Последний шанс Гесса

– Позвольте помочь вам почувствовать себя лучше, – Есс развернулась и двинулась ко мне. – Контрастный душ, лёгкий массаж головы. Вместе с вашими капсулами…

– Позволяю, – слабо ей улыбнулась. – К возвращению мужчин мне хотелось бы выглядеть не так жалко…

Несмотря на головную боль, продолжение дня обещало быть интересным. Сегодня утром мы единогласно решили слетать на короткую и неутомительную экскурсию-рекогносцировку соседних пляжей, посмотреть там ежедневное фаер-шоу, попробовать блюда псевдоместной кухни и искупаться в лагуне со светящимся красным песком, носившей  "романтическое" название «Кровавая песня последнего людоеда».

Такой день было жалко терять. Благодаря расторопности и умениям Есс действительно полегчало. Ядроид мастерски облегчила мне жизнь, сделав лечебный массаж. Нажимая на скрытые точки, о существовании которых я и не подозревала, её сильные пальцы двигались с удивительной точностью и мастерством.

Когда она закончила, я почувствовала себя будто заново родившейся. Мигрень совершенно утихла. Глядя на Есс,  невольно задумалась о том, какие ещё тайны скрывает эта ядроид, так умело владеющая искусством исцеления. И почему я так упорно пытаюсь назвать робота девушкой?

Тем временем с тренировки вернулись разгорячённые и взбудораженные мужчины. Рик первым вбежал по широкой лестнице на веранду и, увидев меня, широко улыбнулся. Его влажные от пота волосы прилипли ко лбу, а на щеках ярко играл здоровый румянец.

Гесс вошёл за ним следом, и, увидев меня, тут же набросил широкое полотенце на мокрые от пота плечи. В его глазах промелькнуло нечто, смутно похожее на беспокойство. Быстрым взглядом окинув веранду, словно проверяя, всё ли в порядке, он едва заметно кивнул.

В воздухе словно повисло какое-то напряжённое ожидание.

– Видимо, теперь у нас вместо троих ядроидов осталась одна она, – хмыкнул Рик, обращаясь к замершей Есс. – Ты не могла бы позвать остальных? Мне хотелось бы видеть наш лукс подготовленным к новой экскурсии.

Девушка почему-то вдруг вспыхнула, затем опустив быстро взгляд, развернулась и вышла. Когда дверь за ней закрылась, я заметила:

– Что-то, мне кажется, эти последние модели ядроидов уж слишком похожи на людей.

– Ты же слышала, что они говорили? – произнёс тихо Гесс. – Всё в рамках закона.

– Что-то я у неё не заметила ушек и хвостиков. Может быть, плохо смотрела?

– Солнышко, – нежно позвал меня муж, подходя ещё ближе. – что-то ты мне не нравишься. Снова мигрень? Может, отменим сегодняшнюю прогулку?

– Нет, – отмахнулась я. – Время нашего отпуска дорого и не так бесконечно, как нам всем хотелось бы.

Макар улыбнулся:

– Тогда предлагаю не тратить время зря. Полчаса нам на сборы и едем. Гесс?

– Я думаю, будет лучше, если вы с Нэрис поедете сами. У меня есть дела здесь, – Гесс говорил медленно, будто взвешивая каждое слово. Его взгляд на мгновение скользнул в сторону беззвучно вернувшейся Есс, тут же замершей снова.

– Ну это, как скажешь, как скажешь…

✸✵✸

¹«Кодекс инспектора Флота:

Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»

✸✵✸

Глава 7. Как нормальные люди

«Пункт 7.9: В случае обнаружения нелегальных клонов на курортных объектах – действовать скрытно. Паника среди туристов приравнивается к нарушению протокола».¹

Обычная, до мелочей отточенная процедура поверки систем перед пилотируемым полётом не заняла много времени. Макар терпеть не мог пренебрежения к деталям и проводил её всегда лично. Как и теперь. Датчики мягко моргнули ему в ответ, излучая успокаивающее зелёное сияние. Уровень зарядки топливных элементов – оптимальный. Полная исправность штатных стабилизаторов, активизация гравитационных защитных полей в режиме ожидания. Предполётный контроль пройден безупречно: воздушное судно и экипаж полностью готовы к выполнению поставленной задачи. В кабине запахло озоном.

