Подруга жизнь

– Машенька, открой, звонят, – Митя вдохновенно рылся в кладовке, делая вид, что прибирается там. На самом деле он искал, нет ли где заныканного и забытого остаточка спиртного – ну очень голова болела, прямо сил нет.

Маша открыла дверь. На пороге стоял небритый, неопрятный, воняющий перегаром Юрик.

– Маша, привет, – прохрипел он. – Митяй дома?

– Слышь, вали отсюда по-хорошему, а? – прошипела Мария. – Митя дома, но он занят, и тебя ему принимать и развлекать некогда.

– Мегера ты, Машка. Прямо, как моя бывшая, – боком просачиваясь в квартиру, добродушно посетовал Юрик. – И не бухти, я по очень важному делу.

– Так, мне применить силу? – Маша грозно встала посреди узенькой прихожей, преграждая щуплому соседу путь вглубь квартиры. Из-за её плеча выглянул грустный Митяй. Никакой заначки он не нашёл и очень страдал от этого.

– О, Юрец, здорово, дружище! – обрадовался хозяин.– Чего пришёл, чего принёс? – В его голосе сквозила напрасная надежда. Маша, сдавшись, отступила в кухню, друзья прошмыгнули следом, уселись за стол.

– Митяй, вот какое дело, – важно начал Юрик. – Вы вообще-то видели, где вторые сутки сидит мой кот?

– Я думала, что он у тебя под дверью орёт, – недовольно пробурчала Маша. – Хотела идти спасать.

– Так вот его и надо спасать, и сделать это может только Митяй, – радостно заключил Юрик. – Эта тварь по ветке с балкона заползла на дерево, и со вчерашнего дня ни туда, ни сюда.

– И ты хочешь, чтобы я за ним на дерево залез? – догадался Митя. – На высоту пятого этажа?

– Так ты ж бывший монтажник-высотник, тебе раз плюнуть! – Юрик даже вскочил возмущённо от мысли, что Митя откажется.

– Я, видишь ли, немножко болен, – неуверенно начал Митяй. – И не факт, что я смогу в таком состоянии подняться. Мне бы подлечиться немного. А, Маш? – он с надеждой посмотрел на любимую.

– Да, Машунь, не дайте Рыжему погибнуть! – с крокодильей слезой во взоре вскричал Юрик. – Я сбегаю, Маш, я мигом… это… за лекарством!

Маша вздохнула. Она изо всех сил пыталась бороться с пагубной привычкой Мити, не отпускала его никуда одного, отвлекала, вела душеспасительные беседы. Но временами ему всё равно удавалось где-то что-то выпить, и он потом страшно болел. Как говорится, нормальный человек хочет – пьёт, не хочет – не пьёт; а алкоголик и хочет – пьёт, и не хочет – пьёт. Когда Маша познакомилась с Митей, она даже представить не могла, какие у парня проблемы. Она увидела тогда огромные, наполненные беспредельным одиночеством голубые глаза с ресницами, как у оленёнка Бэмби, сильные руки, широкие плечи и глупо решила, что её мечта сбылась.

Но через несколько месяцев всё стало предельно понятно. Маша никак не могла заставить себя расстаться с Митей, она уже привыкла к его легкому покладистому характеру, прекрасному чувству юмора, доброте и желанию вечно всем помогать. Он и в самом деле был очень хорошим, душевным, вежливым, воспитанным и умным человеком, он оставался таким даже в полубессознательном пьяном состоянии. Девушке было до слёз его жалко, и она продержалась рядом почти семь лет. Она думала, что сможет спасти Митю, и предпринимала всё новые попытки, пробовала разные способы – от кодирования до визита к бабке-знахарке. В итоге не смогла, не получилось заставить его захотеть жить. Алкоголь – очень жестокий и беспощадный враг. Победить его удаётся единицам. А тем, кому не удаётся, остаётся только принять не менее жестокое решение – навсегда вычеркнуть алкоголика из своей жизни и постараться больше об этом не вспоминать.

