Закрытая дверь

Я всегда была ориентирована на него. Мои собственные желания и потребности отодвигались на второй план, словно незначительные детали в большом полотне. Я следовала желаниям Виктора, его доводам, старалась сделать так, чтобы ему было комфортно и приятно. Сначала это приносило радость, но сейчас я понимаю: у наших отношений нет никакого развития. Невозможно год за годом оставаться на одном месте, топтаться в одной и той же яме. Я устала».

Взглянув на своё отражение в окне, поняла, что пора что-то менять. В моем сердце зарождались новые идеи, и, возможно, следовало дать себе шанс на другое, более светлое будущее.

«Я больше не хочу приспосабливаться и жить в ограничениях – когда я не могу позвонить, написать СМС, поцеловать его в тот момент, когда меня переполняет желание. На душе стало так тяжело, и я понимаю: что-то должно измениться. Я обязательно с ним поговорю, когда он выздоровеет. Я просто обязана это сделать».

В столовой царила суматоха. Почти все сотрудники огромной компании стремительно заполняли свои столики тарелками с разными блюдами. Вкус еды здесь оставлял желать лучшего, но в целом было вполне сносно. Салаты и выпечка, пожалуй, были единственными яркими моментами этого скучного обеда. Я, как обычно, выбрала свой стандартный набор: салат из свежей капусты и пирожок с луком и яйцом, завершая трапезу компотом из сухофруктов.

За соседним столом оживленно беседовали сотрудницы отдела кадров. Их разговор, наполненный легким шепотом и смехом, просочился в моё сознание, когда я пыталась сосредоточиться на своих мыслях. Сквозь шум уловила отдельные фразы.

– Да! Я тебе говорю, что скоро у нас будет новый директор, – уверяла одна из них, явно предвосхищая важные перемены.

– С чего ты взяла? А этого понизят или повысят? – интересовалась другая, полная недоумения.

– Я слышала, что он уедет в Москву очень скоро. Источник надежный, он знает его тестя, – тихо добавила третья, бросая на подруг искоса значимые взгляды.

– Надо же! Вот ведь, умеют люди приспосабливаться! И все-то у них схвачено! – заключила первая, и в ее голосе звучало завистливое восхищение.

Я вдруг почувствовала, как меня охватывает тревога. «Москва, тесть, начальник… Точно! Они говорят о Викторе! Как так? Он уедет… он уедет от меня…» Мгновенно все доводы и рассуждения, которые казались мне столь весомыми ранее, потеряли силу. Мою душу захлестнули чувства, которые только что пыталась подавить. Я погрузилась в этот эмоциональный водоворот, не в силах представить, как буду жить без него. Теплота и нежность к Виктору охватили меня, словно мягкое одеяло, заставив вспомнить каждое мгновение, которое провела с ним. В сердце зарождалось смятение, и я понимала: этот разговор должен состояться, даже если предстоит столкнуться с самой трудной правдой.

Рабочий день медленно подходил к завершению, но мысли о Викторе не покидали меня, словно усталость сама по себе не представляла для них преграды. Вдруг раздался звонок от мамы, которая с болью в голосе рассказала, что упала и сильно ушибла колено. К тому же она поделилась своими переживаниями: отношения с Дашей, моей младшей сестрой, совсем испортились – та отключила телефон и игнорировала её. Я, полная сострадания, пообещала маме связаться с Дашей и попытаться уладить семейные недоразумения.

Поинтересовалась, какие мази и лекарства у мамы есть для лечения ушиба, и пообещала отправить ей по почте мазь, которая действительно хорошо помогает. Таким образом, к тревогам о Викторе добавились и переживания о здоровье мамы.

День явно не заладился. Я, словно потерянная между мирами, в поисках коробки для посылки обежала три почты: то не оказалось подходящих коробок, то не было штрих-кодов, а в очереди стояли люди, как будто они ждали чего-то гораздо более ценного, чем товары почтового отделения. Наконец, мне удалось найти коробку, но радость была недолгой. Вернувшись домой, поужинала, упаковала подарок маме, который уже ждал своего часа. Мазь приобрела по пути, но, к сожалению, отправить посылку не удалось. Перед закрытием, когда в почтовом отделении скопилось особенно много народу, оператор, усталая и резкая, огласила: «Больше не занимать!»

