Столкновение

Ее взгляд не отпускал его. Было очень странно, но говорить ему становилось проще, словно она подстраивалась под него. Он больше не ощущал того страха, который, возможно, был спасительным, он больше не мерз и, как ни странно, не чувствовал голода.

– Верю, – сказал он спокойно.

– Королева… – напомнила она.

– Королева, – повторил он.

В ее глазах мелькнула победная искорка.

– Не стоит думать, что люди, жившие тысячи лет до вас, были глупее современного человека и придумали образы страшных существ, демонов, вампиров и другого на ровном месте. Ваши древние страхи обоснованы, так же как есть причина возникновения Солнца, Земли, Луны, вас и нас. Не нужно думать, что если чего-то не знают все, то этого не существует. Тебе понятно это, Са-ги-тай? – по слогам произнесла она.

– Да… Королева, – сказал он.

Она наградила его за это очередной колдовской улыбкой.

– Оказывается, не все так сложно? Ты понимаешь меня, а я тебя. Значит, мы можем договориться. Если хочешь, можешь спросить меня о чем-нибудь.

– Вы можете развязать меня? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Но, видишь, ты получил свой ответ. Тебя не удивляет, почему вдруг ты перестал мерзнуть, почему не испытываешь чувства голода, почему у тебя не болят руки и ноги?

– Я не знаю, – признался он.

– Я покажу тебе почему, – сказала она спокойно. – Гораздо лучше доходит, когда ощущаешь это на своей собственной шкуре. Собственный опыт – бесценная вещь.

Внезапно ноги у Сагитая заломило холодом, мышцы и кости пронзила резкая судорога, боль взметнулась из стоп в позвоночник. Он заскрипел зубами и выгнулся, насколько позволяли ему ремни. Тут же все остановилось. К ногам прильнуло живое тепло, боль улетучилась, судороги отпустили тело.

– Я и только я поддерживаю твое тело живым и здоровым. Мы не плохие, Сагитай, мы – другие, но мы зависим друг от друга.

Человек тяжело дышал, не веря в происходящее. Стопы, с которых все началось, сейчас были теплые и подвижные, а тело вновь наполнила легкость и сила.

– Как ты понимаешь, мы не можем позволить себе или кому-то еще уничтожить всех людей. Это было предсказано в древних книгах точно так же, как и наше появление. Даже мое появление было предсказано. Просто нужно было верить в то, что я – это я. Это дано не каждому, и не каждый имеет волю верить в происходящее и в общие законы, которые прописаны в самом механизме Вселенной. И потому каждому воздастся по вере его… Ведь так написано в древних книгах? – она сделала паузу, давая Сагитаю понять ее слова. – Теперь эти фразы из Библии приобретают другой смысл, не правда ли? – улыбнулась она.

– Не знаю. Наверное… королева.

– Я хочу, чтобы ты понял, мы разные, но мы одно. Жертвоприношения древних цивилизаций, когда в сутки убивали сотни людей, отдавая богам Солнца их сердца, и ваши войны – одно и то же. Ни то, ни другое не выполняет плана творца.

– Какого творца?! – не понял Сагитай.

– Я держу тебя в хорошей форме, для того чтобы ты лучше понимал меня, – в голосе Лилит слышалось недовольство. – Ты можешь называть это Богом, можешь законами Вселенной, можешь Всевышним, но это не поменяет сути. Мы все существуем в этом мире. Каждая история мира циклична и повторяется раз за разом с периодичностью в сутки, годы, тысячи, миллионы и сотни миллионов лет. Так работает Вселенная, так работает жизнь. Мы часть ее. Мы часть жизни. Ты понимаешь? – она посмотрела в его глаза.

– Но ведь вы… вы убиваете. Вы смерть, – сказал он.

– Смерть случится с каждым из вас, вне зависимости от того, есть мы или нет. Как ты думаешь, кто и зачем включил смерть в круг жизни? Кто решил прервать жизненный цикл и зачем? Почему бы первым бактериям не существовать вечно и неизменно? Почему бы древним цивилизациям не оставаться в том же состоянии, как и тысячи лет назад, до сегодняшнего дня? Приносить жертвы и использовать рабов как скот? Ваша человеческая цивилизация подошла к своему логическому завершению. Ты как часть того старого мира отрицаешь это, но счет идет на недели и, может, месяцы. После этого вас не будет. Ты ведь знаешь, что происходит на запад отсюда?