Когда Нэрис, легкая и стремительная, вышла из прохладной тени здания виллы, Аверин галантно подал ей руку, помог подняться на борт и, задержав ладони на её талии, притянул чуть ближе, чем того требовал этикет. Всего на одно короткое, пьянящее мгновение. Уже сидя рядом с ним в глубоком эргокресле, она, словно невзначай, быстро потёрлась щекой о его плечо, оставляя незримый след близости. Их обычное взаимное тяготение казалось сегодня особенно естественным и, одновременно, тревожно-волнующим для обоих.

Заняв центральное место пилота, Макар привычно коснулся открытой ладонью сенсорной панели управления. С тихим шипящим звуком оба высокие эргокресла плавно обняли пилота и пассажира эластичными страховочными бандажами. Зашелестела, набирая мощность, система питания. Под ладонью пилота материализовалась знакомая мягкая выпуклость взлётного рычага. Плавно потянув его на себя, Макар невольно улыбнулся уголком губ. Он страстно любил пилотировать аппараты вручную, чувствуя живую энергию в кончиках пальцев. Чувствуя, как легкий лукс едва заметно накренился, отрываясь от посадочной площадки, землянин легонько, почти ласково нажал на рычаг – и кораблик взмыл вверх безупречной дугой. На изогнутом экране навигатора вспыхнула и заиграла цветами голограмма карты местности.

Внизу, стремительно уменьшаясь, остался их крохотный, уединённый пляж с золотистым песком, ухоженные пальмы, склонившиеся к воде, и белая, будто выточенная из раковины, вилла. Весь остров медленно растворялся в лазурной дымке, постепенно превращаясь в крохотный зелёный оазис, затерянный посреди безбрежной бирюзовой глади залива. Серебряная нить прибоя мерцала на солнце.

– Как думаешь, я была вчера слишком… резка с персоналом курорта? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал легко и непринуждённо, хотя тонкие пальцы её рук, сжимавшие поручень, заметно побелели в суставах.Держась за мягкие горизонтальные поручни эргокресла, Нэрис долго, завороженно смотрела вниз, на ускользающий мир, а потом медленно перевела задумчивый, чуть напряжённый взгляд на мужа.

– Ты, как всегда, безупречна, любимая. И напрасно сомневаешься. Они все должны быть тебе благодарны за подобную… наглядную демонстрацию возможностей платёжеспособных клиентов. Мы же здесь не инкогнито. Трудно чего-то другого ожидать от нашей, скажем так, колоритной компании.Макар бросил быстрый, предупреждающий взгляд на жену и натянуто улыбнулся, будто играя роль.

– Солнышко, ты напрасно волнуешься… – снова бросив осторожный взгляд на панель управления, Макар неожиданно развернулся к жене и нежным, бережным движением заправил за её маленькое ухо непокорную прядь светлых волос. – Всё идёт именно так, как и было задумано. В нас уж тем более не сомневайся.Нэрис едва заметно кивнула, её взгляд скользнул по светящимся значкам приборной панели, будто ища в них особого подтверждения. – Просто хочу, чтобы всё было идеально. Особенно сейчас. Не люблю чужих игр, в которые заставляют играть по чужим правилам.

– Ты прав, – произнесла она тише, наконец расслабляя плечи и откидываясь в кресло. – Абсолютно прав. Нам давно пора перестать отвлекаться на глупости и начать заниматься своими делами.Их глаза встретились всего на мгновение, и в них промелькнули и тревожное предчувствие, и твёрдая решимость, и всё то невысказанное, что копилось между ними. Нэрис слегка наклонила голову, словно соглашаясь с безмолвным посылом.

Макар снова улыбнулся ей, на этот раз куда более искренне и тепло.

✸✵✸

Проводив взглядом исчезающий в небесной синеве лукс, Гесс тяжело вздохнул и молча ушёл в свою спальню, старательно проигнорировав бархатный, неотрывный взор медовых глаз Есс, всё ещё смирно стоявшей у выхода, как изваяние.

Ему нужно было подумать. В одиночестве. Шагнув в освежённый контур душа, он не глядя мазнул пальцами по панели пользовательской настройки очистительной процедуры. Вместо привычных струй воды его тут же накрыла невидимая волна – миллионы микроскопических наночастиц хлынули с потолка шипящим облаком. Прозрачные стенки ванной комнаты мгновенно растворились в воздухе, создавая полную иллюзию. Гесс как будто бы очутился под бескрайним звёздным куполом ночи. Вокруг расцвели голографические проекции тропического леса с эффектом полного погружения: шелест листьев, щебет невидимых птиц, влажный запах земли и зелени.

