Освобождение бессмертия

То, что наблюдал Гоша, было больше похоже на игру. Сейчас уже тысячный раз тестировался интеллект робота, создание которого было в основном его трудом. В большом зале полигона, размером чуть больше баскетбольной площадки, на который он смотрел сверху, двигался ПР-762, конечно, не с пулеметом, а с его пневматической имитацией, стреляющей маленькими пластиковыми шариками. Зал был искусственно захламлен ящиками, ширмами, экранами, несколькими тепловыми излучателями, генераторами радиопомех и магнитными уловителями, призванными смутить сенсоры и помешать роботу в выполнении поставленной задачи. Задачей робота была найти и обстрелять другого сотрудника – Сергея, прячущегося сейчас за ящиками и ожидающего появления ПР с одной стороны, чтобы поменять позицию. Это все напоминало веселую игру, если бы не данная роботу возможность, ныне деактивированная, – убивать противника с близкого расстояния в рукопашной схватке. Для этого у него имелась пара меньших шарнирных манипуляторов, прикрепленных на раме, способных схватить противника и затащить на циркулярную пилу либо проколоть выдвижными пальцами этих самых манипуляторов. Робот быстро запоминал все проезды и переходы пространства, рисовал карту и определял лучшие точки, с которых он мог контролировать максимальное количество проходов, выбирал самые короткие траектории, но и сотрудники дураками не были. Они меняли расположение укрытий, перетаскивали ширмы и меняли положение всех возможных излучателей, постоянно обучая электронные мозги робота думать и находить новые решения. Но и на этот раз игра робота с человеком была проиграна людьми. ПР быстро определил места, где искомого объекта не может быть, выплюнул пару круглых датчиков, чтобы знать о том моменте, когда его пересечет искомый объект, и теперь двигался в одно из мест, где подозревал найти этого самого человека. ПР не угадал с местоположением, и Сергей, знающий алгоритм поиска цели, тут же сместился, не дожидаясь пока робот выйдет в позицию, в которой он мог бы быть засеченным. Но видимо, песчинка скрипнула под ногой испытателя, либо тепловой след был слишком заметен, либо что-то еще привлекло внимание ПР, а возможно, это был один из его сработавших алгоритмов, но он вдруг развернулся и, постукивая резиновыми гусеницами, быстро проехал туда, где секунду назад сидел сотрудник. Сергей в этот момент был по другую сторону ящика и следил через включенный специально для него экран на стене помещения за действиями робота. Робот замер, превратившись во внимание и соображая, что делать. Через секунду перед человеком упал шарик и по принципу неваляшки, наклоняясь взад-вперед, успокоился, оказавшись глазком вверх, который тут же направился в сторону сотрудника, передавая данные роботу. Сергей уже накрывал ладонью глазок, но часть информации успела приняться роботом, и он, вжикнув приводами, быстро перекатился вокруг ящика, оказался перед человеком и тут же разрядил пару шариков в пластиковую маску сотрудника. Гоша хмыкнул. Определенно, ПР набирался опыта и хитрости, запоминая все удачные комбинации. Гоша нажал кнопку «стоп», деактивирующую ПР, и включил громкую связь с полигоном.

– Две минуты сорок три секунды, – сказал он.

– Вижу, что быстро, – ответил Сергей, разглядывая пятнышки на маске и стирая их пальцем. – Я же говорил, гранаты тоже можно на резервную раздачу ставить вместе с датчиками.

– Не дадут нам гранаты под это дело разработать. Дорого, – прокомментировал Гоша.

В этот момент в дверь постучали, и сразу же вошло несколько человек. Двое военных, мужчина и женщина средних лет, и главный конструктор Тарас Михайлович, невысокий полноватый пятидесятилетний дядька с небольшой лысиной и вечно зажатым под мышкой портфелем с бумагами. Вошедшие были в белых лабораторных халатах. Женщина придирчиво осмотрела пульт и экраны, на которые передавались картинки с видеокамер полигона, несколько металлических полок, на которых стояли в основном детали от ПР, вместо того чтобы лежать в мастерской, и, поправив тонкие изящные очки, встала рядом с остальными. То, что гости пришли не просто посмотреть на процесс испытаний, а с очень серьезными намерениями, было видно по вытянувшемуся лицу Тараса Михайловича. Гоша встал, чуть не обронив никелированную деталь, ибо не подобает сидеть в кресле напротив пульта при виде такого серьезного лица главного конструктора их отдела.

