Волчья свадьба. Книга 1

      Стас подхватил меня на руки и отнёс в машину, всё спрашивал, зачем я это сделала, называл меня «маленькая моя». Сначала я никак не реагировала на него, мыслей в голове не было вообще, потом мало-помалу до меня начал доноситься смысл того, что он говорил мне:

– Маленькая моя, – задыхался он от собственных слов. – Никогда так больше не делай! Кто тебя обидел? Скажи мне?

      Я по-прежнему молчала. Стас включил печку на полную мощность, на меня подуло горячим воздухом с лёгким запахом бензина. Однако вопросы продолжали сыпаться:

– Зачем ты хотела умереть? Как же я буду без тебя? Я же с ума сойду… – он обнимал меня, растираниями пытался согреть, усадил к себе на колени. – Как ты? Согреваешься?

      Я кивнула, потом заплакала: впервые в жизни я ощутила, что жизненно нужна кому-то, что от меня зависит чьё-то счастье. Нежность, оказывается, так приятна. Дрожь во всём теле не давала расслабиться, мышцы то и дело сводило судорогой, но я почему-то ощущала небывалую лёгкость на душе и была неожиданно рада, что Стас вытащил меня из воды.

– Любимая моя, не плачь. – успокаивал он. – Хочешь, мы уедем далеко-далеко отсюда? Я больше никому не дам тебя в обиду.

      Он прижимался ко мне, целовал меня в щёку, и это было волнительно и приятно.

– Да. Увези меня, – осипшим голосом попросила я. – Куда угодно, мне всё равно, куда… Я не вернусь домой.

– Чем тебя обидели?

– Они не понимают меня, я чужая для них и для всех… Мать говорит, что лучше б меня вообще не было…

– Забудь о них. У тебя есть я и ты нужна мне. Мы с тобой что-нибудь придумаем.

      Стас вышел из машины, принёс наши вещи, оставленные на берегу, на бьющегося в истерике Савку он не обратил ровно никакого внимания, я подумала, может, посадить мальчика в машину, но почему-то промолчала. Стас стянул с меня мокрую одежду и разделся сам. Мы долго сидели и грелись, прижавшись друг к другу.

      Если бы я могла знать, что так сильно нужна кому-то… Столько времени я не воспринимала Стаса всерьёз, насмехалась над ним, обижала, считала его пустым местом, а он оказался единственным, кто готов принять меня такой, какая я есть. Сквозь боль во всём теле я ощущала прозрение.

      В окно я увидела, как Савка пытается встать с колен, теряет равновесие, падает, затем, опёршись на какую-то найденную на берегу палку, ковыляет прочь от берега. Слёзы ещё больше навернулись мне на глаза, я снова хотела попросить Стаса, чтобы помог мальчику, но мы оба были почти голые. Я понимала, что поступаю мерзко, стоило всё-таки посадить Савку в машину и отвезти домой. Странно: понимаешь, что виноват, но всё равно остаёшься в бездействии и просто смотришь, к чему приводит твоё малодушие…

      Савка так и уполз домой, и бог знает, где осталась его инвалидная коляска и кто отпустил его одного туда. И неужели Стаса не удивило присутствие на берегу больного ребёнка? Меня не покидало чувство, что Савка оказался на этом пляже неслучайно, что он заранее знал о моём решении умереть и хотел помешать. Может быть, он, как и я, видит духов и умеет общаться с ними? Кто же он? Волшебник в ущербном теле? Хотела бы я знать наверняка… Или мне всё это просто показалось, всего лишь игра фантазии (я та ещё сказочница, оттого и страдаю: мой выдуманный мир кишит несуществующими персонажами, которые относятся ко мне с трепетом и любовью, и не имеет ничего общего с реальным).

      Мы ночевали в небольшой гостинице на трассе, но я не могла уснуть, мне не верилось, что это всё происходит со мной. Ощущение холода так и осталось, как будто он исходил изнутри. Вечером у меня поднялась температура: начался озноб и тошнота, заболела голова, тело начало ломить. Полночи я металась по постели, Стас завернул меня в мокрое прохладное полотенце, но это помогло только на короткое время. Вскоре боль затмила всё моё сознание. Последнее, что я помню, это как кричала, что нужно было помочь мальчику, а Стас пытался успокоить, что на берегу не было никакого мальчика, и уверял, что мы были там абсолютно одни.