Вдыхая насыщенный аромат виртуального леса, Гесс размышлял о Есс. А ведь действительно: эта девушка не имела никаких чисто внешних признаков явно искусственного происхождения. Ни характерного металлического отлива кожи, ни строго обязательных для подобных курортных ядроидов дополнений в виде подвижного хвоста или чувствительных ушей. Никаких видимых биологических маркеров или интерфейсных портов. Её светлая, гладкая кожа имела совершенно естественный персиковый оттенок, который идеально вписывался в параметры биологического человека согласно пресловутому «Универсальному каталогу разумных форм жизни».

Что это? Вызов самому духу Закона? Вселенская Хартия Равновесия² писалась кровью и болью множества человеческих поколений, и была щедро оплачена миллиардами жизней разумных существ. Но человечество так легко забывает даже самые горькие уроки… Увы ему и увы.

Как отличить истинную сущность живого от безупречной маски, если даже самые совершенные сканеры не могут однозначно определить в Есс искусственную природу? Мысли текли плавно и тягуче, как потоки невесомой нанопены, омывающие его тело, оставляя после себя пронзительное ощущение кристальной свежести и… пустоты.

Выйдя из сияющего круга гигиенических процедур, Гесс не стал одеваться. Мысленно усмехнувшись собственному предчувствию, он упал на спину и развалился на широкой кровати, закинув руку за голову, громко выдохнул и стал ждать.

Не ошибся. Уже очень скоро дверь в спальню бесшумно раздвинулась и на пороге её обнаружилась Есс. Совершенно растерянная и явно смущённая, девушка застыла в проёме, пытаясь принять подобающую довольно пикантному моменту позу и явно не зная, куда деть руки. Вгзгляд её широко широко распахнутых глаз метался по комнате, нервно цепляясь за предметы. Тонкие пальцы теребили край коротеньких шортиков – все движения девушки выглядели резкими, угловатыми, неестественными. Словно она позабыла себя.

– Ты тоже пришла предложить мне какую-нибудь… сервисную услугу? – смилостивившись, наконец над её растерянностью, он тихо спросил. В тишине просторной комнаты его низкий голос неожиданно прозвучал особенно громко.Гесс продолжал свободно лежать, не сводя с неё откровенно изучающего взгляда. Как будто бы наблюдал за еще неизвестным науке зверьком.

– Я… я не уверена, что именно мне нужно здесь сделать, – прошептала она, и её голос дрожал, как натянутая струна. – Я просто… я подумала, что вам… может быть… что-то нужно…Словно очнувшись от транса, Есс вздрогнула всем телом и рвано вздохнула. Её восково-бледные пальцы замерли на краю ткани, а затем начали теребить её с удвоенной силой. Она судорожно выпрямила спину, явно пытаясь принять подчёркнуто невозмутимый вид, но её хрупкие плечи предательски вздрогнули снова.

– Твои «настройки», – усмехнулся Гесс, и в его усмешке прозвучало что-то усталое, – видимо, требуют слишком много усилий для поддержания этого глупого образа. Может, просто оставим этот нелепый маскарад и попробуем поговорить? Как нормальные, адекватные, взрослые люди?Голос её сорвался на высокой ноте, и она опустила глаза, не в силах выдержать тяжесть пристального, неотрывного взгляда мужчины. В комнате повисло неловкое молчание.

✸✵✸

¹ «Кодекс инспектора Флота: Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»

² Вселенская Хартия Равновесия – основополагающий свод законов Империи Deus, составленный после серии разрушительных войн с искусственными формами жизни. Включает десять императивов, регулирующих отношения между органическими и созданными существами, ограничивающих опасные научные исследования и определяющих допустимые границы технологического прогресса. Главная цель Хартии – поддержание баланса между различными формами существования и предотвращение повторения катастрофических событий прошлого. Документ имеет статус священного и незыблемого, его положения обязательны для всех подданных Империи.

✸✵✸

Глава 8. Допрыгался

«Статья 13.0: «Что делать, когда всё пошло по известному месту»

(Из секретной инструкции по выживанию для инспекторов, раздел «Когда всё плохо, но не настолько, чтобы сдаваться»)

«Если вы оказались в ситуации с вероятностью выживания менее 0,01%, поздравляем! Вы прошли квалификацию для внеурочного получения высшего ранга.