После дня, полного беготни и очередей, я почувствовала, что мои силы на исходе. Упала на диван, задрав ноги на подушку, и позвонила маме, чтобы рассказать о ситуации с посылкой, узнать о её здоровье и пожелать спокойной ночи. На душе стало легче; тревога немного утихла, и я обрадовалась тому, что маме стало лучше.

Затем я решила позвонить Даше, но телефон сестры был недоступен. «Вот что вытворяет! Как же это на неё не похоже», – подумала я с лёгким огорчением.

«Ладно», – сдалась я. «Надо принять душ и лечь спать». В голове всё еще крутились мысли о Викторе, о семье и о том, как важно иметь связь с теми, кто близок. Но сейчас, в объятиях усталости и звуков вечернего города, мне казалось, что на некоторое время можно просто отдохнуть.

Я уже устроилась на диване, когда раздался звонок телефона. Это был номер Даши, но вместо её теплого голоса я услышала мужской тембр – это звонил Игорь, её парень. Он решил «прояснить ситуацию» относительно отношений с сестрой.

– Почему Даша сама не отвечает? Ей что, запрещено? – осведомилась я, пытаясь сдержать раздражение.

– Относительно мамы – запрещено. А с вами, со всеми остальными родственниками, я ещё подумаю, – произнес он с наглостью, прерывая тишину нашего общения.

Смирившись с его высокомерием, я отказалась обсуждать с ним что-либо. Потребовала поговорить с сестрой. Игорь отключил телефон, не попрощавшись. Это было словно щелчок двери на замок, который прервал мой последний шанс на прямое общение с Дашей. Я поняла, что она находится под сильным влиянием. Он манипулирует ею, и она, похоже, ему покоряется. В конце концов, она взрослая женщина, и это её жизнь, её судьба, её уроки.

Я пыталась уснуть, но мысли о ситуации с Дашей не отпускали. Вдруг снова прозвучал звонок. Это был её номер. Сердце забилось тревожно, и я уже была готова выругаться в трубку, когда, наконец, услышала её голос. Разговор оставил неприятный осадок, как горьковатый привкус в напитке. Даша жаловалась на мать, упрекнув меня в том, что мне легко – я уехала из родительского дома в семнадцать лет. А ей пришлось оставаться с мамой. Исчерпав все свои обиды, она добавила, что зарабатывает недостаточно, чтобы прокормить своего сына, и ей нужна помощь.

Мы говорили почти сорок минут. Я старалась донести до неё мысль, что нельзя так поступать с матерью, нельзя рвать отношения и забывать о близких. Она пообещала попытаться помириться с мамой, только если та будет нормально с ней разговаривать. Я же настаивала на том, чтобы она не ставила условий. Не уверена, что Даша меня поняла, или хотя бы услышала.

В завершение разговора я пожелала ей счастья и ещё раз попросила помириться с мамой. Надеюсь, рано или поздно их сердца найдут путь друг к другу, вне зависимости от тех преград, что стоят между ними сейчас.

Измученная этим днем, я закрыла глаза и, словно в молитве, попросила прощения у самой себя за то, что так переживаю за чужие ошибки и поступки. Сон накрыл меня, унося в безмятежное спокойствие.

Когда наступила пятница, я ощутила, что за эту короткую неделю прожила целый год. Изменения в сфере отношений произошли, но они не ограничивались лишь моей эмоциональностью. Я так много думала о некогда близких мне людях, что мои размышления и переживания постепенно сложились в единую линию, в которой отразились все тонкости их сущности.

Теперь я видела близких людей в этой конкретной целостности, будто бы они обретали свою форму и содержание. Эмоции, путаясь в своем вихре, начали утихать, уступая дорогу принятию. Работа стала для меня настоящим благом: сегодня я погрузилась в творчество с вдохновением, и мой начатый проект, наконец, сдвинулся с мертвой точки. Как же это прекрасно! Я больше не была пленницей навязчивых мыслей, которые мучили меня еще вчера. Вместо того чтобы стремиться преодолеть сложившуюся ситуацию, я научилась плыть по течению, рассчитывая на то, что, где-то вдали, обязательно найдется берег.

