скачать книгу бесплатно
Она улыбнулась, встала и вернулась на своё место.
– Алекс, я знаю, да и ты тоже, как такие моменты влияют на сознание и самоконтроль. Не отвлекайся, мой хороший. Да, я согласна, мы очень похожи и внутренним миром, и отношением к внешнему, но это не то, что жизнь хочет от нас здесь и сейчас. Мы можем расслабиться, отвлечься, но это время, потерянное, нужно будет наверстать. Позже, через год-два, не важно, наша история закончится. У меня, видимо, раньше. Но поверь! Поверь и не сомневайся, ты обретёшь помощь взамен моей, и с этим человеком пойдёшь дальше с того момента, где закончим мы.
– Но это будешь уже не ты, – попытался я.
– И не ты прежний, – тихо, но уверенно закончила она.
Сопротивляться не было смысла. Я всё понимал. Она была очень разумна, профессиональна, честна. Через час мы прощались. За её дверью я снова нашёл это неприятное ощущение последних дней. Кэтрин обняла меня.
«Может в последний раз», – внезапно подумалось мне, и я испуганно взглянул на неё, убедиться, что ничем не выдал своих мыслей. Но она лишь спокойно улыбнулась мне.
Следующий день сулил трудности. Их было, как минимум, две. Во-первых, Виктор. Я знал, что он не будет рад нашей встрече с Кэтрин. Она в любом случае всё ему сообщила. Во-вторых, сеанс с Вероникой. Тут не на что было надеяться или чего-то ждать, всё могло быть так или по-другому – нужен правильный настрой. И если второй случай зависел целиком и полностью от меня, то с Виктором – нет.
Я выглянул в окно и вздохнул, машина уже ждала. У меня не возникало ощущений тотального контроля с его стороны или обременительного послушания с моей. Я всё ещё никак не мог свыкнуться с таким новым типом отношений – полной открытости и доверия. Вдобавок к этому, перед каждой встречей с ним, я испытывал чувства робости и волнения, как в институте. Наверное, моё сознание и впрямь воспринимало его как учителя.
– Я даже не буду с тобой спорить, – услышал я невероятно добрый упрёк, когда сел. Он улыбался и был каким-то новым для меня. Как впрочем, и всегда. При каждой нашей встрече, я никак не мог ощутить глубину его личности. Он всегда был разный и в то же время одинаково потрясающий своим… Даже не знаю… Темпом понимания другого человека. Виктор будто сливался со мной, Кэтрин, Анной, пациентами, воздухом. Или это мы сливались с ним?
– Ты был сердит на меня?
– Нет, Алекс, я бы не сказал, что это злость, это было переживание и, если хочешь, сомнение в ваших с Кэтрин силах. Я могу быть уверенным в чём-то, но люди… Они иногда чувствуют больше, чем думают, – он сказал это каким-то странным, не до конца ясным мне, тоном.
– Ты думаешь, я сделал ей неприятный сюрприз этим разговором? – продолжил я.
– Скорее мне, чем ей. Скажи, ты чего-то не понимал? Почему ты думаешь, что сам не разобрался бы? – он, улыбаясь, взглянул на меня.
– Не знаю, думаю, я уже начинаю скучать, – честно подытожил я.
Он снова посмотрел на меня, и надеюсь, что понял. Мы подъезжали к офису.
– Завтра заеду, у нас с утра самолёт.
Я вышел. А он уехал дальше, в свой однозначно прекрасный мир, о котором я пока мало что знал.
Пациенты. С парочкой была первая встреча, знакомство, так сказать. Ещё с одним мы уже провели два сеанса. Ну и Вероника. Я был готов. Частью нашей терапии было обсуждение тех моментов жизни, которые она провела со мной. Я всё понимал, и она тоже.
Она пришла без опоздания.
– Как прошла неделя?
«Она готова», – подумал я, не дождавшись ответа. Да, она знала, о чём мы сегодня говорим, и из союзников у меня было только время сеанса, а у неё – всё наше прошлое.
– Алекс, а если получится так, что именно то, что было с нами и предопределило моё будущее. Ты будешь переживать? – словно извиняясь, спросила Вероника.
– Мы обязательно найдём причину, не сомневайся, – уверенно ответил я.
– Хорошо. Вопросы? Или я сама?
