Попроси у неба счастья

– Ты прекрасна, – выдохнул.– Но тебе, наверное, не я один говорил…

Тодор поцеловал её маленькое ушко, а потом веки, шею и снова грудь, перекачивая соски языком, как маленькие вишенки.

Любава застонала и выгнулась вперёд.

– Я не причиню тебе боли, – шепнул он и девушка вдруг почувствовала присутствие чего то большого и постороннего в своём теле, которое медленно продвигаясь вперёд, заполняло её.

Тодор припал к её губам, сначала нежно, а потом страстно, сгорая от желания до конца обладать ею и вдруг наткнулся на преграду. Как, она девственница? И никто ещё не касался этого юного тела? И напрасно он так ревновал её, сгорая и страдая от этого чувства? Радость переполнила любящее истерзанное сердце.

–Потерпи, милая, сейчас будет немного больно.

Он приподнялся на локтях и глядя в её теперь широко раскрытые глаза, резко вошёл в неё до конца.

Зря её пугал Тодор. Любава боли почти не почувствовала.

Он немного подождал, глядя в её тёмные глубокие глаза, заполненные туманом, потом начал медленно двигаться в ней.

Странные волны наслаждения начали подниматься откуда -то от пальчиков ног до живота. Это были для девушки непередаваемые сказочные ощущения. Она ведь и раньше догадывалась, что за поцелуями должно следовать что –то ещё более прекрасное…

Тодор двигался медленно и ритмично и она, обняв его за плечи подалась вперёд и стала откликаться на ласки, стремясь поближе быть к телу, которое дарило ей такое наслаждение.

В одном ритме они дошли до того момента, когда все чувства и ощущения куда-то испарились, а остался только восторг, полностью поглотивший её.

Тодор сделал последнее глубокое движение и замер, горячий и мокрый от пота.

– Тебе было не очень больно?– участливо спросил, нежно поцеловав в губы.

– Нет, почти не больно. Так прекрасно, что я даже и не могла себе предположить. Это только сегодня так, потому что у меня до тебя никого не было?

– Нет, милая, с каждым разом будет лучше и лучше.

– Лучше просто не бывает, – сонно прошептала девушка.

– Глупенькая ты ещё, – гортанно рассмеялся Тодор. А потом став серьезным, закончил , – я рад быть у тебя первым, моя дорогая жена.

Но никакого ответа не последовало. Он услышал тихое сопение и увидел, что Любава уснула.

«Ну вот, совсем замучил девушку, – укорил себя и улыбнулся Тодор. – Ничего, пусть отдыхает. У нас таких ночей будет много да и дней тоже.

Глава 21

Тодор никогда не мог подумать, что в этой маленькой женщине, его жене, есть такая хозяйственная жилка.

То, что у неё в городе всё было посчитано, рассортировано по полочкам, он ведал. Знал, что Мал крепко держал в руках бояр и дворян и думал, что это заслуги его твёрдого руководства.

Но когда Любава стала налаживать хозяйство их княжьего терема и подворья он немало удивился.

Милана была девушкой несколько скромной и особенно хозяйственными делами не занималась, чем очень пользовались ключница, конюшие. Одним словом, дворяне.

А вот Любава сразу же заставила дворовых девушек начисто убрать в светлицах, и те несколько дней скоблили и убирали палаты, перестирывали и выполаскивали бельё, а потом рубелем его выглаживали. Все скатерти, занавеси засияли белоснежно и ярко. Когда комнаты были убраны, княжна взялась за клети. Первое, что сделала- приказала хранить отдельно рожь, ячмень, овёс. Несколько дней подряд из дерева делали большие лари для муки: овсяной, пшеничной, ржаной. Круп гречневой и пшённой.

Любава всё контролировала и всё проверяла сама.

Осенью, в пору грибов, рубки капусты она приказала делать запасы и в клетях появилось много кадок с квашеной капустой, грибами. На вязках лука, чеснока висели вязки грибов: белых, подосиновиков, подберёзовиков.

Чуть поодаль стояли кадки с мочёными яблоками, огурцами.

В углу посвечивали своими чёрными боками кучи репы и редьки.

А уж сколько было засушено и наварено в меду грушек, вишен и слив, клюквы, малины!

Большие кладовые были заполнены солёной олениной, говядиной и свининой.

На стенах висели пучки укропа, а в коробах хранились горох и фасоль.

В клетях, где хранилась рыба, тоже приказала навести порядок; отделить рыбу сушеную от вяленой.

