Она – моё табу

Легко, едва касаясь пола, возвращаюсь в кинозал, по пути захватив новый стакан колы для отвода глаз, мол, за ним и выходила. Моё возвращение не остаётся незамеченным никем. В этот раз прохожу по ряду с другой стороны. Качая бёдрами перед офигевшим лицо Дикого, продвигаюсь на своё место.

– Ты где была? – толкает Киреева мне в ухо.

Пожимаю плечами и показываю полный стакан.

До конца фильма увлечённо смотрю в экран, приказывая себе каждый раз, когда визжит Таня, не смотреть в ту сторону. После окончания поднимаюсь первая и возвращаюсь тем же путём. Мужские шероховатые пальцы прикасаются к спине. Встрепенувшись, словно потревоженная птичка, бросаю растерянный взгляд через плечо на невозмутимую рожу Андрея. Только опасные вспышки в глубине чёрных глаз таят истину. Уверена, что он сделал это не случайно.

– Не верю, что ты оказался прав. – возмущается один из солдат, выходя из кинозала.

– Гони бабки. – отбивает Андрей, вытягивая руку.

Шагая впереди, поворачиваюсь задом, сцепив руки за спиной, и с улыбкой выталкиваю:

– Какие планы дальше?

– Это же ты Макея тёлка? – режет самый высокий парень.

Самый высокий, не считая Дикого.

– Фуф, никакого такта. – буркаю раздражённо, прожигая его злобным взглядом. – Тёлка в селе, из которого ты выполз, питекантроп.

– Ой, ладно. – с тем же недовольством бухтит он. – Какие все обидчивые нынче.

– Гребень, не перегибай. – вставляет Андрюша.

Лишь вскользь цепляю его лицо и так же неуловимо руку, в которую цепляется Киреева, и отворачиваюсь.

– Может, хоть познакомимся? – нагоняет меня светловолосый красавчик и топает рядом. – Я Даниил. А на Герыча внимания не обращай. Он у нас тупенький.

Фыркнув со смеху, улыбаюсь шире и протягиваю парню руку.

– Крис.

– Красивое имя.

– Спасибо. Меня так мама назвала. Папа рассказывал, что они едва ли не войну устроили. Он о сыне мечтал, и я должна была быть Сашей или Женей, но мама победила.

Даня тоже смеётся. Он из всей этой компании кажется самым нормальным.

– Ну что же, Крис, как ты уже догадалась, – притормаживая, хлопает по плечу того, что назвал меня тёлкой, – этот клоун Гера.

– Сам ты клоун, упырь.

Проигнорировав клоуна, представляет второго парня:

– Иван-болван.

– Ты сейчас нарвёшься, долбоящер. – рявкает Ваня, но Даниил только смеётся.

– С Адрюхой, как я понимаю, вы уже знакомы.

Как бы мне ни хотелось сделать вид, что его для меня не существует, не хочу выглядеть странной и вызывать вопросы. Убрав за ухо прядь волос, переключаю внимание на Дикого и киваю.

– Немного. Так, пару раз пересекались. А эта липучка, – указываю глазами на Танину ладонь, впившуюся в локоть психопата, – Танька.

– Царёва, чё за наезды? – вопит Киреева.

– Царёва? – вопросительно толкает Ваня.

– Уж не дочка генерала Царёва?

– Она самая. – подтверждаю легкомысленно. – И, Киреева, это не наезды, а констатация факта. Неужели ты не можешь один день вести себя не как шлюха? Хоть раз просто погулять, а не виснуть на первого попавшегося?

Чем больше я говорю, тем сильнее вскипает отравленная ревностью кровь. Дикий припечатывает меня чёрными котлами, играя челюстями. Желваки так явственно выделяются, что, кажется, сейчас прорвут кожу.

– Чё ты за тварь такая? – взвизгивает Таня.

– Не забывай, Танюша, с кем ты говоришь. – выбиваю угрожающе.

– Закрой рот, Царёва. – рычит Дикий, высвобождая руку и наступая на меня.

Задираю голову вверх, не разрывая зрительного контакта. Грудная клетка парня с грохотом качает кислород. Я с той же яростью дышу.

– Так заткни меня своим излюбленным способом. – шиплю так тихо, что никто, кроме него, этого не слышит. Его зубы скрипят. Мышцы на плечах и руках натягивают плотную ткань. В какой-то момент мне начинает казаться, что он становится больше, мощнее, подавляющее. Создаётся впечатление, что тёмная аура, порождённая ненавистью, заполняет всё пространство. Она давит и угнетает. Но я не была бы собой, если бы так просто позволила себя запугать. – Или при товарищах стесняешься? Боишься, что они поймут то, что между нами что-то есть? – бомблю, иронично выгнув бровь.