      Очнулась я в палате, в нос ударил отвратительный запах мочи и запах озона, который появляется после процедуры кварцевания. Тело было как будто не моё: его словно облили свинцом, а на грудь положили большой камень. Я попыталась встать, но руки и ноги не слушались; позвать на помощь тоже не получилось, голоса нет, а рядом только две спящие женщины, храпящие слишком громко, чтобы услышать меня.

      Время текло предательски медленно: видимо, чтобы я могла осознать, какую ошибку совершила. О да, я знаю, знаю. Я возненавидела себя за то, что хотела свести счёты с жизнью из-за какой-то ерунды. Мне было настолько плохо физически, что я бы променяла эту боль во всём теле на любые душевные муки.

      Радует только то, что я снова могу вести этот дневник, его мне сегодня привёз Стас.

      Кажется, боль достигла предела. Вернусь к своему рассказу завтра.

      05.01.1976

      Уже восемь дней я лежу в этой кошмарной больнице. Нового года не помню совсем, время от времени сознание покидает меня.

      О, Господи…

      Бесполезно, глупо и поздно о чём-то жалеть…

      Только три вещи способны скрасить моё время: это Стас, который навещает меня почти каждый день, это мой дневник… и ещё одна, особенная, вещь… Книга (её мне тоже принёс Стас). Я перечитываю каждую её страницу раз по десять. Иногда мне удаётся отвлечься настолько, что я словно погружаюсь в другой мир.

      Я бы переписала сюда всю книгу, – настолько мне хочется впитать и прочувствовать каждое её слово, но привожу только цитату: «Прибывшая знаменитость поразила всех своим невиданным по длине фраком дивного покроя и тем, что явилась в черной полумаске. Но удивительнее всего были двое спутников черного мага: длинный клетчатый в треснувшем пенсне и черный жирный кот, который, войдя в уборную на задних лапах, совершенно непринужденно сел на диван, щурясь на оголенные гримировальные лампионы».

      Пожалуй, это был лучший подарок в моей жизни. Я представляю яркие образы из книги, словно они живые.

      О, долгожданные запоздалые чудеса…

      В субботу и четверг навещали родители, беспокоились, видимо, как бы я и в больнице не наделала очередных глупостей, а может, хотели показать таким образом, что заботятся обо мне, им всегда были важны формальности. Мать ревела и причитала, обвиняла меня во всех смертных грехах; отец просто спросил, как я себя чувствую, поставил на тумбочку сетку с яблоками и отошёл в сторону. Понимаю, что это, наверное, плохо, но я с нетерпением ждала, пока они уйдут. Ни слова поддержки…

      С каждым днём жизнь всё больше покидает моё тело, и хотя боль немного утихла, я не ощущаю улучшений.

      Сильнее всего я каждый день жду появления Стаса, его пускают ко мне в палату всего на полчаса. Мне хочется, чтобы он обнимал меня и не отпускал, чтобы держал мои ладони, целовал их и плакал. Никто об этом не говорит, но я понимаю: плохи мои дела. Бедный Стас. Как же теперь хочется жить…

      06.01.1976

      Сегодня днём приходил Стас. К моей великой радости, мы провели вместе несколько часов, о многом говорили. Мне кажется, я стала его лучше понимать.

      И сегодня я узнала одну страшную и необыкновенную вещь, которая объясняет ровно всё, что было до этого дня: я монстр. Вернее, принадлежу к клану людей с каким-то странным волчьим геном. Существует другой, параллельный, мир, где такие, как я, могут превращаться в настоящих волков. Для каждого из нас сама природа выбирает пару, и моей парой задолго до сегодняшнего дня был выбран Стас.

      Знаю, это звучит, словно бред, но я битый час ломала голову, чтобы хоть как-то уложить эти мысли в голове и излить их на твои страницы, мой дневник. Возможно, мои слова обретут смысл и продолжение когда-нибудь, когда некто всемогущий возьмёт эту тетрадь в руки.

      Скоро должно состояться моё первое превращение, а именно в мой день рождения, 16 января, как только мне исполнится 17 лет. Вот почему нас со Стасом хотели поженить так рано.

      Сначала я возмутилась, почему мне не рассказали обо всём раньше, ведь тогда я бы перестала думать о всяких там глупостях. Стас объяснил, что наша тайна открывается только тем, кто уже достаточно взрослый, так как дети ещё не готовы узнать правду. Сохранить тайну, будто задержать дыхание на час, – порой непосильное бремя для подростка. Ко мне же он просто не знал, как подступиться, а я упорно не желала его слушать. С его стороны посмотреть – и вправду я вела себя, как дура.

