скачать книгу бесплатно
– В каком смысле?
– В прямом, – он побарабанил пальцами по столу и улыбнулся. – Странная она. И все, что со мной происходит после встречи с ней, выглядит не менее странным. Досадно, что я ее упустил.
– Ты поверил в ясновидение? – Катерина преувеличенно бурно взмахнула руками. – Что я слышу, неужели твой замшелый скептицизм дал трещину?
– Дорогая, я никогда не был «замшелый скептиком», я открыт миру, но в этой девице было что-то такое…
– Рассматривай ситуацию как повод задуматься о переменах.
– Я стараюсь.
– Дело не в девушке и ее способностях, а в твоем настрое, – продолжила Катя. – Ты чувствуешь, что зашел в тупик, и ищешь повод сменить направление. Не сопротивляйся душевному порыву.
– Спасибо за консультацию, доктор, – иронично откликнулся Ромашов. – Обязательно последую вашему совету.
Разговор про Розу за ужином больше не заходил. Евгений решительно отбросил все мысли о «странной цыганке» и занялся своей подругой. Он все-таки пришел на встречу с ней и рассчитывал на продолжение, а трудные профессиональные вопросы рисковали сделать вечер гораздо менее приятным, чем планировалось. Они еще какое-то время болтали на безопасные темы, а после отправились «пить кофе» к Кате домой.
Целоваться они начали в лифте, а раздевать друг друга в прихожей. Они не виделись несколько месяцев, но между ними ничего не изменилось, все та же искра воспламеняла члены и заставляла терять разум.
Если бы семейные отношения определялись только гармонией в сексуальной жизни, Ромашов не стал бы тянуть с предложением руки и сердца. Увы, брак для него значил гораздо больше, чем бурный секс и взаимная терпимость в быту. Евгений не знал никого из женщин, кто бы так прекрасно дополнял его в постели, как Катерина, но начинал выносить мозг уже на третьи сутки тесного общения.
И все-таки в любовных забавах Катя была почти совершенством. Страстная и отзывчивая, она держалась с ним без комплексов. Ее тело было стройным, грудь, не испорченная кормлением, топорщилась по-юношески высоко, и один только вид набухших пуговок сосков сводил его с ума.
Евгений не удержался и взял ее прямо там, в прихожей, напротив широкого зеркала, в котором отражались они оба. Катя стонала, вцепившись в его плечи сильными пальцами. Она была всего на три года младше него, но по темпераменту и неутомимости давала фору двадцатилетним.
Потом они все-таки пили кофе на маленькой уютной кухне с умильными занавесками в мелких горошек, и Катя опять вернулась к разговору о том, что с ним происходит. Вернулась, на взгляд Евгения, не в той плоскости.
– Так какие выводы ты можешь сделать из событий последних дней? – спросила она. – Не желаешь, к примеру, остепениться? Это кардинально меняет жизнь.
– Остепениться? Кандидатскую я защитил в прошлом году, – откликнулся Евгений шутливо.
– Ты уходишь от ответа, и значит, тема тебе неприятна. А между тем, время бежит. Не успеешь оглянуться, а лучшая половина жизни уже позади.
– Считаю, я многого достиг.
– А дети? – перебила она нетерпеливо. – Жена, уют, любовь?
– Сентиментальная чушь, – Ромашов аккуратно поставил кофейную чашечку на блюдце, хотя очень хотелось звякнуть ею и тем самым положить конец дурацкому психоанализу.
– Мистические совпадения, амулеты и все эти трагические случайности разве не доказывают, что в глубине души ты сентиментален и раним?
– Я не готов к постоянным отношениям.
– Ты говоришь, словно тебе не знакомо чувство ответственности, но это не так. Взять нас с тобой: мы как раз и являем собой иллюстрацию, насколько ты привержен привычкам. Постоянство это твоя вторая натура.
– Извини, но ты и наши отношения это исключение из правил.
– То есть, тебе хорошо и так, не будем портить сложившуюся картину мироздания?
– Ты знаешь меня лучше всех, – он улыбнулся ей, в надежде, что предельная откровенность заставит свернуть ее с выбранного курса. – Я эгоист. И чем дальше, тем мне сложней перестраивать сложившийся уклад под чужие привычки. Притираться лучше всего получается в юности, а сейчас уже поздно.
– Ты не встретил свой идеал.
– Идеальных людей не бывает, – он развел руками. – Из всех, кого я знал, ты наиболее к нему близка. Однако, когда я предложил тебе съехаться, ты мне отказала, так что давай не будем ворошить горькое прошлое.
– Это было сто лет назад! Мы были желторотыми студентами.
– Ты и сейчас выглядишь, как та студентка. В смысле внешности. Ни капли не изменилась.
– Но я изменилась ментально, – в ее интонациях проскользнуло напряжение. – Разве ты не заметил?
Евгений мысленно вздохнул. Вечер грозил быть испорченным.
– Кажется, я сказал что-то не то, дорогая. Ты обиделась.
– Нет.