– Ни-ху-я. – пробивает металлом каждый слог. – Нихуя, Фурия, между нами нет.

– Тогда скажи, как сильно ты меня ненавидишь.

Андрея словно током шьёт. Вижу, как невидимая судорога пролетает по его телу.

– Ты себе даже представить не можешь. – цедит он грубо.

– У меня пропало желание веселиться. – вбивается между нами Киреева. Едва держусь, чтобы всю рожу ей не исцарапать. Но стерва меня будто не замечает. Поворачивается к психу и поёт: – Хочешь уехать со мной?

Дикий смотрит на меня. Прямо в глаза и… соглашается.

– С удовольствием.

Я умираю. Прямо посредине торгового центра. Замираю безжизненной статуей. Вся злость угасает, оставляя только болезненное разочарование. Крепче вжимаю пальцы в предплечья, чтобы скрыть дрожь. Вскрываю зубами рану на губе. Чувствую, как капля крови стекает по подбородку. Она же оседает алым пятном на светлом полу. Парни о чём-то говорят с Андреем. Киреева с победным выражением трётся около него. Крик застревает в горле вместе со слезами. Обида душит. Словно стая пирующих волков внутри органы раздирает. Нутро заполняется кровью. Я ощущаю её сладкий металлический запах. Он оседает в носу, лишая обоняния. К глотке подкатывает тошнота. Хочется выть, орать, скулить, покалечить Кирееву, наброситься на Андрея и высказать ему всё! Но тогда все поймут, что со мной происходит, какая буря гремит за рёбрами, сколько боли причиняет безразличие человека, в которого влюблена. Его жестокий поступок ранит так глубоко, как никогда не цепляло ничего другого. Меня уже предавали, но тогда справлялась. А сейчас…

Дикий обнимает Таньку за талию и ведёт к эскалаторам. Она притискивается к нему грудью. Опускаю ресницы, только чтобы не видеть их вместе. Обо всех своих планах забываю. Заглатываю пропитанный ненавистью и горечью кислород. Расплываюсь в улыбке и со всей доброжелательностью кричу ему в спину:

– Андрюша, ты только обязательно предохраняйся, а то подцепишь что-нибудь!

Киреева краснеет от гнева. Я улыбаюсь до ушей, маша им рукой в прощании.

– Не обращай на неё внимания. – последнее, что я слышу, прежде чем парочка растворяется в толпе.

Ну что же? Я актриса и знаю свою роль. Беззаботная, весёлая, счастливая девушка, у которой в жизни всё зашибись. У неё нет проблем и разочарований. У неё не болит сердце и не истекает кровью изрезанная душа. Её не раздирает на куски от желания сорваться следом и признаться Дикому в том, что она к нему чувствует. И ей совсем не хочется остановить его и сказать: не уходи с ней, останься со мной, потому что я влюблена в тебя.

Я – Кристина Царёва. И сегодня я проиграла.

– Раз уж моя половинка слилась, предлагаю вам, парни, составить мне компанию. Я на колёсах. Как на счёт скататься к заливу? Что скажете? – смеюсь с видимым задором.

Они сомневаются. Мнутся, не спеша соглашаться.

– Макей нас потом приёбнет.

– Пф… – фыркаю, безразлично отмахнувшись от глупого предположения. – Это я его убью за то, что бросил меня одну. Ну так что, едем? – выбиваю из сумочки ключи от Хаммера, держа за кольцо перед их лицами.

– Чем чёрт не шутит. – соглашается Даня. – Когда ещё выпадет шанс скататься на залив?

До вечера играю роль. Улыбаюсь, смеюсь, плаваю в прохладной воде, общаюсь с сослуживцами друга, продолжая поддерживать ложь о том, что Пашка мой парень. Так никто из них не станет подбиваться клинья. Да и после того, как узнали, кто мой папа, вряд ли у кого-то из них возникло бы такое желание. Мы легко находим общий язык, особенно с Даниилом, но время близится к вечеру и приходится подвезти парней до части.

На парковке не задерживаюсь, дабы не искушать себя новой порцией страданий по Андрею. Настроения ехать домой совсем нет. Голос пропадает, сменяясь дробными вдохами и выдохами. Я весь день провела на грани, и мне просто необходимо время и одиночество, чтобы прийти в себя.

