Мой ад – это я сам

– Скажи, Зир, тебе понравилась свадьба?

– Я всем доволен, любимая. И свадьба – замечательная, и дочь наша – красавица, и муж ее – прекрасный молодой человек. А главное, теперь Акош перестанет нервничать по поводу своего происхождения. Кто посмеет правительнице Тарании намекать на то, что ее генеалогическое древо – плод фантазии нашего ловкого министра!

– Для Акош это, конечно, имеет значение. Для нее, но не для меня. В отличие от дочери, я уже побывала замужем за чистокровным отпрыском венценосной династии. Мне этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Если бы я хотела это повторить, то, овдовев, приняла бы предложение прежнего короля Тарании. Он всегда мечтал прибрать к рукам и меня, и Альморав!

– Тебе не кажется, что ты прогадала? Была бы теперь вдовствующей королевой – правительницей двух держав, а Акош наследной принцессой, – хмурясь, произнес Зирок.

– И была бы она косовата, глуховата и злобна – вся в своего дряхлого папочку, в этого старого урода! – насмешливо ответила Кара, а потом, улыбаясь, добавила: – Слава Богу, помер король бездетным. После него трон достался его молодому и симпатичному племяннику, а симпатичный племянник с Таранией в придачу – нашей ненаглядной девочке!

– Ты шутишь, любимая? Я рад … Боялся, ты будешь плакать после ее отъезда!

– Грустно, конечно, – задумчиво прошептала Кара и вздохнула. – Пойду к себе дорогой. Устала я и от шума, и от блеска, и от этих стопудовых драгоценностей.

Служанки проворно переодели королеву-мать и унесли ее царский наряд, оставив бесценные украшения на бюро. Кара села у шкафчика и стала раскладывать их по ящикам. Машинально она выдвинула тот, в котором хранила нефритовый талисман, присланный сыном. Мельком взглянула туда, проверяя на месте ли камень, и обомлела. С нефритовой бляшки на нее пристально смотрел серебряный глаз. Ей даже показалось, будто в глубине зрачка сверкает застывшая серебряная слеза. Зажав в руке талисман, королева поспешила в покои мужа.

Всю ночь Кара просидела с Зироком, обнявшись, а утром, тяжело вздыхая, стала собираться в дорогу.

– За королевство я не волнуюсь, дорогой. Ты отлично управишься. Из тебя выйдет прекрасный правитель, ты ведь такой умный, справедливый и спокойный. А мне так тяжело, Зир! Не знаю, вернусь ли когда-нибудь? Свидимся ли хотя бы раз? Прости меня за все, дорогой. Возможно, я не дала тебе того счастья, которое ты заслужил. Я знаю, тебе со мной всю жизнь было не просто. У меня слишком крутой нрав. Пока был жив Агомар, я сдерживала его. Но когда он погиб и все рухнуло, пришлось проявить свой характер в полной мере. Без этого я бы и страну не спасла, и за тебя не посмела бы выйти. Да, что сейчас об этом говорить… Лучше запомни главное, мой родной. Я не настаиваю, чтобы ты правил пожизненно. Устанешь, сбрось эту ношу на молодых. Это все, что я еще могу для тебя сделать. Теперь мне пора к сыну. Ему я сумела сохранить только жизнь. Ничего не дала: ни трона, ни богатства. Да и ничему не научила, только баловала, баловала… Молодая была, тосковала, вот и залюбила мальчика. Хороший он был, добрый, мягкий. А вот вырос, стал не в меру гордым, вспыльчивым, а главное, обидчивым. К сожалению, такой характер не для правителя. Не дай Бог, что случится, будет бросаться в крайности: наказывать за глупости и прощать за разбой.

