Тени над Невой

Зал антропологии. Витрины с одеждой шаманов, амулеты, фотографии исчезнувших экспедиций. В центре – чучело медведя с кинжалом в лапе. На клинке – герб Громова. Андрей вытащил нож, и механизм щёлкнул. Стена за медведем отъехала, открывая комнату с архивными катушками.

Кинопроектор. Плёнка с маркировкой «Марлин. Последняя запись». Андрей запустил её.

На экране: доки ночью, Катерина в наручниках, Громов, ставящий печать на документы. За кадром голос: «Передача контейнера 24.12.98. Свидетели устранены». Последний кадр – номер контейнера: «ХЗ-72».

Сверху донесся рёв сирен. Полиция. Или свои. Андрей вырвал плёнку и бросил в окно, в чёрную воду Невы. Пора было уходить.

На выходе из Кунсткамеры его ждал «уазик» с затемнёнными стёклами. Окно опустилось, и оттуда высунулся ствол. Андрей прыгнул в сторону, за мгновение до того, как пули прошили стену.

Он бежал по набережной, цепляясь за перила. Где-то позади взвыли двигатели. 59 часов. В кармане жгло – плёнка была подменена. На этикетке, которую он не разглядел тогда, стояло: «Зал 13. Ложный след».

А в это время в подвале Кунсткамеры Громов поднял с пола осколок киноплёнки. На кадре – Андрей, разговаривающий с Катериной за день до её смерти.

– Попался, – усмехнулся он, стирая кровь с перстня. – Теперь ты мой экспонат.

Тень на стене зашевелилась, принимая форму виселицы.

Часть 2: Кровавый рассвет

Глава 1: Ржавые ворота порта

Портовая зона на Васильевском острове напоминала гигантский труп, оставленный гнить под снегом. Краны, застывшие в неестественных позах, тянули к небу ржавые клешни. Доки покрылись коркой льда, а вода в гавани кипела чёрными пузырями – где-то под землёй стучали насосы, откачивая ядовитые стоки. Андрей стоял у ворот с табличкой «Склад №72. Доступ запрещён». Цепь, перекрывающая въезд, была перекушена болторезом. Свежий срез блестел на фоне ржавчины.

Он прошёл вдоль забора, утыканного колючей проволокой. Снег под ногами хрустел, смешиваясь с осколками стекла от разбитых фонарей. На одном из столбов висел плакат: «Осторожно! Химическая угроза». Датированный 1998 годом. Годом смерти Катерины.

Контейнеры, сложенные в хаотичные пирамиды, бросали на землю синие тени. Андрей шёл по лабиринту из металлических ящиков, сверяясь с номером «ХЗ-72», выцарапанным на обрывке плёнки. Где-то впереди скрипнула дверь, и эхо разнеслось по доковой пустоте.

Контейнер нашёлся в самом конце ряда. Зелёный, с потёками ржавчины, словно кровь сочилась из швов. Замок был сорван. Внутри – не грузы, а лаборатория. Столы с колбами, заполненными мутной жидкостью, генераторы, покрытые плесенью, и на стене – карта города с десятками красных булавок. Каждая помечена датой: 24.12.98. День, когда Катерину убили.

На полу валялись пустые ампулы с маркировкой «Эксперимент №13». Андрей поднял одну – этикетка была на немецком. «Биологический агент. Осторожно: мутация». Запах, сладковато-гнилостный, исходил от холодильника в углу. Дверца приоткрыта. Внутри – пробирки с чёрной субстанцией и папка «Протоколы заражения».

Он уже протягивал руку, когда контейнер дёрнулся. Снаружи загрохотали цепи – кто-то закрывал ворота. Андрей выскочил наружу, но было поздно. Три фигуры в противогазах и защитных костюмах блокировали выход. В руках – шприцы с чёрной жидкостью.

– Выбор прост, – голос из динамика на груди у одного из них звучал механически. – Сдайся или станешь частью эксперимента.

