скачать книгу бесплатно
Забыв про капли, я выбежала из аптеки. Но, обернувшись, ещё успела заметить, как мама возвращается в зал – в таком напряжении, будто её вот-вот разорвёт на куски.
* * *
Урок закончился, и я собралась уходить, но Игасаки-сэнсэй попросил меня задержаться.
Такого не случалось уже давненько. С начала моего шестого класса он больше ни разу не просил остаться с ним наедине, и в душе я уже упрекала себя за излишнюю подозрительность.
– Хорошо, – согласилась я. И прошла за ним в пустую аудиторию.
– Как по-твоему, что это? – спросил он и выложил передо мною на стол какой-то предмет. Что именно – я сообразила не сразу. Но это была гигиеническая прокладка. С пятнами крови. И эти розовые крылышки по краям были мне хорошо знакомы.
– Ровно час назад, Нацуки, ты выкинула это в туалете.
Я лишилась дара речи.
Да, у меня начались месячные. На перемене я пошла в женский туалет и выбросила в треугольный мусорный бак использованную прокладку. Но… каким образом Игасаки-сэнсэй вычислил, что она моя?!
– Пойми, Нацуки. Моя работа – учить детей твоего возраста. Много чему учить. И этому тоже. Такие вещи ты выкидываешь неправильно. Видишь, несколько капелек проступило? Заворачивать нужно так, чтобы всё было идеально… Показываю, смотри!
Из коробки на столе он вытянул бумажную салфетку, ловко завернул в неё мою прокладку и помахал белоснежным свёртком у меня перед носом.
– Ну вот! Чистота и порядок, верно? И людей, которые за тобой убирают, не будет тошнить. Согласна?
– Да…
– Тогда попробуй сама.
– Что?
Он глядел на меня с мягкой улыбкой. Как и всегда.
– Смени прокладку так, как ты поняла. А учитель проверит.
– Сей… час?!
– Да! У тебя же есть с собой свежие, верно? Вот и меняй, прямо здесь и сейчас.
– …
Я застыла. Из горла не вылетало ни словечка, хоть разорвись.
Он решил подбодрить меня:
– Что я всегда говорю на уроках? «Научились? Пробуем!» Вот и сейчас то же самое! Что тут странного?
– Н?ничего.
– Тогда поторопись, пока не набежали первоклашки. У них тут скоро занятие!
Вздрогнув, я ватной рукой достала из портфеля косметичку. Подкатала край юбки. Стараясь, чтобы он ничего не увидел, приспустила трусы. Бежевые, для критических дней.
Трясущимися пальцами я извлекла из-под юбки прокладку. Завернула в салфетку со стола. Вставила новую. А использованную спрятала в косметичку.
– Ну вот! Теперь идеально…
Сейчас он погладит меня, догадалась я.
– Спасибо! – выпалила я и, согнувшись в поклоне, увернулась от его рук.
– По характеру ты послушная, позитивная… Такие дети, как правило, очень способны в учёбе! Главное – внимательно слушай учителя. Поняла?
– Да…
– Ну тогда до понедельника. Задание по математике на этот раз непростое. Будет непонятно – обращайся, я всегда помогу! Всё поняла?
Кивнув, я вылетела из класса.
* * *
Магия, магия, магия! Без неё никак. Магия тьмы, магия ветра – их много, но мне нужно выбрать одну. Какую именно – решит моё сердце, но для этого я должна заколдовать своё тело…
Прибежав домой, я рванула в ванную и долго мыла там руки. Прокладка меж ног перекрутилась, кровь лилась из меня ручейками. Вдруг почудилось, будто взгляд Игасаки-сэнсэя по-прежнему ощупывает меня с головы до пят.
– Ты чего это? Даже не поздоровалась!
Мама уже громоздилась у меня за спиной. Что ей сказать, я не знала. Слова застревали в горле.
– Эй, да у тебя синяк на ноге! Ты что, с велосипеда упала? – запричитала вдруг мама на редкость ласково. И озабоченно склонилась надо мной.
Сейчас или никогда, думаю я.