Сагитай кивнул.

– Пойми: ваш человеческий срок истек, и мы, Демоны, порождения великого Нечистого, можем помешать этому. Мы единственные, кто хочет жить, и мы точно знаем зачем. Для этого мы должны сохранить вас от истребления. Ты понимаешь?

– Да, Королева. Я понимаю.

– Если мы не объединимся и не остановим Братство, вас, людей, а позже и нас уничтожат в короткое время. Творец создал все условия. Но мы можем изменить цикл, благодаря Нечистому, который пошел против плана Творца и намеревается сохранить ваши жизни. Ты понимаешь, что это уже происходило? Когда-то давным-давно другой Нечистый, имя которого теперь звучит как Люцифер, пошел против плана Творца, но, возможно, вся хитрость в том, что это и было планом самого Творца. Творец – наихитрейший из всех, – Лилит хохотнула и покачала головой, словно рассуждала над шалостью мальчишки. – Все, что происходит, происходит не без его ведома. Но у нас у всех есть воля выбирать, этого он не может отнять, это его дар. Вы можете выбрать, пойдете вы по плану, нарисованному им, или будете искать свой путь. Поверь, он сам не знает, что из этого получится, он рисует новые картины каждый раз, когда видит, что есть возможность нарисовать что-то новое, ведь он Великий Создатель. А ты знаешь, чем он рисует? – спросила она, приблизившись и заглядывая в глаза пленнику с близкого, очень близкого расстояния.

– Не знаю, – ответил Сагитай, стараясь не поддаваться на ее чары, которые при всей неуместности ситуации будили в нем мужчину.

– Он рисует нашими жизнями и нашими стремлениями. Каждый раз, когда человек становится чуть больше, чем был, Творец смотрит на него и видит себя, – Лилит едва заметно усмехнулась, словно вспомнила о чем-то своем. – Он не любит теплых, он примет тебя, если ты будешь холодным или горячим, но, если ты будешь всего лишь теплым… он изблюет тебя из уст своих. Пояснить, что это значит?

Сагитай, приоткрыв рот, смотрел на нее, забыв обо всем. Лилит обошла его и приблизилась к уху, щекоча его своим дыханием.

– Ты станешь просто расходным материалом. Сейчас люди теплые, они не нужны ему. У вас есть жизнь, но нет стремлений. Вы не нужны ему. Так было всегда, как только он понимает, что картина закончена, он переворачивает холст. Ваш цикл закончился. Как ты думаешь, кто переворачивает холст? – спросила она, отстранившись и снова встречаясь с ним глазами, беспощадно заполняя сознание человека своим образом.

– Демоны? – не помня себя, выдохнул Сагитай.

– Да, – подтвердила Лилит, отступая на шаг от пленника. – Теперь ты понимаешь, кто нас создал и зачем?

Сагитай молчал, не в силах проронить ни слова. Это откровение, к которому он не был готов, оглушило его.

– Теперь ты понимаешь предназначение Лукавого и свое великое предназначение? – спросила она.

Ее взгляд гипнотически холодил его, хотя он был уверен, что гипноз был ни при чем. В каждом ее слове чувствовались правда и какой-то древний, запредельный смысл. Даже надписи на стене вдруг ожили и обрели неизвестный, но очень глубокий смысл. От них исходил смысл, древний и непередаваемый, неуловимый, как игра теней на стенах этого подземелья, но неизмеримо глубокий, вне разумного понимания. Сагитай на короткую и бесконечно длинную секунду понял, что он не один в этом подземелье среди Демонов, что есть что-то еще, заполняющее воздух, заполняющее его и их. Внезапно Демоны перестали быть его врагами.

– Да, Королева. Теперь я понял, – сказал он искренне.

Лилит отошла от него, разглядывая без стеснения с ног до головы.

– Я рада. Теперь ты можешь называть мое имя. Мое имя Лилит. Это большая честь называть мое имя в моем присутствии.

Сагитай лишь кивнул. Понимание ситуации, пусть даже частичное, ошарашило его. Сзади к нему подошли и освободили ноги, затем руки и тело. Слабость все равно присутствовала, и он опустился на колени, не задумываясь об этом. Теперь он видел совсем другую картину. Внезапно далекие трагедии миллионов людей в Европе и все будущее человечества, каким бы оно ни было трагичным, потеряли свой страшный цвет и несправедливый оттенок. Он обрел свой собственный странный мир и покой, здесь, на коленях, голым, на земле, в этих тусклых подземельях, среди камней и сырости. Тихо шумел поток, считая свое время, горели, вздрагивая от случайных сквозняков свечи, крупный ночной мотылек, тарахтя крыльями, вынырнул из темноты к одной из свечей, но через мгновение снова метнулся от свечи в темноту.