Но это долгая, печальная, похожая на множество других и потому никому не интересная история. А нам уже пора возвращаться обратно в жаркий две тысячи десятый, к операции по спасению кота Рыжего. Ведь он, бедолага, всё ещё из последних сил цепляется слабеющими лапами за кору на верхней ветке громадного тополя!

После приёма изрядной порции принесённого Юриком «лекарства» Митяй воспрянул духом, важно прошествовал в свою кладовку и извлек оттуда слегка потрёпанный и покрытый пылью профессиональный пояс монтажника-высотника. Он стащил его с прошлой работы и бережно хранил: вдруг пригодится. Вот и пригодился. Почти двадцать минут доморощенный спасатель лез на дерево, шутка ли – высота пяти этажей, это же больше пятнадцати метров! Вот угораздило же залезть, котяра паршивый! Да и дерево толстое, зацепиться трудно. Опять же, навык подрастерял, тренировки-то нет. Митяй кряхтел и злобно матерился сквозь зубы, но всё-таки постепенно приближался к несчастному животному.

В конце концов, Маша услышала победный вопль, который сменился криком боли.

– Царапается, гад! – вскрикнул Митяй. – Ну, ничего, мы уже спускаемся. Вниз легче, Рыжий, не бзди, прорвёмся!

– Молодец! – подбодрила Маша. – Только держи его крепче, а то свалится.

– Да куда уж крепче, – пыхтел спасатель. – Все сто когтей в моей спине!

Маша усмехнулась. Вот в этом он весь, Митя: все сто когтей – в его спине, но он бежит, лезет, спасает, утешает, даёт в долг и никогда и ничего не попросит в награду или взамен.

– Юр, забирай кота, – напряженным голосом позвал Митя, когда им с Рыжим оставалась пара метров до земли. Юрик почему-то замер неподалеку и на голос друга никак не реагировал.

– Юрик! – громко позвала Маша. – Эй, ты чего?

Юрик дёрнулся, обернулся, будто очнулся. Подошел, забрал дрожащего всем телом Рыжего у спустившегося Мити.

–Юрец, ты чего это? Инопланетян увидел? – спросил тяжело дышащий Митяй, снимая свой драгоценный пояс и вытирая со лба крупный пот.

– Нет, – мечтательно протянул Юрик. – Девушку… Она тоже смотрела, как мы снимали кота… Вон… уходит…

Соседи дружно посмотрели вслед высокой девушке с ярко-рыжими длинными волосами, красиво развевавшимися от быстрого шага.

– И мы пахали, сказала муха, сидя на заднице у лошади, – проворчала Маша. – Это Митька снимал, а ты всё на баб пялишься! Ладно, мы пошли.

Мария решительно взяла слабо упиравшегося Митю под руку и потащила к подъезду.

– А как же это… ну, благодарность, и вообще, отметить благополучное спасение? – семеня следом, канючил Юрик.

– Я всех за всё поблагодарю сама! Тебя особенно! – отрезала Маша, и, не давая Мите опомниться после головокружительного подъема и спуска, повела его домой. На весь подъезд разносился жалобный мяв голодного кота, которого Юрик нёс на руках к себе на пятый этаж.

Юрий, в принципе, парень-то был неплохой. Он считал себя ещё совсем молодым, ну что такое тридцать пять с небольшим «хвостиком»! При желании, если побреется, выглядел он очень даже привлекательным: среднего роста, подвижный, шустрый. Яркие карие глаза, длинные вьющиеся волосы, пребывающие в вечном художественном беспорядке, искренняя и обаятельная улыбка всегда безотказно действовали на девушек. Юрик умел одеваться недорого, но стильно и довольно броско, уважал кожу и замшу, любил джинсу. Имея высшее техническое образование, работал он, ни много ни мало, инженером контрольно-измерительных приборов и автоматов на большом заводе федерального значения. Но работу свою Юрик ненавидел до умопомрачения, и не бросал только потому, что не хотел расстраивать старушку-мать. В свободное время, в основном ночами, парень подрабатывал ди-джеем на открытых верандах городских кафе, и вот это было его настоящим призванием и истинной страстью. Там, где «крутил вертушку» Юрик, от танцующих не было отбоя до самого утра. Он собирал такие плейлисты, что у коллег по музыкальному цеху от зависти сводило зубы. У него был отменный музыкальный вкус и несомненный талант чувствовать публику, он умел завести или успокоить толпу движением руки, легко и ловко пробежавшись пальцами по клавиатуре своего старенького верного ноутбука и по бегункам микшерского пульта.

