Враг моего врага. «Песец»

– Мерзкая жертва! – прошипел он, и Аддарекха затрясло от разрядов.

Будь он мересанцем, умер бы от самого первого. Будь он кетреййи или землянином, умер бы на пятом-десятом. Только шитанн в священном безумии так просто не убить. Невидимые пальцы, тянущиеся к сердцу, чтобы раздавить его и насладиться агонией жертвы, вновь отпрянули, отброшенные почти осязаемым вихрем ярости. Аддарекх непрерывно жал на кнопку излучателя, порой даже попадал. Колдун кричал, кожа на нем лопалась, отслаиваясь полосами. Превозмогая боль, он кинулся на непокорную жертву, выбивая из ладони проклятый артефакт, причиняющий страдание. Аддарекх вцепился ему в ногу, но не сумел разорвать пополам, вновь задергавшись от разрядов, пронзивших тело в обгоревших лохмотьях. Он потерял респиратор и очки, защищаясь лишь непослушной рукой от попаданий злых молний в лицо. Зубы крошились, мышцы корежила судорога.

– Сдохни, – вновь процедил колдун, и ярко сверкнувшая шаровая молния, резко пахнущая озоном, была последним, что увидел Аддарекх. Но за полмига до этого он нащупал на чудом державшемся поясе ультрафиолетовую гранату и выдернул чеку.

Жуткий вой умирающего колдуна услышали за километры. Только Аддарекх его не слышал, давясь своим собственным криком.

«Райское сияние» на двух ускорителях неловко подгребло к месту дислокации эскадры. Адмирал Мрланк Селдхреди не знал, радоваться или тревожиться. «Сияние» нашлось – камень с души. Но состояние линкора внушало серьезные опасения. Что с ним произошло? Установить связь удалось с пятого раза, картинки не было, да и звук то и дело пропадал. Тщетно попытавшись разобрать, что там бормочут, Мрланк велел капитану прибыть с докладом на «Райскую молнию».

Вместо Ткаченко явился старший помощник Зигленк Винт. Вид – краше в могилу кладут. Лицо посечено осколками, явные следы декомпрессии. С каменным выражением он выложил из папки кристалл памяти, пояснив:

– Копия записи из бортового журнала.

И застыл по стойке смирно. Мрланку сделалось не по себе.

– Зигленк, где Василиса?

– Ранена, адмирал.

Вздох облегчения вышел неполным. Хорошо, что не убита. Но ранена – это тоже плохо.

– Не тяните резину, Зигленк. Как она, что с ней?

– Осколок, адмирал. Правое легкое задето, перебита правая ключица. И… она потеряла много крови.

– Я могу попросить у землян донорскую кровь, – сказал Мрланк. – Для своей они жадничать не станут.

Зигленк кашлянул.

– Нет необходимости, адмирал. У нескольких кетреййи нашлась подходящая группа, и наш доктор уже сделал все возможное.

– Нашли совместимую группу крови? – изумился Мрланк. Он, разумеется, знал, что земляне очень похожи на кетреййи, но чтобы до такой степени…

– Доктор тоже удивился, – старпом изобразил сдержанную улыбку. – Он говорит, не все было гладко, пришлось давить иммунную реакцию, но он до сих пор удивлен. Сейчас состояние хирра Василисы стабилизировалось, ее жизнь вне опасности.

Мрланк кивнул.

– Хорошо. С кем вы сцепились, Зигленк?

– С Еном Пираном, адмирал.

Глаза адмирала вспыхнули.

– Вам удалось его уничтожить?

– Нет, адмирал.

– Нет? – на лице Мрланка нарисовалось разочарование. – Вы дали мерзавцу уйти? При этом позволив ему так себя уделать? – он бросил взгляд на изображение «Райского сияния» на экране.

– Их было пятеро, а мы одни, с поврежденными дефлекторами, без связи, – голос Зигленка зазвенел от обиды. – Это был неравный бой, адмирал.

Мрланк выругался под нос.

– Почему вы тогда не отступили?

Старпом вскинул голову.

