Ангелофилия

–Необходимо учесть, что оно не только деструктивное, но и суперсозидательное. И оно может стать самым, что ни на есть конструктивным. Не стоит заблуждаться, что уговоры и просьбы «возлюбить ближнего…» действуют более эффективно, чем показательные массовые казни и пожизненные сроки.

– О, это инквизиция, линчевание, гестапо, НКВД, страх, ужас, подвалы, казематы. Позор человечества!

– Да, вспомнил, что Вас не приглашал!

– Так и есть. Меня пригласил твой литагент.

– А? У меня есть литагент?

– Его зовут Андрей!

– Андрей? Чудненько! И что он Вам сказал?

– Так, ничего особенного, кроме того что ты закончил роман и никак не можешь выйти.

– Выйти?

– Считаешь себя одним из персонажей, а сюжет повторяет твою жизнь. Поэтому он и просил помочь тебе разобраться и попрощаться с героями романа. Тебе необходимо выйти из образа. Кстати, с каким из персонажей ты себя ассоциируешь?

– Частичка меня есть в каждом из них. А если честно, то   запамятовал о чем речь.  Не помню содержания романа. И поэтому не знаю, где я настоящий, а где вымышленный.

– Ну, я тоже так сразу не укажу правильный путь. Я же не волшебница! И тем более приглашена, не только для этого, а еще, чтобы научить тебя технологиям продаж. Поэтому нам необходимо создать привлекательный образ, возбудить эмоции, проявить энтузиазм, занять позицию спокойной уверенности. А дальше, Гамлет, ты должен сам разобраться со своей книгой и, соответственно, со своим поведением. Твоя задача – соблазнить читателя, издателя, критика. Вообще поиметь их всех.

– И даже Вас!?

– И даже меня, но это, уверяю, будет нелегко.

– Да-а!? Некоторое время назад я думал, что соблазнять, мне не дано. Но однажды полюбил девушку брата. И знаете, кажется, пословица «На чужом несчастье счастья не построишь» верна!

– Ну вот, а говоришь, не помнишь. Рассказывай, рассказывай, может быть, тогда я смогу выделить доминанту и прояснить твои внутренние символы и смыслы. Но пока я еще не нащупала полного контакта. Пока мы еще топчемся на месте, где-то на уровне предконтакта. Знаешь, когда еще нельзя, но очень хочется, то, говорят, можно. Ах, я не о том.

– Конечно, не очень понимаю, о чем Вы, но, думаю, пойму по ходу общения. Кстати, у Вас жвачки нет? «Орбит-арбуз» или «Орбит-апельсин», а то свежести дыхания не хватает.

– Нет, к сожалению.

– Если нет, тогда ничего – ладошкой прикроюсь.

– Все будет хорошо, Гамлет. Думаю, все получится. Хотя, знаешь, мне порядком надоело выслушивать чьи-то откровения, а тем более детские комплексы, психические травмы, зажимы и нелепые выводы,  что в результате из этого всего или еще чего-то все и получилось так, как получилось. Ерунда! Утомляет, знаешь ли, да и физически тяжело выдерживать бесплатно такой диструктивный психологический нажим.

– Тогда, может, не стоит, потому что мои рассказы, тоже  чем-то похожи на то, что Вы сейчас упомянули.

– Нет, не переживай. Тебе можно. У тебя как раз все проплачено. Так что с тобой я на работе, а это совсем другое дело.

– А-а, Вас мой литагент Андрей проплатил?

– Да. А что?

– Да нет, ничего, кроме того что я что-то не помню никакого агента.

– Что совсем не помнишь?

– А ладно, уже забыл, что не помню. А вот никак не могу поверить, что я книгу написал. О чем? Голова в тумане и нет в ней ничего об этом.

– Написал, написал.

– Еще болтали много разного, типа, что жизнь  пинает, кирзовыми сапогами по почкам за то, что я паленой водкой торговал, людей травил.

За это, якобы, меня Бог и наказал и послал Ангела. А я им объясняю.

Если б прогневил Господа, то он послал бы дьявола, а не Ангела, и что прежде, чем торговать, я эту водку сам на себе пробовал и, как видите, до сих пор живой.

А то что у нас родился Ангел – так этому радоваться надо, а не бояться! И, честно скажу, радовался оттого, что с его появлением плохого уже не мог делать ни под каким видом и тем более прикрываться отговоркой, что, типа, кто-то что-то по-другому не понимает и поэтому можно только по-плохому.

