скачать книгу бесплатно
Виктор с мамой долго обсуждали такое невоспитанное поведение их волшебного подарка, но так и не могли прийти к ответам.
Всё сводилось к тому, что Пижамушка с редким чувством юмора реагирует по настроению на некоторые добрые дела – но её совершенно не трогают большинство остальных.
Но почему? Что за издевательский подход? Будь Пижаминатор посговорчивее – они бы давно набрали на ремонт!
Эх, не жили богато – нечего и начинать…
***
Так прошёл почти целый летний месяц, приключения закончились, но мама не жаловалась – она отлично спала в чудесной пижаме и с каждым днём чувствовала себя всё лучше.
К вечеру Наталье позвонила её подруга, работающая в детском доме и попросила организовать помощь детям среди всех желающих знакомых. Некоторые откликнулись и прислали одежду, старые вещи, кое-кто продукты.
Наташа отобрала целую коллекцию детских книг, а Виктор старые игрушки.
– Ты думаешь, из современной компьютерной детворы кто-то станет это читать? – он с сомнением посмотрел на потрёпанные, совсем не такие яркие книжки как новомодные – с кричащими обложками и полуголыми героями с томными взглядами будущих олигархов и банкиров.
– Ну… конечно будут – просто надо в это верить.
– А как ты проверишь? – усмехнулся Виктор. У него последнее время настроение постоянно ухудшалось из-за криков директора, поэтому хотелось язвить и видеть во всём одну пошлость и деградацию. Которую он, разумеется, развеет силой литературной мысли.
– Есть план, – улыбнулась мама и ласково взворошила причёску Виктора. Его мрачноватое лицо слегка просветлело, напоминая тучу, сквозь которую пробились лучи солнца. – Хочу устроить небольшой цикл чтений для сирот. Помнишь, как я в школе делала раньше? Сейчас, конечно, здоровье не то, голос быстро устаёт – и большие многочасовые чтения я не потяну, но…
– Мама, подожди! Ты хоть представляешь, какая эта бешеная нагрузка для тебя? А эти сироты! Им же внимания вечно не хватает и тепла – они так и будут пожирать глазами, вытягивать, расстреливать вопросами и буквально высасывать из тебя эмоции, а это опасно для твоего сердца! Я знаю, уже проводил от нашей школы пару занятий в детском доме – потом было ощущение, что меня просто морально разрывали на части эти милые, открытые, но брошенные детишки! Тут никак не обойдёшься короткой встречей – а длинные ты не вытянешь. Понимаешь меня?
– Понимаю, – вздохнула мама. – Но ничего не могу поделать – тянет меня помочь. Нужно что-то сделать. Не могу чувствовать себя ненужной, когда вокруг столько проблем…
– Вот опять ты со своим непотопляемым великорусским альтруизмом! – начал горячиться Виктор, вспомнив очередной разнос от директора. Тот похвалил его за успехи в 9-м «А» и тут же на глазах у всего коллектива унизил за тройки в 9-м «Ж», выставив педагога виноватым за то, что там дети до сих пор читали по слогам. – Всех же надо спасать, всем помочь! А о себе подумать, мам? Вот кто-нибудь из твоих коллег и бывшего начальства помог, приехал к тебе в больницу? Дал денег на лекарства? У самих бизнес, по три иномарки и по несколько квартир у некоторых – скинулись хоть немного?
– Сынок… – прошептала мама, в её глазах заблестели слёзы. – Сынок. Пожалуйста… пожалуйста, давай не будем…
– Ага! А я брал кредит на лекарства, лечение – и от меня тогда ушла Ленка, потому что «не хотела жить с неудачником, работающим на лекарства». Но если бы твои кандидаты-профессора хоть чуть помогли – может, не ушла бы она…
– У тебя всё наладится, – она легонько, как в детстве нажала сыну указательным пальцем на его тонкий, слегка вздёрнутый нос. Виктор хмыкнул, но его выражение лица заметно смягчилось, будто мама нажала волшебную кнопку и запустила другой режим.