– Береги себя Кара. Ты уже не в том возрасте, когда можно переутомляться и нервничать. И не тревожься ты так за Гармагера. Он уже взрослый мужчина! Ты была моложе его, когда не тебя обрушилось и проклятье Вернада, и вдовство, и капризы избалованного подростка-сына, и ответственность за королевство, стоящее на краю гибели… Прости, но я так за тебя волнуюсь! Обещай только одно. Когда доберешься до цели – пошли мне гонца. Я хочу знать, где ты будешь находиться. Тебе дорогу подскажет талисман, а у меня такого нет!

– Пошлю. Обязательно пошлю. Прощай! Прощай… – прошептала Кара, села в дорожную карету и приказала трогать.

– До свидания, любимая. Я скоро приеду туда, где будешь ты, – крикнул Зирок вдогонку и решил, что через месяц пошлет гонца к дочери и зятю с предложением взять на себя бразды правления Альморавом.

… Две недели бешеной гонки, и измученная дорогой Кара переступила порог богатой гостиницы, находившейся в центре шумного торгового города, расположенного у подножья Черных Гор. Сбросив шубу на руки подбежавшего слуги, королева с трудом поднялась по красиво отделанной лестнице, и попала в светлый просторный зал.

– Сообщите владельцу, что приехала знатная дама из Альморава и хочет с ним познакомиться, – властно приказала Кара слуге, все еще державшему в руках ее одежду. Тот что-то тихо шепнул подбежавшей служаночке, и та, сломя голову понеслась за хозяином. Через несколько минут в комнате появился высокий благообразный мужчина, лет сорока, вежливо поклонился и представился:

– Меня зовут Агнер, и я владелец этого дома.

Потом, разглядев на груди гостьи нефритовый талисман, тихо спросил:

– Простите, вы, случайно, не королева Кара, мать принца Гармагера?

– Да, любезный, это так! Я очень устала и прошу Вас оказать мне гостеприимство. Я чуточку отдохну, а потом Вы, если не возражаете, расскажете мне о сыне, которого, как я уже поняла, отлично знаете. А сейчас позвольте только один вопрос: – Гарм жив или нет?

– Успокойтесь, Ваше Величество. Гармагер находится там, где смерти нет!

– Неужели Галард сказал правду и мой мальчик бессмертен? – подумала гостья, и с сомнением в голосе произнесла: – А что, есть на Земле такое место?

– Только одно, и там правит Ваш сын. Это – Бирюзовое Плато. Отсюда до него по подземной горной тропе несколько часов хода.

– Вы сняли камень с моей души. Спасибо, господин Агнер! А сейчас прикажите принести мой багаж из кареты и, пожалуйста, распорядитесь, чтобы позаботились о моих слугах и лошадях!

Агнер отвел королеве свои самые лучшие апартаменты, но она этого даже не заметила. Кара так устала, что рухнула на постель, не раздеваясь. Проснулась она посреди ночи совершенно разбитая, долго лежала в темноте, угрюмо уставившись в пространство, и думала:

– Несколько часов хода по подземной тропе. В гору! Хорошо сказал! Для молодого мужчины это несложно, но я-то уже пожилая дама! Смогу ли я пройти этот путь и не свалиться. Кому я буду там нужна покалеченная? Гарму необходима помощь молодой и здоровой женщины… А что могу я?

Утром служанка робко постучала в дверь комнаты, где отдыхала высокая гостья. Получив разрешение войти, она сообщила, что Агнер прислал ее в распоряжение королевы, освободив от работ по дому.

– У тебя отличный хозяин, девочка! Ну, что ж, начнем. Сначала ты поможешь мне привести себя в порядок, потом принесешь все необходимое, чтобы я смогла написать послание своему мужу – королю Зироку. Затем предупредишь моих слуг, пусть собираются в дорогу, сегодня после полудня они отправятся домой, в Альморав. А уже после всего, пойдешь к своему хозяину и скажешь, что я готова встретиться с ним и побеседовать.

В полдень из окна кабинета Агнера Кара видела, как отбыла на родину карета, в которой слуги увозили ее послание дорогому супругу.