Андрей рванул в сторону, ныряя под ближайший контейнер. Шприц вонзился в металл, и жидкость зашипела, проделывая дыру. Он побежал вдоль стены, преследователи – в метре за спиной. На пути – груда покрышек, объятая пламенем. Перепрыгнул, чувствуя, как огонь лижет подол куртки.

Выбежав на причал, он увидел баржу, пришвартованную у края дока. На палубе – цистерны с трезубцем опасности. Андрей прыгнул на борт, сорвав тент. Под ним – десятки таких же зелёных контейнеров, как склад №72. Все помечены «ХЗ-72».

Внезапно баржа дёрнулась, отходя от берега. Мотор заурчал. Андрей бросился к рубке, но дверь была заварена. Через иллюминатор он увидел человека за штурвалом – тот же силуэт в плаще, что преследовал его на Литейном мосту.

Выстрел в замок. Дверь распахнулась, но капитанская кабина была пуста. На панели управления мигал таймер: 00:59:59. Взрывчатка.

Он нырнул за борт, когда первый контейнер взлетел на воздух. Огненный шар поглотил баржу, а волна выбросила его на берег. В ушах звенело, но в руке он сжимал добычу – пробирку с чёрным агентом и страницу из протокола: «Объект №13 выжил. Требуется повторная очистка».

На другом берегу, у Ростральных колонн, замерцал свет. Фары грузовика. В кузове – клетки. И в одной из них, прижавшись к прутьям, стояла женщина. Катерина. Или её призрак.

Андрей встал, вытирая кровь с лица. 53 часа. Время текло, как отрава из пробирки. Но теперь он знал, где искать ответы.

Объект №13.

Где-то в доках завыла сирена, но это уже не имело значения. Игра вступила в фазу, где выживает только тот, кто не оставляет следов.

Глава 2: Лабиринт забытых голосов

Заброшенная больница на Выборгской стороне тонула в тумане, словно призрак, вынырнувший из прошлого. Окна зияли пустыми глазницами, а на ржавой вывеске ещё угадывалось: «Институт экспериментальной медицины. Корпус №13». Андрей пролез через дыру в заборе, цепляясь за шинель, пропитанную гарью от взрыва баржи. В кармане жгла пробирка с чёрным агентом – словно кусочек ада, который он нёс в себе.

Холл встретил его запахом формалина и разложившейся штукатурки. На стене висел распадок 1998 года: «Карантин. Вход воспрещён». Стрелки часов на ресепшене застыли на 3:15 – время, когда Катерина перестала выходить на связь.

Он поднялся по лестнице, минуя разбитые капельницы и тележки с истлевшими бинтами. В палатах сохранились койки, прикованные цепями к полу. На одной из них лежал скелет в наручниках, на груди – табличка: «Объект №13-А. Реакция: нестабильная».

На третьем этаже дверь в операционную была заварена. Андрей выбил её плечом. Внутри – архивные стеллажи, заваленные папками с маркировкой «Ликвидировать». На полу – следы свежей крови, ведущие к лифту. Кабина, казалось, ждала: кнопка «Подвал» была нажата заранее.

Подземелье оказалось моргом. Холодильные камеры гудели, но свет в них не горел. Андрей включил фонарь. Ячейки зияли пустотой, кроме одной – там лежало тело в мешке. Молодая женщина, лицо обезображено химическими ожогами, но на запястье – татуировка: «КВ-72». Такая же, как у Катерины.

Внезапно за спиной захлопнулась дверь. Голос из динамиков, исковерканный помехами, произнёс:

– Ты опоздал. Объект активирован.

Стеллажи с папками зашатались, будто их толкнула невидимая рука. Андрей рванул к выходу, но путь преградила решётка. Из вентиляции посыпался чёрный порошок – споры плесени. Он прижал рукав к лицу, пробираясь вдоль стен. В конце коридора – дверь с надписью «Лаборатория. Уровень опасности: Чёрный».

Внутри царил хаос. Разбитые колбы, сожжённые журналы, а в центре – клетка. На цепях висел человек в рваном халате. Его лицо было скрыто маской, но глаза… Глаза светились неестественным жёлтым светом.

– Сёма… – прохрипел пленник, узнавая Андрея. – Ты же мёртв…

Андрей замер. Голос принадлежал Семёну Гурову – его старому информатору, исчезнувшему в 98-м. Он шагнул ближе, но цепь на шее узника натянулась, заставляя того закашляться чёрной слизью.

– Они вживили его в нас… – Семён захрипел, указывая на пробирку в руке Андрея. – Агент… меняет ДНК… Катя пыталась остановить…

Из динамиков раздался вой сирены. Семён забился в конвульсиях, а из вентиляционных решёток хлынул газ. Андрей выстрелил в замок клетки, но цепь не поддалась. Семён, уже нечеловеческим голосом, прошипел:

– Беги! Он здесь…

Стена за лабораторией рухнула, открывая тоннель. Андрей бросился в проход, слыша за спиной рёв и лязг рвущихся цепей. Тоннель вёл к Неве, но через сотню метров обрушился. Пришлось лезть вверх, через люк, прямо в центр заброшенного метродепо.

Вагоны, покрытые граффити, стояли в ряд, как гробы. На одном из них красной краской было выведено: «Здесь начинается правда». Внутри – архивные ящики. Андрей вскрыл первый. Фото Громова с мужчиной в штатском – главой городской администрации. Документы о закупках химикатов, подписанные ими обоими. И отчёт: «Объект №13 (К. Волкова) выжил. Требуется повторная ликвидация».

Сверху донесся гул вертолёта. Прожектор высветил депо. Андрей спрятался под вагоном, наблюдая, как десантники в чёрной форме обыскивают территорию. У одного в руке – шприц с чёрной жидкостью.

Он прополз к выходу, но путь перекрыла фигура в плаще. Громов. На этот раз без маски. Шрам через левый глаз, перстень с рубином, сверкавшим даже в полутьме.

– Ты упорный, как она, – усмехнулся Громов. – Но все ваши улики – прах.

Андрей выхватил пистолет, но Громов бросил дымовую шашку. Когда дым рассеялся, на рельсах лежала новая записка: «Собор Спас-на-Крови. Полночь. Приходи прощаться».

На часах – 47 часов. Время сжималось, как удавка. Но теперь у Андрея было доказательство: связь Громова с администрацией. Осталось найти живых свидетелей.

Он вышел на поверхность. Дождь смешался с пеплом горящих доков. Где-то в тумане завыла сирена, но это уже не имело значения. Игра вступила в фазу, где правда стоила дороже жизни.

Глава 3: Лики под куполами

Собор Спас-на-Крови вздымался в ночное небо, его мозаичные купола поблёскивали под дождём, словно слепые глаза. Андрей вошёл через боковой вход, заваленный строительным мусором. Внутри пахло ладаном и сыростью. Лучи фонаря скользили по стенам, выхватывая лики святых, чьи фрески потрескались, обнажив штукатурку с кровавыми подтёками – будто стены истекали ядом.

Он шёл вдоль галереи, где когда-то стояли паломники. Теперь здесь валялись пустые гильзы и обрывки плёнки с архивными номерами. На полу – следы шин: кто-то вывозил что-то тяжёлое. В центре собора, под главным куполом, лежала груда ящиков с маркировкой «Реликвии. 1998».

Андрей вскрыл первый ножом. Внутри – икона с изображением святого Георгия, пронзающего змея. Но при ближайшем рассмотрении змей оказался человеком в форме НКВД, а вместо копья – шприц. На обороте надпись: «Операция «Змей». Громов. К.В.».

Сверху послышался скрип. Андрей поднял голову. На хорах, за резными перилами, мелькнула тень. Женщина в чёрном плаще. Катерина? Он бросился к винтовой лестнице, ступени которой прогибались под весом.

Наверху никого не было. Только на подоконнике лежал конверт с фотографией: он сам, Катерина и Громов, стоящие у собора в 98-м. На заднем плане – грузовик с контейнерами «ХЗ-72». Обратная сторона: «Она выбрала смерть, чтобы спасти тебя. Твоя очередь».