Сагитай пришел в себя. Осмотрелся и встал на ноги.

– Если Братство будет повержено, то останемся мы с вами. Люди и Демоны, – сказал он, потирая запястья.

– Ну и что? – легко пожала плечами она. – Так было всегда. Что-то изменилось? Мы сможем жить бок о бок. Мы сможем лечить талантливых и одаренных, а души разрушающих себя и других мы используем в пищу. Ведь это все прописано в книгах. Правительства перестанут служить Тельцу и займутся действительно значащими делами. Демонов не будет много, мы просчитаем критическое число, которое может существовать среди людей, чтобы не нарушать баланс. Наши Черви очистят реки, озера и земли от заражений, ваши ученые и мудрецы станут бессмертными. Выбранные большинством будут продолжать жить среди вас. Мы построим здоровое, крепкое общество, это будет рай на Земле. Человечество останется там, где мы сможем объединиться. Мы предлагаем мир и союз, а не взаимное уничтожение.

Она стояла напротив, величественная и сильная, не сомневающаяся ни в своем предназначении, ни в своем выборе, ни в своих действиях. Хотелось быть с ней рядом, слушать ее и идти вслед за ней. Пожалуй, он понял, хоть и не знал об этом, что чувствуют послушники, добровольно пришедшие к ним. Будут ли они обращены или нет, не имело значения. Главное, что они в том или ином случае будут служить ей, будут ее частью и частью какой-то невероятной истины, позволившей им быть в ее присутствии.

– Что я должен сделать, Королева?

– Теперь ты понимаешь все что нужно, сталкер. От тебя зависит, выживут ли миллионы людей или нет. Иди и сделай все, что считаешь нужным. Если тебе плевать на человечество, так тому и быть, если же ты собираешься сохранить его, ты получил шанс, – она вздохнула и отвернулась. – Сейчас ты пойдешь. Тебя проводят. Ничего не бойся, никто тебя не тронет, и слушай, что тебе будут говорить. Перешагивать – значит перешагивать, пригнуться – значит пригнуться, прыгать – значит прыгать. О твоем приходе сообщат, тебя встретят ваши же люди, и, я надеюсь, никто из сопровождающих тебя не будет убит или пленен. Иди, – она указала ему направление рукой в темноту. – Будь сильным, сталкер, иначе зачем тебе быть?

Сагитай повернулся и пошел, чувствуя босыми ногами острые грани камней и холод земли.

– Чуть левее, сталкер, – сказал ему хрипловатый мужской голос за спиной.

***

Когда человек отдалился достаточно далеко, из темноты, где стоял грубо сколоченный огромный трон, вышло высокое существо с длинными ногами и руками. Оно встало рядом и обняло Королеву одной рукой.

– Как думаешь, он сделает то, что должен? – не отрываясь взглядом от темноты тоннеля, спросила она.

– Да, конечно. Он расскажет им многое, но сделают ли они то, что должны… вот это вопрос.

Лука прижал ее плотнее, а она доверчиво прижалась головой к его груди. Они оба смотрели вслед сталкеру, которого вели в полной темноте два Сумрака.