Я жестом показал, как ей будет удобнее. И она начала, не спеша, выверяя эмоции.
– То время, что мы были вместе, я испытывала влюбленность только вначале. Позже, я стала замечать, что моё сознание начинает воспринимать тебя по-другому. Ты становился чем-то большим, чем просто любовник или друг… Тогда я никак не могла смириться, что яркое увлечение уступало место новому, странному чувству. Такого я не знала прежде. Я как будто переставала существовать в твоём присутствии – двигалась, дышала, жила не я, а мы. Это было ново и страшно. Ощущения, эмоции, даже наши планы – полное их совпадение – всё пугало меня. Думаю, тогда и началась борьба.
Она замолчала.
– Ты решила остановиться и вернуться к знакомым и понятным ощущениям?
Мне было ясно направление её мыслей. Но ещё яснее я понимал, что недостающие детали нашего прошлого, несомненно, помогут и мне.
– Видимо да, я считала, что всё то, что зовётся любовью – исчерпало себя. А то, что следовало после, было слишком пугающим, не как у всех. И я стала искать точку опоры – понятную, прошлую.
Она помолчала. Но я уже не вмешивался, предоставляя ей возможность самой контролировать время – моего единственного союзника.
– Это было похоже на раздвоение. С тобой – искренняя, участвующая, с другими – в вечном неясном поиске. Я лихорадочно заводила много знакомств, но не могла ухватить убегающее «что-то». Я пыталась, думала, ну вот, сейчас – с этим или с тем. Когда я запуталась среди бесконечного флирта, то уже не могла остановиться. В тот момент мы и обсуждали наше расставание, а я была неустойчива и физически не могла противиться очевидному. Я не стоила отношений с тобой и решила остаться среди своего беспорядка.
Она остановилась на мгновение, глаза её блестели, голос дрожал. Но отступать было некуда, да и незачем.
– Почему ты была уверена в этом? Почему нельзя было сказать так, как есть? – я старался заполнить паузу, её эмоции стали охватывать всё вокруг. Сопротивляться прошлому сложно, тем более, что оно у нас было общим.
– Зачем? Менять я ничего не хотела. А может, не смела. Тот путь, что ты выбрал для нас, казался слишком простым, и таким недоступным. Правда, открытость, семья… Оставаться с тобой было бы нечестно. Ты же помнишь про честность? Так вот, это единственное, что я смогла сохранить для тебя и ради тебя.
Она улыбнулась, и несколько слёз быстро упали её на руки. Пауза получилась долгой. Я теперь полностью осознал, почему только я могу помочь Веронике. Её честность, заученная, выточенная долгими годами наших отношений, до сих пор предназначалась только для меня. И больше ни для кого.
– Что ты чувствовала тогда?
– Мне нужна была от жизни только сама жизнь. С тобой я чувствовала, что перестаю быть отдельной единицей. Я теряла контроль.
– А что не устраивало в других?
– Я даже не понимала. Я не могла чего-то найти и до сих пор не могу. Их сейчас так много, людей в моей жизни, они все разные, но одинаково неподходящие ни для чего, – тихо и медленно проговорила она. – Как я могла выбрать всё это? – Она будто только сейчас осознавала это. – Я ведь ничего не хотела тогда так сильно, как быть частью лёгкого мира. Только теперь меня догнали и желания, и страхи… Я не растворилась среди легкого несуществующего мира, он поглотил меня. Я не могу выбирать, не могу иметь детей и не могу найти человека, чтобы раствориться в нём. Ты понимаешь?
– Уже да.
Очевидно, что Вероника и раньше пыталась разобраться в причинах побега из нашего будущего. Меня порадовало, что она ни разу не упомянула о времени нашего беззаботного счастья… Это навсегда связало нас. И было неприкасаемо и бесценно.
«Узор наших жизней», – вспомнил я Кэтрин, и мне стало очень спокойно. Смотря на Веронику сейчас, меня не переполняли ни жалость, ни сожаление. Я знал, что это ещё не конец терапии, что много чего ещё там, где не было ни одной живой души – за сознательной чертой её нынешней эгоистичной жизни. Знал, что с этим мы разберёмся и найдём всё, что скрыто или не поднято на поверхность. А сейчас она начинала делать очень робкие, но такие болезненные шаги искренности. Вскоре она многое сможет понять и принять, как опыт, смирится и перестанет стыдиться. Но «может», не значит «будет»…
– Я помогу тебе, не сомневайся. И не брошу тебя. Мы ещё не в конце, понимаешь?
