скачать книгу бесплатно
– Залетай, пацан! – Второго приглашения не потребовалось. Не отрывая глаз от полотна шоссе, спросил. – Куда путь держим?
– В город. Мне на вокзал. Довезете?
– Родители хоть знают?
– Мать – да, отец – нет.
– Что так?
Рассказал. Он недовольно покрутил головой.
– Надо же! Будь поосторожнее там, на вокзале и в поезде. Мал еще.
– Мне уже пятнадцать.
– Надо же! – Шофер усмехнулся. – Так много?
– Да. Не смотрите, что маленький. Это – такой уродился. Мамка рассказывала, что до четырех лет сам сидеть не мог… Все валился на бок… Голова больно тяжелая оказалась.
И тут шофер увидел мои кровоточащие руки.
– Что с тобой? Кто это?
– Никто… Сам… На каменоломне два дня работал, чтобы на билет заработать.
– Надо же! Заработал? Не обманули?
– Нет! – Достал из холщового мешка деньги и показал. – Вот!
– Какой ты молодец!
От избытка гордости и счастья, что меня похвалили, зарделся.
– Голоден, поди?
– Н-н-не очень… позавчера ел.
– Не очень, – передразнил меня шофер. – Там, в «бардачке» возьми хлеб, яйца, соль.
– Это – нехорошее слово, дяденька. Мой отец так ругается.
Шофер заливисто расхохотался.
– Ну, ты, даешь, малый! Извини, но у нас, шоферов, так называется шкафчик, который перед тобой.
Уставился, но ничего, никакого шкафчика не видел. Подумал, что шофер шутит со мной. Он дотянулся правой рукой до какой-то выпуклости на передней стенке, нажал, и отпала небольшая жестяная дверца.
– Ты бери. Ешь.
Увидев, что там лежит огромная булка белого хлеба, мои глаза загорелись голодным огнем. Дрожащей рукой потянулся к хлебу.
– Я, дяденька, только чуть-чуть, ладно? А там, в городе, куплю… куплю… – Отщипнув немного, стал класть булку назад.
– Ты, пацан, отламывай по-настоящему, по-мужицки. И яйцо бери. Вареное.
– Спасибо, не надо, дяденька.
– Кому сказано? Бери! – Строго сказал шофер и насупился.
– Извините, но вам…
– Ну! – еще строже сказал шофер.
– Хорошо, хорошо, дяденька. Вы только не сердитесь, ладно?
Достал яйцо, сваренное вкрутую, и стал чистить, продолжая, меж тем, жевать вкуснющий хлеб. Шофер смотрел на дорогу и молчал.
– Вы такой… такой…
– Какой?
– Очень, ну, очень добрый.
Он засмеялся.
– Чудак! Ну, какой же я добрый?
– Да-да-да!
– Я не добрый, я обыкновенный. – Он снял правую руку с рулевого колеса, притянул меня к себе. – Ничего, малыш, ты еще встретишь немало хороших людей…
Показались первые домишки города. Сначала – маленькие, как в моей деревне, потом пошли и в два, а то и в три этажа. Шоссе стало ровным и гладким.
– Я, малыш, еду на элеватор. – Он на секунду задумался, потом решительно тряхнул головой. – А, ладно, довезу тебя до вокзала.
– Спасибо, но я сам дойду.
Шофер опять засмеялся.
– Чудак! По этому городу пешком не ходят.
Недоверчиво смотрел на шофера.
– Почему? Нельзя?
– Город слишком большой. Тут на автобусах все ездят. А до вокзала без малого с десяток километров. Так что сиди смирно.
Притих. Минут через двадцать машина подъехала к большому трехэтажному зданию с красивыми колоннами, вроде как к дворцу. Шофер развернулся и остановил машину.
– Молодой человек, прибыли.
– Это… вокзал? – Шофер кивнул.
Мы вышли из кабины.
– Пошли.
– Но вам же на элеватор…
– Пошли. Тебе билет могут не продать. Мал еще, чтобы одному в поездах ездить.
Послушно пошел. Он нашел кассу, купил билет, сдачу вернул мне. И наставительно сказал:
– Если хочешь действительно добраться до сестры, то, во-первых, постарайся не попадаться на глаза милиции: ее на вокзале много; во-вторых, в дорогу здесь же прикупи чего-нибудь из еды, ну, чтобы в поезде также сильно не мельтешить, поскольку там также ходят милиционеры: могут, завидев тебя одного, снять с поезда; в-третьих, для пущей твоей безопасности прибейся к кому-либо из пассажиров, создай видимость, что это твои родственники. Понятно? – Я согласно кивнул. – Тогда – счастливо! – Он притянул меня к себе и крепко прижал.
От этой мужской ласки, неведомой ранее мне, испытал удивительное чувство – что-то совершенно новое и непонятное. Пройдя несколько шагов в сторону стоявшего автомобиля, он вернулся.
– На, – он протянул мне тридцатку, – извини, малыш, что больше не могу. – Завидев, что отстранился, добавил. – Бери. Тебе пригодится. Не ближняя дорога.
Все-таки взял. Шофер уехал. А через несколько часов уже был в вагоне поезда, который уносил в новую и неизведанную жизнь.