Внезапно собор погрузился в темноту. Где-то щёлкнул рубильник. Андрей прижался к колонне, слыша шаги – десятки, со всех сторон. Лучи фонарей выхватили из мрака маски с противогазами. Они шли, не спеша, перекрывая выходы.

Он рванул в алтарь, где когда-то хранились мощи. За золотой ширмой обнаружил люк. Подземный ход, заваленный костями в форме НКВД. Черепа некоторых были деформированы – словно их разорвало изнутри.

Тоннель вёл к часовне на другом берегу канала. Андрей выбрался наружу, но здесь его ждали. Двое в чёрном, с ножами. Первый удар он парировал, швырнув в нападавшего обломок кирпича. Второй клинок прошёл в сантиметре от горла.

Погоня продолжилась по крышам домов. Андрей прыгал через развалины чердаков, чувствуя, как сердце колотится в такт отсчёту часов. 43 осталось. На одной из труб заметил метку – красный крест. Знак Катерины.

Спустившись во двор, он нашёл тайник: под грудой дров лежал ржавый сейф. Внутри – жетон Катерины и карта с координатами: 59°57' N 30°19' E. Островок на Неве, где раньше стояла тюрьма.

По пути к реке его нагнал мотороллер. Водитель, подросток в кепке, крикнул:

– Тебя ждут у Голодая! – и швырнул свёрток.

Внутри – отрезанный палец с перстнем. Громовский рубин.

Лодка у причала была без вёсел, но с мотором. Андрей завёл его, направляясь к острову. Туман над водой сгущался, превращаясь в стену. Когда лодка ударилась о камни, он увидел руины – каменные стены с решётками, обвитые колючкой.

Внутри тюрьмы царила тишина. Камеры зияли пустотой, кроме одной. На стене – надпись кровью: «Они не люди». Под ней – пробирки с чёрным агентом и журнал вскрытий. На последней странице: «Объект №13 (К.В.) – выжил. Рецидив через 72 часа. Ликвидация неизбежна».

Андрей услышал скрежет металла. Из темноты выполз человек. Его кожа покрылась чешуйками, глаза выцвели до молочного. Он шипел, показывая на пробирку:

– Спаси… – голос оборвался хрипом.

Выстрел. Существо рухнуло. Из-за угла вышел Громов, дымящийся ствол в руке.

– Сентиментальность губит, Андрей. Катя тоже плакала, когда колола их.

Андрей выстрелил, но Громов скрылся за решёткой. На полу осталась карта: «Водоканал. Последний акт».

Осталось 39 часов. Время превращалось в песок, но теперь он знал – Катерина жива. Или её тень преследовала их обоих.

На обратном пути лодка зацепилась за сеть. Под водой мелькнули лица. Десятки трупов в форме заключённых. Все с татуировкой «КВ-72».

Собор Спас-на-Крови догорал вдалеке, освещая небо багровым заревом. Андрей не оборачивался. Ему оставалось только вперёд – туда, где кончалась ложь и начиналась война.

Глава 4: Трубы молчания

Комплекс старых водоканалов у Обводного канала напоминал гигантский кишечник, опутанный ржавыми трубами и решётками. Воздух пропитался запахом сероводорода и гниющей органики. Андрей спустился в тоннель через полузатопленный колодец, держа в руке карту с пометкой «Водоканал. Последний акт». Стены покрылись слизью, будто сама инфраструктура города разлагалась изнутри.

Он шёл вдоль русла сточных вод, фонарь выхватывал из темноты странные находки: пустые канистры с маркировкой «ХЗ-72», обрывки защитных костюмов и шприцы с остатками чёрной жидкости. На одной из труб красной краской было выведено: «Здесь начался ад» – и стрелка, указывающая вглубь.

Через полкилометра тоннель расширился, превратившись в зал с насосными станциями. На стене висела схема 1998 года: красными линиями отмечены точки слива «экспериментальных отходов» в Неву. В центре – фото Катерины, приклеенное к карте. На обороте: «Прости».