Хозяин гостиницы долго, подробно и с удовольствием рассказывал королеве о жизни на Бирюзовом Плато, о Гарме, о царице Хионе, и о ее романтическом браке с Эвером. Слушая Агнера, Кара думала:

– У моего сына голова явно, только для красоты. Нет, чтобы бороться за любовь великой Волшебницы, так он спокойно уступает ее какому-то невежественному кочевнику… Вот Акош уже себе и мужа приличного нашла, а он? На семнадцать лет старше своей сестры, а о браке и не помышляет. О чем он только думает? Неужели по-прежнему витает в эмпиреях? Похоже, на всем свете я – единственная женщина, которая когда-либо занимала его мысли, и с которой он так долго и так мучительно пытался выяснить отношения. Как был ребенком, так и остался. Ну ничуть не повзрослел! Беда с ним, да и только! Ему не страной править, а по саду на пони скакать, и чтобы я с балкона за ним присматривала!

Несколько секунд Кара сидела, закрыв глаза, а потом поинтересовалась:

– Вы действительно, считаете, будто жизнь на Бирюзовом Плато настолько благополучна, что там никому не бывает плохо?

– Что Вам сказать, Ваше Величество? Я прекрасно помню, прошлым летом туда возвратились все дамы вместе с семьями. Однако, вскоре, часть людей вернулась. Ушли, в основном, богатые горожане с детьми-подростками. Это все, что мне известно. А уж, как там после этого развивались события, известно только Создателю!

Агнер тяжело вздохнул, поднялся с кресла и принялся нервно ходить по комнате. Королева, пристально наблюдавшая за своим собеседником, холодно произнесла:

– Если я Вас правильно понимаю, Вы просто не решаетесь мне сказать, что сотня подданных, во главе которых стоят два десятка агрессивных женщин смогли довести принца до паники?

– Да разве они женщины, Ваше Величество? Эти дамочки – просто мегеры! Молодые и агрессивные! И к тому же их не меньше полсотни. Бедный друг… Он же против них – ребенок, просто дитя!

– Похоже, у Агнера, есть веские причины для беспокойства, – с тревогой подумала Кара и тихо сказала:

– Наверно, Вы правы в главном, Агнер. Ваш намек на то, что с дамочками может управиться только железная леди, а с молодыми чертовками только старая ведьма, мне кажется убедительным. Вероятно, именно поэтому я единственный человек в мире, который имеет шанс выручить Гарма. Однако без Вашей помощи мне никогда не попасть к нему. Если не ошибаюсь, Вы с Гармагером дружили и сами неоднократно собирались навестить его? Коли это так, то почему бы нам ни отправиться к нему вместе? Сколько лет Вы откладывали свой визит? Кажется, без малого, двадцать один год?

Агнер долго молчал, опустив голову, а после, смущенно улыбнувшись, пообещал королеве пойти вместе с ней на Бирюзовое Плато, как только распустится путеводный подснежник.

… Первый мартовский день в долине выдался на редкость теплым. По-весеннему светило солнце, и все живое устремилось навстречу его ласковым лучам. Весну не чувствовал только Гарм. Крошечным зернышком он спал в холодной земле темного, заброшенного, разоренного дворца, не ощущая ни времени, ни пространства. А в поселке жизнь кипела ключом – все отчаянно ссорились из-за полевых работ. Женщины знали, как надо возделывать землю, но не желали этим заниматься. Мужчины хотели это делать, но не умели. В отличие от дам их жизненный опыт ограничивался воспоминаниями о городской жизни, в которой благодаря доходным должностям они имели возможность закупать любые продукты в любом количестве, а потому даже не подозревали, какие адские усилия приходится затрачивать тем, кто стремится получить хороший урожай.

