Розы без запаха

До родного города добрались быстро: за два часа. Мать их ждала. На столе, исходя ароматами и паром, красовался обед: все, что любит Олег – пирог с капустой, фирменные фаршированные перцы.

Бабушка Оля с порога обняла внучку, поцеловала ее в макушку, потянулась по привычке к замку на куртке, чтобы снять ее.

– Бабушка, не надо, я взрослая, я сама, – сказала девочка.

– Конечно, Танюша, – заулыбалась женщина. Было видно, что это лицо уже давно не посещала улыбка, на нем словно застыла маска скорби.

– Как хорошо, что вы приехали, – обратилась она к сыну, мне было так тяжело одной… – Она остановилась, а потом добавила: – Без папы.

Олег молча обнял мать.

– Ой, что это мы все в коридоре да в коридоре, пошли за стол, – спохватилась она.

В комнате на видном месте в стенке, где раньше стояла только парадная посуда, за стеклом появилось две фотографии, которые мать прислонила к чайнику от сервиза. На одной из них был отец в пиджаке и галстуке, он не улыбался, на лице застыла маска официального портрета. На другом фото – Оксана, она, напротив, чему-то радостно улыбалась, глядя в объектив. Как они отличались от самих себя в жизни! Павел Николаевич был жизнерадостным человеком, обычно он был готов улыбаться по любому поводу, а улыбка Оксаны была очень редким и потому особенным явлением.

Когда взрослые зашли в комнату, Таня уже стояла перед сервантом и разглядывала их.

– Папа, нам тоже нужно дома мамин портрет повесить, – обратилась она к Олегу.

– Да, конечно, – автоматически отозвался он, и тут же у него заныл желудок.

Беседа за столом шла по принципу: главное – не упоминать мертвых. Поэтому Олег, бабушка Оля и внучка Таня оживленно обсуждали, чем будут заниматься те пять дней, на которые они приехали в гости. Было решено, что бабушка сходит с Танюшей в «трогательный» зоопарк, а папа сводит ее на набережную – то самое место его детских игр.

– Я еще хочу подружкам сувениры привезти, заглянем в торговый центр, – вспомнила Таня.

– Обязательно, заодно и в кино сходим. Там сейчас какая-то сказка с Анжелиной Джоли идет, – ответил Олег.

– А, «Малифисента», – уточнила дочка.

– Бабушка Оля, – обратилась она к хозяйке дома, – научи меня оладьи делать. Я буду папе печь, когда домой вернемся.

– Конечно. – Мать Олега выразительно, сочувственно-умилительно посмотрела на сына. – Завтра у нас с тобой будет кулинарный мастер-класс: я тебя не только оладьи печь научу, а еще и печенья и пышки.

– Ура! Люблю твои пышки. – Девочка радостно заерзала на стуле.

– Ну а пока вы будете куховарить, я загляну к Денису, – поддержал разговор Олег. Денис был его другом детства, с которым они учились в школе.

Дни каникул пролетали быстро, Олегу удалось немного отвлечься от тяжелых мыслей, он даже прощупал почву, чтобы попытаться открыть точно такой же автосервис, что был у него в Кирове, в родном городке. Дочка накормила его оладьями и пышками собственного изготовления, у нее получилось совсем неплохо. Олег улыбался, макая выпечку в сметану и думал: «Как хорошо, что Таня пошла не в мать. Характер у нее легкий, общительный, в жизни ей будет гораздо проще».

– Ну что, накормила меня от души. – Он вытирал руки о салфетку. – Настала моя очередь угостить тебя. Идем вечером в кино, едим попкорн. Ну а завтра – домой.

– И про сувениры не забудем, а то все одноклассницы всегда что-то привозят из поездок. – Таня побежала в комнату выбирать наряд на вечер.

– Хорошая у нас девочка растет, береги ее, Олег, – сказала мать, убирая со стола посуду.

В кассе кинотеатра в предпоследний день каникул было много народу. Родители отдавали свой долг, развлекая школьников, – многие стояли целыми семьями. Когда Олег купил билеты и направился за тем, чтобы взять попкорн, его окликнул женский голос:

– Олег? Это ты?

Он обернулся. Из очереди ему улыбалось очень знакомое лицо, но припомнить, кто это, он не мог.

– Не узнаешь? Это я, Лена Богданова, только теперь моя фамилия Зуева. – Как только она заговорила, что-то кольнуло в груди мужчины, и он узнал свою школьную любовь.