В этот момент ко мне пришла мысль о том, что необходимо закрепить это новое, неожиданно обретенное ощущение. Мне был нужен «шлюз», позволяющий адаптироваться к этому состоянию, настраиваясь на более глубокий уровень восприятия. Я никогда не посещала кафе одна, но сегодня, словно под нажимом внутреннего голоса, решилась на этот смелый шаг.

И вот, за столиком, я с интересом погрузилась в свои мысли, наслаждаясь пронизывающим напитком – ароматным кофе, который наполнял воздух живительными нотками. Превосходная шарлотка, укрытая легкой хрустящей корочкой, ласково манила своей сладостью, подчеркивая вкус яблок. Тихая музыка, словно нежный шёпот, наполняла пространство, создавая ауру уюта и тепла. Вокруг меня вовлечённо беседовали люди, их голоса сливались в легкий, приятный гул, который, как мягкие объятия, уносил в мир динамичности и мелодичности происходящего. Каждое мгновение было полным, как будто сама жизнь решила остановиться, чтобы подарить мне это единственное, неповторимое и такое важное для понимания себя время.

Я вспомнила о задании, что остановилась на Евгении, задумалась над заданным вопросом: «Любили ли мы друг друга?». Из сумочки достала дневник и погрузилась в ностальгические воспоминания, захваченная тем, что привело нас к этому моменту.

Евгений открыл для меня новый мир, пронизанный чувственностью и эротизмом. Он стал моим первым мужчиной в полном смысле этого слова – с ним я познала настоящую страсть и понимание. После нашей первой встречи, которая оставила в сердце неизгладимый след, мы встретились еще дважды за короткий срок, будто стремясь разгадать друг друга.

Первая наша встреча была увенчана прогулкой по городу, который для нас обоих предстал в новых, таинственных красках. Мы вооружились путеводителем и отправились исследовать окрестности, и с каждым шагом наш интерес рос. С Жекой было легко и приятно, словно само время подвластно нам, и я не замечала, как пролетели километры.

Он блестяще разбирался в архитектуре, щедро делясь своими знаниями о композиционных приемах, оформлении фасадов и анализе строительных конструкций. Вокруг было множество примеров, и я, восхищенная его энтузиазмом, восторженно говорила:

– Ты так понимаешь стили и все эти тонкости строительства и архитектуры!

– Я просто много об этом читал, – скромно поправил меня Евгений. – Где-то удалось побывать, увидеть это своими глазами. Остальное – это иллюстрации и книги.

– А вот я не понимаю, зачем архитектору математика, – сокрушалась я, вспоминая о недавнем экзамене, результаты которого ещё не были известны.

Евгений, увидев мою озабоченность, улыбнулся и уверенно ответил:

– Ну ты даешь! Как же без этого? Вот, например, древнегреческий стиль славится своей внешней гармонией и красотой благодаря высокоточным системам пропорций и стиля. И это возможно только благодаря изучению математики и геометрии. Когда речь заходит о строительстве из белого мрамора, точность и строгий расчет играют решающую роль, – многозначительно произнес Жека, его взгляд настойчиво задержался на мне.

– Да, ты прав, – согласилась я, чувствуя, как внутреннее беспокойство поднимается на поверхность. – Это просто я из-за экзамена по математике переживаю. У меня такое чувство, что я его провалила, – с грустью произнесла я.

– Да ладно тебе, не переживай, – мягко обнял меня за плечи Евгений. – Еще ничего не известно. Пойдем в кафе, перекусим.

Я кивнула, охваченная надеждой на перемену настроения. В кафе мы заказали по сардельке и чай с ватрушкой. С тех пор, как вспоминаю, мне кажется, что ничего вкуснее я не ела. Мы оживленно беседовали, рассказывая друг другу о любимой еде, и вскоре поняли, что многие вкусы были схожи.

Жека вытер губы салфеткой, и его взгляд стал серьезным.

– А давай вместе снимем квартиру, – предложил он. – Так проще, дешевле и веселее.

Я удивленно уставилась на него, словно он произнес что-то совершенно неожиданное. Жека продолжал, не замечая моего недоумения:

– Снимем квартиру поближе к институту, чтобы сэкономить на транспорте и получить дополнительное время для сна. Готовить будем по очереди. Я умею. А ты?

Я смотрела на Евгения широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни слова.

– Что? Ты не умеешь готовить? – с легким азартом спросил он.

– Это что? Мы будем жить с тобой вместе? Вдвоем? – наконец, сглотнув слюну, выдавила я.