Заставила пересушить связки шкур белок, бобров, куниц. Волчьи и медвежьи определила в другие бортьяницы. Мёд у неё в бочках стоял отдельно: гречишный-темнее, засахаренный- пахнущий лесными травами и цветами. Летом бортники твердили, что в этом году полёт пчелы плохой, цвету мало, поэтому и мёду будет немного

Любава их выслушала, а потом просто сказала, что в этом году мёда будет предостаточно. Алекс, присутствующий при этом разговоре, улыбнулся, вспомнив, как когда-то встретил девушку, инспектирующую ульи в дуплах деревьев. Сколько в этом году мёда она знала наверняка! На следующий день бортники довезли мёд да ещё и соты, наполненные золотистым тягучим мёдом, запечатанные воском.

Когда же были наведены порядки в клетях, кладовых, княгиня заставила вымести и вычистить двор. И всё засияло чистотой и уютом. Нет, нельзя сказать, что здесь было запустение. Когда хозяйничала Заряна, то она следила за всем и держала всех в строгости. После её смерти Тодор не мог охватить сам и домашние и народные дела и постепенно всё пошло из рук вон. Дворовые обленились, не чувствуя контроля и делая всё кое -как.

Вечерами Тодор и Любава могли, наконец, побыть вместе. Это было то, о чём он мечтал. Сидя в деревянном кресле, Тодор смотрел на Любаву, которая широким гребнем с золотой, инкрустированной каменьями ручкой, расчёсывала свои дивные волосы. Они искрились и потрескивали, водопадом стекая по плечам и точёной фигурке его жены. Это были самые любимые минуты князя, не считая, конечно тех, которые дарили радость и блаженство ночью.

Тодор подошёл к Любаве, отодвинул одной рукой её волосы и поцеловал в нежную шею. Девушка повернулась и он в который раз прочитал в её огромных, лучистых глазах сказку о любви.

– Любушка, посмотри на мой тебе подарок.

В правой его руке было чудное монисто. На золотой нитке – золотые слёзки, вперемежку с камешками, от блеска которых уставал глаз.

– Как красиво, – залюбовалась девушка.

– Давай примерю Оно сделано как- будто для тебя.

Любава смотрела в зеркало, а Тодор, отодвинув ей волосы, попытался надеть украшение.

Даже от одного его прикосновения, у девушки как обычно по телу пробежали чувственные волны.

Нежные руки остановили свою работу, наткнувшись на простую чёрную нить.

– Я постоянно смотрю, но никак не спрошу у тебя. Странное украшение какое-то.

– Это не украшение, а оберег. Оно должно передаваться по женской линии. Лада оберегает нас.

– Вот оно как. А почему именно Лада?

– Потому что имя её означает добро, мир в семье. У неё же сын бог любви- Лель, а дочка Леля – богиня весны.

– Это то я знаю. И передаётся по женской линии?– лукаво улыбнулся Тодор .

– Ну да. От матери дочери. Мне от моей мамы досталось. Ведунья сказала, чтобы я его не снимала, он меня защищать будет, а потом передам дочери.

– Но у нас пока нет дочери. Кому же ты будешь его передавать, если мы не постараемся?

Его рука лежала у неё на плече и девушка почувствовала, как та мгновенно потяжелела. И это вызвало у неё волнующие ощущения. С каждым днём, как и обещал Тодор, волшебство сближения становилось всё прекраснее.

Любава стала на цыпочки и сцепила свои руки за плечами Тодора. Он наклонился к её лицу и начал целовать, прижимая к себе так,что она ощущала каждую напряженную мышцу его тела…Масса волос укрывала её, глаза блестели из –под опущенных ресниц и Тодор невольно залюбовался в который раз своей женой. Он не видел мавок, а только слышал о них, но сейчас догадывался, что если они хотя бы немного похожи на его жену, то можно понять путников, которые бросая всё, следуют за лесными красавицами, забывая обо всём.

Тодор подхватил её на руки и бережно уложил на ложе, не отрываясь от её сладких губ.

Мешала её рубашка и он стал стягивать ту с тела девушки, Любава помогала ему в этом. Свечи мерцали и в бликах их на стенах рисовались причудливые тени.

Её улыбка возбуждала его, манила, обещая неземное блаженство.

Тодор лёг возле неё, и Любава немного отодвинулась.

– Прикоснись ко мне, милая. Я успел соскучиться по твоим нежным рукам.

– Так быстро? – Гортанно засмеялась она.