А мама где-то разузнала, что вот такие же Ангелы рождались и раньше и что когда они достигали совершеннолетия, то у них отрастали стальные крылья и клювы и, как их не держи, прежде, чем улететь, они выклевывали сердца своим незадачливым родителям, причем склевывали живьем, так как едят только парное мясо. Жуть какая, ни дать ни взять. Гор – он и в России Гор.

– Наверное, Альберта имеете в виду, что Нобелевскую премию получил?

– Нет, я про Бога египетского! А про зверства кто-то начитался и выдал на гора, а маме-то что – ей бы только. Ей дядя Саша так и говорил: «Трындычиха! Заткнешься ты, наконец.»

– Так, так, а что это за история с паленой водкой? – глядя в  исписанный блокнотик и что-то спешно чиркнув, переспросила врач.

Гамлет и глазом не повел:

– Скажите, я в больнице?

– Да, ты в больнице, у тебя нервный срыв, – ответила врач.

– И всего лишь? А то после убийства человека можно и с ума сойти, но перед этим, говорят, наизнанку выворачивает. Тошнит!

Лена записала: «Депрессивный психоз с элементами галлюцинации. Прослеживается устойчивый бред на почве психических травм детства и комплекса вины за рождение нездорового ребенка. Отчим часто бил мать хоккейной клюшкой, сломал ей руку и ногу, бутылкой разбил голову.

Ребенок обрабатывал раны, бинтовал, видел в течение нескольких месяцев удаленную после трепанации черепную кость матери, брал ее в руки, рассматривал, следил, чтобы отчим по пьянке или специально не сварил из нее бульон (черепная кость, завернутая в полиэтиленовый пакетик, лежала в морозилке).

Больной также утверждает, что у них с женой родился не просто ребенок, а Ангел, у которого растут крылья, невидимые человеческим зрением. Информация никак не подтверждена. Имеет смысл продолжить наблюдение. В свою очередь поддерживаю у пациента убеждение, что он писатель, получивший психологическую травму».

– Знаете, я не считаю себя больным

– Так бывает.

– Вы хотите сказать, что тот, кто сходит с ума, обычно не замечает этого.

– Да, да, вот именно.

– Вы меня успокаиваете?

– А почему бы и нет.

– Значит, я действительно перетрудившийся писатель?

– Ну, что-то в этом роде.

– Размытая формулировка

– А может, продолжим?

– Извините, доктор, давайте в следующий раз: устал и чувствую в себе дефицит энергии.

– Хорошо, перенесем  встречу . Отдыхайте.

Елену Николаевну заинтересовал этот случай тем, что больной оказался родным братом депутата Заморокина. Депутат лично разговаривал с ней и произвел на нее положительное впечатление, особенно тем, что обещал хорошо отблагодарить.

14

Лабиринт

Под ногами одинокий глянец просит рассмотреть, обещая незабываемые секунды познания. Как будто дает понять, что открытие близко и он не что иное, как частичка купеческого клада с Нижегородской Ярмарки, закопанного недалеко у реки в месте под названием «Кавказ».

Местный «Кавказ» это не копия седого исполина, а всего лишь песчаный берег реки, находящийся за две тысячи километров от оригинала – самого что ни на есть натурального терракотово жилистого хребта, остроконечные головы которого одеты в облака и белые шапки и представляют собой последовательность неровно сложенных друг на друга, расплывшихся в солнечной дымке,  картонных пиков. Возможно, две тысячи километров это не так много, если сравнивать с расстоянием в шесть тысяч от Лондона до Нью-Йорка, но, согласитесь,  их еще надо преодолеть.

Представить можно все и в том числе как  поскрипывая, передвигались груженые подводы, запряженные тяжелыми богатырскими конями. И где-то совсем рядом учился и жил Алеша Пешков, из-за которого сейчас жители памятного жилища в силу его исторической ценности и по закону об охране памятников, а так же вследствие инвестиционной непривлекательности не могут переселиться в новые благоустроенные квартиры и вынуждены прозябать в исторических трущобах, недобро вспоминая великого писателя. Еще не произошла Октябрьская и даже Февральская революция. Еще много чего не произошло, но уже назревало.

