Столкновение

– Давно он тут? – шепотом, словно опасаясь, что его услышат, спросил ученый.

– Да уже полчаса как думает, – негромко ответил Владимир. – У меня от него мурашки бегут. Смотреть не могу, тошнит…

– К этому привыкать надо, – все так же шепотом сказал Трофим. – А о чем они говорили?

– О чем говорили, это не важно. Важно, к чему придут, – Владимир скривился. – Не думал, что впрямую смотреть на него так тошно будет. Вон генералов, по-моему, тоже того… мутит.

Трофим присмотрелся к лицам. Четыре человека с большими звездами на погонах. Представители ВКС, ВМФ и СВ ВС России. Крепкие, здоровые, поседевшие генералы. Но двое из них явно нервничают, мелко шевелят пальцами, едва уловимо гримасничают, глаза неспокойные.

– Ты новости видел сегодня, – решил перевести тему «продавец», отворачиваясь от экрана.

– Нет. Не смотрю, не хочется, – ответил Трофим. – А что там?

Владимир набрал воздуха в рот и шумно выпустил его, раздувая щеки.

– Народ с ума сходит. Большая часть в церквях, мечетях, синагогах грехи отмаливает. Другая часть в разгул. Пьют без продыху, насилуют, грабят магазины… Страшно, блин, – он почесал бровь и кинул настороженный взгляд на экран, после чего спешно отвернулся. – Я на этого черта смотрю, и, не поверишь, в церковь хочется… – Владимир нецензурно выругался. – Сам не свой, Док. Сам не свой. Давай выпьем, что ли? – Он посмотрел на Трофима, его взгляд был жалок и разбит. – Давай?

– Нет, Володь. Ты давай сам, а я посмотрю, послушаю, как тут и что, – ответил Трофим.

«Продавец» отошел в сторону, достал бутыль со стаканом и, налив его до краев, выдул одним махом. Затем замер, соображая, что и как, пошарил по карманам, достал конфету, которой занюхал и положил обратно.

– Про закуску не подумал… – сокрушенно сказал он.

– Ну так магазин недалеко, сходи, – посоветовал Трофим, не отрываясь от экрана.

Владимир еще секунду смотрел на Дока, затем, не сказав ни слова, вышел. Лука по-прежнему продолжал смотреть на планшет, затем встал и отошел в сторону. Камера, очевидно, зафиксированная на стволе дерева, показывала четырех генералов, складной армейский столик и пустой стул. Так продолжалось несколько минут, после чего появился Володя с пакетом, в котором бряцало стекло. Не глядя на Трофима, он достал банку с аджикой, хлеб, колбасу, вынул откуда-то нож и две вилки, затем хмуро глянул на экран.

– Где это он?

– Встал и ушел. Недалеко, видимо. Генералы посматривают в его сторону, – Трофим обернулся назад на Владимира.

Тот накладывал толстым слоем аджику на кусок хлеба.

– Ушел… век бы его не видеть… ты камеру поверни, пробел удерживай и одновременно мышку… ушел он… – откусывая кусок своего бутерброда, пробурчал Владимир.

Трофим сделал, как было сказано. Камера действительно немного повернулась, но угла не хватило. Зато вдалеке показалась трасса, по которой оживленно двигались разноцветные машины.

– М-м-м… – промычал с набитым ртом «продавец». – Верни обратно, придет – увидим, – затем он подцепил двумя пальцами кусок колбасы и, запрокинув голову, засунул ее в рот. – И как ты не боишься, Док? Меня вон… – он показал руку с красным пятном вытертой, наверное, с лица помады, – баба в магазине взасос поцеловала. Крыша уехала, видать, совсем. Нормальная такая… Лера зовут. Хотела со мной пойти…

Трофим недоуменно поднял бровь.

– А что не пошла?

– Так я же вроде как на работе, хотя что там… Это не помеха. Просто у меня еще крыша не съехала, – он подошел к Трофиму вплотную. – Как ты думаешь, Док, только честно. Сожрут нас? Я пока со сталкерами был, спокойно вроде на душе. Но съехали мужики, так оно все наружу рвется. Сожрут?

