На углу Вселенной

– Глеб, вы играете на фортепиано?

– Есть немного. Хотя и не учился в музыкальной школе. Хотите, сыграю вам первую часть «Лунной сонаты»?

– Хочу.

Глеб уселся на круглый вращающийся табурет и опустил руки на клавиатуру. Зазвучали первые аккорды до-диез-минорной сонаты. Лена опустилась в кресло. Глеб играл с душой, звуки лились плавно и нежно.

– Кажется, отведённые нам пятнадцать минут уже прошли, – заметил Глеб, закрывая крышку пианино. – Пойдём на кухню, нас там ждут.

Было заметно, что Лене понравилась «Лунная соната» в исполнении Глеба. Глаза у неё стали большими и задумчивыми.

– Да-да, конечно, пошли на кухню, – словно очнулась она.

На кухне вовсю пыхтел электрический самовар. На столе красовался порезанный на куски торт и стояла тарелка с бутербродами. В красивом блюде лежала целая горка мандаринов.

– Садитесь, Леночка, – сказала мама, пододвигая ей стул.

Папа на правах старшего разливал по чашкам кипяток из самовара. В чашках уже плескалась заварка.

– Ну, чаем не чокаются, – объявил папа. – Поэтому – просто так, за знакомство, Леночка!

– Значит, Лена, вы учились в МГУ? На физико-математическом? – спросила мама, опуская чашку на блюдце.

– Да. На физическом.

– А у нас там и учился, и сейчас работает мой племянник, двоюродный брат Глеба. Кажется, он уже защитил докторскую. Так что к МГУ в нашей семье отношение самое-самое положительное.

По лицу Лены было видно, что всё происходящее ей нравится. Она с удовольствием съела бутерброд с красной икрой из кремлёвского заказа, полученного ко Дню Победы, и принялась за кусок торта.

– А где вы живёте, Леночка? – поинтересовалась мама.

– На Метростроевской, у тёти.

– А ваши родители? Кто они?

– Родители у меня астрономы, работают и живут в Пулковской обсерватории. В Ленинграде я и родилась. А учиться приехала в Москву. Здесь окончила аспирантуру, защитилась. Здесь и работаю в Институте Радиоастрономии, сокращённо ИРА. Мы зовём его «Ирочкой».

– Надо же, как интересно, – вступил в разговор отец. – Глеб у нас тоже увлекался астрономией, да только потом перестал. История его заинтересовала. Только история эта его завлекла в сладкое место – кондитерский магазин…

– Папа! – укоризненно вставил Глеб. – Лена знает, где я работаю. И понимает, что не всем быть учёными. Твой папа – мой дедушка – тоже академий не кончал. И ничего, прожил достойно.

Папа не стал педалировать столь щекотливую тему и целиком погрузился в чаепитие.

Простились очень тепло. Родители Глеба вышли в коридор и поочерёдно поцеловали её в разные щёки.

– Заходите, будем очень рады вас видеть, – дружно говорили они.

Молодые люди не стали вызывать лифт и спустились на первый этаж пешком.

– Лена, давай поедем на метро, до «Кропоткинской»? Ничего, что я на «ты»?

Лена взяла Глеба под руку и по тому, как прижалась к нему, он почувствовал, что она согласна.

Арка двора тридцатого дома вывела их на прямую дорогу к метро «Кутузовская».

– Смотри, Лена, в этом овраге совсем недавно ещё была самая настоящая деревня. Вот тут была водяная колонка, а вот там стояли сараи, в которых жили поросята. И, конечно, пели петухи. Словом, вырос я в деревне, хоть и на Кутузовском проспекте.

Лена ласково взглянула на Глеба. «Деревенский ты мой», – казалось, излучали её глаза.

Расстались у подъезда Лены в Савельевском переулке. Завтрашний день – День Победы – тоже решили провести вместе.

Глава 15. Конец резидента

Прошло несколько дней. Однажды вечером, возвращаясь домой, уже издали Роман увидел, что на скамейке во дворе его дожидается Глеб.

– Ты как здесь?

– Разговор есть. Пригласишь? – Глеб искоса глянул на Романа и тут же отвёл глаза.

– Конечно, заходи. Что-нибудь случилось?

– Расскажу, не торопи.

В комнате Глеб достал из «дипломата» бутылку коньяка КВ «Варцихе» за восемнадцать двадцать и поставил на стол.