В один из душных вечеров в начале июля Юрик работал почти в самом центре города, на летней террасе модного молодежного кафе. Разгоряченная свежайшими музыкальными хитами и крепкими коктейлями публика, как обычно, неистовствовала. Юрик завел новейший ремикс знаменитой композиции «Наутилусов»:

«…Слушая наше дыхание,

Я слушаю наше дыхание,

Я раньше и не думал, что у нас

На двоих с тобой одно лишь дыхание…»

Знакомые слова совсем по-другому воспринимались сквозь биты современной диджейской обработки. Вдруг дыхание перехватило и у самого Юрика: он заметил среди танцующей толпы всполохи длинных ярко-рыжих волос, которые снились ему в последнее время каждую ночь.

Юрик сорвался со своего места и, аккуратно лавируя среди танцующих, приблизился к девушке. Да, это была она! Самозабвенно танцевала, отдавшись ритму музыки. Крепкая, сильная, загорелая красавица лет двадцати была одета в ультракороткое тёмно-зелёное платье с тоненькими бретельками, на ногах – блестящие босоножки на высоченных каблуках. Трек заканчивался, обалдевший Юрик с трудом заставил себя перестать восхищённо любоваться девушкой и вернуться на своё место. Эмоции зашкаливали, парень не мог думать ни о чём, кроме как об этой проклятой бархатистой ткани зелёного цвета, нежно облегающей её гибкое тело.

– Извините, а можно Вас попросить? – раздался над ухом прекрасный, глубокий женский голос. Юрик вскинул глаз от монитора ноутбука и чуть не прикусил язык: девушка-мечта стояла рядом с ним и заинтересованно рассматривала Юрикову музыкальную машинерию колдовскими зелёными глазами. Ему стало вдруг ужасно неловко за клубки спутанных проводов, недоеденный пирожок и пластиковый стакан с дешёвым вонючим пивом, оставленные прямо на пульте.

– Конечно, да, конечно, просите о чём угодно, – простые слова застревали в горле. Он быстрым движением сгрёб остатки трапезы и сбросил под стул. Обычно Юрик никогда не терялся в присутствии девушек, сыпал забавными шутками и комплиментами. Но сейчас, в присутствии этой особенной девушки, он вдруг забыл все свои донжуанские ухватки и смиренно молчал, ожидая, чего же она попросит.

– Можете включить ещё раз «Дыхание»? – вежливо спросила девушка.

– Легко, – отозвался Юрик, пальцы быстро забегали по клавиатуре. Обычно он заводил один и тот же трек несколько раз за вечер только за приличную мзду, но тут был особенный случай. Зазвучала музыка, толпа восхищённо взвыла. До утра он работал только для неё.

***

– И что же, эта рыжая бестия была поймана в сети?

– Увы, да, но у этой истории очень печальный и некрасивый конец. А как романтично было задумано!

– Да ладно вам, все живы. И даже почти здоровы….

Глава 12. На пятом и четвёртом этажах. 2010 год.