– Георгий, – начал главный конструктор. – Это наши гости. Нам нужно показать, насколько эффективен ПР-762 против живой силы противника. В качестве противника будут реальные бойцы. Нужно показать максимальную, – главный конструктор сделал многозначительный взгляд, – максимальную эффективность робота. Ты готов?

– Конечно, – сглотнул слюну волнения Гоша. – Это приемочные испытания?

– Считайте, что да, – басом ответил военный, чьи погоны прикрывал накинутый сверху белый лабораторный халат. – С опережением графика.

– Понял. Когда начинать? – стоя спиной к стеклу и не видя, что на полигоне уже заняли позиции четверо бойцов с оружием, спросил конструктор.

– Противник на местах. Начинайте, – скомандовал военный.

Согласно кивнув, почувствовав важность момента, конструктор Георгий развернулся и активировал робота, введя недопустимо простой пароль из четырех четверок. Главный конструктор заметил это, нахмурился, но в присутствии военного решил не делать комментариев. ПР ожил. Мигнуло несколько лампочек на панели пульта управления, подтверждая готовность систем. Георгий дополнительно снял ограничители количества целей и отошел от пульта, показывая, что больше не влияет на процесс. ПР быстро развернул несколько камер и, не раздумывая, стремительно поехал, перестукивая резиновыми гусеницами прямо к одному из укрытий, где сидел боец. Боец сидел за ширмой, но для робота это не являлось препятствием, кроме того, брошенные ранее круглые детекторы-неваляшки сообщали больше информации, чем он мог видеть со своего места. Не останавливаясь, двигаясь на человека, ПР длинной очередью стрелял легкими пластиковыми пульками в мешковину, затем, поняв, что цель недосягаемая, развернулся на сто восемьдесят градусов и бросился обратно в ту сторону, где ему в спину заходил один из бойцов. Движение робота было столь стремительно, что человек, шедший за ПР со спины, не успел найти хорошего укрытия и прижался спиной к ящику, приготовившись встретить робота. Но ПР был умнее: высунув пулемет за угол ящика, он всыпал бойцу очередь и отъехал. Боец через несколько секунд поднял автомат вверх, признавая поражение, и остался на месте, не нарушая логики тестирования, как и положено двухсотому.

Еще двое двинулись с разных сторон к роботу, а сидевший за ширмой влез на ящик, чтобы прострелить машину в просветах между преградами. Как только робот мелькнул в проеме, в него влетело несколько пуль. Георгий растерянно обернулся на главного конструктора, мол, «чего это они модель портят».

– Пули облегченные, маркирующие, – негромко, успокаивающе сказал Тарас Михайлович, хотя было видно, что даже сильно приглушенный стеклом звук выстрела действовал ему на нервы.

Робот никак не среагировал на прострел, а продолжил стремительно сокращать расстояние с одним из зашедших ему во фланг людей. Лобового столкновения не выдержит ни один из них, даже если бы у людей был бронебойный боеприпас, по той простой причине, что уничтожить живучего робота из автоматов, чьи основные жизненно важные модули и приводы были скрыты пятисантиметровой броней, было невозможно. Но сейчас здесь проверялась не его огневая мощь, а логика и интеллект. ПР уже заворачивал за один из ящиков, видя человека, как ему в спину, высекая искры и оставляя след на блестящей металлической поверхности, прилетела очередь. Не обращая внимания, он сблизился с человеком, который просто пытался прятаться за укрытиями, и несколькими выстрелами в щиток маски условно уничтожил противника, на что тот, не дожидаясь, пока робот отъедет, поднял вверх руку с автоматом. Тут произошло непредвиденное. Откуда механизму было знать, что это тестирование? Подобный жест сдачи не был внесен в протокол его действий, и он логично заключил, что мишень не поражена, поскольку подавала визуальные признаки активности. ПР замер и двинулся на человека. На панели пульта замигали лампочки, показывающие попытку робота включить механизмы рукопашного боя. Разумеется, те были выключены. Георгию и в голову не приходило активировать подобное на полигоне, поскольку это реально сделает ПР убийцей. Манипуляторы и циркулярная пила не включались, отчего ПР, коротко разогнавшись, въехал в человека. Боец, не ожидавший такого приема, попытался встать, на что робот отъехал на пару метров и, коротко разогнавшись, врезался еще раз. Раздался крик человека.

