скачать книгу бесплатно
Трогаю мягкий водяной поток, представляю, какие тут можно сделать фонтаны: поставить во дворе бочку, в нее трубу с вертикальной струей, к верхушке приварить распределитель на шесть полос, и чтобы вода падала в ложки.
И будет целая радужная феерия!
– Ты что тут делаешь, ротозейка?! – внезапно возникает за плечом бабушка в соломенной шляпе, она сейчас похожа на Дон Кихота, только очень сердитого: ветряные мельницы опять завладели ее внучкой.
– Сейчас! Сейчас-сейчас, все уже! – Сердце упало в живот и прыгает там, как на батуте.
– Приду через пять минут, чтобы все закончила. Потом иди полы мыть! Наследила, раззява, хватит котят приблудных домой таскать…
Ее голос постепенно снижает громкость, но все равно слышен.
Быстренько заканчиваю с посудой, иду мыть пол.
Тут тоже не все просто.
На крашеном дощатом полу очень легко разделить мокрые сегменты и сухие, и сделать лабиринт: доски широкие, можно шагать в ниточку и не ступать на вражеский сегмент.
– Ты по мокрому босыми ногами ходишь?! – Бабушкина голова в окне: того и гляди влетит и откусит мне ухо.
– Не, ба, все, заканчиваю уже!
– Кто тебя замуж возьмет, одно дело довести до ума не можешь, в два счета заканчивай и иди, я тебя муку просеивать научу!
О, это интересно.
Быстренько выжимаю тряпку, развешиваю на заборе, чисто-чисто мою руки, как хирург, – не забыть потом мыльных пузырей наделать – и иду в кухню.
На столе – чистая льняная скатерть, насыпана высокая белая гора кукурузной муки, стоит огромная эмалированная миска, в ней – старенькое сито.
– Смотри: берешь совочек, насыпаешь муки в сито, потом двумя руками делаешь вот так – видишь, сыплется снизу?
Смотрю под сито – оттуда белая пурга, снежинки идут густо, ритмично, ровными ниточками, мука ложится горкой, я подставляю ладонь – снег этот нехолодный, пушистый и нежный.
– Куда-а-а?! Бери сито, пустоголовая!
Беру сито, насыпаю муки, мерно качаю его и завороженно смотрю на снег.
Просеянная мука лежит идеальным конусом, нетронутая, как никем не покоренная гора.
Как же добраться до вершины?
Сначала надо дойти до подножия, а потом сделать тропинку.
Вот медленно и терпеливо человек протаптывает спиральную дорогу вокруг горы, над ним летают хищные птицы, у них на вершине гнезда, они бросаются на непрошеного гостя, бока горы взрыхлились, человек срочно роет себе пещеру, а путь продолжит ночью. Но гора коварно осыпается и запирает человека в западне. Кто же его спасет?
А можно сделать город.
Вот площадь. Вот домики. Это северный город изо льда, и у людей тут нет машин, а есть ездовые собаки. Вот тропка для них, чтобы им было легко тянуть сани.
Нет, пожалуй, лучше всего сделать посередине пропасть. Было землетрясение, и земля треснула пополам.
А еще лучше – пустыня.
– Ты когда поумнеешь, дуреха? Это же еда!
Руки сами собой засыпали города, пустыни, яранги, собак и хищных птиц.
– Испугалась, что ли? – Бабушка внимательно посмотрела на меня, сняла шляпу, вытерла лицо.
– Иди, молитву прочитаю. Чего пугаться, играй сколько хочешь.
Приникла к моему сердцу и забормотала:
Сердце, сердце, иди домой, домой,
Сердце, сердце, что тебя напугало?
Сердце, сердце, иди домой, домой,
Сердце – женщина или мужчина?
Сердце, иди домой, домой,
Сердце – ребенок или взрослый?
Сердце, иди домой, домой,
Сердце – человек или собака?
Сердце, иди домой, домой,
Сердце – темнота или шум?
Сердце, иди домой, домой…
Сердце забиралось под теплые крылышки наседки, выглядывало оттуда и вертело головой – что, съели? Ничего не страшно, сердце дома, дома.
Мне снилось, что я выросла и улетаю по чистому небу в крошечном самолетике – далеко, очень далеко.
Любовь Миранды
Жить с Мирандой оказалось весело и интересно.
Она, уже очень давно разведенная мать-одиночка, любила некоего молодого матроса, не здешнего. Любила она его активно, ездила на судно встречать из рейса, как законная супруга, но тем не менее жениться он не спешил.
Клара же его ненавидела со страшной силой: ходить на судно, будучи не женой, а подружкой – это чистой воды непотребство. Она была очень самолюбивая и чопорная, умнее своей матери раз в сто и старше ее лет на двадцать – не годами, а зрелостью.
Она нашла в Лике благодарную слушательницу, потому что Миранда пару раз отделала ее за искренние слова в сторону матроса и его планов относительно женитьбы.
Мать была зациклена на матросе, как одинокий космонавт на планете Земля.
Лика даже не была уверена, что Миранда его в самом деле любит – скорее, твердо уверена, что если не выйдет за него замуж, то все, жизни хана.
А он все не женился.
Миранда не останавливалась ни перед чем: ездила даже в его родное украинское село. Познакомилась с родителями, ходила с ним по дискотекам.
Купила однокомнатную квартиру в Одессе, чтобы создать ему все условия – типа, н-н-у-у-у? Видишь, какая я завидная невеста? С приданым!
А он все не мычал и не телился. А кругом столько хищных девиц, глаз да глаз нужен!
А как за ним уследишь? То он в рейсе, то в селе. Поди знай, какая восемнадцатилетняя фря его окучивает!