– У тебя стаканы есть?

– Найдутся. – Роман пошёл в кухню за стаканами и заодно прихватил из холодильника кусок ветчины, оставшийся от завтрака, и полбатона белого хлеба.

– Лимона у меня нет, – сказал он, ставя стаканы перед Глебом.

– Ничего, обойдёмся. И вообще, это профанация – закусывать коньяк, тем более лимоном. От лимона вкус пропадает. Ты ешь, если хочешь, а я не буду. Мне просто расслабиться надо.

Глеб плеснул золотистый напиток в оба стакана. Роман только пригубил, а Глеб свой коньяк выпил залпом.

– Раз ты такой знаток, должен знать, что коньяк залпом не пьют, а смакуют, – попытался пошутить Роман, чтобы разрядить обстановку.

– Не до условностей мне, – отмахнулся Глеб и неожиданно спросил: – Лену сегодня видел?

– Видел в буфете. А что?

– Как она?

– Нормально. Жизнерадостная такая, рассказала мне анекдот про воздухоплавателей на воздушном шаре.

– Какой?

– Летят два человека на воздушном шаре. Вдруг подул сильный ветер и унёс их в неизвестном направлении. Потом шар стал снижаться, и путешественники увидели под деревом пастуха со стадом коз. Они его спрашивают: «Где мы находимся?» Тот посмотрел вверх, подумал минутку и говорит: «На воздушном шаре». Снова подул ветер, и шар полетел дальше. Один из унесённых ветром спрашивает своего спутника: «Интересно, кто этот пастух?» – «Я думаю, математик». – «Почему ты так считаешь?» – «По трём причинам. Во-первых, он подумал, прежде чем ответить; во-вторых, он дал совершенно точный ответ; и в-третьих, его ответ был совершенно бесполезен».

Глеб невесело рассмеялся.

– Хороший анекдот. И как раз в тему. Про шар и дальние странствия. – Глеб встал, подошёл к окну, выглянул во двор: – Хорошо тут у тебя. Тихо, спокойно… – Повернулся к Роману и глухо сказал: – Мне тут надо будет отъехать… на неопределённое время. Хочу машину тебе оставить. Пользуйся.

– Куда отъехать? Зачем? – Роман не мог скрыть своего удивления. – Глеб, ты можешь толком объяснить, что происходит?

– Да, для этого и пришёл. Ну, в общем… Рома, ты помнишь, я передавал тебе письмо в коричневом конверте? Сказал, что курьер для тебя оставил?

– Помню, конечно. Странное письмо. Сначала я подумал – чья-то глупая шутка. Про спецпосланника внеземной цивилизации, который предлагал мне на них работать.

Глеб собрался с духом и выпалил:

– Так вот, это письмо от меня.

– Ну да, ты же мне его передал.

– Ты не понял. Это письмо написал я.

– Ты написал? Зачем?!

– Чтобы оценить твою реакцию. А ты никак не прореагировал, только спросил, играю ли я в нарды, и всё.

– Зачем оценивать мою реакцию? Что я, кролик подопытный, что ли?

– Не сердись. Сейчас объясню всё по порядку. Трудно мне так, понимаешь, с бухты-барахты… – Глеб поднял на Романа затравленные, покрасневшие глаза; Роман подумал, что его друг вряд ли спал сегодня ночью.

История, рассказанная Глебом, оказалась совершенно невероятной. Его рассказ выглядел настолько фантастическим, что изумление Романа вначале сменилось резким недоверием, а потом и неприятием. Судите сами.