Глава 12. Кенигсберг

Волны гнуса двигались на Калининград. Бывший Кенигсберг сражался отчаянно и безостановочно. Атомные многоцелевые ударные подводные лодки, крейсера с акватории Балтийского моря тоннами выгружали боезапас на рассредоточенную территорию южнее черты города. К ним открыто грузовыми судами доставлялись все новые и новые боеприпасы. Пресса не освещала эти события. Местами из-за стонущей горящей земли, поднимающихся столбов дыма беспилотники, казалось, были слепы, но стоило дыму рассеяться, как тотчас находились новые цели. Бегущие, бредущие или ползущие в сторону города, по которым отрабатывали РСЗО, «Грады», «Смерчи», а в некоторых случаях отрабатывали своими дорогостоящими боеприпасами «Искандеры». И пусть это была стрельба из пушек по воробьям, она была оправданна. Ни один зомби не смог достичь улиц Большой Окружной и Энергетиков, вдоль которых на небольших расстояниях друг от друга был привязан домашний скот. Эта живая индикаторная линия и образовывала первую условную границу города, над которой круглосуточно висели боевые вертолеты, а под ними ближе к линии «фронта» уже проверенные тяжелыми боями ПР127, которых переоборудовали под дизельные двигатели, сняв редкие и ограниченные в количестве энергетические блоки на артефактной сборке, и около полусотни совершенно новых роботов, разработки двадцать седьмой лаборатории, не имеющей открытого названия ни в одном внутриведомственном документе, а только номер. Та самая искусственная нервная система, начало которой положил Георгий Кожемяка, он же Гоша, наконец была соединена воедино с синтетическими мышцами, программным обеспечением и доработанным алгоритмом взаимодействий с объектами окружающей среды. Белых пятен еще было много, но дивизион инженеров, программистов сутками следили за каждым шагом и действием боевых роботов, которых сокращенно называли БР1.1, на ходу дорабатывая и шлифуя программу.

Особый упор делался на медицинский блок, тщательно собиравший информацию по человекообразным существам и любой биомассе. Было достаточно того, что два БР версии 1.0 сцепились между собой, определив друг друга как угрозу для человека, больше приближенную к зомби, чем к безопасной форме жизни. После «знакомства» они принялись разбивать друг друга на бешеной скорости одинаковыми, зеркальными ударами с таким успехом, что в несколько секунд умудрились сильно повредить друг друга, прежде чем их дистанционно отключили. Теперь эти обтянутые плотной силиконовой кожей сигнального оранжевого цвета роботы, сделанные по образу и подобию человека, имеющие в базе движений все кинетические схемы движений – от скалолазания, жонглирования, борьбы, фехтования до езды верхом и управления автомобилем – дежурили, часто окутываемые густым черным дымом на удалении от дорог, устремляясь к объектам, определенным с воздуха, с их менее поворотливыми, но более тяжело вооруженными братьями семейства ПР.

Гоша очередной раз просматривал запись от первого лица БР1.1. Все было отработанно идеально. Поисковый робот, один из немногих, работающих до сих пор на сборке, засевший в воронке, запеленговал трех зомби, которых не достали крупным калибром, двигавшихся в сторону города. Он не стал догонять их, расстреливать разрушительным калибром 12,7 миллиметра и раскрывать свою позицию. Умница ПР передал координаты в центр и закрепленному за этим участком БР, который, определившись с целями, быстро двинулся через дым к объектам. Гоша смотрел запись в замедленном воспроизведении, поскольку БР двигался и принимал решения гораздо быстрее человека. Запись, будучи замедленной в два раза, казалось нормальной для человеческого взгляда, если не принимать во внимание медленные, как в кино, движения других объектов. БР был вооружен катаной с лазерной заточкой метровой длины и двумя кинжалами по сорок сантиметров. Огневая мощь была признана нецелесообразной для БР, поскольку увеличивала вес, вносила ограничения в боезапас и, что более важно, снижала скорость робота. Поскольку вся программа движений механизма была срисована с человека, равно как и аналогично человеческой нервной системе калибровались сигналы с датчиков внешнего давления на тело, угловых положений и ускорений, робот, получив нагрузку, соответственно снижал скорость и маневренность. Данный фактор в настоящий момент изменить было невозможно, это требовало кучу времени и дополнительных калибровок, настроек, экспериментов, поэтому наука пошла по пути наименьшего сопротивления, просто оцифровав тысячи кинетических схем движений настоящего человека.