Предупредив папу, что буду поздно, еду на квартиру к Пашке. Не задумываясь, отпираю дверь запасными ключами и вхожу. Сбрасываю влажную от солоноватой воды залива одежду, едва войдя в ванную. Выкручиваю вентиль на кипяток, обжигая кожу, в надежде спалить все нервные окончания в теле и перестать что-либо чувствовать. Я устала, расстроена, полностью опустошена и разбита. Прошло около трёх часов, а значит, Андрюша провёл всё с это время с Киреевой. Я могла бы быть на её месте.

– Почему у меня ничего не получается? – всхлипываю жалостно, зажав рот ладонью и опустив голову вниз под обжигающими потоками.

Струи бьют по спине, плечам и макушке. Слёзы переполняют глаза и смешиваются с водой. Часть соли оседает на губах, придавая им вкус отчаяния и горя.

Лишь выплакав в одиночестве всё, что разматывало душевную стабильность, выхожу из душа и закутываюсь в полотенце. В этот самый момент раздаётся звук открываемой двери. Я сразу зверею.

Если бы Паша не подстроил эту встречу, то ничего этого не было бы!

Вылетаю в коридор, начиная орать ещё по пути.

– Ты хоть представляешь, что натворил, сволочь?! Я никогда тебе этого не прощу! Ты знал, что я…

Слова стынут на губах, когда вместо друга скрещиваю взгляды с обсидиановыми провалами чёрных глаз. Вдохнув, захлёбываюсь. Дикий шагает на меня. В его заострившихся чертах лица столько ненависти, злобы и бешенства, что впервые с момента знакомства я начинаю его бояться и пятиться назад, до хруста сжимая пальцы на узле полотенца. Спина упирается в стену. Мужчина прижимает меня сталью горячего тела, отрезая пути к спасению. Наклоняется к моему лицу и шипит:

– Я ненавижу тебя, Фурия. Ты даже представить не можешь, как сильно я тебя ненавижу.

Открываю рот, намереваясь закричать, но он поглощает мой крик, впечатываясь жёстким поцелуем в искусанные губы.

Глава 15

Я не могу пережить этого снова

– Отпусти меня! Пусти, психопат! Убери руки! – ору, отворачивая голову вбок и избегая его требовательных губ и яростного грубого поцелуя.

Психопат не останавливается. Скатывает губы на шею. Кусает за горло. Упираюсь ладонями в крепкую грудь, стараясь оттолкнуть мужчину, но даже на миллиметр не получается его сдвинуть. Столько силы таит в себе это железобетонное тело, что мои бесполезные попытки спастись с треском проваливаются. Ощущаю, как острые зубы впиваются в кожу. Сгибаю пальцы и вгоняю ногти в грудину, но слой плотной военной формы смягчает мою атаку, и она остаётся даже незамеченной.

– Остановись, Андрей! Что ты делаешь?! Остановись! – воплю в отчаянии.

Он отрывается от моего горла и с силой вжимается лоб в лоб. Затылком упираюсь в стену. От напора, с которым давит ненормальный, череп хрустит. Голова раскалывается на части. Меня трясёт так сильно, что зубы выбивают неровную дробь. Большие ладони сдавливают бока до синяков. Пальцы впиваются в плоть.

– Что я делаю, Фурия? – шипит он озверело. – Разве ты не этого добивалась? Все твои игры и провокации были не ради того, чтобы лишить меня человечности и спровоцировать на то, чтобы я взял тебя силой? Даже сегодня… Как ты виляла задницей, как выставляла себя на обозрение перед всеми, как манила блядская татуировка на спине. – переведя руку на копчик, с нажимом ведёт по выбитым символам. Кажется, что полотенце вспыхивает и испепеляется – такой жар его руки и тело выдают. – Разве ты не этого хотела?

Вторая кисть спадает к нижнему краю полотенца. Ползёт вверх по внутренней части бедра. Сжимаю ноги, силясь заблокировать его движения, но это тоже не действует. Псих проталкивает колено мне между ног и рывком разводит их в стороны, продолжая подниматься вверх. Я задыхаюсь от ужаса и безумия, наполнившего его чёрные глаза. Шершавые пальцы без нежности и ласки разводят половые губы и с жёстким нажимом скользят между ними.