– Лена, привет, сколько лет, сколько зим! – радостно ответил он.

Конечно, она больше не была так тонконога, тонкошея, как в школьные годы. Но что-то беззащитное в ее облике сохранилось, может быть, профиль или веснушки, которые были видны даже в полумраке фойе. Рядом с Леной стоял мальчик чуть постарше Тани.

– Ну как твои дела, Олег? Говорили, что ты переехал в Киров.

– А я и переехал. У дочки каникулы, вот решил вместе с ней приехать, маму проведать. Завтра назад собираемся.

Легкое облачко разочарования набежало на лицо бывшей одноклассницы.

– Мы тоже вот в кино пришли, – она потрепала по голове сына. – Папа обещал сводить, но не смог. Ты же знаешь, как это бывает у разведенных: сначала с три короба наговорит, а в последний момент у него дела появляются, – раздраженно добавила она.

Олегу стало неловко, что Лена так говорит про отца при сыне. А еще, что как-то сразу сообщает о своем разводе.

– А где ваша мама? – спросила женщина.

– Я недавно стал вдовцом. – Олегу в очередной раз пришлось повторить эту фразу за те четыре дня, что он был в родном городе. И, кстати, чем чаще он ее повторял, тем легче ему становилось.

Лена сочувственно приподняла брови.

– Это твоя красавица? – она указала подбородком на Таню.

– Да, моя. Таня ходит в первый класс. А твоему сыну сколько?

– Уже 10 лет.

Разговаривать дальше было неудобно, они отошли.

– После сеанса увидимся, – Олегу было неловко болтать с Леной при дочке, хотя и приятно. Школьная любовь его вовсе не разочаровала.

Во время кино Олег витал в облаках: что будет, если у него появится женщина? Его все осудят, тесть и теща проклянут, дочь отвернется, мать укоризненно скажет: «Зачем привел в дом мачеху?». А ему было так страшно и тоскливо одному, так тошно от того, что Оксана поставила жирную точку не только на своей жизни, но и на его спокойном существовании. Теперь все, чтобы он не сделал, будет рассматриваться окружающими под определенным углом: Олегу казалось, что все его винят в случившемся. Неприятно вспомнился допрос в полиции сразу после смерти жены. Поскольку она не оставила никакой записки, сразу же возникло подозрение, что Оксана ушла из жизни недобровольно. Первым под проверку попадают самые близкие, и раньше всех – муж. Его очень пристрастно расспрашивали, где он был в момент ее смерти, кто может это подтвердить. Тогда пришлось рассказать про Вику. Смотрели на него холодными, колючими глазами. Он слышал, что расспрашивали и соседей о жизни их семьи, не бил ли он Оксану, часто ли из их квартиры слышались скандалы.

«Я не виноват! Это было ее решение. Толпы мужиков изменяют своим женам, и они об этом узнают. Разве это причина убивать себя?» – не раз повторял он следователю.

Дочь тоже невнимательно смотрела фильм. Олег чувствовал, что ей неуютно, она хочет что-то спросить и не может.

Когда включился свет, Таня первым делом начала оборачиваться и искать кого-то глазами.

– Ты кого потеряла? – пошутил Олег.

– Никого. Эта твоя одноклассница была в очереди? – спросила дочь.

– Да, сто лет не виделись.

– Та самая Лена?

– Почему та самая? Лена и Лена. Подумаешь, – Олег постарался сделать как можно более равнодушное лицо.

– Зачем нам с ней встречаться после кино? – допрашивала дочь.

– Незачем. Мы и не будем, – успокоил отец.

Тем не менее, на выходе из зала их ждала Лена с сыном.

– Как кино? – спросила она у Олега, словно не замечая ни своего сына, ни Тани.

– Детский фильм, сказка, – ответил Олег.

– Пошли в кафе, посидим? Дети, мороженого хотите? – Лена задала вопрос таким тоном, как будто дети должны были дружным хором ответить ей: «Хотим!». Но ни ее сын, ни Таня ничего не сказали. Мальчик завел глаза к потолку, ну а девочка сжалась и спряталась за спину отца.

– В другой раз, – Олег положил руку на плечо дочери.

– Я найду тебя в «ВКонтакте», там спишемся, – сказала Лена слегка разочарованно.

Все это происходило под неодобрительные взгляды детей. Девочка и мальчик смотрели на родителей, каждому из них казалось, что перед ними разворачивается сцена настоящего предательства.