Через несколько минут бега со скоростью пятьдесят километров час по пересеченной местности камера показала первого зомби в гражданской одежде, висящей на нем мешком, идущего на север, в сторону города. По наблюдениям, именно толстые зараженные оказывались самыми выносливыми. В их запасах массы хватало энергии на многократное оживление и восстановление. Кроме того, плотная кожа и, очевидно, уплотнившиеся жировые отложения служили своеобразным бронежилетом, защищающим от поражающих факторов взрыва. Конструктор, коим он числился еще в штате ЦВТПР «Ладога», уменьшил скорость воспроизведения на два с половиной. Серой полоской металла блеснула катана, и БР одним движением снес голову объекта. Голова медленно начала опрокидываться за спину, обнажая коричневое нутро гнуса с поднимающейся оттуда влагой коричневой жидкости, и камера сменила направление. БР несся на другого, еще не видимого человеку из-за белого дыма, но уже видимого роботу зомби. Резкий маневр в сторону, очевидно, зомби вооружен. Собственная безопасность БР была поставлена выше безопасности даже живого человека, поскольку их были единицы, а количество энергетических блоков, создаваемых из артефактов Зоны, также было ограничено. Резкая смена направления камеры, затем еще одна, БР выбирал лучший угол атаки, и только теперь конструктор услышал негромкие выстрелы автоматического оружия. Резкий взмах катаны и одновременно появившаяся в поле зрения, рука видом сбоку, с коротким автоматом неизвестной Гоше модели. Военный. БР одним движением отсек обе руки и обратным движением снизу-вверх отсек голову, тут же метнувшись в сторону. Почему он так сделал, понять сейчас было невозможно. Электронные мозги не показывали процессов и причин тех решений, которые они принимали. На расшифровку сотен и тысяч процессов, происходящих в боевом блоке БР, ушло бы несколько часов, а то и сутки. В любом случае через несколько секунд в уже рассеивающемся дыме камера показала третьего зомби, которые едва держался на ногах. Гражданский в широкой не по размеру одежде, из бывших толстяков, на последнем издыхании, но уже начавший разворачиваться в сторону приближающегося со спины робота. Одна короткая тычка катаной и тело, лишившееся головы, подогнув колени, наконец находит успокоение.

Георгий выдохнул. Все сработано так, как надо. Боевые роботы теперь штампуются десятками, а их поисковые роботы на гусеничном ходу делаются по всему миру, за исключением Европы. Программное обеспечение, которое отшлифовало и выпестовало их бюро, разошлось по всему миру сотнями копий безвозмездно или почти безвозмездно, но в любом случае, если вернуться к меркантильным интересам, на нем это никак не сказалось. Миру было не до того. ДПР127 и их модификации десятками тысяч штамповались в Китае, России, Индии, обеих Америках и на всех остальных заводиках и заводах, где это можно было сделать. Тем не менее по новостям передали, что вирус проник на территорию Турции, несколько активных зараженных уже обнаружились в Тунисе, где в силу цвета кожи очень сложно с расстояния определить зараженного человека от здорового. Зомби распространялись с большей скоростью, чем люди успевали возводить линии обороны, но хуже всего то, что обратившиеся не теряли определенной человеческой логики и памяти. Они могли пользоваться оружием, транспортными средствами, говорить и читать. Определенно среди них иногда была субординация, но по мере увеличения количества зараженных их атаки становились все прямолинейнее, часто они просто брали количеством, выдерживая чудовищный огонь обороняющихся путем убивания себе подобных для восстановления собственных сил. Именно поэтому крупный ракетный калибр давал хоть какую-то уверенность, что удар возымеет действие.

Что происходило в центральной Европе, не поддавалось осмыслению. Миллионы зараженных шли ордами на остатки человечества. Ядерные взрывы превращали их в пар и пепел, но этого было недостаточно. Радиация не имела на них влияния. Более того, в Интернете с высоты квадрокоптера показали в плохом разрешении какой-то жуткий человеческий шар размером несколько метров в диаметре, состоящий из рук и ног, катившийся на укрепления людей. Что это было, фейк или замалчиваемая правда? Ролик быстро исчез с просторов Интернета, а следующие за ним официальные и неофициальные новости о падении того или другого города, тысячах зомби, шагнувших в Атлантический океан, вызывали ужас и ступор даже у самых закаленных вояк, поэтому думать о том, что может сделать радиация с подобным количеством гнуса, конкретно конструктору Георгию до тошноты не хотелось.

Более близкие и страшные проблемы были под боком. Гнус вошел в Минск, и теперь, чтобы отфильтровать сотни тысяч бегущих от зомби людей, производство и наука напрягали все силы, но чаще обходились длинными пулеметными очередями или управляемыми ракетами по движущимся вне очереди автобусам, джипам и велосипедам.