И рассматривая  бунтовщиков по отдельности можно было и удивится что люди то все хорошие, тихие, а вот если объединятся, держись, не зевай. Распаленная толпа! А если ей еще умело манипулируют. Свобода, Равенство, Братство. Землю крестьянам, фабрики рабочим! Как на такое не клюнуть!?  Как? Тем временем реклама шла, слухи полнились, а дела не делались. Связь с народом отсутствовала, чиновники на местах бесчинствовали, реальные дела забалтывались.

Приметив монетный блеск, готов поднять. Но при ближайшем рассмотрении монета оказалась потерта, мелка и расплющена, словно после рельс. В общем, пятикопеечное ничто, а раньше были деньги. Пятак, имел  вес – рогалик, почти кружка кваса, как минимум, да и размерами внушал уважение.

Советский пятак поздоровее  десяти и двадцати копеек и по габаритам мог тягаться с полтинником и рублем. После бухни на День коммунальщика тестостерон во мне, как топливо в баке бомбардировщика, – близок к нулю. Каков алкаш? А ведь от тестостерона много чего зависит и в том числе успех в жизни. Вот и долакался!

А если все же взять и поднести пятак к глазам, то потом уже можно  небрежно, с чувством легкой досады закинуть, чтобы уж совсем забыть, словно пренебрегая тем, что из мелких камешков и состоит дорога. А деньги, конечно ж не терпят, когда их пинают, а любят когда аккуратно складывают, словно больны манией величия, оттого что реальная сила и им кажется, что они  и  правят человеческим миром.

И по тихому все гробят! Все уничтожают! А  что создадут – большой вопрос? И до свершения не хватает мелочевки, такого малюсенького проводка к такой рукотворной мышке. Два щелчка и ты можешь столкнуться с чем угодно: с бешенной силой лазерного блеска, высоковольтного электрического треска, блеском интеллекта в который через щелку,  проникает свежий воздух, как тогда, в душное, грозовыми сумерками, старое помещение привокзального кинотеатра Спартак. И никакого гладиатора возглавившего восстание рабов. Только название!

Пока шло кино, ливень прошел, и духота исчезла. А  пессимизмом наверно  заразился у стариков. Долго с ними бок о бок прожил и поэтому много сомневаюсь! Если скажу, что не знаю, как выбрался из серо-сине- розового лабиринта извилин, то не погрешу от истины. Лабиринтов много. Интернет один из них. Они везде. Подстерегают эти зигзаги!

Поэтому не знаю: вылез ли, залез ли. Как и то, что не представлял его  всерьез, да и не знал вообще, где нахожусь. Хотя запах сырости и нафталина в таблетках из шифонера, преследeует до сих пор. Как и то, что лабиринт видоизменяется и существует  под носом, над носом, за носом, везде. Один раз нашел его или он меня с помощью фонендоскопа, подслушав дыхание объемом в 5000 кубиков и сердцебиение альпиниста, когда еще сам находился в утробе. «Это невозможно у младенца!» – стонал я.

И затем уже по факту рождения утвердился во мнении, что если посмотреть на лабиринт с высоты прошедших лет, то он похож на обглоданный птицами и насекомыми скелет неизвестного существа, инкрустированный драгоценными камнями и дорогими металлами. Или на потрескавшуюся от засухи землю. Или на мышиные норы. А если все же остановиться на скелете. То выяснится, что это было существо женского пола! Выбор не очевиден. Яйцо или курица!? Петух даже не рассматривается! По габаритам, скорее всего, скелет сиамской кошки, по которому меня упорно учили рисовать саму кошку. Вяло оппонировал, напрягая  красноречие, споря, что смогу нарисовать и без скелета.

Ремесленничество казалось не по вкусу. «Но разве что за хорошие деньги» – уверял  себя. Бесплатно!? Тетя говорила, что так нельзя жить! Слишком большая агрессия и чрезмерно завышенная самооценка приводят к разочарованиям и противостояниям с внешним миром. Связи нарабатывать, мордашкой торговать не любил, но приходилось. Хотя в основном предпочитал надеяться на счастливый случай и собственную готовность к его восприятию. К счастью, всегда был какой-никакой выбор и нет-нет волна и течение прибивали к нужному берегу. Но если так ждать, пока прибьет, ничего не хватит. Надо идти, плыть, ползти, бежать, даже лететь навстречу! Подозреваю, что именно тогда во мне зрел сидящий где-то в укромном уголке оппозиционный дух и я еще не задумывался, почему вокруг нет друзей. Все уже приспособились?