– Стоп, – скомандовал военный.

Георгий, чья рука уже висела над пультом, хлопнул по красной кнопке.

– Достаточно. Я принимаю аппарат. Пойдемте, Тарас Михайлович.

Лицо главного конструктора порозовело от восторга, он с благодарностью посмотрел на Гошу и, едва заметно кивнув, вышел вслед за гостями. Несколько сотрудников отдела уже вытаскивали бойца из-под ПР, чей вес немногим не доходил до тонны. Человек явно пострадал и не мог ходить без посторонней помощи. Его за неимением носилок бойцы унесли на руках.

Минут через пять в пультовую вошел Сергей и еще несколько молодых парней, возбужденно дышащих, посверкивающих глазами и стеклами толстых очков.

– Гошан! – крикнул один высокий крепкий наладчик. – Кажись, приняли нашу работу! А?

– Приняли, – довольно просиял Георгий, который неофициально возглавлял этот небольшой коллектив.

В их охраняемом военном конструкторском бюро не было особых разносолов в должностях. Было несколько главных конструкторов по отделам, сами рядовые сотрудники отделов, они же инженеры-конструкторы и разработчики, и третьим звеном сборщики-наладчики, эксплуатационные механики-операторы. Второе и третье звено общались вполне на равных, поскольку были все примерно одного возраста, часто бескорыстно охваченные идеями и нередко переносившие обсуждения за пределы рабочих мест. Детали для сборки роботов их конструкторского отдела производились на экспериментальном производстве, в большом соседнем корпусе. Но там было свое царство, и, как правило, суровые для пущей важности токари, фрезеровщики, сварщики и другие предпочитали, чтобы на их заводике не задерживались белохалатные сотрудники конструкторского бюро. Коллектив их небольшого отдела состоял из восьми человек, и сейчас шестеро из них сидели в пультовой. А что еще делать? Только ожидать, пока придет главный конструктор их отдела и огласит приговор. Это может быть долго, час, два, может вообще отложиться в долгий ящик, как бывало не раз с почти законченными изделиями. Но сейчас им всем что-то подсказывало, что состав комиссии всего из двух человек, отсутствие предварительного уведомления, остановка испытания, так сказать, «за явным преимуществом ПР», определенно заставляла ожидать чего-то лучшего. Поэтому все шестеро распределились по комнате, сидели на стульях или подпирали стены. Чайника не было, он стоял в одной из соседних комнат, но никто не хотел нарушать атмосферу радостного ожидания, словно праздника, как будто исторического благополучного финала их трудов, споров, расчетов и переживаний.

– Хоть бы штук десять заказали, – сказал Сергей негромко, озвучивая общую мысль.

Коллектив молча согласился. Десяток поисковых роботов могли пригодиться хоть где: пожарным, пограничникам, армейским. Для армии, конечно, дороговато выйдет – он им там не нужен, на горбах все перетаскают, а вот для усиления постов или пожарным в завалах и задымлении очень даже подойдет. Ожидание прервалось достаточно быстро. В комнату, широко распахнув дверь из тонкого железа, вошел Тарас Михайлович, красный как рак, уже без портфеля. Он выглядел так, словно набрал воздуха из кабинета директора наверху и так и не выпустил его до самой пультовой. Войдя в комнату, он аккуратно закрыл за собой дверь, как будто боялся, что его подслушают и подсмотрят за ним, раздвинул руки в стороны и, с трудом сдерживая ликующий крик, произнес:

– Пятьсот штук, ребята!

Его широкая улыбка, которую нечасто доводилось видеть, застывшая поза мужика, тащащего стекло, заставляла поверить своим ушам.

– О! О! – раздалось сразу несколько восклицаний.

– Живем, братцы, – довольно сказал механик Богдан, невысокий мужичок, наверное, самый старший среди них после главного конструктора. Для него как для многодетного папаши эта весть значила кроме почета всего отдела еще и солидную премию.