      Мы целовались, и внизу живота я чувствовала приятное волнение. Кажется, я из девочки начинаю превращаться в женщину. Снова жду его прихода, мне даже дышать легче, когда он рядом.

      09.01.1976

      Вчера и позавчера у меня был сильный жар, я чувствовала себя настолько плохо, что не могла ни подняться с койки, ни сосредоточиться на чём-либо, буквы книги, которую я пыталась читать, расплывались в глазах. Я крайне измотана. Кажется, моё тело пожирает себя изнутри.

      Сейчас стало чуть легче, но сил настолько мало, что…

      13.01.1976

      Как смогла, сразу же взяла в руки тебя, мой дорогой дневник. Столько новостей и событий, сколько я не переживала за всю жизнь. Словно я променяла здоровье на несколько дней (или даже часов) счастья.

      Сегодня я почувствовала, что по-настоящему люблю того, кто так же любит меня. Снова мои долгожданные чудеса… А ведь я чуть-чуть не успела застать их в добром здравии, сама же погубила себя за шаг до собственного счастья, свободы от чужих и ненужных людей.

      Так странно… Смерть уже рядом, а я жива как никогда, чувствую, люблю… Я писала, что вся состою из противоречий. Похоже, так и есть, и скоро им наступит конец. Это я замечаю по переменам в собственном почерке, буквы смотрят в разные стороны, строки разъезжаются…

      Знаю, что я не вправе просить чуда, даровать мне продолжение жизни, и всё же я хочу день за днём находиться рядом с единственным родным на свете человеком. Я буду надеяться и ждать ответа на свою мольбу… Только бы мне дали шанс искупить свой грех.

      18.01.1976

      И вот я дожила до своего семнадцатилетия. Позавчера нас со Стасом должны были поженить, но свадьбы не было. Всё из-за моего состояния. Стас сказал, что правление клана запретило проводить обряд бракосочетания, и был очень расстроен из-за этого, он не хотел верить в то, что надежды на моё выздоровление больше нет.

      Неужели все уверены, что я умру?

      Но нам очень хотелось называть друг друга мужем и женой. Браки, говорят, заключаются на небесах… Стас сделал мне сюрприз: прямо в палате встал на одно колено, вручил кольцо и попросил моей руки. От неожиданности я потеряла дар речи на несколько секунд, поэтому ответила просто кивком. Все, кто лежал на соседних койках, повернули головы в нашу сторону, одна из дряхлых и постоянно харкающих кровью женщин высказалась:

– Вот тут устраивают ещё театр! Ей помирать скоро, а он её замуж…

      Сначала её слова едва не довели меня до слёз, потом я подумала, что моё время слишком дорого, чтобы тратить его на тех, кто этого не стоит. Стас шепнул, чтобы я никого не слушала, он забрал меня из больницы, и мы поехали куда-то к морю, в незнакомое мне место. Пока он о чём-то договаривался с престарелыми людьми, я ждала в машине. Вскоре он вернулся:

– Сейчас мы отправимся в тот мир, про который я тебе рассказывал, только не пугайся, хорошо?

– С тобой мне ничего не страшно.

– Я покажу тебе, кто мы есть на самом деле.

      Сначала я подумала, что это всё снится мне, что на самом деле я сейчас лежу в койке, в бреду. Но Стас не был похож на вымышленного и говорил неподдельно серьёзно:

– Для того чтобы попасть туда, нам потребуется прыгнуть в море. Знаю, вода ледяная, но тебе нужно это увидеть. Там сегодня должна была состояться наша свадьба, твоё первое превращение, первая охота… и первая брачная ночь, – он опустил глаза, по-видимому, стесняясь своих слов. – Лариса, если ты не хочешь, мы можем вернуться.

– Конечно, хочу, – мне снова хотелось плакать, и стыдно было признаться, что еле стою на ногах и боюсь входить в воду, и вспоминать о своей роковой ошибке.

      Четыре древних старика подошли ко мне, одинаково печальными голосами поздоровались со мной, объяснили, как и когда нужно прыгать в воду, чтобы попасть в другой мир. Мы оставили нашу верхнюю одежду в машине, чтобы потом, когда вернёмся обратно, было чем согреться.