Во мне чего-то недостаточно, чтобы иметь веселых и ответственных друзей? Во мне нет лоска, успеха, уверенности, магнита, самопожертвенности? Я не хочу купить должность и воровать!? Боюсь запачкаться. Мне нужно достоинство! Хочу чувствовать себя человеком с большой буквы, будто остальные не хотят. Это и есть выбор! Сначала наворуют, а потом за деньги напишут биографии!

И тем более не задумывался, откуда им взяться, когда в стране после сталинской, а теперь и демократическо-либеральной чистки все ровно и гладко. И так насчет друзей до сих пор нет ответа.  Догадываюсь, что из-за какой-никакой окаймляющей нас территории непроходимых баскервильских топей, все и идет на перекосяк.

Да просто, в разных уровнях восприятия действительности. Кто то прошел больше, а кто то меньше. Разрозненность. Мы прошли разные пути отсюда и, непонимание. И в том числе  и из-за разного количества  денег. Какая глупость, скажет кто то, и ухмыльнется. Это главное!

Если говорить о дефиците, то он и сейчас есть. Он всегда есть. Теплом невозможно напитаться вдоволь. Дефицит тепла! По аналогии, раскаленное ядро Земли согревает поверхность. Ядерная мощь! Как сердце: греет тело-землю и душу-небо с помощью рек крови. А дефицит тепла не нравится никому. Дефицит тепла смертелен для нашего вида!

Каждый хоть раз в жизни да писал свой внутренний манифест, выкрикивал лозунги и затем изживал страхи и предубеждения, что был неправ и хорошо что не озвучил.  Заклевали бы!

И несмотря на то, что страхи у всех разные, и эти самые протесты, лозунги, и предубеждения, проблемы одни и те же. Дефицит человечности. Перебор чело. Нервы трещат по швам!  Стиснутые и прожженые, душевной, работой. Повсюду мерещится заговор и тление. И страх как же нас много! И как пробиться в такой толпе. Стресс.

Смею предположить, на флэш-карте имелся не только план выхода из тупиков, но и все-все-все, претендующее на глобальное понимание, в том числе называемое матрицей, ДНК, РНК. Как же выбраться из лабиринта детства? Оно само выведет тело?

Да никак! Живите в нем! Но если там жутко и одиноко? Да никак, если это не предусмотрено. И тогда кажется, что все просто. Все записано и предписано и незачем выдумывать что то еще. Порода ведет. Это, конечно, отдельный и долгий разговор, приправленный тишиной и частыми остановками, чтобы восстановить дыхание, отдышаться и послушать биение, тем более, когда еще и не  уверен, что вообще дышишь. Может это кто то, дышит в тебе, готовый восстать или предательски сбежать?

А может статься, что случайно прицепился к  одежде, как репейник, маленькими коготками, когда  летел сквозь бурьян. И уходя все дальше, оставляешь за собой след и новый лабиринт, как кильватер закручивает в косичку бурую волжскую воду, в которой  бликуют  разрозненные отражения небес.

Возможно, кто-то догадается или заметит, что отработка обманных финтов и резкая смена направления атаки – это то же, что у боксеров – бой с тенью и у художников – игра воображения. И может показаться, что я до сих пор блуждаю в  наизусть выученном лабиринте, как на прогулке,  в свое удовольствие, ловко увиливая от реальностей жизни на исписанных кровью и потом страницах, обоях, тканях, днях, ночах,  рассветах, закатах, заревах.

Покажите дорогу! А то радости мало – только кровавые отпечатки, полоски, детских пальцев, велосипедные гонки, следы вражеских солдат, сотен и тысяч убитых клопов. Неправда было и доброе. Много доброго прикосновения. Меня кажется  любили. А сейчас? Незнаю, но я точно, аж до слез, а вот меня  не знаю!

А поэтому дальнейшее  разочарование в бессмысленности происходящего, не так страшно. «Маразматические!», – как говорит любимая. «Гетто», – вторит друг. «Судьба барабанщика», – добавляю, и не на чем не настаиваю.

Иногда кажется, что  знаю, и поучаю, опираясь на какие-то мифические зазубринки в колесе, являющиеся на самом деле  болевыми сигналами от полученных шишек, ссадин, синяков, тренировок. Да у кого их нет! Но чем дальше иду, тем меньше представляю, как и что на самом деле. «Кто бы сомневался» – вторит эхо. Как выбираются другие попавшие в неблагоприятные условия? Они тоже ищут твердую почву!