Магия, магия, магия… Магия смелости – вот моё заклинанье! Глубоко в сердце я повторяю это снова и снова. А трясущимися губами произношу:
– Мама… Этот сэнсэй… Он…
– Какой сэнсэй?
– Игасаки-сэнсэй, в экстернате, он странный… И раньше был, но сегодня – особенно!
– «Странный»? О чём ты?
– Ну он и раньше… трогал меня везде. Говорил, что выправляет мою осанку… А сегодня прицепился к тому, как я меняю прокладки!
Меж маминых бровей пролегла глубокая складка. Её настроение портилось на глазах.
– В смысле? Ты сделала что-то не так, и тебя отчитали?
– Да нет же, я не об этом! Странный, то есть ненормальный, понимаешь? И когда выправлял мне осанку, лапал меня не только сзади, но и спереди…
Как я ни старалась описать атмосферу, что окутывала Игасаки-сэнсэя в минуты его «странности», у меня не получалось, хоть плачь.
– Совсем отбилась от рук! – сказала мама. – Уж я-то вижу тебя насквозь. Что, получила нагоняй от учителя и в отместку наговариваешь на него? Ну ты и стерва…
– Нет, мама, нет! Он извращенец!
– Да с чего ты это взяла? Или ты серьёзно решила, что на твою недозрелую тушку может позариться взрослый мужик? Я тебя умоляю! Такое возможно только в твоих грязных снах. И кто из вас извращенец – ясно как день!
Мама бранила меня с такой ненавистью, что никаких слов в моей голове уже не осталось. Крепко зажмурившись, я стиснула кулаки.
– И где ты только набралась этой дряни? Нечем мозги занять – сиди занимайся, мерзавка! Всё поняла?!
Что-то больно треснуло меня по макушке. Распахнув глаза, я увидела маму со шлёпанцем в руке.
– Отвечай!
– Да… поняла.
Никогда ещё до этих пор мама не била меня всерьёз. Внутри меня словно отключили рубильник. Сердце не чувствовало ничего. Никакой боли, как под наркозом.
– Что, опять какой-нибудь тест завалила и бесишься? А всё оттого, что в голове у тебя – шаром покати!.. Так или нет?.. Так или нет?!
Повторяя это, мама всё колотила шлёпанцем по моей голове – снова, и снова, и снова.
– Да… Ты права… Прости меня! – повторяла я, точно заклинание, именно те слова, которые хотела услышать мама.
Да, ты права. Прости меня. Да, ты права. Прости меня. Да, ты права. Прости меня. Да, ты права. Прости меня. Да, ты права.
Только не выгоняй меня из дому. Я выполню всё, что скажешь, только не выкидывай вон. Детёныши, брошенные взрослыми, погибают. Умоляю, не убивай меня…
Слово за словом, магия выкатывалась из моего рта: то ли бред, то ли заклинание, то ли проклятие, то ли мольба о пощаде.
Я должна использовать магию, чтобы выжить. Я должна опустеть и подчиниться… В моём портфеле – вон там, в ногах, – куча домашки… Я должна заняться ею – срочно, немедленно… Как можно скорее выучиться и превратиться в ребёнка, который радует взрослых… А там и во взрослого… который радует вообще всех вокруг…
Маму, похоже, заклинило. Она не может остановиться – и, как неисправный автомат, всё хлещет и хлещет меня шлёпанцем по лицу, голове, шее, спине. Но сердце моё в отключке, и никакой боли я не ощущаю вообще. Затаив дыхание, я сжимаюсь в своём коконе, точно в капсуле под землёй, и дожидаюсь прибытия в будущее.
Но как далеко в будущее лучше перенестись, чтобы всё-таки выжить?
«Выживать, чего бы это ни стоило» – написали мы с Юу на изнанке своих сердец. Но как долго мне ещё выживать? Начну ли я когда-нибудь просто жить?
Глядя на маму или на госпожу Синодзаки, я сильно в этом сомневаюсь. А мысль о том, что, возможно, и мне придётся выживать, как они, до последнего вздоха, доводит меня до полуобморока.
