспечить бесперебойное наличие теплой воды той же зимой и осенью. Посуду сполоснуть, постирать вот опять же. Если постоянно топить печку, то это означает вечную простуду, потому что выскакивать из жаркого помещения на мороз себе дороже, а вода нужна. А подогревать каждый раз – никаких дров не напасешься.

И вот когда Фен с Белком наконец наткнулись друг на дуга посреди кухни, и прозвучал первый вопрос про чай, Мыш решил возвращать друзей к реальной жизни. Поставил самовар, усадил обоих на лавку и пообещал в следующий раз огреть шваброй, если они опять уйдут в свои прожекты. А на первый раз прощается.

– Я знаю, о чем вы оба размышляете, – серьезно начал он, когда чай был заварен, а Фен и Белк с удовольствием швыркали его из блюдец, заедая вареньем. Каждый наложил себе полную розетку и прихлебывал. Мыш считал, что это не чай с вареньем, а варенье с чаем, но помалкивал. Сейчас другое было важнее.

– И о чем же? – поинтересовался Белк.

– О бане, – со вздохом ответил Мыш. Эта идея пришла ему сразу, как только он совместил фенячье-бельчачьи потребности.

– О чем-о чем? – насторожился Фен. Слова «баня» он не слышал ни разу, так что был уверен, что Мыш что-то не так понял. Но на всякий случай заинтересовался. А Белк от удивления даже про варенье забыл. Про бани он знал: в его понимании это было что-то вроде сарая для дров.

Мыш вздохнул снова. Учить и учить этих оболтусов. Умные головы, да дуракам достались. Изобретают велосипед, а на нем давно уже весь мир ездит. Надо только спрашивать. Все это он с удовольствием им поведал, не преминув сообщить, что тоже бывал у людей, ходили они в дальние походы с гнездом. Вот там и насмотрелся. На запах бежал, а в банях чего только не было! Но в основном вода, сухари какие-то, огромные миски и по несколько веников. Он тогда был совсем молодым и очень всему удивлялся, так что старшим деревенским мышам пришлось многое ему объяснять. Ну а дальше, если была возможность, то он в деревне обязательно забегал во все непонятные постройки. Так что сейчас он сидел с видом ветерана полевых походов и пил пятую чашку под собственные рассказы.

Фен и Белк еще два дня обсуждали идею бани, очень уж она им понравилась. Решили, что до наступления больших холодов обязательно надо придумать что-то подобное. Но вдвоем точно не справиться; помещение ведь нужно примерно с их кухню. Придется помощь привлекать.

Как обычно, напекли оладушек. В лесу уже знали, что если Фен зовет «на оладушки», значит, это будет очередной совет. Тетка Ворон даже предложила юным изобретателям просто пробегать мимо домиков с криком «ОЛАДУШКИИИИИИ!!!» – и все неравнодушные сразу же соберутся.

Мыш как самый опытный в банных вопросах сразу предложил звать на помощь Бобров. Тут самим не справиться, а Бобры – народ опытный, и инструмент у них весь есть. А в качестве платы Мыш предложил вырубить ивняк на берегу ручья, где будет стоять баня, и отдать его бобрам полностью. Фен недовольно засопел. На иву у него были свои планы: он хотел научиться плести корзины, но расплачиваться за работу было больше нечем. А идея с баней так приглянулась, что Фен был готов бежать к бобрам прямо сейчас, несмотря на вечернюю темень. Поэтому идею с корзинами отложили до будущего года. Белк с Мышом сели обсуждать тонкости банного дела, а Фен пошел проверять, на месте ли топорик, чтобы с рассветом отправиться на запруду, а потом в ивняк на берег ручья.

– Чего-чего? Строить? Сейчас? – удивлялся Бобер. Они с Бобрихой занимались утеплением хатки и таскали щепки, прутики и сушили траву, готовясь к холодам.

– Строить. Сейчас. Потом поздно будет, – храбро подтверждал Фен.

– Да не успеть до холодов. Ни дерево, ни сруб не просохнут, – пытался втолковать Бобер.

– Если быстро – то успеть. Просохнут, – настаивал Фен.

– Да когда же? Я только через неделю закончу утеплитель в хатку собирать, а потом запасы нужны, – рассуждал Бобер.

– Прямо сейчас. Через неделю ты вернешься к своему утеплителю и запасам. И принесешь еще больше. Мы тебе молодой ивняк вырубим, и ты весь заберешь. Два больших куста, – соблазнял Фен.