Светлые волосы, всклокоченные и зафиксированные остывшим потом, расстегнутый ворот и помада на воротнике разительно отличали его от того, на кого он был похож когда-то. Если раньше он был похож на парня без возраста, молодого, аккуратного и безукоризненно вежливого, то сейчас он словно потерял осанку, незаметно постарел и как будто очеловечился. Незаметно, но у него появились индивидуальные черты лица, спокойный, но как будто недоверчивый характер, глаза внимательные и встревоженные, вроде серые, а вроде и голубые. Щетина, которой раньше никогда не наблюдалась, седым налетом присыпала лицо.

– Не знаю. Не задумываюсь, – ответил Трофим, глядя ему в глаза.

– А я думаю, что сожрут. И станем мы этими самыми зомби, будем гоняться за детьми и девками, собаками и кошками… Проще пулю в башку, – пожаловался он. Видя спокойствие ученого, он скрипнул зумами. – Док, вот что ты за человек? Тут мир рушится, сегодня-завтра пойдем пешим строем… кто куда, а ты… – Владимир пожевал губами, словно хотел выплюнуть ругательство. Очевидно, либо стакан водки не был первым, либо водка так действовала на него.

– А я уже, если что, – спокойно сказал Трофим.

– Что, уже? – с особой интонацией, презрительно выделяя «уже», переспросил «продавец».

– Уже инфицирован. Только другим вирусом.

– Че??!

– Инфицирован, – спокойно повторил Трофим. – С зомби работал много. С теми, которые после смерти встают. С натуральными мертвецами, а не с такими, как гнус. Вот и подцепил.

Челюсть Владимира отпала. Он на секунду протрезвел, затем отошел и налил себе еще полстакана. Замахнул его, закусил кружочком колбасы. После чего, уже не подходя к Трофиму, уставился на него.

– Ты че, сука?! Охренел? Ты! Ты у меня в магазине… ты?!

Ученый, явно не ожидавший такого поворота, опешил. Идеальный исполнитель Владимир, держатель магазина, партнер Свободы и, очевидно, не последний человек в этой и той системе, вежливый, предупредительный и тактичный, вдруг оказался слаб и мелок. Он развернулся и неровной походкой двинулся в сторону. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что тот направился за пистолетом или другим оружием, которого сейчас у него при себе не оказалось. Этого нельзя было допустить. Трофим знал, что человек после контузии, сильного сотрясения, а еще чаще обработанный Зоной, может легко впасть в неадекватное состояние после дозы спиртного, и тут, судя по всему, стало понятно, почему сталкера Моль списали на Большую землю. Трофим встал с деревянного стула, на котором сидел, и прихватил его за спинку. Стараясь не спешить, чувствуя угрызения совести, он аккуратно пошел за «продавцом». Тот, не замечая этого, пошатываясь и жестикулируя, подошел к тумбе и потянул за ручку выдвижного ящика. С легким приятным шорохом ящик отъехал в сторону, показав черную рукоять пистолета с пластиковыми накладками шоколадного цвета.

– Сука он… он… – послышались его пьяные слова.

Владимир потянулся за пистолетом, уже поворачивая голову в том направлении, где должен бы был сидеть Трофим. На секунду его глаза расширились от удивления: Док был не там, где ожидал Владимир. Громкое «дзынь», легкий треск ломаемой ножки стула о голову «продавца», бряцанье выпавшего пистолета и негромкий шлепок тела на землю.

– Прости, Володь… Так было нужно. Я же не знал, что ты контуженный… – виновато произнес Трофим.

На всякий случай связав его руки за спиной, Док положил «продавца» набок, чтобы кровь, вытекающая из разбитого рта, не попала в легкие, а пистолет убрал обратно в тумбу. Подумав, он набрал номер с сотового телефона «продавца» и, глядя на экран, транслирующий встречу Псараса и военных, вызвал врача. Вызывать врачей через стандартные ноль три было бесполезно: они и так были слишком заняты, а Владимиру наверняка нужен будет присмотр врачей, поскольку разломанный стул не обещал легких последствий для его головы. Ученый взял другой стул и вернулся к монитору компьютера.

***

– … да браслеты выдадим всем вашим сотрудникам, – послушался зычный голос одного из генералов. – Они активируются автоматически, как только будут застегнуты, и деактивируются, когда защелка будет снята.

Лука сидел на прежнем месте, сложив руки на животе, снизу вверх разглядывая генерала желтыми глазами.

– Вы уже изготовили их? – спросил Лука.