– Всегда…

Он прижал её к себе, взял в рот сосочек её упругой груди, стал языком и губами ласкать горошинку.

« Как маленький ребёнок, – сквозь пелену наслаждения подумала она, нежно поглаживая своего мужчину по спине, опускаясь ниже и ниже.

Тодор не переставая, ласкал по очереди её грудь. Вначале одну, потом вторую, руками крепко прижимая её ягодицы к возбуждённой плоти.

Скрипнул зубами, сдерживая в себе сильнейшее возбуждение. Любава шевельнулась и взглянув в её томные глаза, он увидел нетерпение.

Тодор припал к её губам, нежным и в то же время властным поцелуем, стал всё глубже и глубже заходить в её разгорячённую влажную плоть, вызывая своими ритмическими движениями горячую волну, которая наплывала и всё больше усиливалась где-то внизу живота Любавы. И постепенно эти волны наслаждения поглотили её и понесли куда то ввысь, вдаль.

Короткий вскрик наслаждения был двухголосным – мужским и женским…

Они медленно приходили в себя. Тодору не хотелось покидать такое любимое и желанное местечко.

Как он мог жить, не зная этой женщины, без её ласк и сжигающего наслаждения, испытываемого им. Знал женщин, любил жену. Думал, что испытал всё, но никогда не ожидал, что возможно такое. И что с каждым разом это всё прекраснее и прекраснее.

– Я люблю тебя, Любава, – прошептал тихо в маленькое ушко. Стал нежно покусывать его и девушка вновь почувствовала в себе его восставшую плоть. Она зарделась от гордости и нежности. Но и недоумению было место в её голове. Как можно было быстро так возбудиться?

– Скажи, что любишь меня, милая, – попросил он шепотом.

Она никогда не говорила ему этих слов, а он так бы хотел их услышать. В том, что они созданы друг для друга, Тодор был уверен. Его тело мигом отзывалось на прикосновения Любавы, а он видел, как быстро возбуждалась она от всякой его, даже невинной ласки. Тодор любил девушку и он понял это почти сразу, как только впервые увидел на поляне. Правда, вначале подумал, что это просто плотское влечение, но узнавая её больше, понял, что уже не мог бы жить без этих прекрасных глаз, водопада волос, чарующего голоса, даже её советов. И она дарила ему наслаждение, о котором он даже раньше и не подозревал. Но что испытывает она? Только наслаждение в близости? Эта мысль была почти постоянной гостьей в его голове. Но он надеялся, что любовь когда- то всё равно придёт. Он мечтал об этом.

Но девушка никогда не говорила о своих чувствах и он решил, что его любви хватит на их двоих, даже если она его никогда не полюбит. Мужчина повернул к ней лицо и в который раз залюбовался своей женой. И вновь его плоть восстала, искушая его притронуться к этому миниатюрному телу, желая привести своего хозяина к пику наслаждения. Любава почувствовала снова восставшую твердь и потянулась к нему навстречу. Она сама стала губами ласкать его соски и Тодор застонал, опустился на локти, чтобы его тяжесть не давила на хрупкое тело девушки ,начал свой ритмичный путь к пику наслаждения. Девушка переплела ноги на его ягодицах и вся потянулась к нему навстречу. Очень скоро он услышал стон и потом сам взорвался глубоко в её теле.

– Это, наверное, неправильно так часто делать, – услышал он шепот.

Хотя как ему и не хотелось, но Тодор отодвинулся от Любавы, прикрыл её мокрое от пота тело, перинкой, а потом уже заинтересованно спросил:

– Это почему же неправильно, любимая?

– Если часто что-то делать, то это надоедает.

Он незаметно улыбнулся в темноте.

– А разве тебе это не нравится?

– Очень нравится, я и не предполагала, что такое может быть. В такие минуты кажется, что можно умереть. Ведь правда?

Он посмотрел на неё с нежностью и со всей серьезностью на которую был способен, ответил:

– Правда. Наверное можно. А сейчас поспи немного, ты устала.

Тодор видел, что глаза её закрываются и вот уже тени от ресниц, тёмной занавесью окутали почти пол лица.

Она тихонько засопела где-то у него под мышкой и нежность вновь заполнила его сердце. Тодору не спалось, мысли переполняли голову, но вновь возвращались к истокам: за что боги подарили эту девушку, пленившую навеки его сердце.

