Душа Зорро

Диего лишь пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, а сержант, шумно выдохнув, подтвердил:

– Да, но дело не только в этом.

– А в чем же еще? – голос дона Алехандро понизился, в нем вдруг прозвучали стальные нотки, но гость, казалось, этого не заметил, выпалив:

– Я хочу взглянуть на коня Зорро, пока дон Диего отвлекает собаку.

– Коня Зорро??? – дон Алехандро в изумлении уставился на сына.

– Белого коня Зорро, – подметил Диего, и в карих омутах его глаз заплясали лукавые огоньки. – Белого, – повторил он, смакуя каждое слово, – из самого Монтерея.

– Да, того самого белого коня Зорро, – проговорил сержант, не замечая безмолвного обмена взглядами между отцом и сыном. – Сеньорита привезла его с собой.

– А-а-а, – протянул гасиендадо, чувствуя, как ускользает контроль над ситуацией. Он понимал, что остановить Диего и уберечь его от встречи с Фантомом было невозможно.

– Разумеется, я поеду с вами, сержант, – Диего поднялся из-за стола, слегка поклонившись гостю и отцу. – Мне лишь нужно отдать пару распоряжений Бернардо, чтобы он был готов к вечерней поездке в пуэбло, и я буду в полном вашем распоряжении.

Глава 3

Почти весь путь до гасиенды дель Кастильо они проделали в молчании, нарушенном лишь в самом начале, когда статный паломино Диего лихо обогнал коня коменданта. Тогда-то Диего и позволил себе заметить, придержав Арабеллу, что, вероятно, слишком плотный завтрак мешает сержанту подстегнуть свою клячу. Гарсия, тяжело вздохнув, возразил, что дело не в нем, а в том, что его конь уже проделал неблизкий путь от пуэбло до де ла Вега и теперь жаждет передышки.

Диего искренне расхохотался – как всегда, когда его добрый друг (а Диего именно таким и считал простоватого сержанта) находил оправдания своей медлительности – и пустил паломино вскачь. Он тосковал по ночным прогулкам на Торнадо, когда ветер хлестал в лицо, и он, казалось, сливался с конем в единое целое. Арабелла была доброй лошадью, способной на неплохую скорость, но до вороного ей было далеко. Тем не менее, Диего любил ее не меньше своего верного Торнадо.

На развилке дорог Диего остановил паломино, нежно потрепав ее по шее. Налево уходила дорога к гасиенде Игнасио Торреса, тому самому, которого Зорро когда-то спас от неминуемой гибели. Дон Начо с супругой все еще жили там, а вот Елену, вышедшую замуж, он не видел уже целый год. Молодая женщина перебралась к мужу куда-то в окрестности Сан-Франциско.

Диего натянул поводья, и Арабелла, повинуясь, круто повернула направо, в сторону гасиенды дель Кастильо, окутанной дымкой таинственности. Всего месяц назад они с отцом обсуждали призрачную возможность приобретения этих земель, если кто-то из наследников, если таковые вообще существовали, осмелится заявить о своих правах, или если сам губернатор решит выставить их на продажу. Дон Алехандро видел в этом выгодную инвестицию: земли примыкали к гасиенде де ла Вега, а хозяйский дом мог бы послужить Диего уютным гнездышком, когда тот наконец решится связать себя узами брака.

Диего, в ответ на это, наигранно обиделся, бросив, что, видимо, настолько наскучил отцу, что тот готов избавиться от него любым способом. Дон Алехандро вновь принялся убеждать сына в необходимости семьи и наследников. Настроение Диего стремительно угасало, и он прервал этот бессмысленный разговор, отрезав: «Гасиенда де ла Вега была моим домом, и им останется».

Молодой человек сорвал перчатку с правой руки, откинул назад шляпу и взъерошил смоляные волосы. Отец с упорством маньяка возвращался к этой теме, и Диего каждый раз приходилось изобретать все новые и новые причины, объясняющие, почему женитьба – это не для него. Сегодня же Дон Алехандро, словно коршун, задал прямой вопрос, и Диего был вынужден признаться в горькой правде: пацифист и книголюб Диего де ла Вега безнадежно проигрывал защитнику обездоленных, легендарному Зорро. Все знакомые девушки с томными вздохами грезили о дерзком разбойнике в маске, а в молодом кабальеро видели лишь верного друга, «почти брата».

Диего повел плечами и печально улыбнулся.

– Как думаете, дон Диего, а мне разрешат посмотреть на коня Зорро? – голос сержанта прозвучал неожиданно близко.