– Хирра Василиса приказала принять бой. Мы уничтожили четыре корабля из пяти.

– Четыре из пяти? – адмирал недоверчиво шевельнул ухом. – Реально?

– Я привез записи, – напомнил Зигленк. – После того, как хирра Василиса была ранена, я не стал продолжать сражение, и флагман ушел. Я виноват, адмирал.

Горд и отчаян. Это землянка научила молодого старпома гордости. Ну, есть чем гордиться…

– Идите, Зигленк, – Мрланк не стал говорить об очевидном. Парень, конечно, ни в чем не виноват, и Василиса достойна награды. Может, для землян такое поведение и естественно, но нормальный шитанн отдал бы приказ отступить, не связываясь с заведомо превосходящим противником. Научила ли она его еще и этому? А если да, радоваться ли? – Ступайте. Займитесь восстановлением связи. И высадите десант. Десантники нужны нам на планете, а не как балласт на неисправном корабле.

Подкрепление запоздало. К тому моменту, как десантники примчались к обнаруженному входу в подземелье, таща за собой запыхавшихся монахов, все было кончено. На истоптанном, покрытом копотью и запекшейся кровью снегу валялось чье-то щуплое нагое тело с облезшей кожей. Рядом с ним распростерся шитанн. Невидящие глаза на изуродованном глубокими ожогами лице уставились в зенит, изорванная одежда не смогла защитить тело, покрытое чудовищными пузырями. Подошедший епископ стиснул крест, сдерживая позывы взбунтовавшегося желудка. Но тут вампир выдавил:

– Эти твари… Они действительно боятся ультрафиолета.

Он был еще жив. И Дьёрдь не выдержал. Отвернулся с мучительным стоном и изверг свой завтрак в продолговатую проталину, явно выжженную лазером.

Бен присел на одно колено рядом с Аддарекхом, попытался взять за руку, но не нашел живого места.

– Скажи, как тебе помочь? Кровь? Сколько надо? Нас сейчас много подойдет.

– Мне уже ничто не поможет, – шитанн дышал с трудом, слова выходили полуслышными. – Священное безумие отступит, и я умру.

Дьёрдь утерся снегом, ругая себя за слабость. Десантники, небось, неженкой втайне обзывают. Он украдкой глянул на замерших бойцов – никто вроде не кривился. Пересиливая себя, он приблизился к вампиру, бормоча молитву. Боже, как он жив до сих пор?

– А-а, поп, и ты тут, – прошептал Аддарекх.

– Надо сделать носилки, – вымолвил Дьёрдь, оглядываясь с возрастающей беспомощностью: не из чего. – Ну, хоть куртки связать. Вампир, ты не волнуйся. Сейчас мы все сделаем. Отвезем тебя на корабль, фрау Золинген починит. Все будет хорошо.

– Не успеете, – умирающий говорил все медленнее. – Какие-нибудь минуты, и всё. Оставьте меня здесь, незачем Кларе на меня смотреть. А вещи мои и деньги пусть Ассасин забирает. Наследников у меня нет, – из слепого глаза выкатилась слезинка, – а ему пригодится.

Епископ склонился к нему.

– Не хочешь исповедоваться?

Аддарекх исторг тихий смешок.

– Опять ты за свое, поп? Я ж нечистая сила.

– Я в это не верю, – сглотнул Дьёрдь. – Я буду молиться за тебя.

– Не надо! Вы молитесь о покое, а я покоя не хочу. Хочу снова родиться, жить, рожать детей, – слеза поползла по щеке. – Наверстать все, чего не смог… Слишком многого я не смог, поп. Семью не уберег, не отомстил. Кота, и того защитить не сумел.

Бен принес обмякшее тельце Мрланка с подпалинами на белой шерсти. Стоял рядом и машинально гладил кота, словно тот мог что-то чувствовать.

– Зато Вилис живой, – сказал он, чтобы хоть чем-то подбодрить друга в последние минуты. – Стонет.