– Так, теперь, Гоша, всю документацию в порядок, помарки убрать, причесать, по папочкам разложить и ко мне на стол, – распорядился Тарас Михайлович. – Я сейчас побегу на производство предупрежу, им сейчас круглые сутки собирать придется, директор распорядился, заказ срочнейший. И вам, ребята, тоже на производстве дневать и ночевать в две смены придется, чтобы ни один винтик, ни на миллиметр изделия не попортили, – он выдохнул, успокаиваясь и нагружаясь вновь следующими заботами. – Давай Гоша, составь график, кто как дежурит, руководство требует срочности. Образцы сразу в дело пойдут, понятно?

– Понятно, Тарас Михайлович. А что за спешка такая? – легко спросил Георгий.

– У них в Зоне волнения какие-то, – пожал плечами главный конструктор. – Ну все, хлопцы, за дело!

Он вышел, не прикрыв за собой дверь, оставляя видимым серый проем коридора, в котором затихали его шаги.

– Что-то серьезно у них там? – спросил кто-то. – В Зоне.

Никто не ответил

– Пятьсот штук – это армия, – сказал Сергей.

– Пятьсот штук, даже если по десять в сутки делать это… – Богдан прищурил глаз, подсчитывая, – это почти два месяца. Запчасти неделю еще идти будут. Хотя при такой срочности быстрее найдут, я так думаю.

Глава 10. Охота на охотника

Сизые сумерки Зоны скрывали контуры вооруженных людей, идущих вдоль кромки Рыжего Леса. Шесть человек. Четверо из них в таких же сизых, как и поддернутый дымкой вечерний воздух Зоны, комбинезонах. Наемники. Двое других больше походили на сталкеров. Тот, что пониже, в стандартной «Севе» зеленого цвета, а другой – высокий боец в армейском бронекостюме «Булат», который, судя по размеру, был изготовлен индивидуально. Четверо наемников имели отличительные нашивки в виде двух скорпионов, скрестивших в бою жала. Те, кто знал этот знак, поняли бы, что это самая жестокая, эффективная, беспринципная и вместе с тем немногочисленная самостоятельная группировка наемников численностью всего в неполную пару десятков человек, безмолвных профессионалов, выслеживающих кого угодно и делающих с ними что угодно на камеру, по заказу клиента. Синие вышитые скорпионы на черном фоне стояли на светлых буквах Сorpse, что переводилось как «труп» или «мертвец». На кого работали эти ребята и как получали заказы, вряд ли интересовало простого обывателя, но идущие рядом с ними Сагитай и Яков явно чувствовали себя спокойно и уверенно.

Наемники, шедшие до этого шеренгой, по знаку ведущего разбились на два отряда, приподняв оружие и надвинув на тактические шлемы приборы ночного видения. То, что они выслеживали, и то, к чему они вели представителей заказчика, велось уже пару суток и находилось на своем месте в прямой видимости еще одного скрытого наблюдателя недалеко от развороченного бензовоза на базе ЗИЛа с вырванным двигателем, покореженным капотом и отлетевшей на пару метров цистерной. Бензовоз стоял на разорванных колесах, из которых железными нитями во все стороны торчал корд. Недалеко от цистерны невысокая трава была изрядно примята, растоптана, местами как будто пожжена, валялись какие-то тряпочки, оберточная бумага, на раме грузовика уныло висели два пустых рюкзака. Ветер, дунувший от этого места, принес запах плесени и испорченных продуктов. На земле, обняв руками притянутые к груди ноги и как будто сотрясаясь от холода, сидело существо, практически неразличимо сливаясь с ржавой автоцистерной, к которой оно прижималось спиной. Ноги были длиннее человеческих, поэтому голова была на уровне колен, а кисти рук, обхвативших колени, сильно выступали в стороны.

Наемники обошли существо, держа его на прицеле, предоставив представителям заказчика свободу действия. Один из них, в комбинезоне «Сева», не открывая забрала, приблизился и сел на корточки перед существом. Зомби не обратил никакого внимания на людей. Его по-прежнему сотрясала дрожь, хорошо видимая в свете направленных на него налобных фонарей.

– Лука? – негромко и немного сочувственно спросил Сагитай. – Лука Псарас?

Зомби перестал трястись, его голова без признаков волосяного покрова поднялась, и взгляд устремился на закрытое стекло комбинезона, которое не было поляризованным, но все равно не позволяло при таком освещении рассмотреть лицо обращающегося к нему человека. Он несколько секунд смотрел на стекло, но затем его лицо вновь опустилось и спряталось за коленями.