– Наладится, конечно – я же упёртый, Непотопляемый Учитель Литературы! Гроза бездельников, ужас малолетних рэперов и тиран, заставляющий это инфантильное Поколение Айфонов и сопливой попсы читать классику.
– А вот увидишь – меня детки полюбят. И будут слушать с удовольствием, – улыбнулась Наталья.
– И меня полюбят. Аж три раза, – буркнул Виктор, задумчиво почесав нос, словно желая, чтобы «мама ещё побибикала ему», выключив все проблемы и неурядицы. – А слушать станут даже с большим интересом, чем тебя.
– Ты же в школе будешь, – засмеялась мама.
– А вот фигульки им на Маяковской рогульке. Мороз и солнце на все их смартфоны. И да накроет Тьма Ершалаима все их танцульные клубы, пока у нашего директора будет мигрень как у Понтия Пилата! Ха-ха-ха! – с драматичной иронией продекламировал Виктор, скорчив рожу самому себе в зеркало. – Я пригрожу директору увольнением, самосожжением и ураганом непроверенных сочинений. А после трёх самосожжений повешусь в его кабинете с евроремонтом и буду высунув язык до посинения раскачиваться на люстре. Но мой призрак ему отомстит – он станет плевать в дорогой коньяк на всех собраниях. Потом возьмёт пожизненный больничный! За «Доведение триждыпомешанного педагога до героического повешения». А за порчу элитного коньяка моему призраку дадут «Орден упёртой Арины Родионовны». Звучит?
– Как Моцарт на стихи Есенина у верандочки под весенний дождь, – резюмировала матушка.
Виктор театрально раскланялся и высунул язык, старательно репитируя награждение. Затем оба взорвались оглушительным хохотом.
***
Чтение прошло с таким успехом, что Виктор, подпрыгивая и жестикулируя руками вокруг мамы, объяснял ей «разницу между благодарными, старательными учениками – и жующими лоботрясами». Мама смеялась и «бибикала» великому Разгонятелю Ершалаимской тьмы в разумах подрастающего поколения. Сын с мамой смеялись и обсуждали лица детей, их восторженные глаза.
А лёгкий, по-летнему тёплый дождь звонко играл для них Моцарта на оконном стекле.
***
Ночью Виктор проснулся от резкого, нарастающего шороха – словно стадо медведей забралось в осенний парк и шуршало осенними листьями в компании развесёлых инкассаторов, ограбивших собственный банк.
Почему-то в воображении парня представилась именно такая картина. Шум явно исходил из маминой спальни.
Расчёска с грифоном заблестела в темноте, упала с тумбочки, встрепенулась и что-то мелодично пропела. Шорох усилился, продлился около минуты, затем прекратился, рассеявшись тёплым сиянием.
Посвящается всем, кто носит пижамы
И верит в подрастающее поколение!
Липецк, 30-е ноября 2016-го. 28-е ноября 2021
Щедрость Императора
«Любовь – высший дар человека, позволяющий
даже рабу стать свободным»
Элорн Хоримский
«Люди – самые мерзкие чудовища, которых только видел свет:
в душе каждого живёт убийца, мечтающий
вырваться на свободу»
Верховный Инквизитор Ургаций
Сотни, тысячи людей закричали от восторга, не в силах поверить в происходящее: на изумлённых зрителей падала, сверкая в лучах игривого солнца, настоящая щедрость. Ослепительная. Яркая. Невероятная. Смертельно-манящая.
Секунду спустя крестьяне и ремесленники стали подпрыгивать, пытаясь поймать вожделенные дары.
***
В тот день Арена напоминала гигантскую чашу, переполненную насекомыми. Зрители суетились как муравьи, занимая места.