– Хорошо, – прошептал Аддарекх после долгой паузы. – Ты иди, Бен. И ребят уводи, пусть делом займутся. Дайте мне спокойно умереть, без лишних глаз.

Бен передал Мрланка священнику – ни дать, ни взять, обгоревший меховой коврик с коготками на краях. Сказал Аддарекху:

– Я рад, что встретил тебя в своей жизни.

Помедлил и приказал отряду проверить пещеру. Зачистить и залить огнем. Чтобы ни одна паскуда больше оттуда не вылезла…

– А ты чего не уходишь, поп? – Дьёрдь сидел тихо, подобрав под себя колени и уложив на них неподвижного Мрланка, но Аддарекх ощущал его присутствие. Вампир; кто знает, какие у них еще чувства есть – шестое, седьмое?

– Я с тобой побуду, – сказал он и аккуратно, стараясь не причинять боль, взял умирающего за руку. Волдыри тут же начали лопаться, но шитанн не поморщился: видно, боль для него уже отходила на второй план. – Работа у меня такая: провожать людей в мир иной. Не бойся, я тебе программу не собью. Все будет, как ты хочешь. Возродишься в новом теле, как у вас принято. Просто посижу рядом, чтобы тебе было не так одиноко.

Вампир ничего не ответил. С серого неба посыпался не то мокрый черный снег, не то дождь, перемешанный с пеплом. Дьёрдь обратил свой взор к небесам, не реагируя на снежинки-дождинки, лезущие в глаза, и беззвучно молился, едва шевеля губами. Нет, он не обманул Аддарекха. Он молился за то, чтобы все у него произошло так, как он желает. Бог не заберет его к себе, но, может, посодействует искренним стремлениям его души. Он уже не сомневался, как прежде, есть ли у вампира душа.

Связь на «Райском сиянии» починили, и Мрланк отдал приказ линкору аккуратно идти к Раю и становиться на серьезный ремонт. А перед этим он составил сообщение для координатора. Краткий рапорт обо всем случившемся и ходатайство о награждении Василисы Ткаченко. Пусть хирра Криййхан сколько угодно ворчит, что наемнице заплачено вперед – героизм ни за какие деньги не купишь.

Другое сообщение – личное, для Айцтраны – Мрланк не стал передавать по ква-девайсу. Попросил Зигленка отправить по компьютерной сети из Генхсха. Хватит того, что Айцтрана потратилась на квантовую связь. Она писала об их будущей дочке, толкающейся, что ни день, сильнее, о непутевом сыне, у которого родился-таки внук, о невестке, оказавшейся, вопреки его былым опасениям, вполне милой и вменяемой девушкой, и об очаровательной Хеленне. Как он и предполагал, девочка Айцтране очень понравилась. Жена делилась своим восторгом по поводу того, какая она умненькая и хорошенькая. Ее восхищало, как быстро она научилась говорить на шитанн и – совершенно непостижимо! – хочет научиться читать. Мрланк не удержался, вызвал по радио Гржельчика и зачитал ему в переводе дифирамбы интеллекту его дочери, по мнению отца, безнадежно тупой.

– Не может быть, – не поверил Йозеф. – Чтобы Хеленка сама хотела чему-то научиться? Твоя жена приукрашивает.

– Зачем ей приукрашивать-то? – хмыкнул Мрланк. – Просто лапочка попала в среду, где методики обучения рассчитаны на таких, как она, а не на запредельных гениев. У нее все получается, вот ей и приятно учиться.

– Я сейчас сдохну от счастья, – предупредил Йозеф.

– Не умирай! Есть новость, которая, возможно, тебя огорчит. Хеленна сняла с шеи цепочку.

– Твою мать! – и верно, помирать от счастья расхотелось. – И крестик выбросила?

– Нет, на руку намотала, как браслет.

До Йозефа окончательно дошло, на что намекает Мрланк. Не в крестике дело, а в цепочке. Глупая дочка убрала оберег, и теперь все эти вампиры с полным на то основанием могут пялиться на ее шейку. И не только пялиться…

– Кого она поит кровью, Мрланк? – кого ему следует убить в первую очередь?.. Эх, глупости это все, он не имеет права вмешиваться, раз она сама решила. Но он, наверное, никогда к этому не привыкнет.