Рыжеволосую красотку звали Надежда. Юрик воспринимал её имя как знак: эта девушка, появившаяся так неожиданно в его судьбе, несла ему надежду на исцеление больной души, обретение цели в жизни и спасение от всех бед. Он не помнил, как подошёл к ней по окончании дискотеки и что говорил, не помнил, как и почему она согласилась поехать к нему. Они уже поднимаясь по лестнице, и внезапно Юрик покрылся ледяным потом, хотя в подъезде, как и на улице, было ужасно душно. Он вдруг осознал, какой бардак творится в его квартире и стал лихорадочно придумывать предлог, чтобы не заходить вместе с ней туда. Но истерзанный эмоциями мозг думать не хотел или не мог, поэтому через несколько минут парочка ввалилась, страстно обнимаясь, в эту жуткую холостяцкую берлогу.

– Ой, у тебя котик! – восхищенно пропищала Надя. – Ух ты, да он же такой же рыжий, как я!

Запах кошачьего туалета мог сбить с ног и слона, но Надежда не подала вида. Открытые настежь окна не помогали, поэтому девушка хозяйским взглядом окинула ванную и нашла в углу за унитазом слегка уже заржавевший баллончик с освежителем воздуха. Аромат химического моря слегка отвлёк обоняние от проделок рыжего хозяина квартиры, и Надя с Юриком рухнули на старенький скрипучий диван.

На следующий день гордый до невозможности Юрик привёл Надежду знакомиться с соседями. У соседей, как по заказу, был фирменный грибной супчик в исполнении Митяя, да и «за знакомство» кое-что перепало. Машка почти не ругалась, не хотела, видать, в глазах незнакомой девушки выглядеть мегерой.

– Господи, да что же она в нём нашла? – возмущалась Мария, когда гости, хихикая, отбыли наверх. – Ленивый бездельник, вечно под мухой, с работы вот-вот вылетит. Да таких раздолбаев и засранцев свет не видывал! И ещё эта музыка его, дискотеки бесконечные!

– Да ладно, нормальный он, – возражал Митя. – Это он просто без женщины такой, охламон. А может, то, что он модный ди-джей, и есть в нём самое привлекательное? А бардак развёл, потому что один живёт, прибираться некому.

– Да ведь он её лет на пятнадцать старше, если не больше! – ответила она. – Ей, может, и двадцати нет, а ему-то уже, небось, скоро сорок.

– Ну, до сорока ему ещё долго. А вообще-то, старый конь… – ехидно хихикнул Митя. – Ну, дальше ты знаешь. И вообще-то, некоторые девушки любят мужчин постарше. Они опытные и так далее.

– Фу, Митька, какой же ты пошлый! – усмехнулась Маша.

– Это жизнь, милая, – Митя обнял девушку. – Ты чего думаешь, они там книжки читают?

– Ага, – засмеялась она. – «Декамерон» изучают. Юрик же у нас интеллектуал, он не тот человек, чтобы сразу «Камасутру» девушке подсовывать. Он издалека начнёт: Есенин, Омар Хайям, «Декамерон»…

– Потом «Плейбой», – хихикая, подхватил Митя.

– А потом кастрюлю, веник и тряпку ей в руки, а сам хвостом вильнёт – и на танцульки свои! – радостно напророчила Маша. – У-у-у, балбес, охмурил девчонку и рад.

И она погрозила кулаком в потолок.

Надежда была не таким человеком, которого можно было так просто охмурить. В свои двадцать два она уже точно знала, чего хочет от жизни, во сколько лет выйдет замуж и сколько у неё будет детей. С получением профессии, правда, не очень заладилось. Когда Надя училась на втором курсе железнодорожной академии, серьёзно заболела мама. Пришлось уйти с очного отделения и зарабатывать деньги. Пока вылечили маму, как-то сама собой рассосалась мечта о карьере железнодорожника. Но и эту проблему Надежда, в силу своего твёрдого характера, сумела превратить в удачное стечение обстоятельств. После ухода из академии, стремясь побольше заработать, она устроилась кондуктором в трамвайно-троллейбусное депо, а там вдруг чётко поняла, что хочет стать водителем. И водить не какой-нибудь там старик-трамвай, который надо заставлять потихонечку ползать по рельсам, а современный, новый красивый троллейбус. Да, он тоже, конечно, привязан к своим проводам и ни за что не сойдёт с маршрута, но Наде очень этого хотелось. Она была уверена, что справится и будет лучше всех. Мечта оказалась вполне осуществимой, через год работы кондуктором её приняли на курсы водителей, и вскоре Надежда уже готовилась сдавать водительский экзамен.