– А ты предлагаешь взять еще кого-то?

Я замялась, не зная, что сказать, а он добавил:

– Это не всегда продуктивно. Двоим проще договориться. Кроме того, из поступающих я знаю лишь тебя, – улыбнулся он.

В тот момент я осознала, что мысль о совместной жизни как мужа и жены смущала лишь меня. Волнение переполняло сердце, а внутри нарастало странное ощущение, как будто я стою на пороге чего-то нового и неведомого.

Второй раз мы встретились в институте, когда вывесили списки зачислений. Он там был, а себя в списке я не нашла. В тот год я не поступила, и вдруг мир вокруг потускнел. Я расстроилась, слезы застилали глаза. Выбежав на улицу, я покинула стены института, словно искала спасение на свежем воздухе. В тот момент, когда мне казалось, что всё потеряно, Евгений выбежал за мной. Он догнал меня, крепко схватил за плечи и, развернув к себе лицом, достал платок, чтобы вытереть мои слезы.

– Ну ты чего, дурочка? Это не конец жизни. Это всего лишь неудача. Слышишь? – произнес он с теплотой в голосе.

Я рыдала, и он прижимал меня к себе всё сильнее, словно делал это, чтобы защитить от любых невзгод.

– Пойдем за угол, на скамейку. Там тише, – предложил он, мягко потянув меня за собой.

– Я не могу вернуться домой сейчас, – наконец смогла выговорить я, ощущая, как на сердце давит непоправимость ситуации.

– А зачем возвращаться? Всё в силе. Мы снимем квартиру. А ты поступишь на следующий год. Подготовишься, – уверенно сказал он, словно поднимая меня с дна отчаяния.

– А на что мы будем жить? – всхлипывала я, теряя надежду.

– Подрабатывать будем, – тихо ответил он, – Успокоишься – обсудим варианты.

В тот миг я поверила ему. В этом городе у меня не было никого ближе и роднее Евгения.

Легкий ветерок принёс с собой свежесть, и слезы, наконец, окончательно высохли. В смущении я прикусила губы, а он притянул меня к себе и поцеловал нежно, словно подтверждая, что, несмотря ни на что, у нас есть надежда на лучшее.

Его слова наполнили мои мысли новым осознанием, и я начала понимать, что каждый элемент нашей беседы, каждая деталь, становились кирпичиками в процессе построения чего-то большего.

Я не изображала скромность – я действительно была скромной. Когда мне делали комплименты, я всегда пыталась оправдаться, объясняя, почему выгляжу именно так. Евгений обожал делать комплименты. Он внимал моим попыткам оправданий, и однажды, услышав очередное высказывание, крепко взял меня за плечи и произнес:

– Стоп! Садись и слушай! Делать комплименты девушке – это совершенно нормально, особенно если она такая симпатичная, как ты, – сказал он, подмигнув мне.

Я открыла рот, намереваясь снова оправдаться, но он опередил меня:

– Молчи! Слушай. Не возражай, даже если знаешь, что слова человека, который делает тебе комплимент, соответствуют действительности лишь частично. Лучше всего тактично поблагодари собеседника и переведи разговор на другую тему. А если вы до этого не разговаривали, просто поблагодари и иди дальше, куда шла.

Так он научил меня принимать комплименты. Теперь я реагирую на них с удивительной легкостью. Если это дерзкий комплимент, я отвечаю шуткой. Если он искренний и положительный, я впитываю его, делая частью своей идентичности, говоря себе: «Да, я такая».

Но это было не всё, чему научил меня Евгений. Он также показал, как говорить "нет", как не перебарщивать с косметикой и как готовить вкуснейший борщ и оладьи. Мы вместе изучали английский язык, и благодаря ему я научилась разбираться в архитектуре.

Он был моим первым мужчиной, открывшим двери в новую, неизведанную для меня реальность. Этот интимный опыт стал для меня чем-то совершенно уникальным; у меня не было с чем его сравнивать, и я принимала всё, как есть, без оценок и предвзятости. Иногда мне казалось, что время останавливается, и я зависаю, пытаясь осмыслить то, что со мной происходит. Секунда растягивалась, словно резиновая, а затем, вздохнув, я вновь ощущала, как мир вокруг начинает стремительно мчаться вперед.