Во сне Любава пошевелилась, а потом положила полусогнутую ногу на него, замурлыкала и обняла. Тодор сразу почувствовал своё восставшее тело. Боги, даже одно её прикосновение сразу приводит его в боевую готовность. Так нельзя, нужно дать ей отдохнуть. Впереди у них целая жизнь.

И мужчина, счастливо вздохнув, сразу же забылся в безмятежном сне.

В окнах начало светлеть, утро приходило на смену ночи. Денница, утренняя заря уже просыпалась, умывая своё лицо чистой росой с лисьтев, деревьев, купаясь в тумане, стоявшем над рекой.

Тодор внезапно проснулся от чувства острейшего наслаждения. Открыв глаза, увидел, что маленькая рука бережно сжимает его плоть и Любава с любопытством рассматривает её.

– А тебе, женушка, не кажется, что немного неприлично рассматривать интимные части чужого тела? – улыбнулся он.

Глаза Любавы лучились теплом. Лицо было свежим, казалось, что она не спала совсем.

– Разве тебе это неприятно?

– Эти разглядывания требуют продолжения, – через силу пошутил он, глядя ей в глаза.

Она поняла его желание и быстро убрала руку.

– Тебя там уже ждут, и бояре и воевода. Да и дела княжеские. Поспеши.

Тодору так не хотелось вставать. Вот так бы и провёл жизнь на этом ложе, где так хорошо и спокойно.

– Ладно, если выгоняешь…

Он вскочил и потянулся. Любава вновь засмотрелась на его красивое мускулистое тело. Боги! И этот мужчина принадлежит ей.

Тодор опустился во вчерашнюю купель и быстро обмыл разгорячённое тело. Дворяне знали, что после того как в опочивальню заходят князь с княгинею, то можно уже до утра идти спать. Они им не понадобятся.

– Любушка, иди ко мне, – позвал с улыбкой.

– Я в тёплой попозже искупаюсь. А ты поспеши, а то скоро возле двери опочивальни старейшины будут стоять, – пошутила девушка.

Когда князь ушёл, девушка задумалась. Она вспомнила вопрос Тодора, любит ли она его. Постоянно отмалчивалась, потому что не знала ответа. Эти чувства к Алексу, Подвизду… Ведь она в каждом случае думала, что наконец пришла любовь.

Теперь она постепенно разбиралась в тех чувствах и понимала, насколько они разные. Чувства к Алексу были братскими. Она испытывала желание помочь ему, уберечь от всякой беды. Странные чувства как к брату, а может даже как матери к сыну. И это её удивляло, потому что никак ни с чем не вязалось. Алекс ведь был значительно старше её.

Чувства к Подвизду- чувства молодой девушки к парню, с которым она впервые для себя зажгла страсть и желание. Но это, скорее всего, было любопытство к чему- то новому, неведомому доселе. Невероятно приятному и возбуждающему.

Другое дело Тодор. Оказалось, что ей стало трудно прожить без него день, час. Девушка чувствовала себя хрупкой статуэткой в его сильных руках, боящихся причинить ей даже толику боли. Она могла рассказать обо всём, что её беспокоило и услышать то, что она хотела услышать. Рядом с ним и вместе с ним она испытывала высочайшее наслаждение, которое хотелось продлить вечно. Сможет ли она сейчас жить без него?

И вдруг она отчётливо поняла всем своим верным сердцем, что любит. Любит беззаветно этого человека, который незаметно, исподволь, заменил собою весь мир.

Так чего она ждёт? Нужно же немедленно сказать ему об этом!

Любава вскочила с постели, позвала дворянок, которые быстро заменили вчерашнюю купель на тёплую, окунулась. Но сегодня ей не хотелось долго нежиться в ласковой, тёплой, пахнущей разными травами воде.

Княжна надела своё любимое платье, отороченное собольим мехом и посмотрела в зеркало. Она ли это? Красивая девушка со счастливыми глазами и припухшими от поцелуев губами смотрела на неё.

– Ты уже оделась…– обижено посмотрев на неё, сказал вошедший в дверь Тодор. – А я поспешил как можно быстрее закончить дела, чтобы побыть ещё немного возле тебя.

– А я хочу позвать тебя в лес, пока такая хорошая тёплая осень.

– Может, ну её осень, – глаза мужа умоляюще смотрели на неё.

– Тодор, у нас впереди ещё много таких дней и ночей. Правда ведь?– как будто прочитала его недавние мысли.

– И правда, любовь моя.– Князь подошёл к Любаве и нежно поцеловал мягкие, податливые губы.