*      *      *

В палате элитного родильного дома Четвёртого Главного Управления Минздрава СССР на улице Веснина, что рядом с Сивцевым Вражком, где рожали жёны высокопоставленных партийных и государственных руководителей, был обычный день. Только что родился мальчик, не большой и не маленький, а самых средних габаритов: и по весу, и по росту. Всё было в норме, и через неделю его маму выписали с младенцем домой, под наблюдение патронажной сестры. Папа собственноручно отнёс сына в только что полученную комнату в коммунальной квартире в центре, благо идти было пешком совсем недалеко: по улице Веснина до Кропоткинской, потом направо, а там до дома совсем два шага. Вскоре отцу дали большую отдельную квартиру в недавно построенном сталинском доме на Кутузовском проспекте, прямо на берегу Москвы-реки. Мальчик с детства имел всё, что ему полагалось: ходил в ясли, потом в детский сад и в элитную спецшколу; ездил с родителями в дома отдыха в Гагру и в Сочи; отдыхал на даче в Кратово, где бок о бок с ним обитали высокопоставленные партийные и советские деятели с детьми – там он познакомился с Алёшей Крючковым, и они вместе катались на велосипедах. Ездил с родителями на служебных «ЗИСах» и «ЗИМах», которые отцу полагались по рангу. После школы не стал увиливать от армии, а отслужил положенные два года на Севере, во внутренних войсках. Сначала был там радистом, поскольку с детства имел влечение к радиоделу, но потом, проштрафившись из-за любви к частым самовольным отлучкам, был сослан стоять на вышке при тридцатиградусном морозе и охранять «жуликов», как их называли сослуживцы.

Отслужив в армии и вернувшись в Москву, был устроен отцом на исторический факультет в пединститут имени Ленина, что на Малой Пироговке – надо же иметь диплом о высшем образовании. Но особой склонности к наукам не обнаружил, хотя с удовольствием побывал на археологических раскопках в Ростовской области – практикой после первого курса была экспедиция на курганы скифов и сарматов.

Всё это время жил в своё удовольствие, не задумываясь о цели и смысле жизни. Любил выпить с друзьями, был всегда щедр. Деньги у него водились.

Необычные события начались, когда он поступил работать грузчиком в кондитерский магазин на Кутузовском проспекте. Однажды поздно вечером по дороге домой испытал странное головокружение и вынужден был присесть на скамейку, чтобы не упасть. Закрыл глаза. Потом открыл их. И увидел рядом с собой на скамейке светящийся изнутри опаловым мерцанием шар, размером в пару раз меньше футбольного мяча. Шар вступил с ним в Контакт. Мысли рождались прямо в голове у Глеба. Ему объяснили, что он вовсе не обычный человек, каким полагал себя до сих пор, а посланный на планету Земля представитель внеземной цивилизации. Сознание его было подменено в роддоме, сразу после рождения. Но до поры до времени об этом он даже и не должен был догадываться. На него была возложена особая миссия – стать своим человеком в верхних эшелонах власти, заслужить доверие руководителей государства, чтобы в перспективе занять высшие руководящие посты и тем повлиять на развитие страны в целом. Ему объяснили, что целью инопланетного сообщества является построение во вселенной цивилизации Разума и Справедливости, в том числе и на планете, где родился Глеб. Это космическое сообщество уже давно наблюдает за событиями, происходящими на Земле. Прежние попытки воздействия на землян не увенчались успехом. Теперь тактика поменялась: инопланетяне поняли, что наиболее полно их концепции развития вселенной соответствует земная страна, которая называется Советский Союз. Ибо она тоже стремится создать общество, основанное на разуме и справедливости. И возможно, эта цель будет достигнута скорее, если во главе государства встанет посланник этого внеземного разума.

Голова у Глеба пошла кругом. Сначала он не поверил, решил, что это галлюцинация. Пройдёт. К врачу обращаться не стал – постеснялся. Контакты, тем не менее, продолжались. Ему сказали, что он не оправдал оказанного доверия и его переводят в ранг простого наблюдателя. Поручили найти человека из научной среды, которого можно было бы использовать для влияния на учёных. И тут как нельзя кстати Глеб заходит в КПЗ и встречает там Романа. Вот вам, пожалуйста, и учёный! На ловца и зверь бежит. Да ещё в придачу и астроном, интересующийся внеземными делами.

– Так что уж денег на пиво и на креветки я для тебя не жалел! Если хочешь, считай это авансом, – невесело усмехнулся Глеб.

– Да-а-а, – протянул Роман. – Ну ёлы-палы, делы! Обалдеть! Слушай, Глеб, так быстро я тебе ничего сказать не могу. А что, радиосигнал, который я слышал, тоже оттуда?

– Ну да. Это они с тобой проводят ликбез. Первая передача – рассказ о том, как возникла их цивилизация. Если ты согласишься на сотрудничество, такие передачи будут продолжаться. Поговорить они любят…

– Слушай, но мои шансы занять высокие командные посты равны нулю или около того.