Жека не обуздывал свое поведение, а плыл по волне своих желаний. Я исполняла партию в его действиях. Старалась это делать артистично. Училась специальным навыкам. Я помню, как он в первый раз при мне включил кассету с эротическим содержанием. Он был свободен. Пил чай с лимоном. Спокойно комментировал действия «героев», которые на его взгляд не всё выполняли соответствующим образом. Я в это время сидела, раскрыв рот, поворачивая голову то на него, то на экран. Мои глаза были широко раскрыты. Я не знала, что сказать, и даже моментами забывала дышать. Мне все казалось правильным, новым, нереальным. А Жека не избегал критики, говорил об общепринятых стандартах. Позже, когда он это делал при просмотре других кассет с подобным содержанием, я вставала и уходила на кухню. Я не могла это слушать, потому что от этой критики исчезало удовольствие от самого процесса. Потом мне стало всё это казаться театральным представлением. Особенно, когда после просмотра он ложился ко мне и начинал комментировать уже происходящее в нашей спальне, говоря:

– Вот так нужно! Так лучше. Тебе так нравится?

Оказавшись на сцене, которую мы создали вместе, я вдруг осознала, что все спектакли заканчиваются. Слова, которые когда-то звучали так искренне, потеряли свою магию и стали безликими репликами, а поцелуи, полные обещаний, превратились в механические жесты, не вызывающие ни живости, ни трепета. Я была актрисой в чужом фильме, и этот сценарий подтверждал лишь один очевидный факт: мы зашли в тупик.

Страсть, которую я когда-то чувствовала, постепенно вытеснялась холодным безразличием. Белые облака рассеялись, оставляя после себя лишь пустоту. Вместо того чтобы приносить мне радость, каждый его взгляд вызывал во мне отголоски давних сожалений. В попытках сохранить иллюзию мы занимались не чем иным, как подменой настоящего на образы, с которых осыпалась пыль времени.

Я начала задаваться вопросом, стоит ли продолжать это представление. Мы оба были потеряны в лабиринте собственных страхов и ожиданий, и, вместо того чтобы находить друг в друге отдушину, мы лишь отдалялись, пряча свои настоящие желания за масками дружбы. Этот внутренний конфликт угнетал меня, и я поняла, что так больше продолжаться не может. Интимность, к которой я стремилась, стала для меня болезненной иллюзией, болью одного единственного слова: «долг».

И в этом состоянии я много раз представляла, как, однажды я смогу освободить себя. Я мечтала о том, чтобы снова ощутить дыхание жизни, чтобы вновь найти себя в объятиях настоящей любви, а не в обёртке лицемерного театра. Мы оба заслуживали большего, чем потерянные слова и механические жесты.

Евгений действительно был хорошим человеком. У него были положительные качества: надежность, заботливость, он умел поддерживать порядок и уют. Но этого было недостаточно для построения настоящих отношений. Наличие общего быта и совместных планов не заменяло взаимной глубокой привязанности и искреннего влечения. Мы создали комфортное пространство, но оно оказалось пустым внутри.

Когда он уехал, я почувствовала облегчение, хотя немного было грустно. Эта своего рода свобода открыла глаза на то, что мы больше не должны были скрывать свои истинные чувства, тем более если в них нет ярких эмоций. Кажется, мы оба поняли, что наши пути разошлись, и что единственное, что нас связывало, это обыденность и привычка. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что настоящая любовь – это не только взаимная симпатия, но и страсть, искренность, и готовность делиться друг с другом своим внутренним миром.

На прощание он улыбнулся, но что-то в его взгляде выдавало неуверенность:

– Ты давай, заканчивай институт и приезжай ко мне. Будем жить вместе. Ну, пока, – произнес он, поцеловав меня в щечку. Словно прощальное эхо, эти слова оставили след в воздухе, когда он поднял свой рюкзак и сумку, вышел за порог… из квартиры, из моей жизни.

Между нами звучала неотъемлемая истина: мы оба понимали, что наше совместное будущее осталось в прошлом. Чувства потухли, притупились, как гаснущее пламя свечи. Миссия выполнена. Я не испытываю сожалений – лишь искреннюю благодарность за опыт и ту поддержку, что он мне подарил. Жизнь продолжается, словно река, и каждый изгиб приносит нам новые горизонты, новые возможности.