И Миранда придумала способ слежки: каждый день по три раза она ходила гадать на кофе к своей крестной, айсорке Амалии.
Каким образом язычница могла крестить православную?! Непостижимые вещи творились в жизни Миранды.
Утром она забегала к гадалке до работы, в полдень пила кофе в редакции, переворачивала и сушила чашку, запаковывала ее в салфетку и бережно несла на расшифровку, а после работы – вечерний сеанс ясновидения.
Взяла как-то раз с собой Лику.
Одноглазая Амалия жила в такой халупе, что гости боялись сесть. Кофе Лика деликатно отодвинула, придумав тахикардию.
Кто-то спал на кушетке под видавшим виды покрывалом, и вообще гостей явно не ждали.
Гадалка взяла чашку, заглянула в нее:
– Сейчас он входит в стеклянные двери… казенное здание… сидит лысый мужик… сдает документы…
Миранда нервно поправляла очки и напряженно слушала.
– А женщин там нет?
– Нет, – вглядывалась в засохшие разводы Амалия. – Тетки старые. Ничего страшного.
– А потом куда пойдет? – изнывала Миранда. – Вечером?
– Вот вечером и посмотрим, – легко ответила гадалка и преувеличенно осторожно вернула чашку – чтобы клиентка не заподозрила в мошенничестве и утаивании фактов.
Если бы Лика не видела это собственными глазами, то решила бы, что Миранда наконец-то благополучно чокнулась.
– Пошли? – подергала она подругу за рукав.
– Секунду, – отмахнулась Миранда и повертела чашку в руках, шепотом уточняя детали.
В это время на кушетке завозились, и оттуда высунулся кто-то чернявый.
– Это мой сын, не пугайся, – бросила Амалия, заметив Ликин встревоженный вид.
На следующий день Миранда сообщила, что Рамин влюбился в Лику и просит свидания.
Это был удар ниже пояса!
Лика плакала и смеялась: если бы Генрих увидел, какие у нее сейчас поклонники! Ниже падать некуда.
Все ее мысли днем и ночью были полны тайной тоской по тому, кто к ней не спешил.
Никто не должен знать, что творится с ней, и будь что будет – и в этой странно повернувшейся жизни есть повод веселиться.
Дневник.
Такое-то число такого-то месяца.
Гадание
Городок наш, помимо всего прочего, знаменит своими гадалками.
Гадание на кофе – естественное продолжение кофепития, и этим ремеслом владеет любая мало-мальски уважающая себя жительница города. То-то я удивлялась в прежние мирные времена, почему на отдыхе в любой другой части страны к нам подобострастно клеились столичные жительницы, выстраиваясь в очередь с кофейными чашками в засохших разводах недельной давности: «Вы только одним глазком гляньте: это же уникальная чашка, такие узоры – просто загляденье! Скажите, что вы там видите?..»
Мы глядели и видели медведей, гепардов, павлинов и тюленей, о чем честно и сообщали, а вопрос расшифровки знаков судьбы великодушно оставляли самим страждущим.
Но есть и профессиональные гадалки. Это совершенно нормальная профессия, почетная и уважаемая, и иметь собственную гадалку наряду с парикмахером и сапожником – хороший тон. Основной контингент клиентуры – само собой, женщины.
Девушки на выданье от шестнадцати до шестидесяти ходят к гадалкам и допытываются, когда же прекрасный принц (или, на худой конец, таможенник) пинком откроет дверь девичьей светелки и заберет оную девицу наконец к чертовой матери в вожделенную замужнюю жизнь.
Замужние же матроны ждут, что им откроют, кто же та стерва, которая вьется возле мужа и пытается его оттяпать у законной владелицы, и какое ей подсыпать хитрое снадобье, чтобы отбить охоту зариться на чужое добро, но при этом и самой в тюрьму не загреметь. Матроны постарше совещаются с гадалками, как наладить жизнь повзрослевших детей – женить, выдать замуж, устроить в институт, а потом и на работу.
Но и мужчины не гнушаются советом хорошей гадалки – обычно это касается поисков украденного имущества, и, между прочим, известны превосходные результаты.
Долгое время мне было плевать на правила хорошего тона, и институт гадалок я громко клеймила как мракобесие и дремучесть. Но сейчас, во время правления Великого Бабуина, все милые мальчики куда-то делись – часть ушла на тот свет от передозировки, часть сидит в тюрьме, оставшиеся уехали в неизвестном направлении, и половозрелым девицам вроде меня и моих подруг не с кем даже флиртовать, не говоря о матримониальных планах.
И тогда я решила взяться за гадалок всерьез: нельзя же позволить первой попавшейся самоучке заглядывать в мое будущее! Агенты приносили сведения о самых известных и потрясших основы материализма звездах провидческого ремесла.
– Амалия, 46 лет, айсорка. Гадает на кофе. Помогла вернуть ушедших мужчин шести женщинам!
А-а-а, та самая Амалия! Ну, с ней я уже разобралась.
– Феридэ, 27 лет, происхождение неизвестно, утверждает, что бабушка аджарка, гадает на кофе и на картах одновременно. О прошлом говорит всю правду, статистика будущего неизвестна.
Зачем мне слушать о том, что я и так знаю?!
– Сиран, 74 года, армянка, гадает на кофе древним греческим способом.
А есть новогреческий способ?
– Есть одна ясновидящая в деревне Т., – поступили сводки из отдаленных районов. – Она спит летаргическим сном уже три года, но во сне говорит всю правду.
– Аферистка и лентяйка, – выдала я диагноз и продолжила поиски.
