скачать книгу бесплатно
Проводник
Катерина Мун
Что такое шизофрения, когда ты студентка, которая сражается за право опеки над младшей сестрой? Что такое шизофрения, когда ты объект насмешек и издёвок? Когда границы между реальностью и галлюцинациями смазаны настолько, что теряется чувство связи с собственной жизнью. А что делать, если галлюцинации стали частью реальности? Кто эти люди? Откуда они знают моё имя и о какой помощи просят?
Катерина Мун
Проводник
Глава 1
Больно… Боже как больно… Паника билась в голове, как безумная птица в клетке. Воздух со свистом врывался в горло, и каждый вздох отдавался болью в груди. Рваная рана на ноге продолжала кровоточить, хотя я зажимала ее с такой силой, что белели костяшки пальцев. Я ковыляла по этим коридорам уже тысячу раз, но каждый раз они меня находят. Каждый. Раз.
Волоча за собой раненую ногу, я металась от двери к двери в поисках укрытия. Одна все таки поддалась, и я ввалилась, как куль с песком, на пол пыльной затхлой комнаты. Я заперла дверь дрожащими пальцами, зная, что это вряд ли поможет, и сползла по ней, испустив тяжелый болезненный стон. Я все еще пыталась зажать рану, когда услышала его. И сердце замерло. Где-то под дверью чуткий черный нос шумно втягивал воздух. "Нашел". Я едва успела отползти от двери, как она начала дрожать от ударов. Кто-то сильный и невидимый мне яростно хотел попасть внутрь. Крик застыл в горле, а сердце колотилось так, что больно звенело в ушах… Весь мир сжался до бьющегося о стенки черепа отчаяния. Слезы капали с подбородка на поджатые колени, и я никак не могла оторвать взгляда от содрогающейся двери. В мгновение, когда дверь все таки не выдержала и с треском сорвалась с петель, весь мой ужас с криком вырвался в мою скромную неосвещенную реальность.
Когда пелена ужаса спала и дала глазам привыкнуть к окружающей меня темноте комнаты, я поняла, что сижу на своей скомканной постели, дышу как марафонец, с тяжелым свистом, и держусь за бедро, из которого еще несколько секунд назад хлестала кровь. С улицы в окно проникал желтоватый свет фонарей и лай бездомных собак. Свет загорелся, и в дверях появилась Хизер. Ее глаза, обрамленные розовыми прядями волнистых волос, были заспанными и обеспокоенными.
– Анна? Ты в порядке?
Я излишне резко убрала волосы с лица назад.
– Д-да… Все нормально… Просто плохой сон.
– Ты кричала.
Хизер подошла и села на край кровати. Каждый раз, когда я смотрю на нее, мне становится так тепло внутри… Сестренка очень похожа на маму. Мама всегда с пониманием и умилением относилась к ее экспериментам над волосами. Когда кто-то начинал причитать о том, как должна выглядеть двенадцатилетняя девочка, мама твердо отвечала:
– "Мои дети должны быть образованными, воспитанными и счастливыми. Больше они ничего вам не должны."
Глаза слегка защипало от подкативших слез. Чтобы Хизер этого не заметила, я притянула ее к себе и поцеловала в розовую макушку.
– Прости, что разбудила.
– Тебе опять снится тот дом? – пробормотала она сонным голосом.
– Н-е-е-ет, мне снятся экзамены.
Я всегда отшучивалась, чтобы отвлечь сестру, несмотря на то, что это не слишком работало. Она никогда не была глупышкой. О каких вообще экзаменах может идти речь, если завтра первый учебный день? Именно это читалось в ее глазах. Хизер снисходительно вздохнула и забралась ко мне под одеяло. Остаток ночи я проворочалась, пытаясь справиться с волнением перед новым учебным годом. Когда сквозь шторы пробились первые солнечные лучи, я поняла, что это мне плохо удалось.
По дороге до университета я то и дело клевала носом, надеясь, что меня забыли и вообще не обратят внимания. Музыка в наушниках лишь слегка отвлекала от мыслей об издевательствах, которые меня наверняка уже заждались.
Мы часто слышим, что трудности закаляют. Что они посланы нам, чтобы мы что-то осознали и изменили. Скажите это второкурснице, страдающей шизофренией, которая, потеряв родителей, из кожи вон лезет, чтобы добиться опеки над сестрой. Потому что единственный живой родственник – тетка, "в поисках себя" бросила их в изъеденной квартире, в компании мышей и неоплаченных счетов по коммунальным. Не слишком весело, да? добро пожаловать в мою жизнь.
Я стояла у входа в университет Монтерей-Бэй и изо всех сил пыталась заставить себя войти. Лето пролетело слишком быстро, словно провалилось между кабинетом психотерапии и кофейней в которой я с горем пополам заработала, чтобы погасить тетины долги. Слава богу визиты сомнительных личностей, с которыми она водила какие-то "дела", уже прекратились. Хизер все лето ходила в летнюю школу. Она умница. Мама с папой гордились бы ей. Я глубоко втянула в себя запах уходящего лета и вошла в здание кампуса. Все чего мне сейчас хотелось – это стать невидимкой, чтобы никто не вспомнил моего имени и вообще меня не видел. Ну да, конечно. Размечталась. Пока я шла по бесконечному, как мне показалось, коридору, люди то и дело косились на меня, перешептывались и бросали неприятные подколки. Крепко прижимая рюкзак к груди, я пыталась скорее добраться до аудитории, совсем не глядя под ноги. И зря. