скачать книгу бесплатно
– Вы с Анной должны сейчас вместе уйти.
Я, видимо, смотрел с плохо скрываемыми удивлением и досадой. Во-первых, я бы предпочёл послушать и посмотреть на дальнейшую работу в группе. Во-вторых, что я буду делать с Анной? Я её не знаю. Кто она, пациент? И куда мы пойдём? В-третьих,
– Не надо множить мысли и эмоции. Больше доверяйте себе. И мне, – Кэтрин опередила все вопросы и осторожно коснулась руки.
Для меня всё ещё было странно чувствовать такое понимание и в то же время свободно держаться на безопасном расстоянии от эмоций. Я выдохнул, встал и подошёл к Анне. Она мне улыбнулась, молча, поднялась, и мы покинули это уютное место.
На улице уже был вечер. Тихий, майский безветренный. Несколько минут мы шли молча, и как-то вместе, не сговариваясь, повернули за дом и направились в сторону шумного парка. Здесь нас сразу встретило много света и звука. Собаки, люди, дети, разговоры, в общем – жизнь. Мы замедлили шаги у ближайшего кафе. Зашли и сели. Теперь я видел этого человека яснее для составления хоть каких-то мыслей о нём. О ней, конечно. За те немногие месяцы работы я сумел приучить себя к профессионально-бесполому восприятию клиентов. И, тем не менее, передо мной сидела молодая женщина, лет тридцати пяти-сорока, её серые, почти бесцветные глаза невероятно сочетались с мраморным оттенком кожи и тёмными волосами. Изучая её спокойное лицо, я заметил небольшие характерные морщинки у глаз и губ. «Очень эмоциональна», – подумал я.
Она, в свою очередь, так же молча улыбаясь, изучала меня. Когда подошёл официант, что-то промелькнуло знакомое в её взгляде, голосе, жестах. Мы сделали заказ и она, наконец, обратилась ко мне.
– Я – Анна, жена Виктора.
Меня вообще трудно удивить, но тут… Наверное, в тот момент я застыл, перед вдохом. Жена? В группе? Зачем ей в группе? Опять вереницей в памяти прошли наши с ним вечера, разговоры. Как хорошо это было! А будет ли так снова? Мне вдруг показалось, что от меня избавляются, растворяя среди жизней других людей. Всё внутри тоскливо заскулило. Мы не виделись с Виктором всего-то несколько дней, но я отчетливо ощутил тоску и просто опешил перед этими неожиданными эмоциями.
– Надеюсь, ваше желание помочь Виктору не омрачено столь спонтанными знакомствами, да ещё и в его отсутствие? – спросила она очень вкрадчиво.
– Не думаю, что спонтанными, – ушёл я от намёка.
Внезапно она вся озарилась, будто свет упал на её образ. Рассмеявшись, она теперь очень по-доброму, дружески посмотрела мне в глаза. Сразу стало легче, будто треснул лёд.
– Можете дышать свободнее. Я приму любое ваше мнение.
Она все ещё улыбалась. А я таял. Что-то она умела, бесспорно, что-то искреннее, творческое сквозило в её поведении.
– Не могу всё же понять, чем могу быть полезен и вам, и Кэтрин, и вашему мужу? – запнулся я на последнем слове.
А какой взгляд она бросила на меня, при упоминании Виктора! Я опять перестал дышать. Но почему? «Я же ничего не прячу!» – отмахнулся я от вереницы мыслей в голове.
– Любое чувство, связанное с любовью, является весьма мощным двигателем, творческим рычагом, только не ревность…
Тут она снова посмотрела на меня, вернее прямо на моего «Этого», как показалось. Но я уже держал себя в руках. Практически держал.
– Вы можете быть спокойнее, всё нормально. Я, поверьте, никогда не спутаю, увиденного в человеке, чувства. Вы же знаете, что ревность равна борьбе с ветром. Не мне вам говорить это.
Она манерно наклонила голову и добавила:
– Странно, но именно посторонний человек может найти наше слабое место.
«Видимо даже то, которое я и сам не знаю», – подумал я.
Она достала из сумки книгу.
– Виктор передаёт её вам.
Это был его труд, как оказалось впоследствии, один из многих. С подписью для меня: «Твой выбор определит многое». Когда мой взгляд остановился на этой фразе, весь мир вокруг будто замер на секунду и начал медленно разворачиваться в другую сторону. Я понял, что пришёл в то самое место – назначенное кем-то, когда-то, которое я искал.
– Хотите ли вы работать с нами? Только с непременным условием – посвятить немало времени обучению? – тихим, но торжественным тоном спросила Анна.
– Конечно, да, – не раздумывая, ответил я.
Больше она ничего не сказала. Мы расплатились и вышли из кафе.
– Я хочу вам показать одно место, – быстро произнесла Анна, выходя на дорогу, чтобы поймать такси.
Она вся оживилась, в машине много говорила о совсем отстранённых вещах – погоде, путешествиях, музыке. Я же рассеянно слушал. Эмоции были неопределёнными. Работать в фирме Виктора было прекрасной возможностью для блестящей карьеры. Думал ли я об этом ещё тогда, в кафе? Или намеренно приближал каждым вечером с ним? Необъяснимо, но сейчас мне это предложение казалось само собой разумеющимся, и всё же я чувствовал, что не это было моим искренним желанием. Но чего же я ждал?
Когда мы подъехали в «то самое место», улица была пустой, освещение тускловатым, и к своему стыду, я даже не смог быстро сориентироваться, где мы. Обогнув довольно большое тёмно-серое здание, мы вышли… К театру? Еще одним сюрпризом было то, что Анна уверенно направилась к парадному входу. Она достала ключи и мельком взглянула на моё изумлённое лицо. Со смехом женщина сделала несколько шагов в сторону боковых дверей, и мы попали внутрь. Длинный коридор, уводил внимание в темноту. Мы прошли бесчисленное количество дверей, и наконец, Анна открыла одну из них. Это был светлый кабинет английского типа. Я без церемоний устроился в кресле, брат-близнец которого стоял у Кэтрин. Она, загадочно улыбаясь, приготовила кофе и, между прочим, положила передо мной какую-то папку. Не задавая вопросов, я открыл – это был черновик пьесы. И тут я мгновенно вспомнил, где же видел раньше мою новую знакомую!
Анна не играла на сцене уже давно, но сейчас занималась постановками.
– Как вы уже поняли, я много вижу людей, я среди них всегда, – она сразу перешла к главному. – Это особый тип людей, особый тип отношений. Творческие личности – в большинстве своём капризные, но невыразимо блестящие, каждый по-своему – непохожие друг на друга, и такие одинаковые в своих причудах. Грани характера, очень нужные для составления полной картины прекрасного разнообразия психологических типов людей должны быть изучены с разных сторон. Я помогаю собирать нужный материал для работы Виктора. Кэт работает с не менее сложными проблемами быта, семьи и зависимостей.
– Что нужно делать мне?
– Для начала, мы должны понять уровень вашего самоконтроля и возможностей. Это не слишком прямо? – наигранно улыбаясь, спросила она.
– Не слишком, – честно и просто ответил я.
Я сейчас уже был собран и погружён в некое рабочее настроение. Анна прекрасно задавала направление нашей беседе. В ту ночь мы говорили много и около главного, в отличие от убаюкивающей болтовни в такси. О том, что требовалось от каждого, кто был с Виктором, в его команде и жизни. И как, и с кем буду работать я. После она сказала, что ей надо ненадолго уйти и оставить меня одного.
– Или вы поедете домой?
Я улыбнулся и покачал головой. Мне не хотелось покидать этого кресла ранее у Кэтрин, а сейчас – и тем более. Я ощущал, что уже глубокая ночь, но усталость ещё не победила меня. Домой не хотелось, хотелось побыть одному.
Анна вышла. И наконец, все странные мысли были отпущены и стали медленно наполнять сознание. Первое, что загорелось ярким светом – «Я буду работать с Виктором!», и тело охватил тягучий трепет, как на важном экзамене. Экзамене жизни. Но потом неминуемо зашевелилась логика…
«Что же такое происходит в последнее время? Когда это началось? Со встречи с ним, конечно. Как вышло, что он мгновенно занял так много места в моей голове? И видимо, не только в голове, раз Анна нашла ревность. Это же действительно была ревность».
Подобные мысли просто гудели. Но у меня не было сомнений, что я не в том месте, не в то время или не с теми людьми. И сейчас всё это складывалось в расплывчатый, но очень симметричный узор хороших предчувствий. Будто завязывались узелки на веревочке моей жизни, последовательно и очень крепко.
«Но ты хочешь быть полезным и помогать! – не унималась логика. —Зачем и чем помогать таким людям, как Анна, Кэтрин, Виктор? Это странно, разве нет?»
«Не любому, а каждому» – тут же вспомнились слова, и тон, и взгляд… И я начал проваливаться в сон…
– —
Тихие, мелодичные звуки вернули меня в этот мир. Из коридора слышалась музыка. Было утро. Анна сидела за столом, что-то тихо печатала и исправляла в листах.
– Я не стала громко объявлять о своём возвращении. Вам нужно было побыть одному, – не отрываясь от работы, произнесла она.
– Вы правы. Здесь хорошо думается.
Она перевела взгляд с листков на меня.
– Сегодня вы проведёте день со мной, в моей работе, если не против.
– Нисколько.
Наш завтрак случился в ближайшем кафе. После, я заехал домой, переоделся, и через час снова был в театре.
Шла репетиция. Это было неожиданно и ново для меня. Не вдаваясь в подробности текста, сюжета, я наблюдал завораживающее понимание людей. С полуслова, полужеста, вздоха. На сцене были по-настоящему родные и близкие люди. Ощущая друг друга кожей, они жили свои-чужие жизни. Это была только репетиция, но на сцене всё происходило искренне и всерьёз. Так же, как и деревья не могут расти вполсилы, птицы петь вполголоса и всё вокруг в этом божьем мире не может делать вполовину, крадя что-либо для себя. Я наблюдал чистый истинный талант, дарованный жизнью, который нельзя поделить или не показать, в зависимости от настроения, обстоятельств и характера. И самое примечательное и неожиданное для меня было то, что эти люди – актеры – добровольно создавали единый организм, единую сущность таланта. Каждый был звеном, главным звеном. Если кто и допускал ошибки – то они тут же исправлялись остальными. Все были едины в общем движении замысла.
Восприятие слов Анны напоминало безоговорочное послушание монахов. Не безмолвное подчинение, а бесконечное уважение и желание быстрее вобрать в себя весь её опыт и стиль. Как, куда и когда исчезла моя ночная знакомая – лёгкая, непринуждённая, спокойная? Передо мной невероятно сияла профессиональная грань её личности. Серьезная в своей решимости и решительная, в раз и навсегда сделанном выборе жизни. Даже внешне она была сейчас другим человеком – нежный, но властный голос, уверенные жесты, широкий диапазон неисчислимого количества эмоций и много юмора, очень много. Это был наставник! Настоящий истинный учитель. Я невольно позавидовал всем этим людям. Тоска внезапно сковала размышления.
Эмоциями завладела скрипка. Бесконечно печальный и невесомый мотив разлился по самым тёмным воспоминаниям. В этот момент Анна быстро поднялась на сцену, что-то выясняя. Вдаваться в их разговор не было смысла, со стороны всё было очевидно по невербальным знакам. Актёры неосознанно старались замкнуть с ней круг. Некоторые спорили, что-то предлагая, но, казалось, при всём терпении и выдержке, Анна знала итог каждого диалога. Наконец, она вернулась в зал, жестом указала на повтор, не отрывая взгляда от монитора. Сцена была проиграна, ещё и ещё…
Было так необычно наблюдать этот новый мир. Как человек, неодарённый актерскими талантами, я искренне восхищался искусством представления. Думал. И так обычно-необычно понял вдруг, то, что происходило на репетиции – не совсем и случайная сцена случайной постановки. Вникая в сюжет, я обнаружил, что играли разрыв дружбы двух людей, разрыв совершенно разных миров. С одной стороны, это был человек, нашедший новое место в жизни, смысл и цели. С другой – друг, ревностно непонимающий, задыхающийся от эгоизма и горько сожалеющий о прошлом. Человек, замкнувший свою жизнь на материальных ценностях, который привычно поместил среди них и друга.
Кого жалеть? Кому из них нужна помощь? Второму? Но от чего? От его места в жизни, его роли, соответствующей способностям и характеру? Его навыки абсолютны и помогают пройти путь, начертанный только для него одного.
А первый… Какой несчастный счастливец! Подходящий к подножию горы альпинист. Его цель прекрасна, путь – страшен, порой невозможен. Но не идти нельзя. Это уже больше, чем просто желание – это рок, судьба…
– Да, две судьбы. Такое будет название, – произнесла вдруг Анна.
Я, похоже, опять думал вслух.
Актёры спускались, унося ненужный реквизит. А Анна внимательно смотрела на меня, видимо, уже какое-то время. Не отводя взгляд, она встала и направилась в мою сторону. Внезапно я почувствовал волнение… Школьное волнение и тревога быстро искали свои страхи.
Она опустилась в кресло рядом.
– Как я могу тебе помочь? – очень мягко и тихо спросила она.
– Хочу на воздух, – шёпотом ответил я.
– Пойдем.
Анна попросила рассказать историю. Мою историю.
– Я же говорила, что не спутаю чувств, увиденных в человеке. Эта репетиция задела нечто в тебе.
Я послушно заговорил:
– Мы учились вместе, взрослели. Она обладала абсолютным качеством доброты. Не важно, какие были ситуации, люди – именно доброта не позволяла ей сделать ничего ранящего или умышленного. Никому. Было странно наблюдать, как такого неглупого, целеустремленного человека внезапно стали привлекать ординарные вещи – успех, власть, лёгкий достаток. Мы тогда уже долго были вместе. Это получилось само собой. Общий путь и редкие ценности объединили нас. Мы хотели стать истинными профессионалами своего дела, не обремененными карьерными амбициями. Но что-то в ней сломалось. Я наблюдал это страдание с самого начала и всеми силами старался не вмешиваться в её настоящий внутренний выбор. Было похоже на внезапную болезнь родного человека. Смертельный диагноз не позволяет дарить надежду, – я немного помолчал.
– Но у каждого свой путь, – продолжал я, возвращая самообладание, – я не вправе был принуждать её к чему либо. Надеялся? – да, всей душой! До последнего я ждал, что она всё повернет, сожалея. Но у меня ничего не осталось. Только разочарование. Я так долго искал родственную душу, так много отдал ей сокровенного… Страшен был даже не сам поступок, а первые мысли об этом! Как я мог ошибиться так слепо? Мой мир ещё долго вертелся по спирали вниз. Она провела меня через многие круги, в итоге, ушла, оставив на память разных демонов. И только недавно я их победил.
Я посмотрел на Анну и встретил не совсем убеждённый взгляд.
– Ну, если и не победил, то, по крайней мере, надёжно запер.
Я ни с кем ранее не обсуждал этого эпизода жизни, видимо, поэтому мой рассказ был путанным, без имён и подробностей. Но мне стало легко.
– Как же правильно ты говоришь, – вздохнула она, – но столь безэмоционально, сухо. Это удивительный контраст! Обычно такое стараются передать полнее, в деталях. Скажи, что же помогло тебе всё пережить так быстро?
– Быстро? – усмехнулся я, – ничего. Время. Нужно много времени. А в итоге, сколько я его растерял. И сам сейчас застрял в какой-то пустоте. Чтобы пройти что-то, исчерпать – нужно много времени. Мне кажется, ещё один подобный раз, и я уже не смогу расплатиться по такому кредиту, просто не хватит и жизни.