– Ну-у… – шитанн попытался уйти от ответа, но понял, что не удастся. – Айцтрану чуть-чуть. Так, чисто символически, ради обозначения близости. Ей много не надо, вокруг нее целая толпа кетреййи крутится. Любят ее, она же их детей учит. Ну, и сыну моему пару раз давала, когда он приезжал. Не волнуйся ты.

– Скажи мне что-нибудь хорошее, – мрачно потребовал Гржельчик.

– Слышь, Йозеф, на тебя не угодишь. Скажу хорошее – опять от счастья помирать надумаешь.

– Говори давай!

– Хеленна тебе привет передает. Желает, чтобы ты себе нашел любимую женщину. Но ты ж нашел уже? Вот и иди, трахни ее, авось полегчает.

Мрланк отключился. Ну, зараза! Хотя совет, честно говоря, не столь уж плох. Может, так и поступить?

Шаттл привез на корабль раненых. Вилис, с виду почти целый, а по реакциям – будто выпотрошенный. Поломавшийся Чен – так неудачно оступился в пещерах, что и каркас брони не спас. И кошачья тушка, безвольно свисающая четырьмя лапками и обугленным хвостом с рук Дьёрдя Галаци.

Дьёрдь хотел похоронить кота вместе с вампиром. Мрланк при жизни был к Аддарекху очень привязан, сопровождал бы его и в смерти. Но Бадма, взявший у него тельце кота, вдруг присвистнул:

– А котейка-то теплый!

– Амиго, глянь быстро! – ребята оторвали фельдшера Гонсалеса от стонущего Вилиса.

– Что я вам, ветеринар? – огрызнулся он, как обычно, но подошел, пощупал белый мохнатый коврик, раздвинул двумя пальцами веко и изучил глаз.

– Вроде, живой. В коме, похоже, – и снова отошел к Вилису.

– Сделай что-нибудь, Амиго, – попросил Бен. – Он ведь наш.

– Что я могу сделать, а? – Гонсалес раздраженно дернул плечом. – Вывести его из комы, прямо здесь? Так он прямо здесь и помрет от болевого шока. К тому же и не сумею. Я знаю, как люди устроены, как их лечить и когда в покое оставить. А про кошек я не знаю ничего! Было дело, лягушек в лаборатории резал, смотрел, что внутри. Но кошек-то не резал, жалко их. Нет, ну честно! Чего вы на меня уставились? Дайте мне Вилисом заняться, хоть его спасу. А кота берите на корабль. Даст Бог – придет в себя. А не даст – на Земле закопаем. Все лучше на родине, чем тут.

– Вампиру, небось, тоже на родине бы лучше лежалось, – протянул Стефан.

– Аддарекх свой выбор сделал, – Бен решительно пресек сомнения. – Ройте яму, – ему было не менее горько, чем остальным, может, даже более, но он бодрился. Не время раскисать, не все враги мертвы. – Вернемся на «Ийон» – спросим Эйззу, как у них поминать принято.

Для того, чтобы завернуть тело Аддарекха, Дьёрдь пожертвовал свой плащ. И забрал кота у Бадмы, взявшегося за лопату. От Мрланка и впрямь шло тепло. На промозглом ветру это было особенно заметно. Он прижал кота к груди, тихо молясь теперь уже за него. Пусть не человек, но тоже тварь Господня.

Вилиса и Чена сгрузили на тележки и покатили в медблок под руководством Гонсалеса. А Дьёрдь протянул Кларе кота.

– Вот. Все, что осталось. Прости, дочь моя… – можно малодушно медлить, но главное произнести необходимо: – Аддарекх не вернется.

– О-ох, – застонала она, покачнувшись, словно от удара. – Только не он! Нет…

Епископ чуть ли не силком пихнул кота ей в ослабевшие руки.

– Я знаю, тебе не нравится кошачья шерсть, дочь моя, – проговорил он мягко. – Но Аддарекх любил его. Помоги ему, пожалуйста.