Диего вздрогнул, едва не лишившись равновесия на своем паломино. Одно неловкое движение – и репутация никудышного наездника подтвердилась бы во всей красе. Лишь годами отточенное умение держаться в седле, даже когда мир вокруг идет кувырком, спасло его от позора. Вцепившись в луку седла, он медленно надвинул шляпу на лоб, выигрывая драгоценные секунды, чтобы скрыть смятение за маской невозмутимости.

– Полагаю, вам достаточно будет попросить, сержант, – наконец ответил он, поворачиваясь в седле.

– Но это же конь самого Зорро…

– Сеньорита не делает из этого тайны, – заметил Диего, натягивая перчатку и слегка подталкивая Арабеллу коленями. Она послушно тронулась с места. – Едем, сержант?

– Да.

Оставшийся путь они проделали в тишине, нарушаемой лишь мерным цокотом копыт. Лошади шли шагом, словно разделяя тягостные раздумья своих всадников.

Гасиенда дель Кастильо оказалась одноэтажной, но, как и большинство других, имела внутренний дворик, куда они и вошли. Беглый взгляд Диего отметил запущенность и скудную растительность. Казалось, не только отсутствие хозяев в течение полугода виной тому, но и одиночество старого дона Энрике, который, похоже, уже не надеялся, что кто-то унаследует его земли.

«Интересно, – подумал он, – неужели и меня, в отцовские годы, посетят такие же мысли?» Но эта мысль, словно тень, пугала своей неприглядностью, и Диего поспешил отогнать ее прочь.

Их, точнее сержанта, явно ждали. Из калитки, ведущей, вероятно, во внутренние хозяйственные помещения, возник Педро и замер перед ними.

– Сеньоры, – произнес он, переводя взгляд с Гарсии на Диего и обратно, словно взвешивая их значимость.

Сержант, польщенный уважительным обращением, вытянулся по струнке и прогрохотал поставленным голосом:

– Доложите сеньорите дель Кастильо, что сержант Гарсия прибыл для осмотра вещей и документов.

Педро кивнул и вновь обратил взгляд на Диего:

– А сеньор?

– Дон Диего со мной, – выпалил Гарсия, словно опасаясь упустить момент, и Диего невольно удивился его проворству.

– Сеньорита София скоро спустится, – произнес Педро сдержанно. – Не желаете ли ожидать ее в патио?

Сержант заколебался, ища поддержки во взгляде спутника. Диего едва заметным жестом, почти подталкиванием, молчаливо призвал его задать мучивший вопрос:

– А можем ли мы взглянуть на белого коня, пока ждем сеньориту?

Педро сделал шаг в сторону, пропуская вперед сержанта:

– Вы – да, – затем, задержав взгляд на молодом человеке, добавил, – сеньор останется здесь.

Кровь ударила в лицо Диего от несправедливого унижения, нанесенного простым слугой, кулаки невольно сжались. Однако следующие слова Педро развеяли его негодование:

– Фантом неспокоен на новом месте.

– Понимаю, – сухо ответил Диего, принимая это объяснение как должное. – Прошу вас, сержант, исполняйте свой долг. Я останусь здесь.

Педро кивнул сержанту и, обратившись к рыжему громиле, мелькнувшему рядом, попросил принести сеньору «немного вина».

Диего проводил слугу взглядом и перевел его на галерею, тянувшуюся вдоль патио и примыкавшую к главному дому. В самом дальнем углу приютился круглый резной столик из белого дерева и пара стульев. Диего направился туда и, уже отодвигая стул, краем глаза заметил движение в тени. Из сумрака на него внимательно смотрели черные миндалевидные глаза огромного пса.

– Здравствуй, Амиго, – только и мог вымолвить он.

Пес зевнул во всю пасть и опустил голову на вытянутые лапы. Видимо, ему было позволено больше, чем иным людям, подумал Диего, опускаясь на стул, не сводя взгляда с животного. Вскоре появился рыжий детина, неся поднос с графином и бокалом. Наполнив бокал рубиновым вином, он бесшумно растворился в доме. Диего взял бокал, медленно вращая его в руке, любуясь, как играет вино на свету. Отпил глоток и удивленно взглянул на содержимое. «Вино де ла Вега?» – пронеслось в голове. Он сделал еще один глоток, окончательно убеждаясь, что пьет вино из отцовских подвалов.