P. S. За оставшееся время рекомендуем составить список «вещей, которые я хотел сделать перед смертью», но не удивляйтесь, если он ограничится одним пунктом: «выспаться»¹

– Я не должна была… Прости… – прошептала девушка, содрогаясь всем телом, как в лихорадке, и медленно оседая на пол. – Они… запрограммировали меня… на предательство…

– Главный закон… Доктрина нулевого вреда… – её голос прервался хриплым спазмом. – Я не могу навредить человеку… Моя система… самоуничтожение… Начинаю обратный отсчёт… Тридцать…

Привстав на кровати, Гесс замер, как изваяние. Если это и в самом деле притворство, то перед ним на полу жалко корчилась несомненно гениальная актриса, достойная столичных сцен. Но в её глазах, мелькнувших перед тем, как сомкнуться веки, читался подлинный, животный ужас.

Медленно поднявшись на ноги, он наклонился, пристально всматриваясь в её судорожно извивающуюся фигуру. Девушка продолжала биться в немой агонии на дорогом ковре, глаза были плотно закрыты, пальцы до белых костяшек вцепились в ворс, а побелевшие губы беззвучно шептали цифры, отсчитывая секунды до небытия.

Нужно что-то делать. Срочно.

Рассудок, холодный и безжалостный, подсказывал единственное верное решение: немедленно вызвать куратора. На худой конец – нажать кнопку тревоги, встроенную в стену. Но те, кто разыгрывал этот изощрённый спектакль, явно не ждали от Гесса Оранга типичных, предсказуемых решений. Не от него.

Вскочив на ноги, он одним махом набросил просторный халат из плотного шелка и кинулся к Есс. Она тут же открыла глаза – огромные, полные немой мольбы и боли – и замерла, странным образом вытянувшись в струнку, как по команде. Мужчина присел на корточки, и после мучительно короткого раздумья осторожно, почти с нежностью, поднял её лёгкое, безвольное тело на руки. Девушка застонала, её голова бессильно откинулась на его предплечье.

– Что происходит? – спросил тихо, почти ласково Гесс, аккуратно укладывая её на прохладные простыни.

Отчётливо скрипнув зубами, она разлепила пересохшие, потрескавшиеся губы и с явным трудом прохрипела едва слышно выталкивая слова:

– Человек… приходил человек… Чужой… Кодовый ключ. Внёс… ложные координаты… в навигатор… Аверины… Они… они в смертельной опасности… – её голос становился всё тише, превращаясь в шелест сухих листьев.

– А с тобой что? – Гесс склонился над ней ниже, пытаясь уловить каждое драгоценное слово, каждый вздох. Его тень накрыла её, как саван.

– Главный закон… – выдохнула она, и в глазах мелькнула последняя искра осознания. – Я не могу навредить человеку… даже косвенно… Моя система… самоуничтожение… активировано… – она закрыла глаза, её тело внезапно обмякло, став совершенно безжизненным.

Гесс почувствовал, как по спине пробежал холодок. Потрясающе. Где-то там, в безбрежной синеве неба или над коварной бирюзой океана, оказались Макар и Нэрис, которых теперь могли ждать не просто неприятности, а смертельная ловушка.

Умом он понимал: добраться до стартовой площадки лукса необходимо немедленно. Влезть в систему управления полётами можно было только там: по старой, неистребимой привычке конспиратора, Аверин всегда закрывал корабли на свои многоуровневые пароли исключительно через внутренние спецустройства терминала. Нэрис напрасно считала его параноиком. Те, кто решил сорвать безмятежную экскурсию Авериных, вновь фатально недооценили Макара – для него даже полный отказ навигатора не стал бы непреодолимой проблемой. Куда меньшей, чем сам факт человеческого, целенаправленного вмешательства.

Состояние Есс беспокоило Оранга куда сильнее, чем он готов был признаться. Процесс функционального самоуничтожения ядроида невозможно прервать извне. Тут он был совершенно бессилен, как дикарь перед звездолётом. Со времён Первой кибервойны эта опция была намертво впаяна в базовое ядро сознания абсолютно всех роботов, от детской зубной щётки до Оракула, крупнейшего в истории человечества МегаИскИна. Когда-то давно, в горниле тех страшных конфликтов, эта функция спасла миллиарды жизней во всех уголках залитой кровью Вселенной.