– Ты пьян, Андрей. Остановись. – шепчу испуганно, пытаясь сомкнуть бёдра. Хватаю его руку своими двумя, но паника лишает физических сил. – Не надо. Ты сошёл с ума.

Мужчина прикусывает мою верхнюю губу и хрипит:

– Ты это сделала со мной. Лишила сна и разума. Ты этого хотела. Ты этого добивалась. Теперь ты получишь то, что заслужила, чёртова стерва.

В его обсидиановых провалах нет и проблеска жалости или сознания. Он либо в драбадан пьян, либо совсем обезумел.

Требовательный язык лижет мои губы. Толкается в рот, напарываясь на стену плотно сжатых зубов. Психопат свободной рукой давит на нижнюю челюсть. От боли вскрикиваю и разжимаю челюсти, чем он сразу пользуется. Пальцы продолжают терзать мою потаённую плоть. Вгоняю ногти ему в шею. Он рывком засаживает в меня два пальца. От боли и неожиданности перед глазами всё плывёт в пелене слёз. Низ живота режет, а влагалище горит, будто в него только что вонзили раскалённый на открытом огне обоюдоострый нож. Меня трясёт. Сопротивляться больше не могу. Ужас сковывает не только движения, но и органы, голос. Слёзы безудержно покидают глаза и катятся по щекам, капают с подбородка, разбиваются о жестокие губы. Страх повторения кошмара накрывает с головой и топит. Ненормальный загоняет пальцы глубже. Крик продирает глотку до крови.

– Остановись… Прошу… – выталкиваю, роняя руки вниз.

– Умоляй. – рычит Дикий, поднимая голову.

С трудом могу ему в глаза смотреть, но делаю это и шуршу со всхлипами:

– Умоляю, Андрей. Не надо…

– Ты боишься? – рявкает, вынимая пальцы и вбивая обратно.

– Остановись… – толкаю уже без звука.

Сознание плывёт. Туман застилает разум, клубится в глазах.

– Ты именно этого и добивалась. Разве нет?! – не успокаивается он. Выдёргивает пальцы из моего тела и отступает на шаг, прижимая чуть выше груди одной рукой к стене, а второй распуская ремень на штанах. – Ты текла, стоило мне коснуться тебя. Что сейчас не так? Тебе не нравится, когда теряешь контроль над ситуацией?

Спускает штаны и сжимает ладонью гигантский бугор через боксеры. Поддевает резинку, намереваясь снять их, и тут меня выносит. С размаху бьюсь затылком о стену и верещу:

– Не делай этого! Умоляю, не надо!

– Почему не делать? – спокойно отбивает мужчина.

– Потому что меня изнасиловали! – ору ему в лицо, захлёбываясь слезами. Горло саднит. Сжимаю кулаки, озвучивая то, что никогда не произносила вслух. Но я просто не выдержу во второй раз. Не смогу. – Меня… Меня… Не надо… – вою, сползая по стене на пол.

Подтягиваю колени к груди, оборачиваю их руками и давлюсь рыданиями. Кричу и вою, не в силах больше удерживать в себе кошмар, сломавший мою жизнь. Если он повторится… Если снова… От рёва кашляю, разбрызгивая слёзы и слюну. Из носа течёт, глаза ничего не видят. Андрей тянет меня на себя, опустившись напротив, но я дёргаюсь и сжимаюсь сильнее, словно загнанный в ловушку зверь.

– Не трогай меня… Не трогай… Нет… Не надо… Не трогай… – повторяю, теряя связь с реальностью. Его рука ложится на плечи. Отлетаю от него. Перебирая руками, отползаю дальше. Я просто не смогу снова… – Не трогай… Не…

– Тише, Кристина. Успокойся. – приговаривает он, придвигаясь ближе. Дёргает за плечи на себя, впечатывает в грудь и крепко обнимает, не давая мне вырваться. Я кричу во всю силу лёгких. – Прости, Манюня. Я бы не стал тебя насиловать. Никогда не стал бы…

Изо всех сил доступных моему девичьему слабому телу, вырываюсь, кусаю плечи и руки, царапаюсь, но парень только жёстче фиксирует, успокаивая.

– Ты… Ты делал это… Делал! – визжу, изворачиваясь.

– Чтобы напугать и вынудить оставить меня в покое. – сипит в ухо.

– Нет! Ты!.. Пусти!

– Не пущу. Успокаивайся. Блядь, Крис… Если бы я знал… – выдыхает задушено, но не ослабляя хватки.