Голодные мальчишки отчаянно орали, требуя еды. За зиму они исхудали, выросли и стали абсолютно невыносимыми. Волчий аппетит и дикие манеры толкали их на воровство и жестокие драки из-за куска мяса. Подкормиться на стороне детям было нечем. После разгрома дворца кончилась их сытная жизнь: пчелы покинули свою лощину, а путь в ягодное ущелье преградил оползень. Женщины, не желая себе признаться, что собственными руками уничтожили источники пропитания своих детей, стали от этого еще злее и агрессивнее. Теперь они походили на молодых, тощих, свирепых пантер, готовых в любой момент вцепиться в глотку любому, кто окажется поблизости.

… В полдень из пещеры, куда убегали бурлящие воды реки, вышел Агнер. Набрав полные легкие душистого, наполненного жизненными соками воздуха, он засмеялся и воскликнул:

– Какое счастье, я снова здесь, в раю!

Потом, осторожно подняв на руки обессилившую Кару, поставил ее на землю.

– Посидите здесь, у этого валуна, отдохните, а я сбегаю в поселок и подготовлю для нас пристанище. Обещаю, от меня никто не узнает, что Вы – мать Гарма. Я скажу, будто привел на Плато капризную престарелую богачку, которая ради возможности поправить здоровье не пожалела бешеных денег за мой запасной подснежник. Я полагаю, такая байка здешним дамам покажется вполне правдоподобной. Я ухожу, Ваше Величество, а Вы приходите в себя, набирайтесь сил!

Взволнованный Агнер, вежливо поклонившись, легкой походкой направился в поселок. Измученная Кара, с дрожащими распухшими ногами и слезящимися, красными от напряжения глазами, грузно опустилась на плащ, постеленный ее любезным проводником. Она восхищенно посмотрела в след своему бодрому спутнику и подумала:

– Мне бы его годы! Я горы бы свернула для сына!

Немного отдышавшись, королева встала, чтобы оглядеться.

– Какая красота! Это действительно заповедный край! И здесь правит мой Гарм. Как он, что с ним?

– Посмотрите на чудовище! Полюбуйтесь на страшилище! Поглядите на нечисть! – услышала она звонкие детские голоса, и в ту же минуту толпа оборванных мальчишек окружила утомленную странницу. Дети, никогда не видевшие в долине стариков, приняли пожилую женщину за оборотня, о котором беспрерывно рассказывали взрослые. Вихляясь и кривляясь, мальчишки поначалу Кару только обзывали, но потом, осмелев, решили забить ее, как пойманную кошку, камнями. Они непременно покалечили бы королеву, но, к счастью, камней поблизости не оказалось, и дети стали швырять в нее комья глины, с азартом выковыривая их из-под валуна. Пытаясь спастись от летящей грязи, Кара, с трудом заползла назад в пещеру и встала на узкий карниз, скользкий от брызг гудящего, стремительного потока. Там ее и обнаружил Агнер, вернувшийся через час. Он разогнал ватагу озорников, вытащил полумертвую от напряжения и усталости королеву и бережно уложил на землю.

– Это вода из Фиалкового родника, выпейте! Она придает силы и укрепляет дух. Вам это пригодится!

Кара судорожно сглатывала воду, вцепившись скрюченными пальцами в горло старого сосуда, который ей подал расстроенный Агнер.

– Мне тоже необходимо выпить… Здесь все просто с ума посходили! В поселке царит запустение и нищета. Дома у всех ветхие, крыши текут, стены в потеках и глубоких трещинах. Зато все это убожество прикрыто гобеленами, коврами ручной работы и бесценными картинами. Дети в поселке голодают, однако, швыряются фигурками такой красоты, какой я в жизни не видел. Это доверительно показывали мне женщины до тех пор, пока я не поинтересовался, что с Гармом. Один вопрос о нем – и меня выгнали, в ночлеге и в еде отказали, заявили, что на порог не пустят, и добавили – другу наместника не место в их хижинах. А уж после посмеялись и предложили отправиться ночевать к принцу во дворец. Я заглянул туда. Это – настоящий склеп. Внутри холод, мрак и полный разгром. Я бы окончательно потерял голову, если бы не эта вода.