Опытная докторша – не чета фельдшеру. Может, ей удастся не дать коту умереть, лишь бы она захотела. В память об Аддарекхе – неплохой повод. Глядишь, за заботами и по вампиру не так убиваться будет.

Хлопнула дверь, и Айцтрана, навострив ушки, выглянула с кухни. Хеленна вернулась с танцев. Каждый вечер молодежь поселка собиралась на площади у автостанции. Прямо на улицу, невзирая на мороз – удивить ли морозом сумеречников? – вытаскивали динамики из компьютерного офиса. Новая девушка быстро вписалась в эту компанию и стала завсегдатаем танцулек.

Разгоряченная Хеленна скинула куртку и сапожки, пронеслась к ванной, по дороге чмокнув Айцтрану в щеку.

– Есть будешь? – крикнула она вслед девочке.

– Не-а, меня угостили.

Вокруг симпатяшки тотчас начала увиваться стайка юных шитанн. Оказывали ей всяческие знаки внимания, покупали сладости и напитки. Наверняка и разные предложения делали, но, похоже, землянка водила ребят за нос. На ночь Хеленна не пропадала ни разу, к позднему ужину, как по расписанию – домой. Надо бы объяснить девчонке, как себя вести, если она хочет тут жить. Нельзя без меры дразнить шитанн, даже молодых. Или уж скажи честно: мол, не тратьте на меня время, я не вашей крови; или дай им то, на что они надеются.

Хеленна включила воду в душе, напевая какую-то мелодию. Айцтрана прислушалась: слова непонятные, что-то земное. Проходя мимо компьютерного офиса по дороге с работы, она теперь порой слышала ритмичные песни на земном языке. Хеленна привезла с собой ноутбук, а на нем – записи, которые вызвали у местной молодежи восторг. Под эту музыку ноги сами начинали пританцовывать.

А Хеленна, наоборот, заинтересовалась шшерской музыкой. В один из дней спросила:

– Хирра Айцтрана, а у вас тут интернет есть?

– Ты имеешь в виду планетную компьютерную сеть? – уточнила она. – Есть, конечно. Мы же не мересанцы какие-нибудь, – она улыбнулась. – А тебе зачем?

– Песни хочу накачать, – смущенно призналась девочка.

– Ты умеешь скачивать из интернета? – изумилась Айцтрана. Совершенно нереальная задача для кетреййи. Чтобы пользоваться интернетом, надо уметь читать и печатать с клавиатуры.

Так она и сказала Хеленне. А та, нимало не сомневаясь, попросила:

– Научите меня вашим буквам, хирра Айцтрана. Я люблю смотреть всякие штуки в интернете. Песенки веселые, фильмы. И про моду там клёво рассказывают, с картинками и видео…

На Земле она побаивалась говорить о сферах своих интересов. На нее смотрели с брезгливой жалостью: бестолковые песенки, дурацкие наряды… Отстой для дебилов. Но она уже поняла, что Айцтраны можно не стесняться. Шитанн принимала все ее глупости как должное, с неизменным добродушием, помогала в осуществлении всех ее недостойных образованного человека, как считалось на Земле, желаний и стремлений, восхищалась тем, что противные земные учителя полагали само собой разумеющимся. Хоть кто-нибудь на Земле похвалил ее за то, что она умеет читать? Только лишь ругали, что читает мало и всякую слезливую ерунду. Никакая Айцтрана не грымза, с нежностью подумала Хелена, устыдившись своих былых мыслей. Неужели они Мрланка мирно не поделят? Поделят как-нибудь. Сейчас Хелене уже казалось, что она обожает Айцтрану не меньше, чем Мрланка. Может, еще и больше. Адмирал Мрланк определенно не столь заботлив и терпелив.