Таня надула губы и всю дорогу до дома ехала молча. Она еще была слишком мала, чтобы бросить отцу слова, которые и так крутились у него в голове: «Слишком мало времени прошло с тех пор, как умерла Оксана».

Впечатление от отпуска было подпорчено у обоих. Таня замкнулась, Олег проклинал себя за дурацкий разговор.

«Но я же ничего такого не сказал этой Лене, даже телефонами не обменялись! Все-таки Таня стала такой чувствительной», – рассуждал отец.

8.

Хотя дочка у него была самостоятельной и умной девочкой, ему было трудно управляться с хозяйством. Работа требовала от мужчины внимания, нужно было добывать деньги и следить за домом одновременно. Спустя полгода такого марафона он совсем выдохся, о том, чтобы завести какой-то новый роман, и разговора не было: Вика отпала сама собой, Лена написала ему в соцсети, но он не стал ей отвечать – он чувствовал вину перед Таней. Переносить груз бытовых проблем и воспитания дочери на тестя с тещей он из принципа не хотел, хотя те искренне пытались ему помогать: звали Таню на выходные в гости с ночевкой, и теща передавала с ней кастрюли с домашней снедью.

Близился конец учебного года. На дворе стоял апрель. Вместе с весной в маленький семейный мирок Олега и Тани стало по чуть-чуть проникать тепло, страшные зимние вечера с тоской по матери и чувством вины перед женой стали отступать.

– Меня на выходные баба Аня к себе зовет, они с дедом на дачу собираются, будем дом убирать, – сказала как-то вечером в четверг Таня.

– Бабушка мне пока не звонила, не предупреждала. Но если хочешь, конечно, поезжай, – Олег стоял на кухне в фартуке. Он поставил кастрюлю с водой, чтобы сварить магазинных пельменей.

– Хочу, там к ним в гости тетя Полина собирается, она такая классная! – девочка улыбнулась.

Полина была младшей двоюродной сестрой Оксаны. Таня ее очень любила. Смешливая, жизнерадостная тетя Полина с Танюшкой вела себя, как ее ровесница, они вместе могли часами перебирать какие-то безделушки, клеить самодельные открытки к Новому году, драться подушками и смотреть целый день фильмы в неубранной постели, что категорически запрещала делать Оксана.

– Полина – это хорошо. Что-то она давно не наведывалась в Киров, – проговорил Олег, закидывая пельмени в бурлящую воду.

– Здорово, что она приехала! Мы на даче будем с ней укроп и петрушку сажать, баба Аня сказала. Знаешь, как весело! – щебетала Танюшка.

– Это вам будет весело, а бабе Ане с вами будет не до смеха, – улыбнулся в ответ Олег.

– А потом деда баню затопит. С Полиной классно, я ее веником отстегаю, она у меня попляшет, – радостно сообщила дочка.

Двоюродная сестра Оксаны была дочкой брата Анны Игнатьевны. Она отправилась жить и работать в Питер, как делают нынче многие – едут в столицу за новыми впечатлениями, хорошими заработками и карьерой. Ей удалось устроиться в туристическую фирму, она действительно неплохо зарабатывала, но много приходилось отдавать за съемную квартиру. Домой, в родной Киров, Полина не собиралась, ей хотелось осесть в Санкт-Петербурге, но в отпуск она с удовольствием приезжала. После «культурной столицы нашей родины», ей хотелось простых радостей – бани, болтовни с родными, дачных посиделок. 30-летняя Полина уставала от того, что ей приходилось на работе держать марку, быть в курсе всех событий Питера, уметь порассуждать о музеях, театрах и выставках с туристами со всех уголков России и из-за рубежа. А дома, в Кирове, можно было целый день ходить в тренировочных штанах и растянутой футболке, говорить о способах выращивания рассады и совсем не загружать мозги.

На следующий день Олег позвонил теще и предложил отвезти всю компанию на дачу в субботу:

– Вас там много собирается, мне Танюша сказала, что Полина приезжает. В одну машину все не влезут, я отвезу.

– Да, Олег, было бы здорово. Мы к тебе посадим Таню, Полину и сгрузим рассаду. Сумок тоже много, а у тебя багажник большой. А сам-то что, не останешься? Мы баньку топить будем, – пригласила теща.

– Работы как всегда много, Анна Игнатьевна. Но я постараюсь. Вы же до воскресенья там останетесь?

– Да, мы для тебя еще раз затопить можем, – звала она.