– Ты обиделась. Прости. Как мне загладить вину? – он накрыл ее руку своей.
Катя улыбнулась (на взгляд Ромашова, с усилием) и, глядя ему в глаза, произнесла:
– Хорошо, я скажу, если ты не догадался. Принеси мне утром кофе в постель!
– Как, ты не выгонишь меня из квартиры прямо сейчас? Аллилуйя! – он тоже решил свести все к шутке. – За твою доброту я готов не только кофе в постель принести, но и приготовить полноценный завтрак.
– Куда ж мне тебя выгонять? Метро уже закрылось, а машину ты так и не купил.
– Спасибо, что пожалела несчастного странника, – он нагнулся и поцеловал ее дрогнувшие пальцы.
– Кстати, почему ты тянешь с машиной?
– Жду выплаты по страховке. Не хочу брать кредит, но хочу машину получше, чем была.
– Многие берут заем в банке.
– Брать заем на машину глупо. Случись что, машины нет, а кредит остался.
– Возьми напрокат.
– Ездить в чужой дребезжащей тарантайке? Никогда.
– А по-моему, ты просто боишься вновь сесть за руль.
– Ерунда.
– Нет, это фобия. Посттравматический синдром. А цыганка своим предсказанием «черной смерти на дороге» подлила масла в огонь.
– Слушай, прекрати копаться в моей голове! – со смехом воскликнул Евгений.
Вскочив, он обогнул стол, подхватил ее на руки и понес в спальню. Катя притворно отбивалась…
К себе он возвращался в шестом часу утра (разбудив Катерину поцелуем и пообещав кофе в постель в следующий раз). Ему требовалось переодеться и забрать на работу кое-какие материалы.
Переходя улицу, он очень внимательно смотрел по сторонам, проверяя, нет ли машин. Встречаться со смертью в третий раз ему совершенно не хотелось.
Поездка в туманово
В тот день Евгений сильно пожалел, что у него нет машины. Им предстояло долго и на перекладных добираться до жилища «ведьмы», а зимний холод не располагал к загородным прогулкам. Впрочем, адреса Зоя не знала, ориентировалась по приметам, и не было уверенности, что на машине они быстрей добрались бы до места. Хотя… сидеть в подогретом просторном салоне было бы комфортнее, чем в электричке с вольготно гуляющими сквозняками.
Поначалу Зоя реагировала на Ромашова с игривым любопытством, изображала нечто среднее между женским кокетством (надо сказать, весьма неумелым) и детской непосредственностью, но потом привыкла, забыла про первоначальное намерение пофлиртовать, и Евгений с облегчением расслабился. Ссориться с подружкой Тани, ставить ее на место совершенно не хотелось. Зоя была важна и занимала центральное место в предстоящей терапии.
Когда надоело таращиться в окно на подмосковные просторы, Калашникова повернулась к Ромашову и спросила с такой тревогой в голосе, будто от ответа зависела ее собственная жизнь:
– Когда можно навестить Таню?
– Прости, я с ней еще не виделся, – признался Евгений, – а по телефону, сама понимаешь, не поговоришь.
– А смс-ку послать?
– Ну кто в смс-ках это обсуждает? Не волнуйся, я завтра к ним съезжу и все выясню. Ты придумай, куда ее сводить для первого раза. Может, в музей?
– На каток, – возразила Зойка. – Мы это с ней просто обожаем! И в книжный магазин потом заглянуть надо, наверняка она все последние новинки пропустила. А я ей расскажу!
– Ты любишь читать?
– А что, я не похожа на человека, которому нравится проводить досуг с книгой?
Евгений примиряюще улыбнулся:
– Сейчас редко кто из молодежи досуг с книгой проводит.
– Ха, можно подумать, ты сам прям такой древний старик!
– Старик – не старик, но на полтора десятка лет постарше. И какой автор твой любимый?
– Я люблю про любовь читать, но на авторов не обращаю внимание. У них все истории примерно одинаковые. Она полюбила графа, а он плейбой с разбитым сердцем… Или пират полюбил аристократку, а у нее есть недалекий, но очень богатый жених… Тебе смешно? – она заметила его усмешку. – А мне эта тема заходит, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул он примирительно.
– Ничего ты не понимаешь! Я всякую литературу читать могу, не только дамские книжки в мягкой обложке. Только жизнь у меня сейчас очень тяжелая. Хочется хоть иногда расслабиться.
– А почему жизнь тяжелая?
– Да так, – она повела плечом, – навалилось все… и Таня пропала. Мы раньше с ней каждый день виделись или по телефону болтали. А теперь и посоветоваться не с кем, приходится самой мозги напрягать.
– Любовные романы поставляют тебе питательную почву для размышлений?
– Веселишься? Ну, да, ты же у нас взрослый, про любовь не читаешь, – она покосилась на «старика» ироничным глазом. – Или ты по работе с любовными катастрофами сталкиваешься? Ревность, там, несчастное нераздельное чувство, угасающие страсти. Расскажи, а?
– Не расскажу. Врачебная тайна.