Внезапно свет погас. Андрей прижался к стене, слыша плеск воды. Что-то большое двигалось в тоннеле. Луч фонаря дрогнул, выхватив из мрака человеческую фигуру с деформированным лицом – кожа пузырилась, глаза слились в одну щель. Объект №13.

– Катя… – хрипло прошипело существо, протягивая руку с обручальным кольцом.

Андрей отступил, но спина упёрлась в решётку. Существо двинулось к нему, издавая булькающие звуки. Внезапно из темноты ударил луч прожектора.

– Назад! – крикнул чей-то голос.

Огненная стена вспыхнула между ними – кто-то поджёг разлитый бензин. Существо завыло, скрываясь в дыму. Андрея схватили за руку и потащили в боковой тоннель. Женщина в чёрном плаще. Катерина.

Они выбежали в вентиляционную шахту. Её лицо было скрыто маской, но голос…

– У тебя 39 часов, чтобы уничтожить лабораторию на станции «Лесная», – она сунула ему жетон с цифрой «72». – Там синтезируют антидот. Громов уже начал эвакуацию.

– Катя, я…

– Я не она, – женщина сорвала маску. Лицо – точная копия, но глаза были холодными, как сталь. – Я её резерв. Как и сотни других.

Она исчезла в дыму, оставив Андрея с жетоном и новыми вопросами.

На выходе из тоннеля его ждала засада. Двое в чёрном, но без масок – обычные люди. Один держал фото Катерины: «Жива. Обменяешь на антидот».

Андрей выстрелил в трубу над их головами. Горячий пар ошпарил нападавших, давая время скрыться.

На поверхности его ждал мотоцикл с ключами в замке – подарок «резерва». На баке наклейка: «Лесная. Цех №13».

Дорога на север города пролегала через промзону. Заброшенные заводы, как скелеты, тянули к небу трубы. Станция «Лесная» оказалась бетонным бункером, замаскированным под склад. Камеры слежения уже повернулись к нему.

Он проник через вентиляцию. Лаборатория сверкала стерильным светом. В пробирках – голубая жидкость. Антидот. На мониторах – записи экспериментов: кадры, где Катерина вводит чёрный агент заключённым.

Голос из динамика:

– Поздравляю. Ты нашёл музей наших побед.

Громов вышел из тени с шприцем в руке.

– Катя была гением. Она создала вирус, который можно контролировать. Но испугалась собственного детища.

– Где она?

– Ты с ней уже говорил. Вернее, с её клоном. – Громов нажал кнопку. Стена сдвинулась, открывая ряд капсул с женщинами, идентичными Катерине. Все – в коме. – Бессмертие, Андрей. Она внутри них.

Андрей выстрелил в пробирки с агентом. Зелёный газ заполнил комнату. Громов бросился к выходу, но Андрей перекрыл путь.

– Где оригинал?

– В тебе, – усмехнулся Громов. – Она ввела тебе антидот тогда, в 98-м. Ты – единственный, кто выжил.

Потолок зашатался. Взрыв. Громов скрылся в дыму, а Андрей схватил флакон с антидотом.

На улице горели лабораторные корпуса. В кармане жгло: 33 часа. Он сел на мотоцикл, глядя на пламя. Катерина была жива. В нём.

В бункере, среди руин, Громов поднял уцелевший флакон с агентом.

– Начинаем сначала.

Тень Катерины в капсуле дрогнула.

Глава 5: Вирус в крови

Бункер под Пулковскими высотами глухо гудел, как раненый зверь. Серые стены, испещрённые проводами и трубопроводами, вибрировали от работы генераторов. Андрей спускался по лестнице в шахту лифта, сорванного взрывом. В руке – флакон с голубой жидкостью, обёрнутый в тряпку. Антидот. Единственное, что могло перезаписать код вируса в его крови. Или убить.