Хелена завернулась в пушистую розовую накидку, сунула ноги в такие же мохнатые розовые тапки и пошлепала на кухню. Айцтрана сидела на диване перед вазочкой с фруктами и пустым бокалом; рядом, плечом к плечу, расположился пожилой блондин Керн, потягивая темный мутноватый сок. Хелена никак не могла понять, спят ли они вместе, или Керн – просто мужик в доме на период отсутствия Мрланка, одновременно телохранитель, работник и добрый дядюшка. Или Айцтрана спит с его сыном Реттелом? У шшерцев не принято скучать, пока супруга рядом нет. Это немного смущало Хелену; с другой стороны, будь не так, она не оказалась бы в объятиях адмирала Мрланка и не попала бы в Рай. А может, Айцтрана ни с кем не спит. Круглый животик придавал тонкой шитанн легкую неловкость и очаровательную беспомощность. Женщина и мужчина не разговаривали, просто сидели молча, прижавшись плечами и думая каждый о своем – или даже не думая ни о чем, кто поручится за кетреййи? Беременным это порой нужно, объясняла Айцтрана – побыть наедине со Вселенной, оперевшись на чье-нибудь плечо, как на якорь в этом мире.

Хелена плеснула себе в бокал реттихи и невольно привлекла внимание Айцтраны, нарушив ее единение со Вселенной. Она посмотрела на шитанн чуть виновато:

– Налить вам реттихи, хирра Айцтрана?

Она покачала головой.

– Лучше простой воды.

С беременной не угадаешь, чего ей захочется, чего потребует организм в данный момент.

– Дядя Керн, а ты будешь?

Он допил свой сок и протянул ей стакан. Хелена сполоснула посуду, налила для шитанн воду, а кетреййи – реттихи. Пристроилась к Айцтране с другой стороны, забравшись на диван с ногами, осторожно погладила животик. Шитанн тихо засмеялась и обняла ее.

– Милая Хеленна, ты каждый день так рано возвращаешься. Неужели не хочется остаться с каким-нибудь мальчиком подольше?

Хелена пожала плечами. Там были симпатичные ребята, но…

– Я же люблю хирра Мрланка.

– Он далеко, а ты здесь, – напомнила Айцтрана. – Тебе не нравятся поселковые мальчики, с которыми ты танцуешь?

– В общем-то, нравятся, – нерешительно проговорила Хелена. – Они прикольные. И не жадные, угощают меня все время. Только… нечестно ведь с ними целоваться, пока хирра Мрланк не видит.

Айцтрана опять засмеялась.

– Нечестно будет, когда он приедет и увидит, что ты тут без мужчин зачахла. Еще и мне попеняет: мол, держишь девочку взаперти. Хеленна, ты же юная девушка, а не бабушка какая-нибудь. Подумай о себе, а заодно и о тех несчастных юношах, которые тоже хотят ласки.

– Чё, правда можно? – Хелена распахнула глаза.

– Нужно!

Она изумленно покачала головой:

– Папа меня убил бы, – взглянув на вздернутую в шоке бровь Айцтраны, она поправилась: – Ну нет, не в буквальном смысле. Но орал и ругался бы, это точно.

– Ну и отец у тебя, – с осуждением промолвила шитанн, не веря до конца, что папа может быть так суров к дочери.

– Он хороший! – Хелена встала на защиту. – Мой папа – самый лучший на свете. Просто у нас другие правила. У нас так не поступают, хирра Айцтрана, а если поступают, то это плохо. А хотите фильм посмотреть? – оживилась Хелена. – Про девушку, у которой жених в армии, а она стала с другими гулять. У меня на ноутбуке есть.

– На вашем земном языке? – слабо улыбнулась Айцтрана. – Я же ничего не пойму.

– А я переведу! И Керн пусть посмотрит. Дядя Керн, будешь смотреть кино про девушку?

Кетреййи с готовностью кивнул. Чего бы не развлечься, фильм не посмотреть? Хелена спрыгнула с дивана и помчалась за ноутбуком, теряя тапочки.

Клара всхлипнула и зажгла сигарету. Прямо в медблоке, присев у вытяжки. Плевать. Если не курить, как жить вообще? Работать, улыбаться через силу, говорить раненым ободряющие слова.