– На это у них, скорее всего, надежды и нет. Будет вполне достаточно, если ты защитишь докторскую, потом пойдёшь в корреспонденты, естественно, в члены – они в этом смогут помочь, – там, глядишь, и до действительного члена дорастёшь. А оттуда и до Президента Академии Наук рукой подать. А это тоже не ус моржовый! Кстати, об усах. Неплохо бы сейчас креветочками закусить. Пойдём, прогуляемся до угла.

– До какого угла?

– До «Жигулей» на Калининском. На местном жаргоне переулок Калининского проспекта и Арбатского переулка называется «углом». Не знал? Обмоем это дело. А то «Варцихе» что-то не берёт, хотя почти двадцать рублей истратил.

– «Жигули», говоришь? Дело неплохое. Давно там не был.

По пути, когда проходили Арбатским переулком мимо писчебумажного магазина, Глеб обратился к Роману:

– Когда был маленький, с мамой как-то зашли в этот магазин. Я шёл первым. Открываю дверь – а навстречу мне сам великий Сергей Михалков. С большой связкой из пачек писчей бумаги. Я аж рот открыл от удивления. Михалкова хорошо знал по фотографиям, очень любил его стихи. А тут сам, да ещё живой! Мама говорит: «Вот, купил бумагу, теперь будет писать новые стихи».

Дошли до входа в «Жигули». Очереди не было – все, кто хотел, уже сидели внутри. Гардероб по случаю весны был закрыт, да и сдавать туда было нечего. Сразу прошли вглубь и сели за столик. Мерный гул зала, как ни странно, не отвлекал, а способствовал серьёзному разговору.

– Ромка, я тебе ещё самого главного не сказал. То, что для меня самое главное.

Но сказать самое главное не получилось – подошёл официант. Положил на стол папку с меню.

– У вас всё как всегда? – осведомился Глеб.

– Да, всё в рамках обычной программы.

– Ага, тогда так. Нам два кувшинчика пивка, по порции креветок и по рыбному ассорти, – заказал Глеб, выказывая недюжинное знакомство с «Жигулёвским» ассортиментом.

– Сделаем!

Глеб задумался и приумолк. Роману пришлось напомнить:

– Ты хотел рассказать. Что-то важное.

– Да-да. Вот тут какие дела, дружище: отзывают меня. Совсем. Хотят, чтобы навсегда вернулся. Толку от меня почти никакого, про кондитерский магазин и соседнюю «Берёзку» с «Русским сувениром» уже наслышаны, «Дом игрушки» их не интересует, шампанское из гастронома гостиницы «Украина» они не пьют, а моё содержание здесь им слишком дорого обходится. Они снабдили меня многочисленными талантами и способностями, а я не оправдал их надежд.

Официант принёс и поставил на столик два кувшина пива и две тарелки с рыбным ассорти.

– Ну, будем! – Глеб поднял кружку. Друзья отхлебнули жигулёвского из «Жигулей».

– Это, слава богу, не КПЗ, – заметил Роман, ставя кружку на стол.

– Да, вполне приличное пиво, хотя, конечно, почти в три раза дороже, – кивнул Глеб. – Но давай к моим баранам. Под икорку. Раньше я, может, и не возражал бы вернуться – там, по их словам, ты сам выбираешь себе климат, даже погоду на каждый день с точностью до одного градуса, окружающий ландшафт подстраиваешь под себя. Хочешь – ёлки, хочешь – сосны или берёзы; а хочешь – пальмы с магнолиями. Архитектуру выбираешь: хочешь – сталинский ампир, а хочешь – хрущёвский конструктивизм. Уж о напитках с закусками и говорить не приходится. Но… с Леной у нас всё по-серьёзному. Любим мы друг друга. Взять её с собой никак не получится. А жизни без неё я уже себе не представляю. Такие, брат, дела.

Запахло креветками: появился официант с двумя тарелками, усыпанными розовыми тушками моллюсков. От них струился аппетитный пар. Но по виду Глеба было очевидно, что не радуют его креветки.

– А почему эти твои кураторы проявляют именно о нас такую заботу?

– Да не только о нас. Земля для них, по большому счёту, так себе, ноль без палочки. Они считают, что мы на задворках галактики, где-то на углу вселенной.

– Ах, вот как? На углу, значит?