Зал реакторов встретил его рёвом турбин. На огромных экранах мелькали формулы ДНК, помеченные тегом «КВ-72». В центре – цилиндрическая камера с прозрачными стенками. Внутри плавала женщина. Катерина. Настоящая. Её тело опутали трубками, а на груди светился чип с таймером: 00:32:17.

– Ты всё-таки пришёл, – Громов вышел из тени, держа шприц с чёрным агентом. – Она жива. Пока я не нажму кнопку.

Андрей молча поднял флакон. Громов засмеялся:

– Ты не понял? Ты – ключ. Её антидот в твоей крови. Но если введёшь его, умрёшь сам.

На экранах всплыли записи: Катерина вводит Андрею вакцину в 98-м, пока Громов приковывает её к стулу. «Он выжил. Я не успела…» – её голос на плёнке дрожал.

Внезапно камера с Катериной затряслась. Жидкость внутри закипела. Она открыла глаза – чёрные, без зрачков.

– Запуск необратим, – Громов нажал на браслет. Таймер ускорился. 00:15:43.

Андрей выстрелил в экраны, осыпав зал искрами. В темноте было слышно, как Катерина бьётся в камере. Он рванул к пульту управления, но Громов перегородил путь, вонзив шприц себе в шею.

– Мы все умрём. Но вирус выживет!

Его кожа покрылась чешуйками, пальцы искривились в когти. Андрей прыгнул в сторону, швырнув флакон в камеру. Стекло треснуло. Антидот смешался с чёрной жидкостью, и Катерина закричала.

Взрыв отбросил Андрея к стене. Когда дым рассеялся, камера лежала в осколках. Катерины внутри не было.

Громов, уже наполовину монстр, полз к нему, хрипя:

– Она… везде…

Андрей вонзил ему в грудь обломок трубки. Тот рассыпался в прах, оставив лишь перстень с рубином.

Таймер на стене мигал: 00:00:00. Где-то щёлкнуло, и бункер затрясся. Андрей побежал к выходу, спотыкаясь о тела клонов – все они лежали бездыханные, кроме одного.

У двери стояла Катерина. Настоящая. Её глаза снова стали зелёными.

– Ты сделал это, – она улыбнулась, но кровь текла из носа. – Вирус мёртв. Но я…

Она рухнула. Андрей подхватил её, но пульса не было. Только в её руке – карта: «Петропавловка. Конец игры».

Наверху, у подножия радарных вышек, его ждал вертолёт с военными. Но Андрей свернул в лес, неся тело Катерины. 00 часов. Время вышло.

В бункере, под грудой бетона, замигал экран. «Резервная копия активирована».

Где-то в городе открылись глаза. Чёрные. Катерины.

Часть 3: Тишина перед бурей

Глава 1: Крепость без покоя

Петропавловская крепость высилась над Невой, её шпиль, пронзающий низкие тучи, казался иглой, замершей в сердце города. Ночь была безветренной, и снег лежал неподвижно, как саван. Андрей стоял у Иоанновского моста, глядя на закрытые ворота. Карта, найденная в руке мёртвой Катерины, указывала сюда. На обороте – координаты: «Бастион „Голодный“. Полночь».

Он перелез через решётку, цепляясь за обледеневшие камни. Внутри крепости царила тишина, нарушаемая лишь скрипом флюгера на колокольне. Снег под ногами хранил следы: одинокие сапоги с острым носком. Те же, что у Громова. Но Громов мёртв.

Андрей спустился в каземат Трубецкого бастиона. Воздух пропитался запахом сырости и гари. Стены, испещрённые царапинами узников, теперь покрылись странными символами – химическими формулами, смешанными с цифрами 72. В конце коридора горел тусклый свет.

Комната охраны превратилась в лабораторию. Пробирки с чёрным агентом стояли рядом с пустыми пачками из-под противоядия. На столе – дневник с обгоревшими страницами. Последняя запись:

«24.12.98. Катя ввела ему вакцину. Он выжил. Но если вирус вернётся, антидот убьёт его за 24 часа. Надо найти…» – остальное съел огонь.