– Ива? Молодая? Два куста? – у Бобра загорелись глаза.

– Ива. Молодая. Два куста. Вот топорик, прямо сейчас пойду вырубать, – Фен для убедительности вытащил топорик из-за пояса и спрятал обратно.

– Я подумаю, – пообещал Бобер и пошел обратно к хатке, где уже сердилась Бобриха: руки в боки, хвост пришлепывает по траве.

Фену очень не хотелось работать зря, ведь Бобер еще ничего твердо не обещал. Но делать нечего, и они с Белком, кряхтя, как раз выкорчевывали последний корень, как из воды с шумом показалась голова Бобра. Он был уже в каске на всякий случай. И брата с собой взял. И обеих Бобрих: они будут готовить провизию и помогать по мере сил. Баню могут сложить за неделю. Даже сухое дерево дадут из своих запасов. Но взамен Бобры попросили не два, а четыре куста ивняка и сверх того два мешка бельчачьего иван-чая.

– Мы согласны! – быстро ответил Белк, пока Фен раздувался от возмущения и готовился произнести свое коронное «хулиганствие какое!».

– Чай мы еще соберем – втолковывал ему Белк, – в конце концов, будет следующее лето, да и отдать мы можем один мешок прошлогоднего запаса, мы же много собрали. Ивняк вырубим сегодня весь, сколько требуется, побудем тут целый день. На чай мы еще листиков насушим. Дерево заготавливать не надо! И баня будет уже через неделю!

Фен медленно сдулся и согласился. На том и порешили.

Окончательно затупив топорик и стерев пальцы, Фен вернулся домой поздно вечером, страшно грязный и довольный, и долго отмывал пузо и лапы. Не менее довольные Бобры тащили ивняк поближе к хаткам: надо было сделать рейс, чтобы взять еще и налобные фонарики. Поскольку ивняк был отличным, а чай – еще лучше (Белк сверх того презентовал баночку сушеных ягод), то Бобры были готовы работать круглосуточно. Мыш с гнездом в очередной поход в деревню заодно разведал, что нужно, чтобы строить печку, а потом пригласил гнездо деревенских мышей, которые следили за строительством и добросовестно путались у Бобров под ногами.

Как бобры и обещали, через неделю баня была готова. Фена с Белком смутил только огромный предбанник с высоченным потолком: они думали, что ему положено быть маленьким.

– Ну и что? Это очень удобно, – разъясняли Мыш и Бобры, – предбанник все равно топить не надо, вода – в самой бане, а здесь много места и для стирки, и для ведер, и для наших запасов.

– Для чего??? – подпрыгнули Фен и Белк.

– Для запасов. У нас в хатках и норах влажно. Да вы не бойтесь, наши запасы вам не помешают: мы их будет сушить под потолком на веревочках и иногда забирать, – засмеялись Мыш и Бобер, а мама Мыш и Бобриха, улыбаясь, уже тащили корзины с грибами, травками и корой. Белк прикинул высоту потолка, вытолкал Фена из бани и помог протянуть веревочки и привязать пучками все, что понатащили запасливые матери семейства.

Запасы и впрямь не мешали. Чтобы забрать что-то, мама Мыш и Бобриха подгадывали, когда Белк пойдет топить баню. Когда баня или вода были готовы, и Фен направлялся туда с тазиками, уже никого не было. От травок и коры исходил приятный запах, так что постепенно фенячье возмущение окончательно улеглось. Белк – тот с самого начала был не против. Раз уж Бобры с Мышами так расстарались, то пусть себе пользуются пространством под крышей.

А остальные лесные жители всегда знали, кто сейчас плещется в бане: если перед дверью маленькая тачка – там Фен (он стирал и мыл посуду); если из трубы идет дымок – там Белк (он топил баню или грел воду – смотря что было нужно. Фенёк огня боялся). Ну а если дверь плотно закрыта – значит, банный день. И тогда из бани раздавались шлепки веника, кряхтение, и два голоса горланили: «Мыыыы – дети галактикииии, и самое главноееееее – мыыыы дети твоиииии, дооо-рро-гааааа-яяяааааа Земля-аааааа!»