Несмотря на нагрузки на курсах, суровый график на работе и невыносимую жару, Надя успевала частенько бегать на свидания с Юриком. Встречались они всегда на дискотеках, которые он вёл в разных местах почти до утра, потом ехали к нему и проводили вместе всё свободное время, хотя и было его у обоих не так уж много. Надя умудрилась заставить Юрика вытащить из квартиры невероятное количество всякого хлама: старую одежду, обломки мебели и разной бытовой и музыкальной техники, горы никому не нужных компакт-дисков, кассет, грампластинок. Мешкам с мусором Надя с Машей просто счёт потеряли. Юрик дрался за свой драгоценный хлам словно лев, верный Митяй ему подвякивал, но девушки были непреклонны. В результате двухнедельной мусорной войны квартира преобразилась, в ней стало легче дышать и вообще приятнее находиться. Рыжий был досыта накормлен, ухожен и обласкан. Всегда тощий и облезлый кот с новой хозяйкой быстро поправлялся, шерсть заблестела, распушилась. Юрик очень любил прикалываться на тему, что его любимая женщина и любимый кот одной масти, и это не зря, это судьба. Надя за такие слова радостно била Юрика по голове диванной подушкой. Кстати, хозяин, не отставая от кота, тоже заметно поправился, заблестел и распушился.

Незаметная в хлопотах, работе, страстных танцах и головокружительных романтичных отношениях, к городу подкралась осень. Ещё стояла душная жара, ещё горели по всей стране леса и болота, ещё висело неподвижно в небе измученное собственным жаром солнце, но надежда на спасительную прохладу уже появилась. Временами прилетал ветерок, взлохмачивал шевелюры березам, скидывал с них первые жёлтые листочки. Вечера и ночи стали заметно прохладнее, поредели шумные дискотечные тусовки: студенты начали учиться, не до развлечений. У Юрика стало меньше подработок, и от нечего делать по вечерам они с Митяем играли в карты. Маша с Надей подружились, много общались. Бывало, придет Митька наверх к Юрику, засядут за карты, накурят, намусорят. Тогда Надя к Маше спускается, девчонки за чаем сидят, болтают. Или наоборот, девочки на пятом тусуются, а мальчики на четвёртом. Но всё чаще и чаще Маша придёт с посиделок от Нади, смотрит, а Митяй уже спит на диване, и Юрик клубочком рядом в кресле прикорнул.

– Слушай, Надя, а тебе не кажется, что наши друганы разводят нас, как лохушек? – в один прекрасный вечер, любуясь идиллической картиной сладко спящих соседушек, спросила Маша.

– В карты они играют, как же! – Надя заглянула за кухонный уголок и вытащила оттуда две пустые бутылки из-под водки. – Смотри! Прокололись, гады!

– Я поняла, они первое время бухали осторожно, без фанатизма, – рассуждала Мария. – А потом обнаглели, увлеклись и вот, пожалуйста. От чего ушли, к тому и пришли.

– А мы им, похоже, только мешаем, – расстроено прошептала Надежда.

Подруги, конечно, сразу же предприняли конкретные меры по пресечению. Никаких посиделок, карт и походов друг к другу в гости. Всё под наблюдением и по разрешению: они канителились со взрослыми мужиками, словно с малыми детьми. Те, конечно, активно сопротивлялись такой заботе, но всё же на время присмирели. Даже подарили своим девушкам мягкие игрушки: Митяй Маше – маленького плюшевого тигрёнка, а Юрик Наде – огромного мохнатого белоснежного медведя.