– Да, именно. На углу. Вселенной. А я скажу им так, – с решимостью продолжил Глеб и хлопнул ладонью по столу: – полный отчёт о пребывании на Земле я вам напишу. А потом Христом Богом попрошу: отпустите вы меня обратно. Сознание мне ваше не нужно, хочу быть просто человеком. И жить с любимой земной женщиной. Я знаю, что они добрые и никому зла не желают. И на Землю они своих посылают только с одной целью: предотвратить на планете появление агрессивной цивилизации, которая могла бы нанести урон Содружеству. К сожалению, такое уже случалось. Некоторые планеты, овладев управляемым термоядерным синтезом, возомнили себя хозяевами вселенной и стали взрывать звёзды. Чтобы такого не произошло, Содружество старается поддерживать такие страны, которые во главу угла ставят социальную справедливость, а не извлечение сверхдоходов. Как у нас в СССР.

Произнеся эту тираду, Глеб подвинул к себе тарелку с креветками.

– А как у вас с Леной? – сочувственно спросил Роман.

– Лена была у нас дома. Родителям очень понравилась. На День Победы гуляли с ней в парке Горького. На речном трамвайчике катались, ели мороженое. Словом, я с ней объяснился. И чувство наше взаимно.

– Она знает, что ты внеземной?

– Что ты! Как о таком скажешь любимой девушке? Я-то был всегда уверен, что проживу на Земле всю свою жизнь. А тут такое… Отзывают. А если не отпустят обратно, гады? Да нет, вроде не гады они. Делать нечего – придётся лететь. Предположим, меня там неделю промаринуют. А Лене я скажу так: мой приятель по археологическим раскопкам очень просил меня покопать на Дону. Какой-то интересный курган попался, смесь скифов с бронзой. А если за неделю не получится… Эх, будь что будет!

Роман вспомнил последний семинар у профессора Кардашевского, его рассказ про альбигойцев, и спросил наобум:

– Ты знаешь название своего солнца?

– Знаю. Росс. Почти что Россия. – Глеб быстро посмотрел на Романа и спросил: – Ну, что ты решил? Будешь с ними работать?

– Не знаю ещё. Надо подумать.

Помолчали. Допили пиво. Доели икру из ассорти.

– Завтра после работы договорился встретиться с Леной. Вот и скажу ей про «экспедицию». А это ведь почти правда.

Вышли из бара и пожали друг другу руки.

– Не прощаемся, – Глеб отвернулся и направился к подземному переходу, но тут же вернулся: – Да, чуть не забыл. Просили передать на словах: теперь они делают ставку на учёных, в политиках разочаровались. У них большие возможности, но нужно и встречное желание. У меня его, как видишь, не оказалось.

Глеб под землёй пересёк Калининский проспект и сел на второй троллейбус, а Роман арбатскими переулками отправился к себе в Чистый.

Эпилог

Прошёл ещё день. Утром Роман ждал Лену у института. Она вышла из троллейбуса, увидела Романа и направилась в его сторону. По лицу её Роман понял, что она провела бессонную ночь.

– Здравствуй, Лена! Ты видела Глеба?

– Да, – Лена подняла заплаканные глаза.

– Как он?

– Он улетел. Но обещал вернуться.

Роман непроизвольно посмотрел на небо. Хотя от Земли до маленькой неприметной звёздочки Росс всего одиннадцать световых лет, экзопланету вокруг этой звезды астрономы откроют только через тридцать пять земных лет. Гораздо раньше, через неполных десять лет, в стране начнутся события, которые поставят под сомнение не только исследования космоса и поиски внеземной жизни, но и само существование государства. Но обо всём этом герои нашего романа ещё не знают. Они живут, любят, работают, растят детей, надеются на лучшее будущее и верят в счастье, как и большинство граждан нашей страны.

Знаменское, 2020-2021 гг.

Примечания

1

SETI – Search for Extraterrestrial Intelligence (поиск внеземных цивилизаций).

2

Знаете ли вы эту формулу?

3

В чём дело?

4

Как вы думаете, может ли существовать жизнь на этих умирающих звёздах?

5

Да, я верю, что так может быть. И я ищу тех, кто разделяет мою точку зрения.

6

Доктор Покровский. Если вы не против, я хотел бы кое-что прояснить.

7

Тайна альбигойцев

8

Virgo constellatio – созвездие Девы (лат.)

9

Юмористически-искажённая цитата из «Гамлета»: «To be or not to be…»

10

Мужчины – мужчины – это пиво очень любят.