На следующий день в 8 утра Олег вместе с Таней был уже у тестя и тещи. Дверь им открыла Полина. Они не виделись очень давно, с момента похорон Оксаны.

– О, зятек! – громко поприветствовала она. – Выглядишь, скажу я тебе, не очень, похудел, – не миндальничая, выдала Полина.

– А ты, как всегда, на высоте, Полина, только расчесываться не забывай, – полушутливо ответил Олег. В семье ходили легенды о том, что шевелюра Полины с мелкими кудряшками-пружинками не поддается укрощению, ее не брали даже железные расчески.

– О, не беспокойся, я уже решила коротко подстричься. В Питере сейчас все под мальчиков стригутся, – Полина задорно мотнула хвостом, который был больше похож на кудрявую пальму.

– Танюшка, привет, красавица! А вот ты у нас молодец – вытянулась! – Полина присела и раскинула руки, чтобы обнять племянницу.

– Полина, привет! – Таня выскочила из-за Олега и кинулась в объятия тети.

Полина и Таня крепко обнялись. Молодая женщина глянула поверх головы девочки на Олега.

«Смотришь, как я справляюсь без жены? Нормально справляюсь», – подумал Олег, уловив ее взгляд. За то время, что он был вдовцом, пришлось привыкнуть к таким испытующим взглядам женщин. Иногда ему казалось, что некоторые из них не прочь его «спасти» от одиночества, уж больно настойчиво они намекали на свои способности домохозяек.

«Что колючий-то такой? Никто тебя трогать не собирается», – думала при этом Полина. Когда в семье произошло несчастье с двоюродной сестрой, Полина все время пыталась понять, почему Оксана ушла из жизни. «Неужели он довел ее?» – приходила к ней мысль.

– Полина, пошли к бабе Ане, – тянула тетю из коридора в комнату Танюша. Навстречу гостям уже спешила хозяйка – Анна Игнатьевна.

– Олег, проходи, не стой в коридоре. Есть будешь? Пока собираемся, успеешь перекусить, – спустя полгода после смерти дочери теща потихоньку начала отходить. Она перестала винить во всем Олега. Правда, для этого пришлось посещать психиатра, но об этом знал только ее муж.

– Нет, спасибо, Анна Игнатьевна. Уж лучше помогу Ивану Геннадьевичу сумки выносить, – в коридоре появился тесть, который нес ящики с рассадой.

– Здорово, Олег, – он неловко протянул ему руку для пожатия, чудом удерживая еще и ящик.

Олег ответил на рукопожатие и помог тестю удержать неудобный груз.

Полина и Таня ушли помогать Анне Игнатьевне собирать подушки и одеяла, которые в начале сезона завозились на дачу, а в конце их забирали обратно в городскую квартиру.

Эта весенняя дачная суета, приподнятое настроение домочадцев было первым симптомом того, что семейство потихоньку начало выбираться из кризиса. Особенно всех радовала Таня, ну а приезд тети Полины окончательно вывел девочку из тягостного состояния.

Бабушка, дедушка и отец с улыбкой переглядывались, когда замечали, как горят глаза у девочки, как она с удовольствием собирается на дачу и смеется любой шутке, сказанной Полиной.

Наконец все высыпали на улицу и начали укладывать сумки в две машины – Олега и Ивана Геннадьевича.

9.

Вернувшись в город, Олег попытался работать: заехал в автосервис, зашел в свой офис, достал документы, накладные, счета, гроссбухи, в которые записывал доходы-расходы. Обычно эта бумажная канитель полностью отключала его и от внешнего мира, и от внутренних тревог. Но сегодня то ли весна брала над ним верх, то ли всеобщее приподнятое настроение не давало сосредоточиться: он не мог полноценно заставить себя заниматься делом. Боясь признаться даже себе, он все время вспоминал Полину. «Наваждение какое-то», – гнал он неудобные мысли. Но к концу субботы уже твердо знал, что поедет на дачу в воскресенье прямо с утра. «А чего плохого? С тестем в баню схожу, помогу с огородом, надо физически тоже нагружаться, в спортзал-то времени ходить нет», – зачем-то объяснял он себе свое же решение. Как будто всеми этими словами пытался отгородиться от одной простой идеи: он посмотрел на Полину новыми глазами, и она понравилась ему как женщина.