Так и жили до весны. Надя успешно окончила свои курсы, сдала экзамен и уже лихо водила троллейбус по одному из самых востребованных и достаточно сложных маршрутов. Мощная машина слушалась малейшего движения рук и ног, приятно рокотала на подъемах и, казалось, облегчённо вздыхала, когда после длиннющей смены хозяйка пригоняла её в парк. Девушка кайфовала, когда наматывала круги по городу, с высоты своего водительского места снисходительно поглядывая на шмыгавшие перед колёсами наглые легковушки, впуская и выпуская на остановках суетливых пассажиров. Через полгода, как сказало руководство, можно будет подать заявление на повышение водительского класса. А это значит, могут дать и троллейбус поновее, и маршрут подлиннее и поинтереснее, и прибавку, конечно же, дадут к зарплате. Сплошные радости.

В тот вечер Митя встретил Машу с работы, они зашли в магазин, накупили вкусняшек и уже собирались ужинать. Раздался стук в дверь.

– Кто это? – удивилась Маша. – Юрец-подлец нажрался, что-ли, пока Надюха на смене?

Стук повторился.

– Мить, ну, открой иди, не видишь, я картошку чищу, некогда, – распорядилась Мария. Митя прошлепал в прихожую.

– Маш, чо делать-то, Маш… – на пороге кухни стояла Надя. Её огромные глаза были наполнены слезами, руки дрожали, ноги подгибались. Митя стоял рядом, готовый подхватить, если девушка начнёт падать.

– Надечка, ты чего, заболела? Случилось чего? – Маша бросила картошку, усадила подругу на табуретку, налила яблочного сока. – На, попей. Хочешь, могу корвалолу тебе накапать?

Маша старалась разговаривать спокойно, чтобы не спровоцировать истерику. Она поняла, что Надя пережила или узнала что-то очень нехорошее. И это нехорошее, конечно же, связано с Юриком.

– Маш, скажи Мите, пусть он уйдёт, я не могу при нём такое рассказать, – хрипло попросила Надя. – И корвалола давай, а то я чего-то не могу дышать…

Митя послушно удалился в комнату, Маша накапала Наде лекарство прямо в сок.

– Юрик? – спросила она гостью. Надя кивнула, принюхиваясь к соку.

– Пей, пей, полегчает. Давай уже, говори, – подбодрила Мария.

– Короче, у меня сломался тралик, другой на замену мне не нашли, и смену я не доработала, отпустили домой, – начала Надя.

– Да, я тоже смотрю, что-то ты рано. Ну, и чего?

– Ну и вот я приехала, такая радостная. Котлет этому уроду купила вкусных, которые он любит. Думала, пожарим, поедим. Поднимаюсь по лестнице – Рыжий в подъезде сидит и жалобно мяукает, побежал за мной, сумку нюхает, ясно, что голодный. Я решила, что Юрки дома нет, зашла такая, котлеты в холодильник тороплюсь положить, шуршу пакетами, Рыжий рядом вертится, орёт. Я не сразу и услышала это.

– Блин! – Маша была заинтригована, но уже поняла, что Юрик накосячил по полной программе. – Я так и знала, он с бабой.

– Не, Маш, не с бабой, – вздохнула Надя. – С мужиком.

– Чего с мужиком, как с мужиком? – закричала Маша. Потом догадалась:

– Ааа, пьёт сидит?

– Не-а, не пьёт, – грустно усмехнулась Надя. – Это самое и делает.

– Это самое – что? – оторопела Мария. – В смысле то, что должен делать с бабой? Ну, в смысле, не должен, конечно, а мог бы?

– Ага, – подтвердила Надя и отхлебнула сока. – Бля, я говорю тебе это, а меня тошнит.

– Спокойно, – Маша забегала по кухне. – А может, тебе показалось? Ты прямо это во всех деталях разглядела?

– Да, вот так вот подошла к дивану и стала их разглядывать во всех, блин, деталях, кто, кому, чего и куда! – разозлилась Надя. – Щас точно сблюю!

В кухню сунул нос Митяй:

– Девочки, вы тут не подерётесь, а я не посмотрю!– весело сказал он.