История двенадцатая. О том, как Фен и Белк в поход в деревню ходили

Выстроив баню и вдоволь нарадовавшись, Белк понял, что ему не дают покоя рассказы Мыша о походах в деревню и обрывки болтовни, которые он слышал, пока гнездо деревенских мышей гостило в лесу во время строительства. Ему было страсть как интересно посмотреть, что еще есть у людей такого, что можно было бы взять на вооружение. А ночи как раз уже темные, да и опыт ночного похода к кладовке у Белка имелся. Поэтому он решил попросить Мыша в следующий раз взять его с собой.

– А я? А меня? А почему это без меня? А я чем хуже? Да что же это такое??!! Хулиганствие какое!!! – возопил Фен, узнав о бельчачьих планах. Никакие уговоры не действовали, а все аргументы, что вот нападут собаки, а Мыш прыг в траву и был таков, а Белк прыг на дерево и ускакал, не действовали. Фен вопил, что его недооценивают, не видят в нем ловкого и умного зверя, а уж быстрого – тем паче. И пришлось снаряжать еще и Фена. Еле отговорили брать каску, чтобы не бряцать в темноте, но от вилки Фен отказаться не смог. И надел легкий нафенёвник, чтобы не простудиться. Белк и Мыш нарядились в темные вязаные шапочки, и в одну из черных, но спокойных и безветренных ночей мышиное гнездо в сопровождении Фена с Белком выдвинулось в путь.

Они долго шли сначала по лесу, а потом по проселочной дороге, чтобы беречь силы. И вот воздух чуть потеплел, и запахло чем-то новым: примерно так пахло в квартире у барышни, где когда-то жил Фен. Поэтому он понял, что деревня близко. И верно: Мыш резко остановился, потянул носом и поднял правую лапу вверх, подавая знак молчать. Все замерли, а он покрутил головой, послюнявил лапу и определил направление ветра. Потом жестами показал, откуда заходить в деревню и знаками объяснил, что действовать надо молча и быстро. Так же молча и быстро все натерлись полынью, чтобы перебить собственный запах запахом травы.

На входе их встречал один из самых опытных деревенских мышей: он должен был сопровождать Фена и Белка как впервые попавших в деревню. Главное – не разбудить собак и не попасться кошкам, напомнил он им вполголоса, и все разошлись по своим делам.

Фен и Белк в полном восторге исследовали хозяйственные постройки, когда деревенский Мыш вдруг напрягся и прислушался. Фен как раз примерял огромную шляпу с завязочками поверх нафеневника, а Белк рассматривал грабли и косы. Мыш шикнул на них, требуя тишины, и все замерли, не меняя положения. Из угла с сеном потянул небольшой сквозняк, Мыш пискнул: «Бежим!» и, пригнувшись, метнулся вдоль стены к щели, через которую они попали в сарай. Белк моментально ускакал под потолок и притаился в темных балках, а Фен рванул к дверям, но шляпа слетела с головы, зацепилась за шею и застряла в дверном проеме. Тут же его настигла огромная серая кошка, схватила за шиворот и выволокла во двор, где собака уже почуяла чужака и заходилась лаем.

Кошка дотащила добычу до забора, где росла яблоня, и стряхнула на землю. Фен аккуратно разогнулся, поправил шляпу, нафеневник, и тут же прискакала собака. Она трясла мокрым языком, припадала на передние лапы, мотала хвостом и явно радовалась поимке ночного гостя. Разглядев, что Фен – это что-то странное, она села. Кошка брезгливо жалась в сторону, но зорко следила за Феном, явно не собираясь отпускать пленника.

– Слушай, – спросила, наконец, Собака, – а ты кто?

– Я – Фен, урожденный Потетен, – с достоинством ответил Фен, – а ты – Собака, я тебя знаю. А ты – Кошка, я сразу понял (Фен, правда, видел их только на картинках).

Кошка отвлеклась от лапы, которую облизывала между делом, и подняла глаза.

– А на голове у тебя что? – продолжила расспрашивать Собака.

– Шапка такая, – насупился Фен, – ты-то в будке живешь, а я нет.

– А ну, сними! – потребовала Собака, перестав улыбаться. Фраза про будку ей совершенно не понравилась: все уличные собаки пеняли ей этой будкой, а ведь зимой будка что есть, что нет, одинаково холодно.

Фен сдернул нафеневник, и Собака с Кошкой застыли в изумлении.

– Какой же ты Фен? – медленно начала Собака, – ты же…

– Ты же Собака! – взвигнула Кошка и отвесила Фену затрещину.

– Ты же Кошка! – тявкнула возмущенно Собака и забежала с другой стороны, чтобы Фен, который от неожиданности укатился кубарем, не удрал.