Но время заканчивалось. Она готовилась уходить.
– Мы продолжим через неделю, Вероника, с этого места.
Она медленно встала.
– Алекс, как тебе это удаётся? Знаю, что не просто, но как? Это же всё… Так примитивно, – задумчиво и серьёзно спросила она.
Я смотрел на неё прямо и открыто, спасибо Кэтрин, и знал, чётко осознавал, что главное для неё сейчас – это моя поддержка.
– Я тебе помогу. Ты только этому не мешай и не бойся.
Она еле заметно улыбнулась и вышла. Я опустился в кресло и закрыл глаза.
Образы, воспоминания замелькали в сознании. Вот мы вместе поступаем в один и тот же университет. Тут нас знакомит случай, нелепый и романтичный. А дальше – нежная дружба, проверенная временем и доверием. И верность! Одна сплошная верность – слову, цели, друг другу. Она была эмоционально устойчивой, рациональной, сложной личностью. И только наедине не стеснялась быть уступчивой, терпеливой и влюблённой. Боже, может и действительно я всё испортил в тот момент? В момент решения связать наши жизни. Как одно прекрасное стремление и логичный поступок может искалечить две жизни, как? И как можно было поступить иначе? Тут я увидел подобное и в отношениях с Кэтрин. Я был честен с ней, как и с Вероникой, но Кэтрин тоже не могла остаться со мной…
Нет, не угадать, что предложит тебе жизнь. Можно быть уверенным только в себе, в своём выборе, поступках. Каким ты хочешь быть человеком, для себя, без показухи, внутри? И сможешь ли не ждать встречной оплаты за любовь или преданность? Но сложность в том, что даже после правильного поступка всё не обязательно будет цветным и радостным. Это просто ещё одна ступень, нужного оттенка, только определенно вверх, а не вниз.
Тревога утихла, мысли потекли ровнее, спокойнее. Я не любил больше Веронику и теперь спокойно смотрел на прошлое с ней. Меня не ранила наша связь, я не жалел. Это была уже не «моя Вероника», а носимая ветром эгоизма, человеческая тень. И она таяла, отчаянно цепляясь за то, что представлялось устойчивым ранее – власть чувств, страсть, обман, игра. Конечно, это всё казалось ей надёжной опорой, многие так живут. Но она, по природе своей, не из таких. Поэтому сейчас её настоящая сущность начинала враждовать со всем этим «удобством». У меня же появлялся сильный азарт найти то самое, откуда берут начало её слабости. И сил мне предавало смутное предчувствие, что это было задолго до нашей встречи…
«На сегодня хватит!» – подумал я, привёл всё в порядок и отправился домой. Дорога обещала занять целую вечность, но я твёрдо решил пройтись.
Город, люди и воздух сделали своё дело – я добрёл домой физически уставший, но психологически уравновешенный и без сил свалился в сон.
– —
Следующий день был предсказуем до минуты. Кроме звонка Кэтрин. Она желала мне удачи и по секрету рассказывала о своём опыте поездок с Виктором. И мы, как два подростка, обсуждали прелести жизни в путешествиях. Было весело – смеялись в голос, без неловких пауз и стеснений. Она поделилась парой историй про её первые знакомства на подобных мероприятиях. И как от пары ненужных, спас её Виктор. Простились тепло, словно близкие родственники, а после, уже более вдохновлённый, я продолжил свои скучные сборы.
Через час машина везла меня в аэропорт, Виктора не было. Пройдя регистрацию, я ждал рейс, и смотрел на бесконечный поток под именем «толпа». Все были озабочены чем-то своим, личным, но двигались в унисон – туда, куда звала их жизнь. Одно направление, разные цели. И по окончании полёта они все рассыплются в разные стороны, как брызги на стекле, занимая каждый своё место…
Вообще-то я не любил летать и только что вспомнил об этом. Невыносимо сильное ощущение стало наполнять всё тело волнением. В сознании искрой вспыхнула мысль, что похожее состояние я испытывал совсем недавно, даже не летая. Это было поразительно схоже с влюбленностью – два физически сильных переживания, которые зависят только от объекта. Рассудок делит их, ставя рядом с одним знак минус, а с другим – плюс. Полёт – плохо, влюблённость – хорошо. И что же получается, это всё? Только разум может отличить и назвать два разных чувства, а тело послушно переживает волну схожих ощущений?…
Вдали показалась знакомая фигура. Виктор. Меня наполнил знакомый трепет. И я ещё раз убедился, как эти два чувства поразительно близки в своих физических проявлениях.