Но если всё-таки предположить невероятное – что Есс не ядроид? Что под этой безупречной кожей бьётся живое, уязвимое сердце? Тогда оставлять её здесь, одну, в зоне тактической уязвимости и практически за спиной, было бы верхом безрассудства и предательства.

Именно так он и поступит. Риск – его профессия.

Быстро одевшись в лёгкий летний комбинезон, Гесс снял с запястья свой матово-чёрный идентификационный браслет и швырнул его под кровать, в пыльную тень. Бросив короткий на безмолвную фигуру, изломанной куклой застывшую на его постели, он схватил с полки штатный, лишённый изысков видер и рванул в сторону взлётной площадки, распахнув дверь так, что та хлопнула о стену.

На ходу запахнув комбинезон, коридорный проём он преодолел одним мощным прыжком. Тяжёлые мужские шаги гулким эхом отразились от гладких стен просторного холла, нарушая утреннюю тишину. Повинуясь решительному жесту руки, створки панели главного выхода бесшумно разъехались в стороны, открыв путь наружу, в слепящий солнечный свет. Стремительный взлёт по широкой лестнице: пять белых, отполированных до зеркального блеска ступеней в один неуловимый момент остались позади, а лёгкие тонкие мокасины едва коснулись их холодного мрамора.

Не сбавляя скорости, Гесс оттолкнулся от верхней площадки и легко, грациозно перепрыгнул через массивное кованое ограждение, приземлившись на мягко спружинившие ноги. Ещё тридцать метров до стартовой зоны пролетели стремительным, целенаправленным вихрем. Ветер бросался в лицо, щекотал чувствительную кожу на бритом затылке мужчины, рвал ткань комбинезона, но дыхание глизеанца оставалось ровным и глубоким. Бывших разведчиков не бывает.

Когда до площадки оставались какие-то жалкие метры, Гесс инстинктивно замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, слившись с тенью декоративной колонны. У самого края, почти сразу за поручнями невысокой декоративной ограды, прямо из изумрудной щетины коротко стриженной травы ухоженного газона торчала приземистая тумба панели внешнего управления. Обойдя её кругом с прямо-таки кошачьей осторожностью, глизеанец внимательно осмотрел матовую поверхность и стыки защитного кожуха. Не обнаружив каких-либо очевидных следов физического вмешательства – царапин, следов инструмента, отпечатков – он легко, без усилия перепрыгнул через леерное ограждение и уверенно приложил ладонь к торцу гладкого пульта, ощутив под кожей лёгкую вибрацию активной системы.

Защитная оболочка с тихим шипением медленно приоткрылась, обнажая незамысловатую и довольно простую консоль с матовыми сенсорными панелями и мерцающими индикаторами состояния лукса. Внешне всё выглядело безупречно благополучно: зелёные огоньки, ровное гудение. Картина казалась мирной, почти скучной, но Гесс не привык доверять первому впечатлению. Его пальцы замерли над панелью.

Неожиданно ветер усилился, закрутил пыль и заставил затрепетать сигнальные флажки индикаторов. Именно в этот миг, в мерцании солнечных зайчиков, глизеанец уловил едва заметное, аритмичное подрагивание крошечного красного светодиода в углу консоли – верный признак скрытой активизации чужеродного защитного протокола. Подняв голову и резко оглянувшись назад, Гесс обвел взглядом периметр окружающей территории: камеры наблюдения, датчики движения, детекторы излучения, тускло блестящие купола излучателей. Всё как будто на своих местах, в полном порядке, но в самой этой безупречности таилось что-то незримо чуждое, как фальшивая нота в симфонии. "Дослужился", – мелькнула горько-ироничная мысль. – "До параноидального психоза".

Пальцы Гесса, почти не глядя, быстро, с хирургической точностью прошлись по сенсорам, вводя длинный, заученный наизусть универсальный код экстренного отключения всех защитных систем, известный лишь горстке ветеранов Внешней разведки. Индикаторы пульта в ответ полыхнули пронзительно-агрессивным красным. Прозвучал характерный, легко узнаваемый низкочастотный гул активации скрытых защитных систем. Гесс усмехнулся. Игра началась.