– Мы тоже были немало изумлены, обнаружив несколько бочек с гравировкой вашего имени, сеньор де ла Вега, – голос, прозвучавший словно из ниоткуда, заставил Диего вздрогнуть и едва не пролить вино на свой небесно-голубой костюм. Он спешно водрузил бокал на поднос, обернулся и увидел на галерее темноволосую даму лет сорока, облаченную в платье глубокого изумрудного оттенка.

На лице Диего промелькнуло изумление, но женщина поспешила оправдаться, взмахнув руками и указав жестом на распахнутое окно рядом с собой. Там, полуприсев на подоконнике, словно экзотическая птица, затаилась ослепительная блондинка, ее зеленые глаза искрились от едва сдерживаемого смеха.

– Сеньорита, – приветствовал Диего, склонив голову в изящном поклоне, и завороженно наблюдал, как девушка, словно кошка, ловко спрыгнула с подоконника, исчезла в глубине комнаты и вскоре появилась в дверях. Галерея была узка, и в ней уже находилась ее спутница, поэтому блондинка на мгновение выпорхнула на патио. Ее золотистые волосы вспыхнули в лучах солнца, словно нимб, и де ла Вега вдруг с отчетливой ясностью понял: Лос-Анджелес уже через неделю будет лежать у ног этой ослепительной красавицы.

Подойдя к гостю, она грациозно замерла, исполнила легкий реверанс и протянула руку.

– Сеньор.

Диего вновь склонился, едва коснувшись губами кончиков ее пальцев, покоящихся в его ладони. После мимолетного касания, когда их руки расстались, место прикосновения еще долго жгло его, словно клеймом.

– Дон Диего, позвольте вам представить мою niñera, – выпрямившись и указав на темноволосую женщину. Затем добавила на незнакомом ему, но мелодичном языке. – Няню… Анна Аносова. Няня, дон Диего де ла Вега.

Брюнетка учтиво присела в реверансе и, бесшумно скользнув, заняла скамью в глубине галереи.

– Дон Диего, присаживайтесь, пожалуйста, – предложила девушка, указав на стул, который он только что освободил, и сама грациозно опустилась на другой. – Что привело вас к нам сегодня?

Диего, терзаемый любопытством, вызванным странным словом «няня», решил отложить его разгадку и одарил ее обворожительной улыбкой:

– Сержант Гарсия просил меня сопровождать его.

– Сержант? – она бросила быстрый взгляд по сторонам.

– Он уже на конюшне, – ответил Диего, предугадывая ее вопрос, и, решив слегка поддразнить, попытался выудить необходимую информацию. – Ему не терпелось увидеть вашего белоснежного коня.

– И почему же вы не пошли вместе с ним? – поинтересовалась София, то ли не уловив его намека, то ли искусно притворяясь.

– Ваша личная стража не позволила, – с невозмутимым видом парировал молодой человек.

– Педро? – девушка звонко рассмеялась и обменялась лукавым взглядом со своей компаньонкой. – Педро, конечно, грозный страж, но вас, я вижу, не испугало соседство с другой моей «охраной»? – она кивнула в сторону черного пса, лениво расположившегося неподалеку. Тот, уловив знакомые нотки в ее голосе, поднял голову, неторопливо поднялся на лапы и степенно направился к своей хозяйке.

Диего, завороженный, следил, как пес, словно тень, обходит его, и на миг ему почудилось, что шелковистый хвост коснулся ноги. Зверь грациозно опустился у ног девушки, уткнувшись мордой в ее колени. София ласково погладила его между ушей.

– Вчера мне показалось, мы начали понимать друг друга.

– Да? – София улыбнулась собаке и, подняв глаза на Диего, заметила. – Я рада, что у него здесь появился друг. Амиго очень разборчив.

Она замолчала, продолжая гладить пса. Диего не мог отвести взгляда от ее тонких рук, нежно скользящих по лоснящейся шерсти, от неспешных движений, от почесываний под подбородком и шеей. В тишине звучало лишь приглушенное повизгивание преданности, исходящее от четвероногого друга.

Вдруг Диего пронзила мысль: он хотел бы быть на его месте. Это осознание словно ожогом опалило его, заставив вскочить:

– Прошу прощения, сеньорита София, мне необходимо откланяться, – выпалил он, судорожно выхватывая перчатки из-за пояса. – Я вспомнил, что обещал отцу поехать с ним на дальний выпас. С вашего позволения, – он торопливо поклонился перед Софией и ее молчаливой спутницей и, не дожидаясь ответа, направился к калитке.