      Старики запели какую-то молитву, Стас взял меня за руку и мы с головой окунулись в море. После погружения вода показалась мне чуть теплее, а когда я вынырнула, вид вокруг был совсем другим: песок, поля, деревенские домики и лес за ними, никаких скал и камней. Я замерла от изумления, Стас подхватил меня на руки и вынес из воды. На берегу нас ждали два мужчины с приготовленными тулупами в руках. Как они узнали, что мы придём? Тоже волшебство?

      Нас отвели в избу, дали сухую одежду, принесли горячего молока, мяса и пирогов и оставили наедине. В комнате было жарко натоплено, но я всё равно долго не могла согреться.

– Вот мы и здесь, – сказал Стас. – Как ты себя чувствуешь?

– Как дома, – призналась я. – Мне хорошо.

– Здесь мы можем превращаться в волков. Я хочу тебе показать это и хочу, чтобы ты попробовала сама.

– Я? Настоящим волком?

– Понимаю, это для тебя шок, но ты родилась такой, мы все здесь полуволки, такова наша природа.

      Я стояла, не веря своим ушам, и думала: раз эти чудеса теперь прямо рядом со мной, то, значит, это мой шанс получить своё безнадёжное счастье.

      Стас куда-то ушёл, но вскоре вернулся с ножом, веревкой, лоскутами хлопка и странного вида сосудом в руках.

– Ты готова?

– Что я должна делать?

– Я порежу ладонь себе и тебе, это часть обряда бракосочетания. Ты, правда, хочешь этого?

– Больше всего на свете, – улыбнулась я и почувствовала, что на глаза накатываются слёзы.

– Любимая моя, жизнь моя, не плачь, – он поцеловал меня в обе щеки и взял со стола большой старинный нож с кованым неровным лезвием и оставил на своей ладони глубокий порез. – Теперь дай мне свою правую руку.

      Кровь из раны потекла так, как будто только и ждала, чтобы вырваться. Стас крепко связал наши руки, затем налил нам в чашки какой-то жидкости из тёмного сосуда.

– Это вино, нужно выпить до дна.

      Я сделала, как он просил. Вино оказалось очень кислым и противным на вкус, я сморщила нос.

– Заешь пирогом.

– Ничего… – я закашлялась, и Стасу пришлось уложить меня на постель и лечь самому.

      Силы очень не вовремя стали покидать меня, я хотела вобрать в себя каждое мгновение:

– Пожалуйста, не дай мне уснуть… Целуй меня…

– Я боюсь, что не сдержусь и потеряю самообладание… не хочу делать тебе больно.

– Не надо сдерживаться. Мы теперь муж и жена.

      Он стянул с меня юбку, расстегнул пуговицы на кофте и стал целовать мне грудь и гладить свободной рукой у меня между ног. Это были странные ощущения, я ничего не могла понять.

      Потом он взгромоздился надо мной, раздвинул мне ноги, его липкое горячее тело прислонилось ко мне. Он весь дрожал и стонал от волнения и возбуждения.

– Если будет очень больно, останови меня, – шепнул он, я кивнула.

      Сначала боль волной затмила всё моё сознание, потом так же быстро исчезла, я только успела вскрикнуть. Стас мгновенно отпрянул, он сам был напуган и взбудоражен больше меня. Я попросила его продолжать, но он суетился и волновался, как бы мне не стало хуже. Когда он снова прислонился ко мне, его жар передался и мне, казалось, что мы горим, стало тяжело дышать. Стас осыпал мне шею и ключицы поцелуями и стонал, я не знала, больно ему или приятно. Потом он как-то внезапно замер, напрягся, а затем обмяк и лёг рядом. Он смотрел на меня и гладил по лицу свободной ладонью.

– Поцелуй меня? – попросила я, чувствуя, что время нашего с ним счастья уходит.

      Он приподнялся на локте и поцеловал. Я старалась удержаться в сознании как можно дольше, но глаза уже не могли ни на чём сосредоточиться, закрывались против моей воли. Стас это заметил, прижал меня к своей груди и зарыдал.

– Эй, я ещё здесь… – сказала я.

– Прости, прости меня… Маленькая моя… Не нужно было везти тебя сюда… Ларисонька, не оставляй меня, о господи… – его слёзы капали мне на лицо, мне казалось, что я чувствую сейчас и свою, и его боль.

– Я люблю тебя. У меня ещё есть немного сил. Покажи мне…

– Ты, правда, этого хочешь?

– Очень.