– Да. Будьте уверены: пока вы носите браслеты защелкнутыми, наши роботы не будут распознавать вас как угрозу. Вы можете даже не надевать их на руки, если считаете нужным. Достаточно просто носить в карманах, – генерал уверенно стоял на коротких крепких ногах перед Псарасом, заложив руки за спину.

– По два ПР на каждого Червя, контролирующего водоемы и русла рек? – переспросил Лука.

– Да. Два ДПР, дизельных поисковых робота, полностью вооруженных, будут сопровождать каждого вашего сотрудника в пределах очерченной зоны контроля. Роботы будут иметь прямую связь с оператором, в случае если вашему сотруднику будет необходимо более подробно указать информацию или потребуется помощь, – голос военного был четок и внятен.

– Сколько нужно будет Червей на контроль водных путей?

– Всего мы планируем перекрыть с вашей помощью двести водоносных каналов. В зависимости от мощности потока, сложности рельефа и контроля, нам понадобится от трех до пяти тысяч ваших сотрудников.

– Это десять тысяч ваших роботов… – Лука определенно вложил вопрос бесцветный комментарий.

– Да, у нас есть необходимое количество роботов для сопровождения, – уверенно сказал генерал, прямо глядя в глаза Псарасу. Мы доставим ваших сотрудников до контрольных точек на вертолетах, машинах и другом транспорте. Это будет выполнено в кратчайшие сроки.

– Хорошо, – Лука одобрительно и оценивающе смотрел на генерала.

Этот вояка невысокого роста, с неискоренимой армейской выправкой, носящий фамилию Войтенко, с несложными именем и отчеством Петр Петрович не подавал и признаков страха перед Псарасом, в отличие от его соратников, двое из которых покрылись легким потом, очевидно, насмотревшись на то, для чего Лука отходил прочь от них.

– Теперь давайте еще раз обсудим карту и план действий основной операции, – предложил Лука.

– Конечно, – генерал оглянулся и, отвернув голову от камеры, крикнул кому-то справа от себя. – Гаврилов, стул!

Откуда-то справа появился бегом со складным армейским стулом в руке капитан и, поставив стул, так же бегом скрылся из виду. Генерал сел и, внимательно посмотрев на собеседника, достал из кармана медицинские перчатки. Затем, нисколько не смущаясь, дунул в них и надел, щелкнув резинкой по запястью каждой из них. Повернув планшет так, как было бы удобно ему, он переключил на режим с красными пятнами и достал стило, которое, оказывается, было прикреплено сбоку планшета.

– Вот тут, тут и тут, – стило сделало несколько отметин на экране, – ожидается выход большого скопления сил противника. Многие из них будут двигаться на транспорте. Здесь мы применим тактические ядерные удары. Как показали наши аналитики, удар по противнику в черте городской застройки в разы менее эффективен.

Лука неотрывно смотрел на карту. Казалось, он ушел в себя и следит больше за своими ощущениями, чем за словами генерала. Генерал продолжил.

– Удары в количестве пятнадцати ракет средней мощности (тридцать килотонн) будут нанесены ориентировочно по следующим точкам, – генерал, прицелившись, нарисовал небольшие кружки. – Более точно мы сможем определить исходя из фактической картины передвижения сил противника. Кроме того, авиация постоянно будет наносить удары по скоплениям.

– Мало… – хрипло сказал Лука. Генерал вопросительно уставился на Псараса. – Они будут идти и днем и ночью. Кто-то задержится, кто-то выйдет раньше. Потом пойдут обращенные, кто-то раньше, кто-то позже. Вы должны обеспечить постоянную бомбардировку на протяжении трех суток, а затем пустить туда ваших роботов и авиацию, а после – нас, постоянно подтягивая РСЗО следом, – Лука нахмурился. По его лицу без растительности это было не сильно заметно, но, очевидно, это было глубокое раздумье. – Если мы будем ожидать их нападения, они рано или поздно найдут брешь, а если мы вклинимся в их ряды, их атака получит еще одно направление и снимет давление с вас. У ваших пушек будет больше времени нанести урон.

Войтенко едва заметно согласно кивнул.

– Если бы мы могли организовать укрепрайон вместе с наблюдательным пунктом на пути Братства, мы бы так и сделали. Но времени на создание укрепления слишком мало. Кроме того, кого мы можем поставить на их пути? Кто сможет противостоять Братству? – спросил он, тщательно скрывая свое ожидание, что Лука вызовется на геройскую смерть.