Я не знаю, и  не скажу, потому что каждый по-своему. Но большинство так тихо и исчезает в пыли бесконечных дорог, даже если они проходят по территории однокомнатной квартиры или даже ладони человека. И в этом их предназначение. Тихо исчезнуть. Это не плохо и не хорошо, а просто это так и не как иначе.

Вязнут ноги и не выбраться, а затем пересыхают реки, горло, и все бывшее когда-то влажным, мягким становится сухим и ломким. Все происходит само собой и независимо от нашего представления о процессе.

Среда задала новые вводные и закрутилось.  Впечатляет, что среди большого количества исчезнувших в сумеречных извилинах, единицы о которых бы и не подумал никогда, все же остались. Не понимая, откуда и как, сквозь потайные ходы, тупики, через строи, напролом. Но большая часть к сожалению так и не нашла выхода, сгинув от истощения в наркотическом, алкоголическом, психическом и других видах сна. Сон разнообразен и голоден. Он питается нами. Он влавствует над нашими неокрепшими душами! Сон выдумка мозга.

Не то что я сам хотел или нет стать зомби, а то, что во мне было заложено предками, воспротивилось этому. Не знал, чего действительно надо бояться в современной жизни и нередко осознавал весь ужас в самый последний момент.  Позже становилось весело и легко оттого, что  не трус и не замечаю ужаса. Его присутствие стало обыденностью. Не видел, возможно, оттого, что лицо в лицо – лица не увидать.

Иногда только ощущал сверхзвуковое дыхание и многотонный резак трамвайных колес, шепотом проходящий в миллиметрах от рук, ног, головы. Жуть! Из-за увлеченности играми, и в большей степени, спортивным,  был не чувствителен и по большей части оставался глух к испугам и страхам пьяного гетто, чем многие ровесники. Они то были плоть от плоти оттуда. А я как будто чужой, залетный, и вообще не принимал всерьез срезающие по щиколотки покосы какой-то далекой, нереальной и лишь изредка плохо пахнущей очередным мертвецом, смерти. Счастливец, не знал, что она не где-то далеко – она в нас.

Даже находясь, по сути, в самом центре человеческой трясины и борьбы за выживание,  не понимал, где нахожусь. Преимущество молодости. Вот до чего сильно, детство. И уже топтался на краю, но не тонул из за тугодумства. Хотя признаюсь, предполагал еще и из-за того, что много-много раз, обливаясь слезами, просил и умолял:

«Не надо!  Не хочу! Я же еще такой молодой. Ну и что, что психтаблетка и, возможно, вырасту в убийцу. Все равно не надо отнимать  надежду – и у убийцы  должна оставаться надежда, на раскаяние».

 Главное, что на самом деле всегда хотел стать космонавтом. Мной владели сверхидеи. Хотя повторюсь, может, это только мне кажется, что я   тонул и выплыл, и что просил, а может  статься, что и не просил, и не умолял, а просто молча шел топориком, разрывая водой бронхи и все, и я это уже не я. Что, удивлены? Нет! Сейчас все труднее удивить. И даже любовью! Тем более любовью, без денег!

Для половины она и гроша не стоит, для четверти означает совокупление и еще для четверти еще что-то вроде извращения и похоти. Это и есть то, что реально вырисовывается.

Сразу оговорюсь, что я не собираюсь на кого-то сложить ответственность за свою жизнь, так как считаю, что и сам перед собой не несу никакой ответственности за нее: все течет и изменяется не по моей воле.

Фаталисты всех стран объединяйтесь! Мы появились на этот свет, и смею утверждать, что ни у одного из нас не спросили, хотим ли мы этого.

 Мы словно стояли в длинной очереди, занимая с рассветом, за пять часов до открытия, записываясь тридцать шестым за гражданством, которое уже имеем по факту рождения. А на самом деле стоим на поклон к чинушке из ОВИРа или отдела торговли, или соцобеспечения. Короче везде!

Блин, вот действительно Сталина на них не хватает и Берии во все места!

Барабан лото крутился и выпал шанс. Мы родились среди них, а они среди нас. Так нет, чтобы дружить.Так не хотят же!  Вне работы приятные  люди, но, как заступят на вахту, справедливости не жди. Не узнают своих. К тому же, мы далеко не центр уже не такой, как казалось раньше, бесконечной Вселенной, а уж тем более страны. Мы переферия!