– Тоже мне, исповедник неприкаянных душ, – надулась Зойка, но вдруг вспомнила: – Жень, слушай, а в чем все-таки разница между психоаналитиком и психотерапевтом? Ты обещал объяснить.
Ромашов хмыкнул, но ответил совершенно серьезно:
– Это разные школы и, соответственно, разный подход. В основу психоанализа положено учение Фрейда. По Фрейду, разумного в человеке мало, и все его поступки строятся на врожденных инстинктах и низменных влечениях.
– Типа, во всем виновато «тяжелое детство», да?
– Типа того. Психоанализ, по сути, оправдывает социальный пессимизм, агрессию и склонность к насилию, но он плоть от плоти общества потребления с его атомарностью. С некоторых пор у нас тоже распространяется политика потребления, потому в крупных городах появляются и психоаналитики. Я же придерживаюсь теории, что бессознательное не подавляет сознание, а существует с ним в равновесии, и только болезнь нарушает положение вещей. Как психотерапевт, я должен восстановить равновесие в душе человека, пробудить интерес к жизни, помочь самореализоваться через творчество и общественную жизнь. Для лечения мне не нужен душевный стриптиз, а нужно желание пациента стать новым человеком.
Зоя удивительно долго молчала, переваривая, а потом снова пристала, как банный лист:
– А если подробней? Я хочу разобраться!
Евгений не верил, что девушка способна выслушать пояснения, не перебивая через слово, но был приятно удивлен. Зоя оказалась вовсе не пустоголовой тараторкой, роль которой почему-то предпочитала исполнять, а очень даже вменяемым и хорошо соображающим человеком. В некоторых житейских вопросах она дала бы фору его племяннице, витающей в облаках. Местами Калашниковой не хватало образования, познания пестрели пробелами, но с каждой минутой Танина подружка нравилась Евгению все больше. Они прекрасно скоротали время в электричке.
Город Туманов встретил их высокими сугробами, золотым отсверком на куполе старинной церквушки и запахом свежевыпеченного хлеба. В небольшой продовольственный магазин возле вокзала привезли товар и как раз разгружали, таская деревянные лотки с пышными булками. На часах была половина двенадцатого, почти обед, а тут, несмотря на будний день, все только начиналось.
Ромашов подивился на ленивую суету и, сойдя с платформы, отправился искать остановку нужного автобуса (Зоя, о чудо, помнила номер маршрута). Калашникова семенила рядом, вертя головой и удивленно ахая, будто на экскурсии. У Евгения даже мелькнула мысль, а в тот ли город они приехали?
– Тут все так сильно изменилось, просто с ума сойти! – выдала она, подтверждая худшие подозрения. – Ничего не узнаю.
– А что не так? – он напрягся.
– Зима пришла.
Зима и правда пришла в Московский регион накануне с обильными снегопадами и резким понижением температуры. И если до сих пор на пожухлую траву ложились только узкие белоснежные мазки, а дороги чернели колеями, то за минувшие сутки тучи щедро исторгли из себя многомесячные запасы.
Автобус – старый ПАЗик с намалеванным от руки на серой картонке номером в лобовом окне – стоял в дальнем конце площади. Двери его были распахнуты, и внутри сидело несколько пассажиров. Ромашов и Калашникова, оплатив проезд, поднялись в салон, и водитель, словно только их и дожидался, сразу отправился в путь.
В Туманово коммунальные службы не слишком утруждались, и потому всюду, куда ни кинь взгляд, лежала снежная целина, чуть разбавленная узкими тропками, проторенными спешившими на работу пешеходами. Низкое небо мрачно хмурилось, но улицы заливал тихий матовый свет. Грязные обочины накрыло чистейшим покрывалом, крыши павильонов и столбики оград украсились пухлыми шапками, и разлапистые силуэты деревьев в сквере на этом фоне смотрелись словно рисунки тушью в японском стиле суми-э.
Зоя уже через две минуты принялась ерзать и вертеться на сидении, заглядывая во все окна с восклицаниями: «Вот, это здесь! Нет, не здесь – дальше! Я в снегу ничего не узнаю!»
– А куда вы путь держите, если не секрет? – поинтересовалась у них одна из случайных попутчиц. – Может, подскажу?
В глазах женщины светилось сдержанное любопытство, и Евгений решил, что такая справочная служба окажется в разы эффективней любой поисковой системы.
– Вы местная? – для начала спросил он, оценивая, как наклоняется к нему собеседница, как азартно слегка прикусывает нижнюю губу и перестает прижимать к себе сумку правой рукой, свободно укладывая ее на колени ладонью вверх.
– Да, живу в Туманово с рождения. Улица вам какая нужна? Или, может, контора?
– В том и проблема, что точного адреса у нас нет, опираемся на подсказки очевидцев. Мы, собственно, ищем одну женщину…
Договорить Ромашов не успел, потому что доброжелательница шумно фыркнула:
– Я так и знала! Вы к Муратовой. Видела, как вы от электрички к автобусу шли. А кого еще к нам в такое время из Москвы принесет?