Он подошёл и сел рядом.
– Ну вот, навстречу будущему, – улыбаясь, сказал он.
Я, честно говоря, так не думал. Меня сопровождали сплошные моменты настоящего – обрывки дней, поступки людей, встречи, обстоятельства. Я даже иногда ловил себя на мысли, что меня-то тут вообще нет, только аналитическое сознание и логические поступки. Я как будто рядом, сверху, издалека, но не внутри этой жизни и практически разучился думать о будущем, тем более мечтать и чего-то хотеть. Просто двигался вперёд, не создавая препятствий своей судьбе. А сейчас, в последнее время, это самое будущее всё настойчивее сгущалось вокруг меня в форме предчувствий, ощущений и надежд. Поэтому я, наверное, сидел, немного озадаченный такой простой фразой. Виктор внимательно следил за мной, точь-в-точь как Кэтрин. И я думаю, вернее, очень хочу думать, что понял без слов.
Мы отправились на посадку. Отрыв, взлёт. Тревожное чувство мгновенно начинает охватывать всё тело. Остальное не важно, всё парализует страх, животный, неконтролируемый. Последнюю попытку предпринимает разум, но, при виде уплывающей земли, начинает сдавать свои позиции.
– Не так уж и сильны твои чувства ко мне.
Я даже вздрогнул, Виктор сказал это, будто я рассуждал вслух. Последний час.
– Ты о чём? Я думал, мы всё выяснили.
– Конечно, так и есть. Просто сейчас, ты упорно стараешься победить себя и не видишь очевидного. Опять же, слишком вплотную подошёл к проблеме. Алекс, так ничего не выйдет.
Мне сейчас трудно было сообразить что-то. Физический дискомфорт начал давить на сознание уже бесконтрольно.
– Я про твои навыки и отношение ко мне, – Виктор не спеша достал таблетки из внутреннего кармана, – сейчас это было бы как нельзя кстати – простая подмена чувств и немного твоего самоконтроля были бы необходимой терапией, а не эгоизмом. – Он протянул мне лекарство.
Я смотрел на него, как впервые, и не верил. Не верил, что это происходит со мной. Вот, рядом сидит человек, о котором я даже боялся просить у жизни. Он всё понимает, видит, чувствует. В нужный момент рядом. Сейчас и всегда. Ничего не надо объяснять. Всё здесь, всё с ним, всё правда. Будто меня постоянно держат за руку. Я даже на мгновение забыл, что лечу.
Виктор заулыбался, открывая ноутбук.
– Я же говорил тебе однажды, – не прогоняй меня, и тебе будет чуть легче идти свой путь.
Меня насмешило слово «прогоняй» и я переключил своё внимание. Ну и к своему удовольствию, воспользовался столь любимой способностью. В голове наступила тишина, кровь шла медленнее, сознание прояснялось. И незаметно для себя, я стал наслаждаться происходящим. Это был мой первый полёт. Мой первый прекрасный полет.
Но глубокой ночью меня внезапно охватила усталость и сонливость. Мы приземлились, быстро покинули здание аэропорта, и вот, машина уже везла нас в отель. Номер оказался апартаментами, занимавшими почти половину этажа. Выбрав свою комнату, я свалился без сил.
Другой день, другой город, другой мир. Утро нового дня встречало меня настороженно. Солнце недоверчиво заглядывало в окна через спешащие облака, голуби то подсаживались на карниз, царапая его, то неуверенно слетали. В дверь постучал Виктор.
– Алекс, завтрак, нам пора.
Я мгновенно поднялся, и через четверть часа мы уже сидели на балконе за столом.
Очень красивый город! Глазами в него влюбляешься сразу, тем более, что нашему взору отсюда открывался Пратер. Настойчиво захотелось спуститься вниз, утонуть в толпе, надышаться воздухом этого места, потом замереть и остановить время посреди новой яркой страницы жизни, но… Но вскоре мы уже ехали на весьма официальное мероприятие, предшествующее основному.