Когда из внутренних камер с правой стороны на песок вышли по пояс обнажённые рабы, нижние ярусы взорвались бешеным рёвом. Многие крестьяне узнали соседей-кливийцев, с которыми до восстания торговали и обменивались товарами. Теперь мятежники превратились в дешёвых слуг, чтобы развлекать тех, против кого сражались лишь несколько дней назад.
Зрители замерли, пытаясь угадать, кого выпустят на встречу рабам. Обычно с противоположной стороны отправляли матёрых убийц или приговорённых к смертной казни. Свободу и прощение можно было заслужить только кровавым представлением. Но только единицы могли впечатлить избалованную знать или толпу, дуреющую от запаха смерти.
В такие минуты Арена представляла собой жестокий мир, где надежда, искупление, зависть, коварство и предательство сочетались в одном взмахе клинка.
Но сегодняшнее представление превзошло все ожидания. Иначе быть не могло, ведь так приказал сам Император, чтобы отметить присоединение непокорной Кливии. Расчётливым ходом подыграть аристократам, впечатлить крестьян, дать возможность купцам подняться на ставках и разумеется – пополнить гвардию новыми кадрами из самых искусных бойцов. Если им повезёт выжить. Как правило, из самых непокорных смертников получаются на редкость преданные воины.
Так почему бы не порадовать народ в такой счастливый день? Пусть каждый отпразднует от души и запомнит этот день на всю жизнь.
***
Одна из внутренних камер напротив группы кливийцев раскрылась, из огромного провала послышалось шипение, вызвавшее настоящую бурю эмоций – зрители стали гадать и спорить, пытаясь понять, какое чудовище выведут на этот раз.
Некоторые крестьяне ухмыльнулись, представляя, как монстры быстро наведут порядок – кливийцы славились неуступчивым нравом, поэтому соседи-ламерийцы обломали немало вил, пытаясь разбогатеть за счёт чужой земли.
Арена ревела, рычала и громыхала потрясающим многоголосьем, предвкушая настоящее представление. Арена видела такие битвы, от которых даже у опытных ветеранов кровь застывала в жилах, но сегодняшнее зрелище обещало быть особенно щедрым.
Песок сполна напитается кровью. Купцы получат барыши со ставок, а крестьяне отомстят кливийцам чужими руками за неуступчивость и могилы тех, кто с таким энтузиазмом врывался в мирные деревни, не думая встретить сопротивление.
Сколько лет ламерийцы мечтали об этом празднике?
Многие уже прикидывали в уме, как побыстрее присоединить соседские земли. Народ не догадывался, что купцы и знать давно поделили самые жирные куски, с улыбками подсчитывая барыши.
Арена видела мысли каждого, смеясь над такими наивными планами – ведь только она знала, что задумал Император.
Через минуту вооружённые длинными посохами жрецы заставили появиться создание, от одного вида на которое побледнели даже бывалые воины.
Существо приподнялось на волосатых паучьих лапах, взметнуло фонтаны песка и щёлкнуло внушительными клешнями так, что по рядам зрителей прокатились крики ужаса. Затем ринулось на жрецов, которые хотели натравить чудовище на стоявших поодаль кливийцев, но перестарались и слишком разозлили. Служители проворно расступились, окружая себя сверкающими магическими щитами.
Скорпиук пролетел мимо, едва не задев одного из служителей покрытой длинными шипами лапой, но тут же проворно развернулся, вызвав крики ужаса у зрителей. Некоторые представители дворянства зааплодировали, посчитав такой поворот заранее приготовленным сюрпризом.
***
– Пока знать пялится на бойню, народ гибнет от чудовищ точно мухи, – лейтенант Райлин, стоящий рядом с Верховным Наместником, скривился. Отправить бы пару вон тех толстосумов с верхних ярусов на корм чудовищу – вот это было бы зрелище, разорви меня острозуб! Ох и поплясали бы они под зрительские аплодисменты!