Внезапно дверь захлопнулась. Андрей рванул ручку – заблокировано. На стене замигал проектор. Кадры: он сам, лежащий на полу бункера, а Катерина в чёрном плаще вводит ему в вену голубую жидкость. Голос за кадром:

«Ты думал, это конец? Ты – ключ. И я вернулась, чтобы его повернуть».

Экран погас, и в углу комнаты открылся потайной люк. Лестница вела вниз, в подземную реку. Плавучая платформа, заваленная ящиками «ХЗ-72», качалась на воде. На ней стояла женщина – Катерина. Та же, что погибла в бункере. Но теперь её глаза были чёрными, как смоль.

– Ты не Андрей, – её голос звучал нарочито механически. – Ты – сосуд. И я пришла за тем, что мне принадлежит.

Она подняла шприц с антидотом. Андрей выхватил пистолет, но платформа дёрнулась. Из воды вынырнули тени – мутировавшие люди, их кожа покрылась чешуйками, пальцы срослись в плавники.

Он прыгнул на ближайший ящик, стреляя в воду. Пули оставляли кровавые всплески, но тени не останавливались. Катерина наблюдала с платформы, держа в руке пульт.

– Их не остановить. Как и меня.

Андрей нырнул в воду, поднырнув под платформу. Трубы в стенах тоннеля вели к фильтрационной системе. Он втиснулся в узкий лаз, чувствуя, как рёбра царапает ржавчина. Вода за ним бурлила – мутанты бились о решётку.

Лаз вывел в старую котельную. На стене висела карта крепости с отметкой: «Камера №1. Эксперимент „Воскрешение“». В печи тлели документы. Андрей поднял обгоревший лист – список имён. Верхнее: «А. Волков. Носитель. Статус: нестабильный».

Сверху донеслись шаги. Он спрятался за дверью, видя, как в котельную входит Катерина. Она опустила пульт в печь и повернулась к нему, будто знала, где он.

– Ты не спрячешься. Вирус в тебе. Он зовёт меня.

Андрей выстрелил. Пуля прошла сквозь неё, как сквозь дым. Голограмма. Настоящая Катерина смеялась из динамиков:

– Ищи меня там, где началось твоё бессмертие.

На полу печи пульт взорвался, и крепость содрогнулась. Андрей выбежал во двор, где уже горели фонари. На бастионе «Голодный» стояла фигура в плаще. Настоящая? Клон?

Он не успел решить. Стена рядом с ним разлетелась от взрыва. Военные в чёрной форме окружили крепость.

– Сдавайся, Волков! Ты распространяешь заразу! – крикнул офицер через громкоговоритель.

Андрей рванул к Никольским воротам, но путь преградил Ботный дом. Дверь была открыта. Внутри, среди макетов кораблей, лежала карта: «Кронштадт. Порт Красный флот. Финал».

На часах – 24 часа. Ровно столько, сколько ему отвела запись в дневнике.

Он вышел к Неве, где его ждала моторная лодка. Ключи в замке. Сзади гремели выстрелы.

Катерина наблюдала с бастиона, её силуэт растворялся в дыму.

– До встречи в аду, сосуд.

Лодка рванула в темноту. Андрей не оборачивался. Он вёл отсчёт уже не часов, а последних шансов.

Глава 2: Порт мертвых кораблей

Кронштадт встречал Андрея ледяным ветром с Финского залива. Волны бились о гранитные молы, вздымая брызги, которые застывали на лету, превращаясь в стеклянную крошку. Порт «Красный флот» давно заброшен: ржавые суда, вмёрзшие в лёд, скрипели мачтами, как призраки, застывшие в последнем крике. На въезде висела табличка: «Зона радиационной опасности». Дата – 24 декабря 1998 года.

Андрей шёл по причалу, вглядываясь в очертания эсминца «Грозный». На его борту, под слоем инея, угадывалась надпись: «ХЗ-72». Внутри пахло мазутом и смертью. Трюм был завален ящиками с пустыми ампулами и противогазами, изорванными в клочья. На стене – карта с маршрутом: «Архипелаг Норд. Сектор 72».