Людей была масса. Бросалось в глаза, что многие из них были здесь, как дома. Кто-то кого-то звал, кто-то кому-то улыбался, по-свойски и почти по-домашнему говоря в полный голос в толпе. Все направлялись в строгом порядке, по уже известным им направлениям. У Виктора было столько знакомых, что после пятого-шестого представления, я даже не старался вспомнить имя собеседника, просто сосредотачивался на поддержании разговора и принятии нескучных поз. Виктор был очень собран, серьёзен, я бы даже сказал, насторожен, но доброжелателен ко всем и каждому. И я, к своему удовольствию, не обнаружил ни одного из представленных, хоть чем-то заслуживающего преимущества дружбы с ним или иного особого отношения. Все были в общей массе своей одинаковы, на достаточной дистанции для общения и тем более дружбы. Я же чувствовал своё преимущество и, кажется, пара-тройка представленных мне тоже. Некоторые взгляды в мою сторону были откровенно недобрыми, некоторые удивлёнными и недоумевающими. Но Виктор успевал отправлять мне достаточно невербальных посылок, чтобы я чувствовал себя совершенно уверенно.
Спустя пару часов вереница официальных встреч иссякла. Мы вышли.
– Теперь город наш, – сказал Виктор, – на целых два дня.
– Наконец состоится это, последнее знакомство, – ответил я.
– Для тебя оно будет самым запоминающимся на сегодня, – тихо предупредил он.
По пути к месту ужина мы наблюдали прекрасные памятники, не дающие забыть о существовании великих людей и их не менее великих целей и желаний. Свернув и потерявшись в очень узких улочках центра, внезапно мы вышли к прекрасному собору святого Стефана. Это было впечатляюще! Эмоции усиливали неестественно яркий закат и рассказ Виктора про реликвии, усыпальницы и историю этого места. Мы устроились в ресторане неподалёку. И когда наш поздний ужин утонул в непринужденной беседе, к нам подошла совсем юная девушка. Мило улыбнувшись Виктору и получив от него в ответ такой знакомый мне взгляд, она как-то сразу не расположила к себе.
«Ревность?» – мелькнуло в голове.
Вот она, та самая минута, когда я понял, что у Виктора тут все-таки есть близкие люди. У меня даже пробежала дрожь по телу.
«Ревность», – вздохнул я про себя.
Одновременно, я очень пытался вникнуть в представление дамы и разговор. Но что-то не клеилось, я уже был враждебно настроен. Хотя девушка ничем внешне не отталкивала. Мягкие спокойные тона одежды, длинные светлые волосы, бледная кожа, глубокий серый взгляд. Она смотрела так смело, что я даже начал раздражаться от этой безупречной простоты. Девушка, казалось, делала вид, что не замечает моей борьбы. Для Виктора же моё поведение было самой очевидной очевидностью, но он не вмешивался, поддерживал беседу и наблюдал. За мной.
Тут это препротивное состояние довело меня до логического предела. Я выдохнул, взял себя в руки и попытался понять – кто же передо мной и зачем.
Её звали Ирина. Она приехала на то же мероприятие, только днём мы разминулись.
«И слава Богу!» – подумал я. Виктор в этот момент многозначительно покашлял.
«Сколько же он знает обо мне! – Пронеслось в голове. – Или наблюдает?»
Ирину не смущало наше невербальное, но слишком очевидное общение, и очень странно – почему? Она же так молода и так храбро ведёт себя в откровенно неуютной обстановке.
«Ну, ради Виктора и я бы постарался», – мысленно заключил я.
Ирина оказалась теоретиком. Занимается какими-то статьями, колонками или книгами, я не запомнил. С клиентами не общается, хотя обладает, по словам Виктора, «высшей степенью наблюдательности и зарывает свой талант в безликий книжный мир». Меня уже немного отпускали эмоции, но видимо, недоверчивость ещё сквозила в поведении.
– Ирина, как бы ты описала слабые места моего Алекса? – спросил Виктор.
– Я не думаю, что это улучшит сейчас нашу с ним ситуацию, – она улыбалась, не сводя с меня взгляд.
– В каком смысле? – не стерпел уже я. Я знал, что умею держать себя в руках профессионально, это был вызов.