– И что Вы решили, Агнер? – тихо спросила королева.

– Посижу часок, отдохну. Потом схожу к роднику, умоюсь и назад. Если повезет, в полночь буду дома, в своей постели. А что хотите, Вы, Ваше Величество?

– Поначалу, помогите мне, Агнер, спрятаться где-нибудь поблизости. Я не желаю снова стать мишенью для маленьких дикарей. И главное, оставьте, пожалуйста, этот сосуд с родниковой водой. Силы мне здесь понадобятся и, как я понимаю, немалые. Перед уходом Вы мне покажете дорогу к храму Хионы, а там я уж что-нибудь придумаю.

Через два часа Агнер, сердечно распростившись с королевой, ушел, а она, укрывшись в небольшом гроте, осталась ждать ночи.

Поселок затих сразу же после захода Солнца. Кара выбралась из своего убежища и пошла по направлению к храму. Ярко светила луна, и королева воочию убедилась, какое жалкое, убогое царство у ее сына.

Кара не заблудилась, Агнер подробно описал ей дорогу. Подойдя ближе, женщина увидела очень высокую гору, со следами гигантского оползня, у основания которой сиял огромный проем, похожий на вход в катакомбы. Дорога к нему была вся в рытвинах и ухабах.

– Тащили здесь что-то тяжелое, – подумала Кара и сразу же сообразила что. – Жители ограбили дворец! Вот откуда у них бесценные вещи при их нищете. У них нет даже свечей! В поселке нет ни одного светящегося окна, а ведь еще не поздно!

Спотыкаясь и охая, королева добралась, наконец, до заветной двери.

– У меня с собой подснежник. Он мне посветит внутри. Светил же он там, в подземелье, а здесь в храме царицы Хионы, он, наверняка, будет гореть еще ярче.

Высоко подняв над головой руку с цветком, Кара вошла. Тонкий дрожащий лучик осветил земляную дорожку с высохшей травой и причудливые стволы колонн, зияющие черными дырами. Внимательно вглядываясь в темноту, женщина медленно продвигалась вперед. Неожиданно путь ей преградил изумрудный трон, под слабым лучом подснежника, заигравшим темно-зелеными гранями. Королева вскрикнула от неожиданности и остановилась.

– У Гарма была настоящая роскошь, – подумала она с одобрением.

Кара долго стояла, разглядывая удивительную изумрудную глыбу, потом отошла, и наткнулась на огромную серебряную чашу, заполненную стоячей водой: фонтан не работал. Ополоснув в нем занемевшие руки, королева продолжила поиски. Усталая и разбитая, она еще долго бродила по залу, натыкаясь на колонны, вершины которых тонули под черными сводами.

– У сына было все. Куда же он сгинул, куда? – думала мать, и страх железным обручем сдавил ей сердце. Кара вернулась к трону, опустилась на землю у его подножия, прижалась спиной к его гладкой ледяной поверхности и замерла. Смертельный холод, смертельная тоска и мрак, наступающий со всех сторон, сковали ей душу, парализовали тело. Она сидела тихо, не шевелясь, и тяжелые слезы медленно катились по ее обескровленным щекам. Подснежник выпал из обессилевших рук королевы, и она впала в забытье.

… Крошечным зернышком принц безмятежно спал в земле. Неожиданно он почувствовал капли соленого дождя и настоящее, всепроникающее тепло.

– Неужели я проспал весну, и уже наступило лето? – испугался он и, выскочив на поверхность, принял человеческий облик.

В первое мгновение Гарм не сообразил, где находится, потом вспомнил все и зябко поежился.

– Какое лето? Тут погреб, склеп! Господи, здесь же кто-то есть! Кто?