Она не думала, что будет так плохо. Кто он ей? Так, попутчик на несколько месяцев жизни, неведомо как прокравшийся под ее броню. Вампир, превыше всех ее достоинств ценивший кровь первой группы. Бессовестный бабник, не желавший отказываться от других женщин. Да нет, не в этом дело. Все равно она таяла от одного его прикосновения, а он безропотно терпел все ее выходки.

Просто в глубине души она не верила, что он может погибнуть. Он прошел четыре года войны, которых не было у землян, он пережил гъдеанский плен. Он был опытен, закален, хладнокровен, а в священном безумии – смертоносен и нечеловечески быстр. Вампира вообще нелегко убить, об этом говорилось во всех известных легендах. Правда, там говорилось и о том, что вампиры боятся чеснока… Как бы не так, она однажды склянку с димедролом об его голову разбила, когда он нажрался чеснока с десантниками и полез целоваться. Наверняка этому сочинителю легенд попались какие-нибудь вампиры-аллергики. Либо утонченные натуры, хорошо сознающие, что чеснок сильно уменьшит их шансы на интим. Но она не размышляла, насколько врут легенды. Она вообще не задумывалась на эту тему. Не ожидала, что Аддарекх погибнет, вот и все. А он взял и погиб.

Он остался лежать где-то там, на этой мерзкой планете, совершенно не нужной ни ему, ни Земле. Клара упрекнула тех, что вернулись: мол, могли бы привезти тело. Десантники увиливали от ответа, отводили глаза. Епископ сказал, что Аддарекх сам так захотел. Странное, нелогичное желание. Если только его не изуродовало так, что смотреть больно – тогда да. Она хрустнула кистью, сдержав рыдание.

Ну почему он?!

Было известно, что Аддарекх убил бесовское отродье, выползшее из пещер. Благодаря ему подтвердилось предположение, что ультрафиолет смертелен для гъдеанской нечисти, и десантники осматривали и готовили к бою кварцевые излучатели, позабытые с тех пор, как был подписан договор с Раем. Он спас Вилиса своей смертью, не дал темной мрази раздавить его душу окончательно. Сейчас парень напоминал тряпичную куклу, ему предстояло длительное лечение, но он поправится – может, даже станет прежним, веселым и язвительным здоровяком, а седина у блондинов почти не видна.

Гржельчик собирался представить Аддарекха к награде. Зачем ему теперь награда? Иоанн Фердинанд, которого он назначил своим наследником, с благодарностью взял деньги, но медаль оставил – мол, недостойно дворянина собирать чужие награды, надо заслужить собственные. Вот сиди теперь, смотри на эту медаль и плачь. Медаль есть, а его нет. Ни прядки белых шелковистых волос, ни фото – ничего. А может, и к лучшему. Хельмут нашел бы фотографию, принялся бы ездить по мозгам – кто, да что… Кому ее показывать? Детям, которых у них нет и в принципе быть не могло?

Клара вдруг подумала о ребенке. Ей бы очень не хотелось умереть вот так, зная, что после тебя никого не осталось. И нельзя тянуть с этим бесконечно. Не ждать же до пенсии, с годами здоровья и сил не прибавится. Пора. Вот Хельмут обрадуется… А служба – гори она огнем. Будет возможность, потом вернется.

Смерть Аддарекха изменила ее. И отношение к детям, и к кошкам. Кота она категорически не пускала в медблок и из комнаты гоняла. Не из какой-то особенной нелюбви к Мрланку как к личности, просто кошачья шерсть – не то, что она согласилась бы терпеть на вверенной ей территории. Чистота в помещении ясно подразумевает отсутствие в нем шерсти, и точка. Но Аддарекх любил кота, и она не смогла положить его в коридоре умирать. Принесла в медблок, устроила ему лежбище в мягко застеленном тазике, посчитала дозировку препаратов, подключила капельницу. Вилис слабым голосом процитировал строфу из «Доктора Айболита» – этот и на смертном одре язвить будет, вот кого никакие потрясения не изменят. Она не стала слушать дурака.