Я погладила рукой дневник: таким родным он был для меня. На каждой его страничке красовалась маленькая зарисовка дня: чаще это какой-нибудь цветочек или геометрические фигуры, составляющие целый орнамент. Ниже следовали длинные или не очень абзацы, полные искренности и уязвимости. Здесь хранились переживания о любви, страхи, которые преследовали меня. Часто я записывала мысли в виде таблицы, использовала маленькие стрелочки, которые указывали путь куда-то в светлое будущее. Иногда делала маленькие заметки о том, что мне хотелось бы изменить в себе, чтобы стать более открытой для отношений, доверять своим чувствам и не бояться рисковать, даже если это будет связано с болью. А еще в моем дневнике есть цитаты из книг, которые кажутся мне вдохновляющими: слова знаменитых людей, напоминающие о том, что поиск любви – это не только счастье, но и смелость быть настоящей, открытой и уязвимой. Бывали дни, когда дневник помогал мне справляться с одиночеством: я подробно рассказывала на его страничках о своих чувствах, анализировала почему мне тяжело на душе, искала пути преодоления этого состояния. Мой дневник всегда мотивировал меня двигаться вперед, давая мне пространство для самовыражения.

А в кафе по-прежнему бурлила жизнь, наполняя пространство звуками и эмоциями. Оживленные разговоры, словно мелодия, переплетались в воздухе, создавая симфонию буднего дня. Звон посуды на фоне легкой музыки создавал уют, а мерцающие огни, как звездное небо, придавали мгновению особую магию. Новые посетители входили, словно свежий ветер, принося с собой ожидания и тайны. Я, слегка улыбнувшись, подозвала официанта и, сделав удовлетворенный вздох, попросила: «Счет, пожалуйста». Мгновение казалось наполненным гармонией и легкой эйфорией, как будто сама атмосфера кафе делилась своим теплом.

Виктор выздоровел, и я узнала об этом от своей сослуживицы, которая забирала почту в приемной. Подойдя к нашему отделу, она сказала:

– Начальник вышел. Спокойная жизнь закончилась.

Внутри меня мгновенно вспыхнуло беспокойство. Как же мне с ним поговорить? Что сказать? Какие слова подберу, чтобы они прозвучали убедительно? И могу ли я просить его о чем-то? Ведь он не мой муж. Я была в замешательстве и не знала, с чего начать, но одно было ясно: я должна его увидеть.

Я записалась к директору, сославшись на необходимость согласования нового проекта. На самом деле проект совершенно не имел для меня значения. Сидя в приемной и ожидая своей очереди, я чувствовала, как волнение нарастает.

Секретарь вдруг произнесла:

– Заходите!

Я осторожно открыла дверь, чувствуя, как дрожит голос:

– Можно?

– Да. Заходи, – ответил Виктор, поворачиваясь ко мне с улыбкой.

Словно камень упал с души, ведь он рад меня видеть.

– Давно не виделись. Я уже соскучился, – сказал он, делая шаг навстречу и притягивая меня к себе.

– У тебя там секретарша, – испуганно пролепетала я.

– Да, да, я в курсе. Через час у меня поездка на объект. Поехали вместе.

Не веря своим ушам, я удовлетворенно кивнула.

– Водитель позвонит, когда нужно выходить, – добавил он, легонько поцеловав меня в щечку и проводив до двери.

Выходя, я терялась в своих мыслях. Господи, что я делаю? Я так хотела спросить его, правда ли он уезжает в Москву. Но его улыбка погасила все мои страхи, словно всё у нас было по-прежнему. Я не могу без него. Я хочу быть с ним.

В машине он положил руку на мое колено, и мурашки пробежали по всему телу, как будто это была наша первая встреча.

Только присутствие водителя останавливало нас от того, чтобы не броситься друг другу в объятия.

Мы осмотрели объект вместе с представителями компании. Виктор попросил оставить нас на некоторое время, чтобы мы могли обсудить все рабочие моменты.

Комната, где мы остались была солнечной, светлой. Стоял стол и стул. В старом шкафу лежали пожелтевшие бумажки. Все покрыто слоем пыли. Видно было, что помещением давно никто не пользовался.

– Как тебе объект? – Виктор подошел ближе.

– Здесь можно развернуться. И платят, я так поняла, достойно, – тихо ответила я.