И всё-таки я говорю себе.
Ты должна как можно скорее стать инструментом Фабрики. Успей заточить на это свой мозг и натренировать тело, прежде чем эти взрослые выкинут тебя из своего звездолёта! И ради этого – прямо сейчас – переместись в очень близкое будущее. Например, туда, где мама уже успокоилась…
* * *
Вернувшись из школы, я сказала, что иду гулять с Сидзукой, и снова ушла на улицу.
Небо в нашем городке низкое, тусклое – до Открытого Космоса ему далеко. Но летние каникулы уже совсем скоро. До встречи с Юу осталось всего тридцать дней!
И я решила позвонить ему по телефонной карточке из автомата. Услышу голос Мицуко – тут же повешу трубку, подумала я.
– Сасам?то слушает… – сказала трубка голосом Юу.
– Юу? Привет, это я!
– Нацу… ки?
От удивления он, кажется, даже икнул.
– Слушай внимательно, Юу! Меня посетил пришелец с твоей планеты… – Я стиснула трубку. – Недавно Пьюту удалось сорвать с себя заклятье, и он заговорил по-человечески. Это он тайком пригласил посланца с Попихамбопии в мою комнату! Прямо посреди ночи, прикинь?
Юу затаил дыхание. О том, что он меня слушает, говорило лишь слабое потрескивание на том конце линии. А я торопливо продолжала:
– Так вот, Юу! Этот пришелец сказал, что ваш звездолёт сейчас в Акисине! Ты говорил, что искал его где-то выше, в горах? А он ниже по склону! Помнишь, дядюшка Тэруёси рассказывал нам про старую молельню? Я сама там ещё не бывала, но звездолёт там. Туда-то мы и отправимся, как только я приеду!
– Нацуки, успокойся… Что случилось? Кто тебе это сказал?
– Ну я же говорю… Явился пришелец, ему срочно нужно было возвращаться назад, но он был с твоей планеты, и он знал про тебя. Вот я и решила тут же сообщить об этом тебе! А ещё он сказал, что в том звездолёте найдётся ещё одно место, так что ты запросто мог бы взять меня с собой…
Юу перевёл дух.
– Уф-ф… Прости! – наконец отозвался он. – Я так удивился, что сразу не въехал… Вот это круто! Значит, этим летом мы сможем вернуться домой?
Сколько правды было в том, что я говорю, я не знала сама. Вроде правда, а вроде враньё. Я понимала: окажись всё это враньём – Юу будет раздавлен. Но остановиться уже не могла.
– Ну да! Так что не забудь в конце четверти попрощаться со всеми друзьями. Потому что мы улетаем домой и уже не вернёмся.
– Ты тоже. Говори всем «пока» и собирай вещи к отлёту. В звездолёте, наверное, не побегаешь. Так что лучше возьми с собой какие-то игры…
– Да мне-то они зачем? Будем говорить с тобой – уж точно не заскучаем!
Тусклый мрак, заливавший ночное небо, напоминал размытую тушь. В такие светлые ночи незамеченной мне не уйти. Но я не желаю ждать ещё месяц. Я так хочу сбежать отсюда, прямо сейчас и немедленно, что закрываю глаза, переношусь в будущее на месяц вперёд, – и в иллюминаторах моих сомкнутых век зажигаются огни Обона и звёзды бездонного неба Акисины.
* * *
К началу августа я была уже вся как на иголках.
До Обона оставалась неделя.
Как всегда в эти дни, Соседский комитет устраивал во дворе младшей школы летний фестиваль. Завернувшись в юкату с узором из колокольчиков на ветру, я отправилась к фестивальным подмосткам. Там меня ждала Сидзука – в юкате с золотыми рыбками, которую мы выбрали для неё вместе ещё в прошлом году.
Дожидаясь меня, Сидзука грызла мороженое. А при моём появлении вдруг сказала осипшим голосом:
– Смотри! Вон там Игасаки-сэнсэй…
Я вздрогнула. И зачем-то стиснула в кулаке деревянную палочку от сладкой ваты.