– Зачем вы пришли? – тихо спросил зомби.

– Мы пришли помочь. Мы из большого лабораторного центра, оттуда с Большой земли, – ответил Сагитай, делая знак убрать оружие.

Окружающие его наемники и Яков опустили автоматы, но это не означало, что, чтобы нажать на курок, им понадобятся дополнительные знаки.

– Это невозможно… – также тихо ответил Лука. – Это необратимо…

– Лука, я не врач, я военный. Мы навели справки о том, кто ты.

Сагитай осмотрел раскрытые обертки шоколада, протухшие вскрытые банки тушенки, кучки пережеванной и отторгнутой человеческой пищи вокруг.

– Ты пытаешься снова стать человеком, пытаешься есть, ты думаешь не так, как другие. У нас задание поговорить с тобой, и, если ты захочешь, мы попытаемся помочь тебе.

Лука поднял голову. В его желтых, нечеловеческих глазах видны были отзывы терзающих его мучений, бесплодные попытки, разрушающее отчаяние, голод и легкий, призрачным светом мелькнувший огонек надежды.

– Кто ты? – спросил он.

– Зови меня Сагитай, это… – боец указал на высокого бойца в «Булате», – Яков. Остальные – сопровождение.

– Зачем вам помогать мне?

– У нас проблемы Лука… У людей. Ты, наверное, можешь понять, какие.

– Братство? Оно вышло на Большую землю?

– Да, Лука. Оно вышло. Они убивают людей и заражают. Мы не можем сейчас остановить это, но если ты согласишься сотрудничать с нами, то мы поможем тебе, а ты поможешь нам.

Зомби хмыкнул совсем по-человечески.

– Вы хотите, чтобы я вам помог уничтожить Братство? Зачем мне делать это? – ровно спросил зомби.

Он вдруг перестал трястись, но все человеческие черты внутренней борьбы исчезли. Наемники отступили на полшага, инстинктивно чувствуя изменения.

– Мы хотим вылечить людей и остановить заражение, но для этого нам нужно, чтобы ты нам помог. Когда мы сможем вылечить тебя, мы сможем вылечить и их. Ты же не хочешь, чтобы все люди заразились этим вирусом?

Сагитай выразительно подчеркнул слово «все», и, видимо, на его лице было вопрошающее выражение, но за стеклом герметичного комбинезона этого не было видно. Зомби секунду сидел, глядя в никуда.

– Нет. Не хочу. Не хочу, чтобы все.

– Пока вирус движется на юго-запад. Но не исключено, что он может двинуться на север и северо-восток. Если мы не сможем остановить его, то он достигнет и Гомеля, Лука. Это твой родной город.

Зомби вздрогнул, рука судорожно метнулась к внутреннему карману грязной камуфляжной куртки, проверяя наличие фотографии, бережно завернутой в чистый кусок целлофана. Убедившись, что фотография на месте, он расслабился, но взгляд его прояснился.

– Вы знаете, что у меня осталась дочь. Где она? Я хочу увидеть ее… – зомби встал.

Наемники приподняли автоматы, взяв под прицел существо. Сагитай тоже встал, но, будучи среднего роста, он был на две головы ниже этого существа.

– С ней все в порядке. Мы знаем, где она. Она в безопасности…

Лука секунду соображал, что могли значить эти слова: «Мы знаем, где она. Она в безопасности…» Неизвестно, что пришло ему на ум, но внезапно глаза существа вспыхнули чернотой и опустошением, запредельным для понимания простым человеком.

– Я могу выпить вас до дна, могу обратить вас в рабство, – прошипел он, глядя в упор на Сагитая. – Я могу уничтожить вас, не сходя с этого места. Я могу…

– Не можешь, – твердо ответил боец. – Ты не можешь! – еще раз повторил он. – Это мы можем уничтожить тебя здесь, не сходя с этого места, а потом взяться за твоих братьев. Но проблема в том, что пока мы будем уничтожать твоих братьев, пострадает множество ни в чем не повинных людей, среди которых могут оказаться и дорогие для тебя, пока еще живые люди.