Возле крыльца их уже поджидали оседланные лошади. Княгиня заранее побеспокоилась об этом.

Тодор помог ей взобраться и сам легко вскочил в седло.

– Тронулись?– улыбнулся ей. -Ты знаешь куда ехать?

Алекс пытался составить им компанию, как и всегда, когда эта пара собиралась на прогулку, но сейчас, как ни странно Любава попросила его остаться. Он вначале обиделся, но потом увидев счастливое, загадочно улыбающееся лицо девушки, понял, что третий лишний.

В лесу было тихо, только шелестели уже изрядно пожелтевшие листья.

Когда отъехали так, что городища не стало видно, Любава остановила лошадь, спешилась и подошла к огромному старому дубу, прижалась к нему, прислушиваясь и шепча что-то. Князь с нежностью смотрел на неё.

– Подойди сюда, Тодор, – позвала тихо.

Он спешился и подошёл к девушке.

– Знаешь о чём я рассказывала этому великану?

– Догадываюсь, – улыбнулся. – жаловалась, небось, что замучил совсем своей любовью.

– Нет, не угадал. Я его спросила о том, правда ли, что люблю тебя?

– И что он ответил?– настороженно спросил Тодор.

– Ответил, что правда. И что я люблю тебя,– засмущалась девушка.

– А сама ты что мне скажешь?– настаивал князь.

Любава посмотрела на него глазами -звёздами и прошептала

– Я люблю тебя, Тодор. И так будет всегда.

– Ох, Любушка, как ты меня извела. Я ведь думал, что пока у тебя нет этого чувства ко мне. Но если бы ты только знала, как я ожидал этих слов.– Он обнял её и закружил, счастливо смеясь.

Глава 22

Время бежало быстро. Пришла поздняя осень и стали осыпаться листья- жёлтые, красные…Разноцветным ковром окутывая ноги зелёным красавицам-соснам.

Хорошо тому, кто весну и лето поработал. В погребах – соленья, варенья. В клетях зерно золотыми россыпями ждёт- дожидается, когда превратиться в снег муки.

За весну и лето сена насушили на лугах. Стоят скирды- у кого поменьше, а у других побольше. Хозяин знает-есть сено на зиму, значит, будет жива скотинка. А значит и молоко, масло, творог.

Дни становились короче и короче. А вот и зима постучалась в двери осени: отворяй, мол, я пришла, пора отдохнуть всем.

Морозы крепчали и вот уже Уж покрылся льдом, а весь простор вокруг города стал белым, искрящимся от переливающегося на солнце снега. Деревья в лесу опустили ветки под его тяжестью и дремали в ожидании такой далёкой весны.

Алекс слонялся из угла в угол, изнывая от безделья, возле него вертелся Ярополк. Мальчик утром уже побывал у отца и Любавы, разбудил их и попытался втянуть их в какую-то игру. Но было совсем не интересно, потому что они постоянно целуются и ему стало скучно. Оставался Алекс и малыш побежал к нему.

Алекс тоже скучал. Хорошо весной, летом, осенью. Можно найти море всяких занятий, ну а зимой хоть волком вой. Любава и Тодор постоянно вместе и только выпадает время, закрываются у себя. Он, конечно был очень рад за них: подтверждение нашла, наконец, теория о двух половинках. Счастье было в глазах этой пары. А он был предоставлен самому себе и изнывал от безделия. Мечты о том, что его найдут и заберут в его время таяли с каждым днём. Парень понимал, что всю свою оставшуюся жизнь проведёт здесь, на древлянской земле и теперь с чистой душой ожидал возвращения Миланы, понимая, что не придётся больше её обманывать.

Алекс скучал за Миланой и даже начал считать дни до её приезда. А они тянулись очень медленно. Он знал, что если чего -то ждать, то время замедляет свой ход. Вот на Новый год на Земле дарят друг другу подарки и он, когда был маленьким, с нетерпением ждал, когда наступит утро и можно будет бежать под ёлку, которая нарядно убранная, уже ожидала его в большой комнате.

Сколько раз он пытался увидеть, как дед Мороз влезет в комнату через каминную трубу и положит под ёлку подарок. Алекса волновали два вопроса: как такой старый и толстый дедушка пролезет в узкую трубу. А второй – откуда тот знает, чего хотят дети, чтобы им подарили. Потому, что под ёлкой он всегда находил то, о чём он мечтал.