У дачной калитки его уже встречала Таня и Полина. Они заметили машину Олега издалека, когда он только свернул на их улицу. Обе стояли, прислонившись к забору, на их лицах и волосах играло весеннее солнце, почему-то у них были одинаковые фиолетовые кофты с толстыми воротниками, обе держали в зубах по травинке. Женщина и девочка с улыбкой смотрели, как приближается машина, а потом с визгом начали отгонять от калитки соседнего пса, который так и норовил кинуться под колеса. От этой картины веяло счастьем. Впервые за полгода от сердца Олега как будто оторвалась пиявка, отравлявшая его тягучей тоской.

Тесть открыл ему ворота, чтобы можно было загнать машину на участок. Мужчины начали ходить по огороду: хозяин важно показывал свои владения, то и дело, как воевода, указывая то на одно, то на другое:

– Грядки в этом году решил поменять, где раньше картошка росла, посажу кабачки. Аня вон решила еще одно место под клубнику отдать. Больно уж Танюшка любит ягоду. Вот еще за крышу нужно будет взяться, надо чинить.

Олег согласно кивал головой, делал вид, что ему очень интересна судьба кабачков и картошки, но при этом краем глаза все время отслеживал, где сейчас Полина и его дочь. Понять, что они в домике, можно было по звону посуды. Анна Игнатьевна попросила их перемыть и протереть все, что осталось с осени в кухонных шкафах.

Приглушенно слышался радостный голосок Танюшки:

– Смотри, конфета с прошлого года! М-м, вкусная!

– Таня, зачем ты взяла ее в рот? А вдруг мыши! Ты же можешь заболеть мышиной лихорадкой! Лучше возьми конфету из пакета, что мы сегодня из города привезли, – после смерти дочери теща была очень мнительна. Она стала панически бояться всего, что может нанести хоть малейший вред Тане. Иногда девочка начинала тяготиться такой опекой, капризничала. Вот и сейчас она громко ответила:

– Ну и пусть! Какая лихорадка! Баба Аня, я не хочу конфету из города, они невкусные! Самые классные зимние – они тут жили без нас под снегом и ждали, когда мы приедем.

В разговор, видимо, вмешалась Полина, потому что все втроем чему-то засмеялись.

– Ишь ты, даже Анюта засмеялась, –тесть одобрительно покачал головой. – Весна пришла, растопит лед, – добавил он.

– Полина-то надолго приехала? – поинтересовался Олег.

– Говорит, на неделю, – тесть глянул на окна дома, где опять послышался смех.

– Тане с ней хорошо, ребенок просто расцвел, а то тяжело ей все это было, –Олег ударил себя по коленке сухой веточкой, которую все время мял в руках.

– Это да, Полина ей как лекарство. Пошли, я лучше тебе покажу, какой чеснок у меня с осени взошел, – и тесть пошлепал в больших резиновых калошах на другой конец участка.

Потом они затопили баню. Сначала в нее зашли мужчины – пока жар был самый горячий, а после них в парилку отправились женщины.

Пока они нахлестывали друг друга вениками, Иван Геннадьевич и Олег сидели за столом. Решили выпить по кружке холодного пива. Было хорошо, спокойно, словно жар выгнал из тела зимнюю тяжесть.

– Знаешь, хотел тебе сказать: все, что случилось с Оксаной… – Тесть замолчал. Впервые за полгода он начал этот разговор и опять не находил слов.

Олег напрягся, но виду не подал, а лишь взял кружку и сделал большой глоток.

– В общем, нас всех застало горе. Но никто из нас не должен брать за него вину на себя. Это был ее выбор – вот что я хотел тебе сказать… Значит, так было решено забрать ее от нас именно таким способом… Я долго думал, почему Оксана так поступила, у нее ведь теперь не спросишь, но так и не смог объяснить себе, учитывая даже то, что ты мне сказал о вашем конфликте. Никто не виноват, – тесть выдохнул.

– Спасибо, Иван Геннадьевич, – после паузы ответил Олег. – Спасибо, что зла не держите. Иначе все покатилось бы к черту.

– Давай еще выпьем, – предложил тесть, и мужчины подняли кружки.

Когда распаренные Таня, Полина и Анна Игнатьевна вышли из бани, они увидели, как Олег и Иван Геннадьевич расставляют на столе чашки.

– Мы вам чай вскипятили, наслаждайтесь, – хозяин дачи широким жестом пригласил дам к столу, на котором уже стояли вазочки с вареньем и медом, порезанный батон, масло, печенье, конфеты. – Все по высшему разряду.