– Мы не удержим их. При всем желании, – отрицательно покачал головой Псарас. – Только если вы единовременно накроете всю площадь от Киева до первого заслона, но не артиллерией, а ядерными ударами.

– Мы не можем использовать такое количество ядерных боеприпасов, – возразил генерал. – Радиация уничтожит большую часть населения на сотни километров к востоку и будет уничтожать еще десятки лет на тысячи километров от места применения. Мы посчитали радиационные последствия ядерных бомбардировок, и обозначенное выше количество – максимально допустимое.

Лука поджал и без того тонкие губы.

– Понятно, – нехотя сказал он.

– После того как большая часть сил противника будет уничтожена…

– Большая часть сил не будет уничтожена, – перебил Лука. – Их все еще будут миллионы. Они не будут стоять на местах. Они будут ползти и прятаться. Они будут ждать момента, они будут убивать друг друга, лишь бы дошел хоть один из них. Спасение возможно, только если они разбредутся во все стороны, – Лука притянул планшет к себе. – Когда они взяли Минск?

– Двадцать семь часов назад, – едва моргнув, ответил генерал.

– Их передовые отряды уже в Могилеве. Вы просто не знаете об этом.

– Город практически эвакуирован. Механизированные защитные кордоны обнаружили несколько машин с гнусом, но он был уничтожен. Мы постоянно подавляем огнем любые активные передвижения объектов. Дежурит авиация. Могилев еще чист, – генерал был уверен и спокоен. Он прямо смотрел в желтые глаза Луки.

Лука перевел взгляд с генерала на планшет. Поняв, что собеседник принял эту точку зрения, генерал продолжил.

– После того как… значительная часть сил противника будет уничтожена авиацией и ядерными ударами, мы начнем артиллерийский обстрел по всей линии движения гнуса.

– Это сотни километров в ширину.

– Так точно. Сотни километров. Эшелонированная оборона. Когда гнус будет приближаться, мы будем откатывать первые ряды, выставляя их за последними, и так далее. У противника нет координации и бронетехники. Он будет двигаться медленно, и у нас будет достаточно времени, чтобы уничтожить их на подходе, до линии государственной границы, – генерал убедился, что собеседник не пытается высказать свое мнение, и продолжил. – От Могилева до государственной границы порядка восьмидесяти километров. Мы уже выстраиваем линии обороны и готовим быстрые пути отступления. Тут мы сможем полностью рассчитывать на поддержку артиллерии, но отступать бесконечно нельзя. К тому же на такой широкой линии фронта и первой линии прямого контакта будут наши дизельные поисковые роботы, мы называем их «бычки», а затем линия… Демонов и наших новейших боевых роботов. Вашей задачей будет, как вы сами выразились, замедлять и уничтожать прорвавшиеся единицы противника.

– Почему мы не можем встать рядом с «бычками»? – спросил Лука.

– «Бычки» кроме двух пулеметов калибра двенадцать и семь и циркулярной пилы вооружены еще и огнеметами. Огнемет – недостаточно точное оружие, и в целях безопасности я бы рекомендовал вам не стоять на линии между противником и ДПР, а боевые роботы вооружены только холодным оружием, они быстры и на порядок эффективнее, – ответил военный.

– Понятно. Что делать с водоемами и реками?

– Тут мы рассчитываем на вас, господин Псарас, – опустил глаза генерал. – На перекрытие водных путей нам понадобится около сотни ваших… – генерал как будто замялся.

– Сотрудников, – помог ему Лука. На миг на его лице мелькнула острая усмешка.

– Так точно, – кивнул генерал. – Сотрудников.