Принц поднял светящийся цветок и направил его луч на сидящую фигуру. Он долго вглядывался в лицо женщины, находившейся перед ним, мучительно вспоминая, где он видел эти черты лица. Потом его осенило:

– Это же мама! Господи, как она постарела! Где ее свежие щеки, где темные кудри?

Сейчас при слабом, дрожащем свете подснежника, поседевшие волосы матери напомнили принцу осеннюю березовую рощу, что росла у подножья его горы.

– Нет, я все-таки порядочная дрянь! Стареющая мать, королева, почтила меня своим посещением, а у меня – нищета, разгром, холод и мрак…

Гарм поднял подснежник и, освещая им дорогу, кинулся к тайнику за волшебной книгой. Отсыревшая, со следами грязных башмаков на обложке, она терпеливо ждала своего повелителя.

– Маме не место на ледяной земле в это огромном, пустом зале! Сначала тепло, потом свет, а затем еда, – решил Гарм и занялся делом.

… Когда Кара очнулась, она увидела, что находится в просторной, уютной и теплой комнате. К большому мягкому дивану, на котором она лежала, придвинут низкий столик, заставленный ее любимыми блюдами. Напротив нее, вцепившись руками в спинку кресла стоит Гармагер – молодой, красивый, здоровый и смотрит испуганными глазами.

– Ты, наконец, очнулась мамочка! Я так рад тебя видеть! Я так соскучился по тебе! – с дрожью в голосе произнес юноша.

– Господи, ты жив, сынок! Какое счастье! Какое счастье! – шептала Кара, заливаясь слезами радости.

– Как хорошо, мама, что ты здесь, рядом! Я тоже так счастлив! Но почему, почему ты бросила Альморав, семью и пришла сюда? В твоем возрасте и такой путь, просто немыслимо!

– Взгляни сюда, сынок, посмотри на свой талисман, и ты все поймешь!

Гарм взял нефритовую бляшку в руки и увидел, что на ней сверкает открытый серебряный глаз.

– Талисман прав, мама. Я запутался, я сбился с пути, я растерян… Ты мне снилась в тот момент, когда на меня напали эти злобные амазонки. В моем сне ты кричала: – Берегись сынок, они убийцы… Что мне с ними делать? Клянусь, я бы перебил их всех, но здесь на Плато это невозможно. Эти жуткие женщины охотятся за мною, они пытались пленить меня, они разграбили мой дом… А я, как правитель, все еще чувствую ответственность перед Хионой за их существование. Они живут в нищете, и я с радостью помог бы им, но они не хотят. Я дал возможность их детям быть всегда сытыми, а они чуть не разорвали меня в клочья!

– Не горячись, сынок. Давай начнем с того, что скоро рассвет, мне надо отдохнуть, а спать во вражеском стане с открытой дверью мне не нравится.

– Мама, та дверь, что внизу – священна! Она всегда была открыта для всех, кто приходил в храм!

– Сынок, из рассказов Агнера, я поняла, что храм здесь был при Волшебнице Хионе. У тебя же послушников нет, а потому у тебя здесь не храм, а дворец. А раз это – твой дворец, ты просто обязан позаботиться о его охране. Поэтому я считаю, тебе нужно начать с того, что превратить это здание в неприступную крепость. Возможно, ты прав и сейчас действительно не стоит закрывать входную дверь. Жители поселка не должны знать, что ты дома и готовишься к осаде. Судя по скорости, с какой ты организовал мне достойный прием, я поняла, ты занимаешься волшебством… Если это так, срочно поставь стену внутри темного зала. Без этого я не усну. Если есть вход, о котором кто-то знает, закрой и его. Потом соорудим что-нибудь понадежнее. Все это обсудим завтра. А сейчас, я просто разваливаюсь на части. Кстати, Агнер говорил, будто твои подданные пользуются бесценными гобеленами, их убогие домишки увешаны превосходными картинами, а их дикие дети швыряются друг в друга драгоценными фигурками, лучше которых нет на Земле! Я поражаюсь тебе. Какой же ты правитель, если позволил ограбить себя? И какой же ты волшебник, если разрешил им манипулировать собой? Одно хорошо. Судя по твоему цветущему виду, ты отлично отдохнул! Ладно… Не слушай мою воркотню. Я просто устала…А вообще-то, я действительно безмерно счастлива, что нашла тебя, родной! Давай-ка, сынок, теперь и я отдохну.