Алекс долго не ложился спать, допоздна смотрел телевизор, но всегда глаза предательски закрывались, чтобы проснуться утром. Только однажды, высидев дольше обычного, он уснул и срузу же проснулся от какого-то шума. Быстренько вскочив из кровати, босиком побежал к ёлке. Никого не было…Только возле форточки стоял отец и сокрушенно вздохнув, сказал Алексу:

– Малыш, как жаль, что ты не встретился с Дедом Морозом. Он был, принёс подарки. Но очень спешил, ведь малышей так много, что он улетел через окошко, не дождавшись тебя.

И Алекса стал мучить уже и третий вопрос. Как дед вылез через маленькую форточку. Правд, в итоге он решил эту задачу. Подумав, что старик вначале снял с себя толстую шубу, прежде чем вылазить.

Когда немного подрос уже знал, что стараются ему сделать праздник папа и мама.

Алекс с тоской подумал, что этот Новый год будет встречать далеко от своих родных и близких.

«А может пришла моя очередь сделать кому-то праздник?» – спросил он себя. И сразу настроение улучшилось. Прочь уныние. Даёшь праздник!

Не постучав в дверь, к нему в комнату ворвался Ярополк.

«Так, раз Любава мужняя жена и ей не до меня, а Тодору не до Ярополка, объединюсь-ка я с ним», – решил Алекс.

– Ты катался на коньках, парень?

Малыш задумчиво почесал затылок

– Нет, а что это?

– А вот я тебе скоро покажу. А сейчас одеваться и пойдём с тобой в лес.

– Ура, на охоту! Папа!– С криком радости Ярополк побежал к отцу, но скоро вернулся.

– У него совет с боярами, – уныло сказал он.

– Пойдём сами, спроси разрешения у Любавы.

– Она тоже с отцом.

– Ну, тогда к няньке, пусть оденет тебя потеплее.

Ярополк, быстрее пули выскочил в коридор, но вскоре вернулся.

– Не пускают, говорят, сколько снега намело, что я в него с головой нырну, – на глазах мальчика заблестели, готовые в любой момент сбежать по щекам слёзы.

– Ну тогда жди меня, я скоро приду.

Алекс надел овчинный тулуп, беличью шапку-треух, на сапоги привязал снегоступы, плетенные из лозы и пустился в путь по снегу.

Вначале он зашёл к кузнецу и нарисовав на снегу свою задумку, попросил его выковать два прута, загнутых немного вовнутрь с обоих концов, потом приделать к ним две поперечины. Кузнец не расспрашивал, зачем это ему нужно. Сразу поняв, что от него требуется, приступил к работе.

Алекс же, прихватив топор, пошёл в лес. Ноги в снег не проваливались, а ставали на корку и даже немного скользили.

Отдаляться в лес не стал. Сорвал ягоду калины, попробовал. После мороза она была не горькой. Дальше краснела клюква и он не преминул и с неё ягодкусорвать. Скривился –кислая, похлеще лимона.

И вот увидел то, за чем пришёл сюда. Невысокая, полутораметровая ёлочка стояла, окутанная пушистым снегом, дремала, ожидая весны.

Алексу даже немного стало жаль рубить её, но он подумал, что деревья зимой спят и боли эта красавица не почувствует.

– В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла …Прости, красавица, что боль тебе причиняю. – Сказал и сам удивился сказанному. Никогда его особенно не волновали на Земле цветы, деревья, а здесь у людей была такая связь с природой, что хочешь не хочешь, а сам начинаешь себя воспринимать как частицу природы. Правда, не самую лучшую.

Когда подходил к терему с ёлкой, не раз ловил на себе недоуменные взгляды редких прохожих. И даже через окошка домов на него глядели с любопытством. А ещё взгляд пары восторженных детских глаз его встретил из княжьего терема.

Алекс в сенях снял снегоходы, шапку и тулуп и потащил ёлку по переходу. За ним вприпрыжку бежал Ярополк.

– Алекс, Алекс, а зачем нам ёлка?

– А вот сейчас и увидишь!– загадочно отвечал ему Алекс.

Они вошли в опочивальню к Ярополку.

Комната сразу наполнилась свежим смолистым запахом и у Алекса аж в носу защекотало: вспомнил Новый год на Земле.

– Беги к ключнице и скажи, чтобы принесли большой горшок с землёй.

Мальчик вприпрыжку кинулся выполнять задание, но вскоре вернулся не сам, а с ключницей.

– Алекс, земля мёрзлая и под снегом.– Удивлённо посмотрела на ёлку, но ничего не спросила.