Глава 16. Сближение

Встреча продолжалась еще некоторое время, в течение которого Трофим внимательно следил за происходящим. Обсуждались также и другие необходимые действия Псараса по территории РФ. Рассматривались карты, Лука звонил кому-то с телефона по памяти, каждый раз тратя на разъяснения не более двух минут. После его звонка по линии министерства обороны где-то срочно упаковывался грузовик с дизельными роботами, рота технической поддержки, транспортная колонна для Червей, соответствующий войсковой расчет операторов беспилотников, и короткая военная колонна двигалась в сторону указанного пункта. Пунктом, как правило, являлась очередная свалка либо городские отстойники, куда решили размещать часть обращенных Сумраков и Пилигримов. Существа, полностью подчиненные своему Хозяину, не обсуждали приказ, не сомневались и не задумывались. В результате переговоров добровольно и открыто десятки тысяч зараженных были помечены браслетами, дававшим им зеленую сигнатуру для роботов и средств наблюдения. Тысячи Червей везлись на указанные точки контроля, снабженные средствами связи, усиленные некоторым количеством роботов ДПР для физического устранения членов Братства, если такие будут обнаружены. Еще несколько тысяч Демонов должно было прибыть на линию непосредственного контакта с Братством, в первую армию Нечистого, открыто встающего на сторону человечества.

Ключей от магазина Трофим не нашел, поэтому решил остаться в нем на ночь. Кроме того, большое количество мониторов, позволяющих одновременно отслеживать события с разных информационных потоков, включая неофициальные, давало ученому необходимую информацию, что называется, онлайн. Уже через несколько часов стало понятно, что такие масштабные движения не могли быть не замеченными людьми. Кто-то снимал погружение зараженных в грузовики на телефон, кто-то видел передвигающихся ДПР, другие волонтеры из гражданских специально ехали в те места, где происходила утечка информации от случайных свидетелей. Редкие ролики в Интернете, которые фильтровались и удалялись сразу, тем не менее спамились на сотнях других ресурсах, перекидывались с сотовых телефонов, и у цензоров, обязанных контролировать информационное пространство, уже не было физических возможностей регулировать тот поток информации, который рос, ширился и стал основным потоком в считанные часы. Санкт-Петербург, Москва, Воронеж, Саратов, Краснодар, Ростов-на-Дону, Волгоград, Самара, Уфа, Челябинск, Тюмень, Омск, Новосибирск и другие города внезапно оказались живущими бок о бок с представителями «неагрессивного» гнуса, как их начали называть в некоторых мелких СМИ уже через несколько часов. Волны вспыхнувшей паники невозможно было скрыть, но в то же время безудержное человеческое любопытство иных отчаянных волонтеров было не остановить. Все чаще в Сети появлялись кадры молодых людей в камуфляжных одеждах, иногда рыбаков, иногда просто гражданских, делающих фото стоящего ДПР127, либо зомби с сетью коричневых вен и сосудов на теле, либо и того и другого недалеко друг от друга. Еще чуть позже нашлись безрассудные экстремалы, делающие селфи рядом с Демоном, не обращающим на человека никакого внимания. У представителей «неагрессивного» гнуса на запястье были одинаковые браслеты, как будто из коричневого пластика или резины, а на элементах одежды закреплена рация, наводящая на мысль о том, что это либо военный эксперимент, либо некая новая форма вируса, выведенная специально для противостояния угрозе. Военные получили приказ не отгонять от Червей подобных добровольцев, которые также будут служить индикаторами как проявления деятельности Червей, так и возможного появления членов Братства.

Уже к вечеру повсеместно на улицах городов начали хаотично собираться люди, обсуждающие, что нужно теперь делать, если, оказывается, угроза не где-то там, за тысячи километров, а здесь, сразу за чертой городов, а возможно, и в самих городах. Полиция, оставшаяся без поддержки военных, выдвинутых для создания и наполнения быстровозводимых укреплений далеко за пределы крупных городов, была вынуждена большей часть просто наблюдать, как человеческие потоки стягиваются к центральным площадям за разъяснениями, как теперь быть, что делать и что будет. Местные представители власти громогласно заявляли, что ситуация под контролем и все в полной безопасности, поскольку у них есть время на создание оборонительных рубежей и разработку нового оружия, позволяющего не допустить повторения европейского сценария, но для определенной части населения это были бесполезные слова. Многие запасались продуктами питания в магазинах, где оставалось совсем немного, разбирали алкоголь, грузили все в машины и смывались из городов либо в свои, известные только им убежища, либо в поисках военных баз, которые, в отличие от городов, имеют большие шансы на выживание. Чуть позже, когда магазины должны были бы закрываться, товар начали выносить из них силой, выбивая витрины и сметая все с полок продуктовых точек, аптек. В городах начали вспыхивать беспорядки, население разделилось на две части. Первые были уверены, что город – это первоочередная цель гнуса, который так и не смогли остановить даже ядерными ударами, и из города надо уходить, вторая часть считала, что города – самые охраняемые и самые важные пункты, и уж из города-то как раз уходить не стоит. Впрочем, никто друг друга не держал. Некоторые, по большей части молодежь и представители активной позиции, покидали города, другие, жители периферии, наоборот стягивались в мегаполисы, надеясь, что тут их защитят более надежно, чем в меньших городишках и селах. Трассы начали забиваться и теми, и другими, образуя многокилометровые ночные пробки. Мелкие и крупные ДТП, которых стало тысячи вместо десятков, уже не влияли на движение. Машины просто разъезжались по своим направлениям, сдав назад, дополнительно толкнув бампером подпирающего. Если транспорт был не в состоянии передвигаться, его общими усилиями сталкивали с дороги в кювет. Водители внедорожников в этом имели преимущество. Наиболее припасливые имели с собой газовые резаки и разрезали или разбирали отбойники, не дающие им сойти с трассы в поле, и уже оттуда продолжать свой путь.