Ее взгляд, задумчивый и обжигающий, словно клеймо, пылал на его спине, погоняя и подстегивая. Собрав воедино остатки самообладания, Диего, стараясь сохранить видимость невозмутимости, нарочито медленно натянул шляпу, затем тщательно, с показной небрежностью, водрузил на руки перчатки. Вырвавшись за пределы гасиенды, он вскочил на спину златогривого паломино и вонзил шпоры в ее бока. Арабелла, подгоняемая отчаянием хозяина, неслась вперед, словно ветер, впервые преодолевая пространство с такой исступленной скоростью. Подлетев к дому, он резко натянул поводья, спрыгнул на землю и бросил их подбежавшему Пепито.

Во внутреннем дворике царила тишина. Диего взлетел по лестнице на второй этаж, пронесся по балкону и, словно загнанный зверь, влетел в свою комнату. Захлопнув дверь и задвинув тяжелый засов, отгораживаясь от мира, он рухнул на кровать, комкая подушку в бессильной злобе. Так и лежал, до самого обеда, лишь изредка выдыхая сквозь зубы проклятие: «Дурак, дурак, дурак».

А верный мозо стоял в потайной комнате, и тревога за молодого хозяина сквозила в каждом его движении, в каждом взгляде, брошенном в узкую щель глазка. В то же самое время дон Алехандро, оторвавшись от важных бумаг, которые он изучал в тот самый момент, когда сын, словно вихрь, ворвался в гасиенду, сидел в библиотеке и, погруженный в мрачные раздумья, смотрел на стройные ряды книжных томов, ожидая вестей от Бернардо, смутно надеясь, что верный слуга прольет свет на причину столь внезапного смятения Диего.

Глава 4

София не могла не заметить странного бегства гостя. Она не уловила момент, когда Диего поднялся, но взгляд безошибочно зафиксировал, как его губы превратились в тонкую, напряженную полоску, а лицо застыло в маске непроницаемости.

В задумчивости София проводила взглядом его учтивый, хоть и резкий, поклон ей и Анне, а затем и его стремительное удаление в сторону садовой калитки. Что послужило причиной столь неожиданной перемены? Перебирая в памяти обрывки недавней беседы, она не находила ни единого намека на подобный финал. Вежливый тон, отсутствие личных выпадов, обсуждение сержанта и Амиго… Ничто не предвещало столь поспешного бегства. Однако удаляющийся топот копыт за оградой говорил об обратном.

София машинально погладила пса по голове, пытаясь унять смятение.

– Какой приятный молодой человек, воспитанный, – прозвучал голос компаньонки, подошедшей к ней. – Ты ему явно приглянулась.

– Не думаю, – улыбнулась София, отстраняясь от Амиго. – Иди, дружок, найди Хуана… Он сбежал уже через пять минут после знакомства!

Анна присела напротив нее:

– Может, ты невольно задела его чем-то?

– Нет, что ты, совсем нет! – воскликнула София, искренне пораженная предположению. – Я даже не успела! – она задумчиво нахмурилась, и плечи ее поникли в поражении. – Няня, это так обидно… Первый раз встретить человека, от которого замирает сердце, и тут же спугнуть его. Неужели отец был прав, и мне действительно нужен был жених, выбранный им?

– Твой отец был обыкновенным тираном, – сказала Анна без обиняков. – Он считал вправе решать твою судьбу.

– Няня…

– Но теперь ты свободна и можешь сама выбирать, с кем знакомиться, а с кем – нет, – продолжала компаньонка и вдруг замерла, осознав слова воспитанницы. – Подожди-ка… Человек, от которого замирает сердце? – повторила она. – Когда ты успела это понять? Вы познакомились только вчера вечером…

– Няня… – щеки Софии залились густым румянцем предательства.

– Ты видела его раньше! – догадалась Анна.

Девушка прикусила губу и, опустив взгляд, принялась изучать причудливую вязь резных узоров на столике.

– Соня, когда ты с ним встречалась? В Сан-Франциско? – София молчала, не поднимая глаз. – В Монтерее?

– Няня, как бы я с ним встретилась, если меня держали взаперти? – с удивлением взглянула она на Анну и совсем тихо добавила. – Я видела его… издалека…

– Издалека… – словно эхо отозвалась Анна и с горечью покачала головой. – Бедная моя девочка.

Анна подошла сзади к Софии и, наклонившись, обняла ее за плечи. Она знала, как тяжело было девушке все эти долгие пять лет, проведенные под неусыпным контролем отца. Любое проявление самостоятельности пресекалось на корню, а круг общения ограничивался лишь людьми отца. Неудивительно, что София умудрилась влюбиться в незнакомца, которого видела лишь мельком. Это был своеобразный бунт против ее заточения, романтическая греза о лучшей жизни.