Я же бьюсь в его руках, как взбеленившая птица. Не слышу ничего из того, что говорит. Не оставляю попыток освободиться, пока силы не покидают меня совсем. Только слёзы и тихий писк вместо рыданий напоминают о том, что я не умерла от страха. Нос забит, голова гудит и кружится. Руки безвольно опадают вниз. Глаза превращаются в две тонкие опухшие щёлки. Вгрызаюсь зубами в плечо, продолжая поливать его слезами.

– Всё, малышка. Всё. Не бойся. Тебе не надо меня бояться. – сипит, поднимая меня на руки и неся куда-то. Только оказавшись на матраце, вся сбиваюсь в комок. Андрей опускается рядом и тянется кистью к моему лицу. Втискиваюсь в изголовье кровати, смотрю на него затравленным взглядом. – Я ничего тебе не сделаю. И без того перегнул. Прости.

Сцепив зубы, удерживаю в себе новый подход слёз и криков. Парень накрывает меня пледом, скрывая почти голое тело в сбившемся полотенце, и поднимается. Насторожено слежу за дверью, в которую он вышел, пока не возвращается обратно с большой кружкой воды.

– Попей. Станет легче. – икнув, отрицательно мотаю головой. – Крис, – выдыхает, прикрывая веки и растирая пальцами переносицу, – успокойся. Я ничего не сделаю тебе. Больше ничего. Выпей.

Придвигается ближе. Сворачиваюсь в плотный кокон. Когда проталкивает руку мне под спину, помогая приподняться, вся дёргаюсь. Каждая клетка в теле подпрыгивает, а вены, словно слабые нитки, рвутся под напором. В желудке становится тяжёлый ком, медленно подгоняющий тошноту от воспоминаний к горлу. Только чтобы не вырвать, трясущимися пальцами сжимаю кружку и подношу к губам, но больше проливаю, лишь немного смочив губы. Андрей накрывает мою руку своей, помогая удержать чашку. Сделав пару крошечных глотков, с трудом шепчу севшим, сорванным, убитым голосом:

– Не… Не… прика…сай…ся…

– Фурия. – хрипит он, качая головой. – Как мне это исправить?

– Н-не-е т-трог-гай м-меня. – заикаюсь, избегая его касаний.

Дикий убирает руку и подскакивает с постели. С напряжением слежу за его метаниями. Он ходит по комнате, прижав кулак к губам. Лицо выражает тёмную скорбь. Брови сведены вместе, морщины прорезают лоб. Меня жутко трясёт, зубы стучат, плед то и дело выскальзывает из ослабевших пальцев. Взор расплывается. Упорно моргаю, фокусируя зрение, но оно снова и снова теряет чёткость, заливаемое бесконечным количеством солёной влаги.

– Блядь! – рявкает Дикий, с размаху ударяя кулаком в стену. Я подпрыгиваю на месте от грома его голоса. – Блядь!

Новый удар поднимает из горла перепуганный вопль. Андрей быстро поворачивается ко мне. Потемневшее лицо и полный сожаления взгляд немного успокаивают. Я начинаю верить, что он действительно только пугал и ничего не сделает мне.

Он, будто сдерживаемый невидимыми цепями, механическим шагом возвращается к кровати и опускается около неё на колени с той стороны, где я дрожу. Берёт мою руку, которую я, сама того не понимая, кусала. Сгребает в своих огромных лапах мою крошечную ладошку и опускает на них голову. Касается моих пальцев губами, а после упирается лбом, надрывно дыша.

– Прости меня, Кристина. Я перегнул. Реально хотел только напугать и переборщил. Думал, что так смогу избавиться от тебя. Но я не знал, что с тобой… – шумно сглатывает, не заканчивая фразу. Я сама не могу снова этого сказать. Андрей единственный, кто узнал мой страшный, постыдный секрет. – То, как ты вела себя… Все эти заигрывания, твоя одежда… Я даже подумать не мог, что… Блядь, Крис, прости. – подрывает виноватый взгляд на меня, подвернув губы внутрь.

С такой мольбой смотрит, что я по новой теряю способность дышать. И мне хочется его успокоить. Даже после всего, что он со мной сделал.

При этой мысли сжимаю бёдра, ощущая себя так, будто его пальцы всё ещё внутри меня. Это чувство усиливает неприятная резь в промежности и тянущая тупая боль в животе.

– Кри-ис… – стонет Дикий, прибивая мои пальцы к своим губам. – Мне жаль. Прости. Я бы в жизни не поступил с тобой так, если бы знал…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.