– Спи спокойно, мама! Набирайся сил. А я начну с того, что сделаю наш дом неприступным.

– Сделай, дорогой, и побыстрее. Но только так, чтобы никто не заметил, что это твоих рук дело! Да, запомни! Мальчишки, наверняка, днем носятся по твоему дворцу. Заметят перемены – все селение будет здесь через час.

Гарм, выйдя из комнаты, в которой разместил королеву-мать, споткнулся о какой-то обломок, выругался, а потом твердо решил:

– Хватит всем потакать! Замурую входную дверь! И зал уродовать не стану. Я перед рассветом устрою такой оползень, что никто днем с огнем не найдет, где был вход!

Потом, чуточку поостыв, сел на грязную ступеньку и задумался.

– Я давно уже не мальчик, а потому обязан все называть своими именами. Невозможно себе признаться… Но если быть честным, то я заурядный неудачник! В семнадцать лет, оскорбившись за отца, я сбежал из Альморава и потерял право на трон. Потом милостивый Создатель дал мне его здесь, на этой благословенной Земле. Но и тут у меня ничего хорошего не получилось. Своей терпимостью я развратил подданных до того, что они стали грабителями. Великая Волшебница подарила мне храм, но и на этот раз я опростоволосился, не сумел использовать его по назначению. Устроил в нем роскошный дворец, а зал для молений превратил в художественную мастерскую, где работал как каторжный. Сколько всего я там сделал: и мебель, и картины, и скульптуры! Но, в конце концов, и это не уберег… Все потерял… Так пусть теперь здесь хозяйничает королева-мать. Я ей уступаю. Она, наверняка, превратит это здание в крепость. Соорудит такую твердыню, которая устоит и во время Светопреставления!

Перед самым рассветом, когда небо над Плато стало отливать серебром, всех разбудил шум камнепада.

– Сильный оползень, и где-то совсем близко, – решили перепуганные жители поселка и повыскакивали из домов.

– Гора Хионы схоронила разграбленный дом, – поняли они, а потом, придя в себя, стали смеяться, вспомнив, что какая-то полоумная старуха отдала все денежки Агнеру, чтобы добраться до Плато и помолодеть, но в первую же ночь оказалась погребенной под обвалом в разгромленном дворце. Умереть-то она не умрет, это понятно было всем. Но дам занимал вопрос, насколько она похорошеет, питаясь тухлой водой из фонтана, и как скоро выберется по винтовой лестнице на вершину умолять, чтобы ее оттуда сняли.

Дни проходили за днями, а никто с горы не вызывал о помощи.

– Скорее всего, старая развалина, не найдя ночлега, уползла вместе с Агнером! Вот уж не повезло бедняге, наверняка, пришлось вернуть ей все денежки, – злословили в поселке.

А Кара, тем временем, обустраивала вместе с сыном дворец по своему вкусу. Чувствовала она себя энергичной, помолодевшей, только изредка, по ночам, скучала по мужу и дочери. Однако эти чувства держала при себе, не хотела расстраивать Гарма.

Однажды вечером, королева спросила сына, не хотел бы он покинуть Плато и вернуться к людям? Гарм глубоко задумался, но ответить не смог. Пока он жил один и был Хозяином в долине, он и не мечтал об этом. Теперь же, когда рядом находилась Кара, а в долине бесчинствовали поселяне, на эту тему стоило подумать.