      Он разрезал верёвку, которая связывала наши запястья, но руки так и остались слипшимися, пришлось разнимать. Потом Стас замотал мне рану лоскутом и отошёл на середину комнаты.

– Ты только не пугайся, я не причиню тебе зла.

      И он начал меняться: сперва лицо, потом конечности, потом всё остальное. Через полминуты на меня смотрел большой серый волк. Он подошёл и положил голову мне на колени, я погладила его. Совсем не страшно.

      Мне стало тяжело сидеть, закружилась голова, я легла на постель. Волк начал превращаться обратно в человека. У него ещё не успели исчезнуть клыки и когти, когда он подскочил ко мне:

– Лариса, что с тобой? Скажи что-нибудь?

– Это было чудесно… я отдохну немножко…

      Стас взял мою руку и снова начал осыпать меня поцелуями от запястья до лица, мне стало щекотно, а поёжилась.

– У тебя ещё клыки не исчезли, – заметила я, когда он добрался до моих губ.

– Я хочу, чтобы и ты попробовала.

– Боюсь, не выйдет.

– Я помогу тебе. – он подхватил меня и усадил на край кровати. – Вот так. Ты можешь не вставать, просто сосредоточься, почувствуй, как природа зовёт тебя.

      Я пыталась ощутить хоть что-то, кроме головной боли и ломоты во всём теле, а если что и чувствовала, так это только дыхание смерти, нависшее надо мной.

– Не могу… – в конце концов, выдавила я.

– Смотри, – он показал мне когти на своей руке. – В твоих жилах течёт такая же кровь. Это очень просто: нужно только поверить в это.

      Стас взял мою обмотанную лоскутами руку, слегка кивнул мне, и сказал попробовать ещё раз.

      Когти начали медленно вытягиваться, появилось лёгкое покалывание или даже, верней, щекотка. Затем выросли клыки, а дыхание стало таким… грубым, даже рычащим.

– У тебя получается!

      На мгновение вся боль и слабость в теле исчезли, мне захотелось куда-то бежать, прыгать, беситься. Я набрала в лёгкие воздуха, чтобы скорее завершить превращение, но в груди что-то очень сильно кольнуло, я закашлялась, и болезнь снова вернулась ко мне. Кашель не давал мне сделать вдох, изо рта пошла кровь, я корчилась от недостатка кислорода, потом сознание медленно и мучительно начало покидать меня. Я думала, это конец, мне было жутко, и я понимала, что помочь никто не сможет.

      Противоречия продолжают случаться со мной: божественное чувство, когда ты превращаешься в хищника, сменилось брызгами крови изо рта. Я знаю, это сама жизнь наказывает меня за мои грехи.

      Я пришла в себя в той же комнате, Стас стоял на коленях возле меня:

– Лариса! Лариса! О, ты очнулась… – задрожал его голос. – Тебе что-нибудь принести?

– Пить… – мои губы едва шевелились, голоса не было.

      Он тут же принёс мне кружку с тёплой водой, я осушила её до дна.

– Как ты себя чувствуешь?

– Голове очень больно, тошнит… – с трудом произнесла я. – Долго меня не было?

– Мне показалось, целую вечность. Уже стемнело.

– Мне так страшно…

– Я с тобой, любимая. Ты только не уходи…

– Мы же оба…

– Т-с-с-с! – Стас провёл ладонью по моему лицу. – О господи, ты вся горишь! – он кинулся открывать оконные ставни, чтобы пустить в комнату свежий воздух, положил мне мокрый компресс на лоб. – Может быть, ты ещё чего-нибудь хочешь?

– Хочу, чтобы ты побыл со мной. И глоток холодной воды.

– Сейчас схожу до колодца, я мигом.

      Как только он вышел, перед глазами у меня замелькали какие-то тени, я пыталась отбиваться, от них, но они пронзали меня насквозь снова и снова, пока я не потеряла все силы и не погрузилась во тьму.

      Допишу завтра, рука дрожит. Пока.

      19.01.1976

      Как ты, наверное, догадался, дневник, я снова в больнице и снова в одиночестве, пересиливаю себя, чтобы писать здесь. Случилось столько интересного, а держать ручку в руке тяжело.

      Всё же расскажу, чего бы мне это ни стоило. Это моя жизнь.

      Я очнулась всё в той же комнате, Стаса рядом не было. Ни встать, ни позвать на помощь я не смогла, сил едва хватало, чтобы набирать в лёгкие воздух и не спровоцировать кашель.