Мы – случайность и селекционный экземпляр, живой пример теории вероятностей, эксклюзив, а в итоге оказываемся, мягко говоря, плохо говорящим дерьмом с окраины или из центра –  не велика разница.

Предстаем этаким мешком, напичканным трансгенным картофелем-мутантом, и что все наше внешнее уже заранее повинуется и следует тому, что происходит внутри и в том числе от пищеварения. Смысл жизни зависит от качества жизни. Задумайтесь! В этих словах весь расклад. Все гонятся за качеством, любой ценой! Все! Что вы еще скажете на это!? Ничего! Вперед за качеством! Создай себе качество!Убей за качество! Предай за качество! Оно того стоит!

Мотивация судорожная, многосотлетний голод. Натерпелись – вот и хаваем про запас. А кушаем все, что попало, и часто не знаем вообще что. Вокруг много так называемых обманок, типа крабовых палочек, чипсов, наполнителей, заменителей, закрепителей и разрыхлителей и т.д. и т.п. Особенно обильно в последние годы начали поедать круглогодичные фрукты и овощи, так сказать, продукты с модифицированными генами.

И о дорогах, которые мы выбираем, говорил О.Генри  Причем, скажете, здесь совесть, грех и голод с трансгенами. А в том-то и суть, что только на первый взгляд ни при чем. И как будто никак не связаны.  С трансгенами еще нет сильной связи. Они морально еще не встроены в системы ценностей. И их появление – это первая ласточка, несущая угрозу стройной системе устоявшихся взглядов. Темка намечается не хилая.

Это вы уже слышали, но иногда, согласитесь, и не грех напомнить, что гневом Божьим уже мало кого напугаешь, а это-то и провоцирует к тому, что он, наконец, воплотиться сам собой и независимо от нас в нашем же чреве. А кто сказал, что за трансгенным картофелем не появится трансгенный человек? Легко. И что в этом плохого? А сейчас с мутантами бюрократозаврами сладко? Нет! Вот и я говорю: еще неизвестно, что лучше? Душу обещают не трогать? Да. Ждите! Не тронут они! Только начни и понеслось.

Биотехнологи с помощью политиков, неровен час, сделают с нами (и уже фактически делают) все, что захотят, исходя из понимания: мы есть то, что мы едим и то, что мы видим, и то, что в нас вложено. Мы есть набор функций и привычек по поддержанию этих функций. Есть, дышать, разговаривать, и кое что другое, нам обязательно.

Как жить в такой круговерти? Можно и спятить. Материя определяет сознание. И это факт! Если нет, дайте мне в рожу. И дадут же, только не здесь и не сейчас, а возможно чуть позже.

И еще с окриками о том, что там наверху такие серьезные люди такими серьезными делами занимаются, как обороноспособность страны, а ты тут ерундой страдаешь, уважаемых людей прикладываешь, выкормыш перестроечный. А я скажу: «Берите раньше лет на пятьсот.»

«А ты не сумасшедший случайно, чтоб так о лучшем нашем правителе за всю постсоветскую историю?» – спросят для порядка те же самые, только удивленные, бюрократозавры. Это и будет  приговор.

Знаем, уже проходили. А если не выработать систему сдержек и противовесов, как у нас любили говорить в смутные времена, то вообще может подкрасться, кто угодно. Может начаться такое.  Какое? Страшное, аморальное, беспредельно-вывернутое – это кому как угодно, или исступленное скажем. У католиков времена индульгенций прошли, и смертные грехи вроде как не прощаются, даже если покаяться. Другое дело реально, цель у них всегда оправдывала средства. Для всех хорошим не будешь – это у них с молоком матери. А у нас времена индульгенций еще не прошли. Мы еще не перебродили.  Мы все так же даем себе зазорчик для душегубства. Мы варвары, кажется!Перекрестился. Точно.

Казалось бы, маленький пункт, что уж там исповедь и причащение, а оказывается, в глобальном общенародном масштабе – катастрофически огромный зазорище.

Хорошая почва для новой заварушки. Только исповедуйся и причащайся, а там! На Западе правительство в интересах своих граждан может поступать так, как им заблагорассудится. Но это правительство, а народ ни-ни. Субъект не правомочен судить или миловать, разве что в качестве присяжного. Это о Югославии, об Ираке и так далее, говоря об НАТОвских правительствах, отдающих почти фашистские приказы, ради высокого качества своей жизни. А нам ни – ни, незяяя.