Фото у того самого барака. Старшая сестра Клавдия Ивановна Мурзина с сыном Виктором на руках.
Глава 4. Под перестук колес
Первый победный приз
Лежа на третьей полке, на багажной, под самым потолком, зорко следил за происходящим внизу. И как только на горизонте появлялись люди в фуражках с малиновым околышем, впивался в стенку вагона, съеживался и становился невидимым. Они уходили. Я вновь продолжал познавать новый для меня мир. Там, внизу все было так интересно! Спуститься бы, но – ни-ни! наставления дяденьки все еще держались в ушах.
Впереди – то и дело гудит паровоз. Под вагонами – мерно стучат колеса. Лежу наверху и все думаю, думаю… Обо всем.
Например, о первом в своем детстве новогоднем празднике.
…Канун Нового, 1950-го. В деревенской школе – кутерьма. Она мне, первоклашке, страшно нравится. Особенно нравится тем, что учительница Анна Ивановна то и дело кричит через всю комнату: Мурзин, сделай то; Мурзин, сделай другое. Пулей лечу, куда сказано; охотно делаю, что велено. А все мы занимаемся тем, что украшаем новогоднюю елку: мальчишки – развешивают украшения, а девчонки, как самые умелые по этой части, – делают разные игрушки, фонарики, например, или хлопушки, или гирлянды. Делают из старых газет. Раскрашивают чернилами или цветными мелками. Склеивают вареной картошкой. Звезду на макушку вырезают из картона, а для раскрашивания Анна Ивановна разрешает воспользоваться малиновыми чернилами. Ну, теми самыми, которыми она нам ставит в тетрадках двойки и записывает замечания.
Верх моего блаженства – сам новогодний вечер. В классной комнате, откуда парты вытащены на улицу, полно народа. Это – многочисленные родственники детей-учащихся. Моих – нет. Никого. Как всегда. Моих и на родительское-то собрание не удалось ни разу вытащить.
Кажется, мне обидно. Но не слишком. Упиваюсь всеобщим весельем. Не могу отвести восторженных глаз от наряженной нами новогодней елки. Сказка!
Наконец, Дед Мороз (Анна Ивановна, учительница наша, в овчинном полушубке и с огромной серой бородищей) объявляет, стукнув грозно о пол посохом:
– Ну-с, дети мои, кто хочет получить мой специальный подарок?
– Я! Я! Я! – несутся многочисленные голоса моих учеников.
Желающих много. Но меня среди них нет. Стою, опустив вниз головенку. Нет, не то, чтобы не хотел получить подарок. Хотел бы, очень! Но мне кажется, что подарки просто так не раздаются: их надо заслужить.
– Тогда, – продолжает басить Дед Мороз, – расскажите-ка мне стихотворение.
На этот раз желающих изрядно поубавилось. Но зато – среди них и я.
И хотя мой голос звучит громче всех, но первой выступить, открыть конкурс Дед Мороз дозволяет Наташке (соседская девчонка, противная ужасно, потому что подлиза, потому что подлизывается к Анне Ивановне, а еще ябедничает).
Наташка выходит вперед. И, шмыгая носом, постоянно запинаясь, кричит:
– Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
Тише, Танечка, не плачь —
Не утонет в речке мяч.
Аплодисменты артистке. Особенно усердствуют и бьют в ладоши (это я вижу) Наташкины родители.
После Наташки мямлит что-то свое Пашка. Он хоть и друг, но мне за него приходится краснеть.
Я тоже готов. Меня явно не замечают. Но упрямо заявляю о себе. И вот, когда выступило пять или шесть школьников, ко мне подходит Дед Мороз.
– А ты, мальчик, что можешь рассказать? Вижу, давно рвешься. Ну, слушаю.
Вырываюсь вперед. Бесконечно счастлив, что вот, теперь и на меня смотрят люди; что теперь и меня будет слушать вся деревня. Волнуюсь. Мну обшлага старенькой ситцевой рубашонки. Собираюсь с духом и начинаю:
– И живет в колхозе дед
В девяносто восемь лет.
Бодрый он имеет вид
И в работе деловит…[5 - Кто автор сего стихотворения? Увы, не запомнил.]
Краем уха слышу, как кто-то из гостей новогоднего праздника комментирует:
– Ишь, ты! Стар, а все робит…
Я же с прежним усердием продолжаю:
– Годы деду не преграда,
У него своя бригада.
И выходят с дедом в ряд
Тридцать пять его внучат.
Все тот же зрительский голос:
– Ух, ты! Надо же! Дед – молодец! Мальчуган – тоже! Вона, как лихо шпарит!
Зрительская ремарка лишь прибавляет мне энтузиазма. Но ладони вспотели. От волнения. Потому что наступает, можно сказать, самое главное: должен перечислить все имена. А это вам не «наша Таня громко плачет»… Посложнее будет. Попробуй-ка, упомни тридцать пять имен. И не абы как, а чтобы складно. Собираюсь с духом и начинаю с мужских имен, а потом…
– Клава, Люба, Настя, Даша,
Катя, Оля, Зина, Маша,
Света, Нина, Лида, Валя,
Аня, Таня, Вера, Галя,
Клим, Игнат, Ефим, Андрей,
Виктор, Игорь и Евсей.