– Помалкивай тут, – Наместник Холлинг огляделся, не услышал ли кто их разговор, но все оказались слишком поглощены зрелищем. – И помни всё, что я приказал: ошибок не прощу.
– А ты меня не запугивай, – рука воина нежно погладила рукоять меча. – Я обещал, что сопровожу тебя до Арены и потолкую с тем несговорчивым купцом, который, по твоим словам, не очень любит делиться, но на мутные делишки не подписывался. Думаешь, если руки по локоть в кровище разных ублюдков, то у меня нет убеждений? Это опасные мысли, Наместник – знаю двух баронов, которых нашли в канаве после того как они пытались заставить отказаться некоторых имперских офицеров от принципов. Одного ещё долго собирали по частям, а это не самое привлекательное зрелище.
– Дорогой Райлин, – Наместник незаметно коснулся перстня на правой руке, почувствовав исходящее тепло. – Уверяю, я как никто другой ценю принципы благородных императорских офицеров. Так ты поможешь мне? Разумеется, не нарушая свой священный Кодекс.
– Я?! Да ты нахлебался яда гнилоеда, чтобы предлагать мне такое? – воин схватился за меч, но тут по его широкому лицу пробежала судорога. – Да-а… если Кодекс… то конечно… почему н-нет.
– Вот и замечательно, мой дорогой друг! Вот и замечательно. Не могу не восхититься такой утончённой сговорчивостью простого офицера…
***
Тем временем магистр жрецов взмахнул посохом, опуская на чудовище волшебную сеть, словно сотканную из удивительного ледяного пламени. Скорпиук присел, яростно зашипел, но сеть опутывала его живым коконом.
По Арене прокатилась волна восхищения:
– Кончай его! Отморозь лапищи этой страхоморде!
– Да! Преврати в ледышку!
Затем случилось непредвиденное. Скорпиук сжался и ударил клешнями – сеть дрогнула, а через мгновение разлетелась тысячей ошмётков.
Чудовище раскрыло пасть и выстрелило липкой паутиной в молоденького жреца. Паренёк дёрнулся, закричал, но спустя секунду уже оказался перед разъярённым созданием.
Прежде, чем служители успели помочь, скорпиук схватил несчастного клешнёй. Раздался отчаянный вопль, громкий хруст, от которой содрогнулись сотни зрителей – затем ученик исчез в пасти гигантского насекомого. Скорпиук зашипел, отрыгнув к ногам жрецов покрытую слизью кисть руки. Зрелище оказалось не для слабонервных. Одного из тучных купцов замутило, второго бросило в пот. А два аристократа тут же принялись яростно спорить: один утверждал, что использование скорпиуков вместо кавалерии нанесёт такой ущерб живой силе противника, что никакие варвары не захотят больше воевать с Империей.
На это маркиз возразил, что непредсказуемые перепады в настроении этих чудовищно прожорливых созданий могут сказаться на численности имперской армии быстрее, чем до неё доберётся противник.
Спор заглушили бешеные крики зрителей.
Служители отступили ударили десятком алых огненных стрел, но те лишь слегка заставили потемнеть прочный панцирь.
Чудовище зашипело и снова ринулось на жрецов. Магистр вскинул руки вверх и, пронзительно вскрикнув, ударил посохом, взметнув настоящий фонтан песка.
Посох заискрился, вспыхнул синим светом – через мгновение на скорпиука обрушились молнии, похожие на сверкающих змей, он попятился, щёлкая в ярости клешнями. Трибуны замерли в предвкушении развязки, а служители бросились назад, стараясь увеличить расстояние – никому не хотелось разделить участь младшего послушника.
***
Пленные рабы в центре Арены наблюдали за поединком, ожидая своей участи.
Лица большинства пленников не выражали эмоций, но в глазах самых юных участников отражалось отчаяние.