Фен понял, что дело не уха. Он выхватил вилку и приготовился сражаться за свою жизнь, как вдруг перед ним на землю плюхнулся какой-то шерстяной комок, кувыркнулся, подпрыгнул три раза, обернулся Белком, показал Кошке с Собакой язык и с криком «Белки не сдаются!» дал деру к углу дома. Кошка рванула за ним, а Собака переполошила лаем всю округу. Фен воспользовался моментом, умчался обратно к забору, взобрался на него как заправский акробат, оттуда – на яблоню; оскальзываясь и оступаясь, пролез, обдирая лапы, в темноту, зацепился завязочками шляпы за ветки и рухнул куда-то вниз. На его счастье, шляпа оказалась действительно большой и зацепилась она очень удачно: Фен плюхнулся в нее, как в гамак, и затаился.

На шум и гам вышел хозяин с фонарем. Кинул галошей в Кошку, чтобы не царапалась по концам бревен на крышу; вылил ведро воды на Собаку, чтобы та замолчала, и пригрозил всех выгнать, если не будут давать спать. И ушел обратно в дом. Кошка фыркнула: «Больно надо!» и удалилась на соседний участок ловить кротов. Собака обиделась и ушла в будку обсыхать. Белк благополучно спустился с крыши, отыскал деревенского Мыша, встретился в условленном месте с гнездом лесного Мыша, а потом все дружно отправились снимать Фена с яблони.

Фен ни в какую не захотел расставаться со шляпой, считая ее своим трофеем. Так и шел в ней по дороге, хотя уже светало. Тем более что нафенёвник остался на дворе: его поутру утащила в будку Собака. Они с Кошкой, глядя на него, время от времени пытались ответить на вопрос, что за зверь пожаловал к ним тогда ночью. Кошка утверждала, что это была мелкая собака, а Собака, наоборот, думала, что приходила странная кошка. Нафенёвник доказывал, что им не привиделось.

А Белк и Мыши долго не могли понять, почему Кошка их учуяла. Ведь полынь была свежей, выветриться не успела. Пока Фен, рассказывая в очередной раз о своем чудесном спасении, не вытащил откуда-то пучок перьев. Это был его талисман на счастье, который он сделал как раз перед походом. Птицы перед полетом на юг выкинули из гнезда весь пух и перья, которые уже не были нужны, а Фенёк подобрал.

И тут все стало ясно. Кошка пришла на запах птицы. А дальше последовали приключения во дворе.

Фенёк же был с этим утверждением категорически не согласен, как его ни убеждали. Талисман в ту ночь спас ему жизнь – и точка. Вот же он, вернулся, живой и здоровый, хоть и побывал в лапах и в зубах у Кошки. И даже трофейную шляпу принес. С завязочками.

История тринадцатая и последняя. А о чем – решать читателю

И вот, наконец, снова настали холода.

Фен и Белк обросли зимней шерстью, и Фен не без удовольствия отмечал, что в новой шерсти уши в зеркале кажутся еще больше, подчеркивая его фенячесть. Белк еще раз вычистил щетки и пуходерки и убрал их до весны. Утепленный нафенёвник и бельчачья шапочка поселились возле дверей, а в печурках грелись три пары валенок: по одной на каждого и запасные, еще те, что семейство Ворон подарило в самую первую фенячью зиму.

Утра становились все темнее, а дни – все сумрачнее, пока солнце окончательно не ушло зимовать. Фен хмурился и ворчал. Белк просто ворчал: он знал, что это время надо пережить. Но радости от этого было мало. Так, в ворчании, они подкидывали дрова в очаг, когда зашла тетка Ворон.

– Говорят, каждую зиму у людей в городе большой праздник, – сразу начала она, – Ворон мне все уши прожужжал.

– Тебе праздника хочется? – не оборачиваясь, спросил Фен. Белк, щурясь от жара, шурудил кочергой в печке.

– А почему нет? А мы чем хуже? – недоумевала тетка Ворон. Ей давно надоела эта зимняя тоска и вялые лесные жители. Половина ушла в спячку, а половина ходит как в воду опущенная.

– И что ты предлагаешь? Поехать в город к людям? Почему они празднуют без нас? – все так же спиной бурчал Фен.

– У меня одно предложение: давайте устроим праздник! Здесь, сами! – тетка Ворон даже не злилась на Фена, – вы напечете оладушек, я пирогов сделаю, мыши нам украшения какие-нибудь притащат…