– Митя, иди посмотри телик! – хором яростно рявкнули подруги. Митя скрылся. Повисло молчание. Маша переваривала новость, Надя допивала сок, заряженный корвалолом.

– Ну, ты как, уже полегче? – через несколько минут прервала Маша затянувшееся молчание.

– Да, нормально, – уже спокойнее ответила Надежда. – Сейчас посижу у вас немного и домой поеду. А завтра он на работу должен пойти, я приеду утром, вещи заберу.

– Митьке давай не будем это рассказывать, ладно? – попросила Маша. – Он такой чувствительный, не переживёт. – Надя кивнула.

Маша поняла, что подруга, рассказав об этой омерзительной ситуации, уже не станет истерить, рыдать и падать в обморок. Поэтому рискнула спросить:

– Ну, вот ты зашла, услышала шум, посмотрела на них и увидела – что?

– Они под пледом были. Я сначала увидела только их лица, они обое смотрели на меня круглыми и совершенно бессмысленными глазами.

– Так может, это и не мужик вовсе был, а баба какая-нибудь, просто коротко подстриженная? Бывают же такие, сразу-то и не поймёшь, кто, – предположила Маша.

– Ни фига не баба, – заверила Надя. – Я стояла и смотрела, не могла пошевелиться прям. А они, представь себе, они стали продолжать. И плед съехал на пол. Фу, ну и гадость! И я развернулась и ушла к вам.

– Капе-е-ец, – протянула Мария. И не сдержалась, спросила:

– А кто из них кого? Ну, это… того?

– Машка, ну, ты сейчас правда заставишь меня блевать.

– Ну, скажи, мне тупо интересно, он совсем пал, или наполовину? – хихикнула Маша.

– Я и не знала, что у меня такая циничная подруга, – вздохнула Надя. – Видимо, наполовину, потому что Юрик – его.

– А может, они потом поменяются? – весело спросила Маша.

– Всё, меня тошнит, – Надя метнулась в ванную.

– А Рыжего ты там, в квартире оставила? – прокричала Мария ей вслед. И тихо добавила:

– Бедный маленький котик! На такое смотреть…

Утром Надя приехала за вещами и застала Юрика дома. К счастью, одного. На работу он не пошёл, маялся жёстким похмельем, которое, похоже, было не от алкоголя, а после какой-то наркоты. Он ныл, валялся по полу и униженно просил прощения. Надежда молча собрала свои вещи и ушла. Когда вечером Маша возвращалась с работы, она увидела, что у подъезда в холодной осенней луже валяется подаренный когда-то Юриком Наде мохнатый белый медведь и растерзанное в клочья тёмно-зелёное платье.

***

– Ох, девочки, порой такое узнаёшь про людей, просто кошмар!

– Надо же, какое глубокомысленное замечание!

– Да ладно тебе, Свет. Иногда и не подумаешь на человека, а он такое выдаст!

Глава 13. Солнце, воздух и вода. 2007 год.

Света вышла из офиса. Нелёгкий, наполненный стрессами и бесконечными бумажными делами рабочий день наконец-то закончился. На город быстро опускались сумерки, но самое тёмное время года было уже позади. День зимнего солнцестояния с бесконечной ночью остался позади, далеко позади, уже больше месяца. Светлое время суток прибавилось очень заметно. Если в ноябре и декабре приходилось затемно уходить на работу и непроглядной, казалось, ночью возвращаться домой, то сейчас, в конце января, стало гораздо светлее. Не совсем хорошо, было серенько, снежно, промозгло и, если честно, довольно-таки паршиво, но всё-таки приятнее, чем пару месяцев назад. Все последние недели горожан терзали бесконечные скачки температуры и атмосферного давления, метели и пронизывающий ветер. Но сегодня, в качестве приятного сюрприза, погода успокоилась и с самого утра подарила небольшой перерыв в виде очень легкого морозца, спокойного прозрачного воздуха и даже просветов чистого неба среди порядком надоевших за зиму плотных серых облаков.