***

Трофим и сталкеры находились у крыльца сувенирного магазина с надписью «Свобода». Одетый в гражданскую одежду, он не вызывал особого интереса у редких прохожих, а вот сталкеры, несшие все свое огнестрельное оружие, иногда ловили на себе озадаченный взгляд редких прохожих, проходящих под тенями тополей этого малолюдного района. Владимир, он же Моль в прошлой, сталкерской жизни, находился внутри помещения, ведя очередной сеанс связи с центром. Беспрестанное отдаленное чириканье воробьев, прохладный ветер, но жаркое сентябрьское солнце. Погода заставляла сталкеров покрываться испариной и время от времени прикладываться к общей бутылке минералки, ходившей из рук в руки. Кто-то дымил сигаретой, кто-то просто сидел на ступенях, устав от бесконечных страшных новостей, висевших в «Ютубе», а кто-то продолжал пялиться в выданные им сотовые телефоны, с тревогой и обреченностью смотря нарезки, где, несмотря на общее положение в мире, реклама исправно всплывала, предлагая потратить деньги на тот или иной товар, заработать или развлечься.

Сагитая нашли на следующее утро. Кто-то позвонил по телефону в специальную службу, созданную в связи с происходящими событиями, и сообщил, где искать пропавшего. Сталкеры выехали мгновенно и, найдя Сагитая босым и нагим, с сотовым телефоном в пакетике на пересечении улицы Айвазовского и Соловьиного проезда, притихшего, но вменяемого, вместе с целой колонной служебных машин сопровождения увезли его в центр Бурденко. Яков остался со своими, а сталкеры, оказавшись не у дел, переночевали пыльной толпой в сувенирном магазине и теперь маялись бездельем, чередуемым с ожиданием их дальнейшей миссии.

– Убираться надо с их пути, Док, – хмуро сказал Коваль, вытаскивая сигарету изо рта. Планшет в его руках стоял на паузе, застывшая картинка показывала открытые рты кричащей толпы. – Сомнут нас в людном месте. Неделя максимум, и понесутся по вашим улицам… – он замолчал, не желая продолжать.

Трофим и сам прекрасно понимал, что большие города – это ловушки. Да и любое место, где есть укрытие для зомби, небезопасно, но большой город, который медленно будет вбирать в себя тысячи зараженных, а потом вдруг единым махом выдохнет миллионы, пугал масштабом катастрофы.

– Убираться надо, – подтвердил Зима, опершийся на перила короткой лестницы, ведущей в магазин. – Дня через два уже можем и не выбраться обратно в Зону.

Трофим пожал плечами. Что он мог сказать? Его семья осталась в Казахстане, в Кустанае. Там пока безопасно, хотя где сейчас может быть безопасно? Москва? Да, дорогой для души и большой город, но он наверняка обречен. Зомби уже в городе, только ведут себя странно, не подают ожидаемых признаков активности. Забрать семью и улететь с ней в Зону? Да, если бы это было в его силах. Кто бы мог подумать, что Зона с ее мутантами и аномалиями вдруг станет более безопасным местом, чем Большая земля? Только вот как так сделать? Собственного вертолета нет, да и если бы был, наверняка сейчас приняты такие меры безопасности, что спокойно прилететь и приземлиться где-то было бы невозможно. Он не высокий чиновник, не друг очень большого человека, чтобы иметь подобные связи. Кроме того, все чинуши уже давно расселись по бункерам и распаковали чемоданы, продолжая оттуда указывать, как надо жить оставшимся на поверхности. Спикеры разных политических партий, судя по официальным новостям, по-прежнему с трибуны машут руками и тычут пальцами. Ученый усмехнулся. Ну да, ну да… Отдали Минск. Зомби нашли лазейку и, несмотря на разрывающие подходы к городу, взрывы и выжженные поля, все равно оказались внутри столицы. Ничего не помогло: ни техника, ни армия. А самое странное, что люди все равно продолжали работать и делать привычные вещи, цепляясь за устоявшийся уклад, не желая видеть надвигающуюся угрозу, изо всех сил веря в то, что вещали им по телевизору и радио. Они продолжали возвращаться в дома, ходить на работу, гулять по вечерам на улицах. Работали рестораны. Кстати, цены на продукты не поднялись, хотя после исчезновения Европы много полок освободилось, но в магазинах появилось множество незнакомых консервных банок, очевидно, из стратегического запаса и явно российского производства, бензин не дорожал, счета за коммунальные услуги приходили в прежнем порядке… В общем, создавалась видимость, что ничего не происходит, все под контролем и незачем паниковать. А люди так и ходили, глядя друг на друга округлившимися глазами. Да, и еще один момент, Моль посоветовал не пить воду из-под крана, даже идущую через фильтр, а покупать бутилированную и желательно старых дат. Это означало, что в воде что-то есть или может появиться, наверное, седативы или психолептики. Толково придумано.