Даже не заглядывая во все мониторы, можно было понять, в каком состоянии находятся города. Трофим, погасив свет, вышел на крыльцо магазина. Москва гудела сигналами машин и сиренами. Трофим, хоть и не слышал об отмене комендантского часа, но догадывался, что после бомбежки свалок он, очевидно, был снят. Почувствовав ночную прохладу, он спустился вниз, к тополям, чьи морщинистые стволы освещались светом из окон жилых домов. Несколько скамеек, занятых молодыми людьми, курящими и негромко разговаривающими между собой. Компания не была шумной и не казалась пьяной, молодые люди в темных одеждах, в десятке метров от которых он разглядел мотоциклы с тюками, выглядели собранно и как-то дисциплинированно, что ли. Неожиданно почувствовав желание услышать, о чем они говорят, ученый тихо подкрался к ним, стараясь делать шаги в моменты, когда кто-то говорил, одновременно оставаясь в тени и прячась за стволами. Он умел ходить тихо, когда надо, опыт хождения в местах, где это было необходимо, давал ему все преимущества. На ближней к нему скамейке сидело четверо, еще трое стояло перед ними.

– … не поедет? – услышал он голос одного из стоящих.

– Нет, говорит, бесполезно, да и жена отговаривает, – ответили ему.

– Он всегда каблуком был. Нюта им как хочет, так и вертит, сидит у нее на шее.

– Хрен с ним…

– Кабачок что, собрался?

– Да, сейчас подъехать должен. С предками раскидал и на мост.

Голоса были молодыми, мужскими, хотя на соседней скамейке, как теперь уже слышал Трофим, переговаривались девушки, очевидно, их спутницы. Один из молодых людей достал телефон и, освещая лицо с горбинкой, минуту смотрел на что-то.

– Сейчас бесполезно дергаться. Трассы забитые, еще не скоро рассосется.

– На гнус не напоремся по дороге, Антох, как думаешь?

Парень, освещавший мгновенье назад свое лицо, оказавшийся Антохой, убрал аппарат в нагрудный карман.

– Я хрен его знает. Вояки вон все с города съехали. Не просто так, наверное. Запасников выдернули тоже. Нас же предупреждать никто не будет, что южнее делается. Но ничего, на байках проскочим, где машины не могут.

– Нам главное на высоту подняться, докуда моторов хватит, а там пешком. На скалы, на камни. Гнус туда не попрется, невыгодно, да еще и мы так просто не дадимся, – сказал другой, докуривая сигарету и кидая непотушенный бычок в урну. – Главное, что с оружием дядька не подкачал. У него с войны много образцов оставалось.

Ребята замолчали, задумавшись каждый о своем. Через некоторое время послышался низкий звук мощного мотоциклетного двигателя объемом литра полтора.

– О, Кабачок! – воскликнуло несколько голосов еще до того, как мотоцикл появился в пределах видимости.

Байк с одним крупным мужчиной остановился рядом с остальными мотоциклами, метрах в двадцати от скамеек. Ему свистнули и окликнули, привлекая внимание. Тот погасил фару, заглушил двигатель, спешился и, прихватив шлем, двинулся в сторону ожидающей его компании. Поздоровавшись со всеми по кругу, он помахал девушкам и расстегнул кожаную куртку.