Канесу только два дня назад исполнилось шестнадцать, его отец погиб в лесу от рук разбойников, поэтому парень нанялся в охрану к знакомому трактирщику Шорвесу, чтобы зарабатывать на жизнь себе и матери. А когда имперцы пришли в Кливию, то спалили трактир и хозяина повесили как пособника мятежникам.
Даже сейчас Канес не мог забыть эту картину: добродушный, всегда гостеприимный Шорвес болтался на дубе, ветер трепал седые, покрытые засохшей кровью волосы мужчины, а ворон клевал его правый глаз, раздирая щеку когтями. Ещё недавно красивое лицо трактирщика теперь напоминало жуткую маску.
Кто-то поговаривал, будто мятеж организовала кучка имперской знати, чтобы героически подавить его и прославиться перед Императором, а смуту свалить на каких-то мелких землевладельцев. Канес отдал бы всё на свете, чтобы оказаться на Арене против этих ублюдков.
Сейчас рядом с парнем стояли трое его друзей – Марен, старше самого Канеса всего на год, Люсий, с огромными детскими глазами и ресницами как у девушки, а также широкоплечий Рогли, который, не смотря на габариты обладал кошачьей ловкостью и мог одной палкой отлупить вооружённого имперского гвардейца, это Канес видел лично – правда, гвардеец не страдал самоиронией и приказал солдатам выкинуть храбреца на Арену в первых рядах. Остальных парень не знал и справедливо думал, что уже не узнает.
Любой из кливийцев с удовольствием поменялся бы местом со зрителями и поставил пару медяков, чтобы с улыбкой наблюдать, как здоровенный воин эффектным ударом прикончит похожего на свинью купца, или сидящего ярусом ниже стражника, который закрывал глаза на контрабанду оружия или наркотиков из Шоора. Любой кливиец хотел бы вернуться к семье, друзьям, обнять жену и детей, а потом рассказывать о самых ярких моментах представления.
***
Арена загоралась эмоциями и радостными воплями зрителей, пылала жаждой битвы, искрилась задором и предвкушением кровавого пира: воспользовавшись небольшой передышкой, служители сумели окружить оглушённое молниями чудовище. Скорпиук в бешенстве мотал жуткой мордой, щёлкал клешнями и шипел, как тысяча змей, но разряды продолжали жалить его, вынуждая отступать.
Один из старших служителей метнул сверкающее алое копьё – оно с хрустом пробило броню существа и вспыхнуло ярким, ослепляющим глаза пламенем.
Скорпиук отступил, метнул паутину, ловко сбив двоих учеников – рыжего детину подкинуло с такой силой, что он взлетел на несколько метров, воспарив над Ареной безумной птицей, а в падении обрушился на нижний ряд, задев по лицу неудачливого зрителя – у того изо рта вылетела лепёшка. Сидящие рядом крестьяне загоготали, показывая на неудачника пальцами.
Ученик больше не выражал желания продолжить сражение.
Жрецы обрушили на гигантскую тварь дождь огненных шаров, стрел и молний, но лишь разозлили чудовище. Оно приподняло над мордой клешни, пытаясь загородиться от атак и с невероятным проворством выстрелило паутиной в испуганных служителей. Двоих опутало липкой смертоносной нитью. Злорадно заурчав, скорпиук потащил пленников к себе.
Магистр быстро вытащил из складок мантии бутыль со странной золотистой жидкостью и прежде, чем пойманные послушники оказались на расстоянии удара клешнёй, метнул сосуд в чудовище.
Склянка разбилась. А через мгновение по трибунам пронеслись восхищённые вопли: словно невероятный фонтан красочных огней вверх взлетели сотни, тысячи искр, которые стали соединяться в потрясающий по красоте Призрачный Меч.
Оружие описало круг над Ареной, вырастая в размерах, затем под рёв зрителей обрушилось на чудовище, разрубая его. Скорпиук выпустил паутину, нелепо поднял клешни вверх, словно прося Императора о милости, и рухнул на песок, истекая зелёной кровью.