– Он был твоим лучиком света, твоим побегом, пусть это и было только в твоих мыслях, – прошептала Анна, гладя Софию по волосам. – Но, милая, ты же понимаешь, что он реальный человек, а не персонаж из романа? Он может оказаться совсем не таким, каким ты его себе представляла.

София подняла на нее глаза, полные надежды и страха.

– Я знаю, няня. Может быть, это просто глупая девичья мечта. Но когда он посмотрел на меня вчера, когда наши глаза встретились… мир вокруг исчез. И сегодня… пока он был здесь, я чувствовала, что дышу полной грудью, что живу по-настоящему. А теперь… он сбежал. И я боюсь, что он унес с собой частичку меня.

Анна крепче обняла Софию, чувствуя, как та дрожит. Она понимала этот страх, эту жажду свободы и любви, которую так долго подавляли. Но вместе с тем, она видела и опасность в этой идеализации, в слепой вере в несуществующий образ.

– Нельзя позволить мечте ослепить тебя, София, – тихо сказала Анна. – Нужно смотреть на мир открытыми глазами, видеть людей такими, какие они есть, со всеми их достоинствами и недостатками. Иначе можно очень сильно разочароваться.

София молчала, опустив голову. Слова няни были справедливы, но они не могли заглушить ту искру надежды, которая зажглась в ее сердце. Диего де ла Вега… До вчерашнего вечера она даже имени его не знала, видела его всего несколько раз издалека. Но что-то в нем зацепило ее, пробудило чувства, о которых она даже не подозревала. Возможно, это была просто иллюзия, плод ее воображения, но ей так хотелось верить, что это не так.

– Нянюшка, ты слишком близко принимаешь все к сердцу, – с нежностью заметила София. – Уверена, я, как всегда, справлюсь с этим.

– Я знаю тебя с пеленок, ты выросла у меня на глазах, – в глазах Анны заблестели слезы, словно готовые вот-вот хлынуть потоком. – Как я могу не переживать за твою судьбу? – она бережно погладила воспитанницу по золотистым волосам, словно успокаивая не только ее, но и саму себя.

София мягко улыбнулась, прикрывая ладонью руку Анны.

– Не стоит, няня. Я же не сломленная птичка, запертая в клетке. Я свободна, у меня есть деньги, дом… и я могу делать все, что захочу, – в ее голосе звучала неприкрытая бравада, попытка убедить скорее себя, чем Анну.

Анна вздохнула. Она знала упрямый нрав воспитанницы и понимала, что сейчас бесполезно уговаривать ее быть осторожной. Девушка загорелась идеей, и остановить ее было невозможно.

– Хорошо, милая, делай, как считаешь нужным. Но помни, я всегда рядом, если тебе понадобится моя помощь или совет.

София прильнула к Анне, благодарная за ее безусловную любовь и поддержку.

– Спасибо, няня. Я обещаю, что буду осторожна, – она отстранилась и решительно выпрямилась. – А теперь, я думаю, нам стоит вернуться к нашему гостю. Не будем заставлять сержанта ждать.

Анна наблюдала со стороны, как в течение следующего получаса ее подопечная удовлетворяла любопытство коменданта, как он, наконец, покинул усадьбу, а Педро отправился запрягать лошадей в найденную на хозяйственном дворе двуколку дона Энрике. С легкой улыбкой она смотрела, как София дает последние наставления остающемуся дома Амиго, затем поднялась и набросила на плечи бордовую накидку из плотной шерсти.

Вновь взглянув на девушку, Анна загадочно улыбнулась и прошептала по-русски:

– И все же, Соня, ты ему приглянулась.

Глава 5

К исходу сиесты они прибыли в Лос-Анджелес. Двуколка, ловко управляемая рыжим Хуаном, обогнула колодец, что находился в самом сердце главной площади, и остановилась у пестрых торговых рядов.

Утро на гасиенде дель Кастильо, словно укором, напомнило: ближайшие дни будут посвящены хлопотам и покупкам – от ничтожных мелочей до съестных припасов. После долгого отсутствия хозяев дом словно выдохся, обнищал, и София с Анной горели желанием вдохнуть в него жизнь. Пыль густым саваном окутала мебель, паутина сплела причудливые узоры в углах, а свежесть покинула дом, оставив лишь затхлый запах забытья. Сердце гасиенды билось еле слышно, словно позабыв, что значит жить.