      Спустя какое-то время пришла женщина, принесла тёплый травяной чай.

– Здравствуй, – она приподняла мне голову, чтобы я могла сделать несколько глотков.

      По моему вопросительному взгляду она поняла, что я хочу узнать:

– Стас ушёл к знахарке-травнице, уже часа два как. Отдыхай, – сухо сказала она и вышла.

      И я снова осталась наедине со своим кошмаром. Чёрные силуэты духов носились надо мной, как будто посмеивались. Да, я уже перешла точку невозврата.

      Я закрыла глаза, чтобы не видеть их, вскоре сознание покинуло меня. В следующий раз меня привел в себя холодный компресс, который положили мне на лоб.

– Ты… – не слыша сама себя, произнесла я.

– Ларисонька, я здесь, здесь, – ответил Стас. – Как ты?

      Я попробовала изобразить улыбку, но получилась какая-то вымученная гримаса. Дальше я слышала отрывок разговора:

– Её надо обратно в больницу, здесь она долго не протянет. – сказала женщина.

– Она не выдержит переход через море. Я попросил о помощи ведьмаков.

– Ты же знаешь, что это опасно! – повысила голос она. – Ты не можешь принимать такое решение в одиночку! Она всё равно умирает!

– У меня нет выбора, я сделаю всё, чтобы она поправилась. И если ты вздумаешь помешать мне, я тебя смету, тебе ясно?

– Одумайся, мы все здесь можем остаться без пристанища, они не помогут тебе спасти её, ты не знаешь, с кем связался. Или ты опять хочешь войны?

– Отойди, – прорычал Стас.

      Дверь за женщиной закрылась.

– Ларисонька, родная, потерпи ещё немного, скоро всё наладится. Я нашёл способ…

      Он сидел рядом и держал в руках мою ладонь. Мне снова стало хуже, и я понимала: на этот раз сил настолько мало, что я могу не проснуться в следующий раз.

– Время уходит… – прошептала я.

– Нет! Я не отпущу тебя, у нас всё только начинается, ты справишься.

– Прости… – у меня в груди сильно заболело, и я скорчилась от боли и вскрикнула.

      Сознание не желало покидать моё тело, поэтому пришлось терпеть все эти мучения так долго, что я умоляла Стаса убить меня. Он пытался меня успокоить, но плакал сам.

      Воздух в комнате был выстужен, царила полная темнота и тишина, слышно было только прерывистое дыхание Стаса и моё, тяжёлое и редкое. Он всё повторял, чтобы я потерпела, что кто-то скоро должен прийти.

      Была уже глубокая ночь (во всяком случае, так мне казалось), когда за окном послышался шорох шагов. Вскоре в комнату вошли два тёмных силуэта. Стас вскочил на ноги и сказал, что я здесь. Один из них склонился надо мной, положил мне на грудь свою горячую ладонь и произнёс что-то невнятное, второй уже на вполне понятном нам языке пояснил:

– Она проклята.

– Мне нужно, чтобы она выздоровела, – ответил Стас.

– Мы можем только открыть вход, чтобы ты мог вынести её в другой мир.

– Вы обещали помочь!

– Мы не властны над проклятыми. В этой и следующих жизнях ты будешь один.

– Я заплачу любую цену, сделаю что угодно, только снимите с неё это проклятье! – умолял Стас.

      Колдуны переглянулись. Ответа не последовало.

      Тот, первый, снова склонился надо мной. Я почувствовала, как боль уходит, как я вообще перестаю чувствовать тело.

– Цена будет дорогая.

– Я же сказал: что угодно, – отозвался Стас.

– Убей верховного.

– Что?

– Вы оба тоже должны умереть. Вместе. Можешь попрощаться.

      Стас наполовину превратился, зарычал на колдуна и хотел наброситься на него, но, стоило колдуну лишь щёлкнуть пальцами, тут же свалился на пол мешком. Моё тело было будто бы сковано льдом, я не могла пошевелиться, только наблюдать.

– Ты думал, имеешь над нами власть? Мы принимаем твой отказ.

– Умоляю, помогите ей… а-а-а… – ревел Стас.

– Мы откроем портал и отправим вас обратно. У вас будет время попрощаться. Платой станут ключи от вашего мира.

      Стас сел на полу и затрясся от рыданий, колдуны вышли.

– Стас… – прошептала я. – Стас…