– Тебе кажется, все остальные переживают это быстрее? Медленнее? От чего это зависит? – мягко спрашивала Анна.
– Думаю, только от воли. Ведь вы совершенно правы. Все, абсолютно все переживают подобное в своей жизни, некоторые не раз. Вопрос – зачем?
Повисла пауза. Я отвлёкся и замешкался среди воспоминаний.
– Ты же знаешь ответ – скажи, – послышался за спиной слишком знакомый голос.
Я вздрогнул, как от громкого и неожиданного звука. Чувства стыда, безысходности и полной неприемлемости ситуации пронеслись внутри одновременно, с пугающей скоростью. Стало жарко и холодно одновременно. Но почему?
– Добрый день, Виктор, – сказал я машинально и одновременно пытался понять причину своего состояния.
Он сел между мной и Анной.
Я умел держать себя в руках, но у меня образовалась проблема. Для меня немыслимо было сейчас равнять образы моего прошлого, увы, слишком эмоционального и печального, с настоящим – с равновесием, контролем… И с Виктором. Со всем, что стал обретать, благодаря ему. Меня начало душить негодование. Но что делать? Что?
– Мы давно не виделись, – Виктор нарушил тишину, обращаясь ко мне.
Я посмотрел на него и снова встретил этот прямой серый взгляд. «Наконец-то!» – пугающе пронеслось в голове.
– Вот и хорошо, – сказала Анна, – тогда я, пожалуй, оставлю вас. – Никто не против? – она посмотрела на меня.
Боже мой! Вот ровно час назад я бы не возражал, но сейчас…
– Я видимо, утомил вас своим прескучным рассказом, – бестактно вырвалось у меня.
Анна строго посмотрела на меня, потом на мужа, наигранно вздохнула и развернулась в сторону парка. Довольно долгая пауза заставила отвести взгляд от её удаляющейся фигуры и посмотреть на Виктора.
– Хочу перейти «на ты», кажется пора, – сказал он.
Я молча кивнул. Что-то однозначно поменялось. Но моё представление об этом человеке до сих пор было неопределенным. Я твёрдо знал, что его присутствие мне необходимо, но вот рассудок требовал более вещественных аргументов, чем ощущения. Я не понимал, что и как дальше с этим делать. И подумать над этим не было достаточно времени. Виктор вызывал странные эмоции. Странные и теперь уже почти однозначные.
– Скучал?
А вот это был весьма неожиданный вопрос. Но ощутил я, почему-то, раздражение. Как будто нашли моё сокровище раньше меня самого. Или озвучили. Но когда находишься в обществе «себе подобного», я имею ввиду профессию, то глупо что-то скрывать. И от себя, и от него.
– Я должен сказать такое вслух? – сердито спросил я.
– Я, как и Анна, многое могу сказать о чувствах. Знаешь ли, я – специалист в этой области, – он улыбался, моя скованность отпускала.
Но вот несколько следующих мгновений во мне шла неприятная борьба. Все, окружавшие меня сейчас люди, пусть и малознакомые, были максимально честны и открыты – в поведении, поступках, намерениях. И я ни секунды в этом не сомневался, потому что чувствовал фальшь безошибочно, с детства. Почему же мне нельзя было честно допустить ошибки прошлого? Даже не допустить, а рассказать об уже допущенных? Как странно, всё же это опять касается моих «якорей»! Именно сейчас они как нельзя кстати, а я раздумываю! И мгновенно, после этой мысли, для меня стало очевидно, что именно Виктору и именно сейчас нужно сказать абсолютно всё.
– Как ты думаешь, это нормально, тосковать по малознакомому человеку? – я старался говорить медленно, проверяя степень своей смелости и честности.
– Это же приятное чувство.
– Тоска?
– Влюблённость. Такое не спутать, – Виктор внимательно смотрел на меня.
– Ты не смущён, – я посмотрел на него.