Зомби направил в сторону бойца длинную руку. Расстояние было в пару метров, но длинная рука сократила это расстояние до полуметра. Боец спокойно смотрел на зомби, демонстративно отодвинув автомат за спину. При физическом контакте он был уверен, что даже без помощи оружия сможет скрутить и переломать эту страшную долговязую фигуру зомби. Пусть он и будет много раз восстанавливаться, но тем хуже для него: он будет ломать его дольше и болезненнее. Поняв, что боец защищен, Лука отступил на полшага назад, упершись спиной в ржавеющую цистерну, его лицо вдруг потеряло острые мистические, зловещие формы. Чешуйки на его лице, вставшие дыбов во время невидимой атаки, опустились, открыв человеческое начало, полное боли и отчаяния.

– Я не могу… – прохрипел он. – Ты видишь, во мне почти нет человеческого, я с трудом сдерживаю себя. Я не могу ничего есть, я постоянно голоден. Как вы сможете быть в безопасности рядом со мной, ведь я, я чудовище. Я тот, кто выпал из страшной сказки, я не готов показаться на глаза своей семье.

Люди, стоявшие вокруг, молчали. Да, зомби был прав. Это просто чудовище из страшной сказки, которое появилось здесь, которое борется с вирусом, поразившим его и поменявшем в нем все, практически все, за исключением той малой части, которая не поддается этим микроскопическим завоевателям, физически проникшим в клетки его тела и заставляющим его подчиняться им. Но он хотя бы борется, понимает, где он, Лука Псарас, начинается, а где он перестает владеть собой. Наемники наверняка бы расстреляли его в ветошь, а потом сожгли не из страха и ненависти, а для того, чтобы облегчить страдания ютившихся в этом теле человеческих остатков разума, памяти и чувств. Это было бы лучшее, что они действительно могли ему предложить.

– Подумай, Лука. Ты можешь помочь всем нам и себе. И если наши ученые смогут вылечить тебя, может быть, ты сможешь увидеть свою дочь.

Лука несколько секунд смотрел на человека. Что было в его голове, неизвестно, но сейчас ему давалось нечто наподобие шанса перестать быть управляемым существом и, возможно, даже частично вернуться к нормальной жизни, если он поверит им. Он, как бывший начальник службы безопасности секретного объекта, знал, что послужит всего лишь мясом для лабораторных ученых. Странным, опасным куском говорящего мяса, который будут пилить, мариновать, резать и облучать в попытках нащупать направление, в котором можно будет двигаться, чтобы уничтожить вирус. Но надежда, появившаяся среди отчаяния и одиночества, работала лучше, чем самый опытный палач. Она давала ему нечто, что он уже потерял и только где-то в глубине души старался не забыть, она закрывала ему глаза на факты и заставляла пойти в мышеловку, где он потеряет и ее. Прошло столько времени, с тех пор как он был человеком, десятки лет. Может быть, все-таки его действительно попытаются вылечить? Ему хотя бы научиться есть человеческим образом, а не быть обреченным постоянно высасывать жизнь из всего, что ею обладает. Если они смогут ему хоть чуточку помочь, это будет стоить того, чтобы попытаться. Робкий огонек того самого чувства зажегся во тьме сознания существа, осветив безмолвно застывших призраков прошлого, темные комнаты помещений, человеческий привкус крови на губах, который неразличимо был похож на свой собственный тогда, когда он еще был человеком.

– Что я должен делать? – хрипло спросил он, глядя в землю.

– Пойдем с нами, Лука. Мы выйдем за пределы Зоны, а там сядем в транспорт и поедем к врачам.

– Хорошо. Но сначала скажите мне, где моя Дарья? Что с ней?

– Мы знали, что ты спросишь, я могу ответить тебе. Она вышла замуж в тысяча девятьсот девяносто шестом году, сменила фамилию и переехала в Москву. Она и сейчас живет там. У нее семья, дети. У тебя есть внуки, и ради них тебе нужно постараться, чтобы они все были в безопасности, поэтому ты принимаешь правильное решение, Лука, – боец выдохнул с облегчением.

У зомби есть зацепка, значит, скорее всего, он будет на их стороне и действительно будет полезен.

– Большего я тебе сказать не могу. По мере того как мы будем продвигаться в наших исследованиях, мы будем давать тебе все больше и больше информации. Фотографии, снимки, видео и, может быть, даже организуем встречу, но ты должен понимать, что для этого нам всем нужно будет сильно потрудиться. Ты же не хочешь пугать внуков своим видом, Лука?