Несколько расторопных местных девушек уже хлопотали, приводя в порядок хозяйскую и гостевую спальни, а также просторную гостиную. Педро, оставшийся на гасиенде, присматривал за ними, словно строгий, но справедливый дух-хранитель.

Закончив с покупками, женщины решили подкрепиться в городе. В таверне, пропахшей пряностями и дымом очага, они выбрали укромный столик в дальнем углу и заказали обед и чай у милой Марии, чья улыбка была столь же лучиста, как и солнце над Лос-Анджелесом. В тот момент посетителей было немного, и Хуан, неотступный страж, присел за соседний столик, не сводя глаз с хозяек.

Когда вечерняя прохлада начала окутывать пуэбло, таверну постепенно заполнили мужчины. София, опасаясь излишнего внимания, укрыла свои золотистые волосы под тенью черной мантильи и взглядом указала Хуану на дверь. Тот лишь отрицательно покачал головой, мол, нет смысла стоять там. Обычно это место занимал Педро, а Хуан всегда оставался рядом с хозяйкой. София нахмурилась, но понадеялась, что сыны Лос-Анджелеса – сплошь благородные кабальеро, и не станут докучать незнакомкам, как то, увы, случалось прежде. Золотые волосы девушки, словно магнит, притягивали взгляды, распаляя воображение.

София вздохнула, украдкой бросив взгляд на Хуана, вставшего и теперь неподвижной тенью застывшего у стены, и попыталась унять волнение.

В этот самый миг дверь таверны распахнулась, впуская Диего де ла Вегу. Задержавшись на пороге, он метнул быстрый взгляд по залу и несколькими жестами велел следовавшему за ним слуге остаться у барной стойки. Затем, поднявшись на пару ступеней, он непринужденно подсел к пожилому мужчине за дальним столом, и вскоре их голоса слились в оживленной беседе.

София, делая вид, что не смотрит, украдкой наблюдала за ним. Высокий, статный, в костюме цвета обожженной глины, сидевшем на нем, словно вторая кожа, он казался воплощением мужественности. Кофейная рубашка, галстук в тон и более темный пояс завершали образ элегантного франта. Вокруг Диего витал ореол загадочности, словно он был лабиринтом, в который хотелось войти, чтобы раскрыть все его секреты. Его проницательный взгляд, казалось, проникал сквозь маски и видел истинную суть вещей. София завороженно следила, как он берет в руки какие-то бумаги и, с легкой непринужденностью, начинает их изучать. Его движения были плавными и уверенными, словно у опытного актера, играющего свою лучшую роль. Она не могла оторвать глаз от таинственного сеньора де ла Вега, его обаяние манило, как магнит. В голове роились мысли: какой он настоящий, что скрывается за этой безупречной маской? И вдруг София осознала, что ей несмотря ни на что отчаянно хочется узнать его ближе, проникнуть в лабиринты его души, просто быть рядом.

Она резко отвела взгляд и покачала головой. «Какое-то безумие!» – пронеслось в голове. Образ его почти стерся из памяти, растворился в дымке времени, но стоило ему вновь возникнуть перед глазами, как пепел воспоминаний вспыхнул ярким, обжигающим пламенем.

Повернувшись на стуле так, чтобы больше не видеть его, София встретила лукавый взгляд улыбающейся компаньонки.

– Не говори, няня, я этого не хочу слышать, – запротестовала она, шутливо закрывая уши руками, но Анна все же произнесла с ласковой улыбкой:

– Соня, глаза тебя выдают. Если бы я не догадалась утром, сейчас бы и слепой увидел.

– Няня, не хочу ничего слышать, – упрямо замотала головой София, плотно зажмурив глаза и продолжая прижимать руки к ушам.

Анна пожала плечами, внезапно ощутив неловкость момента. Здесь и сейчас подобный разговор казался неуместным, словно фальшивая нота в грубой мелодии таверны. Она скользнула взглядом по залу.

– Нам нужно выбираться отсюда, и как можно незаметнее. Мы уже привлекли нежелательное внимание.

София распахнула глаза и похолодела. Казалось, полтаверны буравит их взглядами. Сердце бешено заколотилось, словно птица в клетке, дыхание сбилось, а руки пробила дрожь. Паника накатила внезапной, ледяной волной, грозя захлестнуть. Она отчаянно пыталась удержаться на поверхности, но страх тянул ее в бездонную пропасть. Мысли спутались, рисуя в воображении кошмарные картины.