Блокируя все  переходы ко взлётной площадке, из-под безупречно подстриженного газона, с приглушённым скрежетом, показались стальные гребёнки формирующих силовые барьеры ступенчатых излучателей, похожих на зубы гигантской акулы. Теперь Гесс уже широко, почти радостно улыбнулся – он ожидал нечто подобное. Его руки продолжали порхать над пультом, вводя сложную последовательность команд для глубинного обхода защитных протоколов. Мерцание индикаторов становилось всё более хаотичным, нервным, переходя в визгливую трель предупреждения.

Земля под ногами вдруг дрогнула, как живая. Гесс не успел даже вдохнуть, как вымощенная белым, отполированным временем камнем площадка под ним неожиданно перестала быть прочной опорой. Она стала стремительно, с жутким скрежетом переворачиваться, рушиться, уходить из-под ног, словно лавина, сошедшая с невидимой горы. Вопреки всем законам всемирного тяготения, земля улетала, выскальзывала, топорщилась вертикалями острых изломов, обнажая бездонную чёрную бездну. Небо яростно прыгнуло вниз, роняя ослепительные осколки светила прямо на гессову лысую голову. С обреченностью камнепада он полетел вниз, в пасть огромной зияющей пропасти, внезапно разверзшейся посреди райского острова.

Уцепиться ему было не за что. Пустота.

Удар о ледяную поверхность воды не замедлил падения вниз, в темноту. Беззубой стылой пастью бездна встретила Гесса. Выбив воздух из лёгких, обожгла болезненно-подлым укусом, всплеском дикого, первобытного ужаса. Едва успев сделать судорожный, половинчатый вдох, он опять провалился в падение штопором вниз. Гесс нырнул в стремительно затягивающуюся, неумолимую воронку. Вода ураганным потоком закручивалась вокруг, становилась всё более плотной, тягучей. С каждой секундой её вязкое, душащее сопротивление нарастало, давило на грудь, расплющивало рёбра. Холод пронизывал до костей, тысячи острых ледяных игл безжалостно загонялись под кожу, впивались в мышцы.

Падение казалось бесконечным, безысходным, будто  вниз, в вечную мерзлоту, тянули чьи-то невидимые, стальные руки. Светлая ткань летнего комбинезона, промокшая насквозь, плотно прилипла к телу и казалась дешёвеньким саваном или смирительной рубашкой для буйных душевнобольных. Гесс вдруг остро почувствовал себя натуральным утопленником, жутким штормом заброшенным в открытый океан.

Что-то мягкое, скользкое и невыносимо горячее неожиданно прикоснулось к его заледеневшей ноге и болезненно сжалось на щиколотке, словно удавка. Инстинктивно он отмахнулся, но движение в густой, сковывающей жиже получилось беспомощно-слабым. Что-то острое, словно бритва, тут же врезалось в спину, разрезая промокшую ткань вместе с кожей. Острая боль уколола предплечье и шею – ещё удар, и ещё. Ощущая металлический привкус собственной крови во рту, Гесс отчаянно, слепо и тщетно бился в мутной темноте, постепенно теряя ориентацию. Запас воздуха в лёгких стремительно иссякал. Даже легендарная живучесть глизеанцев имела свой предел.

Смерть дышала в затылок.

Чьи-то мощные, нечеловечески сильные клешни стальными тисками сомкнулись на ослабевших лодыжках. Неотвратимый рывок вниз, в ледяную мглу – и Гесс вдруг отчётливо, с леденящей ясностью понял, что это финал. Жаль. Умирать ему не хотелось. Особенно так – в темноте, в одиночку, как будто затравленный зверь. Мучительно извиваясь, мужчина согнулся пополам, судорожно пытаясь освободиться, но железная хватка капкана, в который он угодил, становилась лишь крепче.

В то самое мгновение, когда лёгкие уже готовы были взорваться от нестерпимого давления, а ледяная вода хлынула в носоглотку, рядом с Гессом раздался щелчок, полыхнула слепящая вспышка, и что-то тяжёлое больно ударило по затылку, вгоняя сознание в окончательную и беспросветную тьму.

Вот и всё. Допрыгался ты, Оранг…

✸✵✸

¹ «Кодекс инспектора Флота: Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»

Глава 9. Слышишь?

«Человек – это ошибка, которую ядроид может повторить, но не исправить».

– Из лекций доктора Эриды Вейл, «Этика искусственного разума»