– Как у вас на даче хорошо, дядя Ваня, просто рай. Я так давно не пила чая с травками. Да и батон, если честно, не ела уже как год – слежу за фигурой. Но в такой компании, да в такой день можно дать себе поблажку. – Полина с удовольствием намазывала на булку масло, при этом на ее голове качалось лихо закрученное полотенце.

– Пап, а знаешь, как массаж веником делать? Меня Полина научила, я теперь тоже умею, – гордо провозгласила Таня.

– Ты у нас вообще все умеешь, скоро замуж пора будет отдавать, – пошутил Иван Геннадьевич.

– Меня рано замуж, а вот Полину отдайте, – искренне ответила внучка. – У нее жениха нет, а она самая красивая.

– Таня, ну что ты! – Анна Игнатьевна смущенно посмотрела на Полину, ей показалось, что девочка повела себя бестактно.

– Да ладно, тетя Аня, все правильно она говорит, – ничуть не расстроившись, засмеялась Полина.

– Ну и что, есть претенденты на руку и сердце? – поддержал разговор Иван Геннадьевич.

– Есть, но мелкотравчатые, за таких я точно не пойду, – ответила племянница.

– А за какого пойдешь? – полюбопытствовала Таня.

– Ну, чтобы не зануда, чтобы добрым был, – подумав, ответила Полина. – Я же пока встречала тех, кто слишком много печется о своей персоне, а окружающие люди их мало волнуют.

– У нас в школе есть мальчик, он за всеми собаками во дворе ухаживает, а мама ему дома щенка заводить не разрешает. Так он одну собаку, которую из дома выгнали, потихоньку домой приводил и откармливал, пока его мама на работе была, – вставила Таня.

– Очень добрый мальчик, – поддержала Полина, – только замуж во втором классе-то не торопись.

Вся эта пустая дачная болтовня как-то странно действовала на Олега. Он вдруг начал пугаться собственных мыслей, которые шептали: «Таня любит Полину. Я добрый мужчина. Тане нужна мать. Полине не нужны чужие дети и вдовец, который старше ее на 10 лет».

10.

Воскресенье подходило к концу. Когда Олег развез всех по домам, солнце уже пряталось за горизонт, с Таней они были дома только вечером.

– Папа! – Дочка повернулась к нему вместе с телефоном, который светился у нее в руках. – Смотри, какую Полина мне смешную картинку прислала.

– Я смотрю, вы подружились, даже телефонами обменялись. – Олег попытался скрыть радость от того, что у дочери был номер тети Полины.

– Ага, она сказала, что я могу писать и звонить, когда захочу. Ты же мне с русским языком не очень помогаешь, а она – может. – Таня опять уткнулась в телефон.

– Давай-ка спать будем укладываться, завтра на работу, в школу. Сегодня мы умаялись.

В их маленьком семействе было заведено так, что на ночь телефон Таня не забирала с собой в комнату, не брала в кровать. Он лежал на комоде в коридоре.

– Прощайся, выключай и иди стели постель, – напомнил отец.

Таня скорчила недовольную рожицу, но все-таки положила трубку на комод и отправилась к себе в комнату, но прежде задержалась у зеркала, несколько раз провела по волосам расческой и задумчиво спросила:

– Папа, а я красивая?

– Конечно, ты самая красивая девочка в классе.

– Как мама?

– Еще лучше, – ответил Олег, подавив вину, которая как змея начала поднимать голову.

– Я хочу быть, как мама, красивая и добрая, и, как Полина, веселая и смелая, – все еще глядя в зеркало, продолжала девочка.

– Ты сможешь быть такой, какой захочешь сама. Если тебе будет трудно или страшно – не молчи, приходи к нам: ко мне, к бабушкам, к деду Ивану, мы обязательно тебе поможем, не держи в себе обиду или боль. Это очень вредно. – Олегу казалось, что сейчас он говорит с дочерью, но на самом деле, он пытался вступить в разговор со своей умершей женой, вразумить ее.

– И Полина тоже поможет? – Глаза ребенка сверкнули в зеркале.

– И она, конечно, тоже.

– На даче, когда баба Аня вышла из парилки, я рассказала Полине, как умерла мама. Я ведь даже тебе не говорила, как увидела, что она лежит на кровати. Думала, что мама спит, она была такая красивая. – Таня продолжала автоматически водить по волосам расческой. – Там таблеток много было. А потом я совсем ничего не запомнила, ну ничегошеньки. Я маму теперь только как на фотографии помню, где она улыбается, а какая она потом была – совсем забыла. Это плохо?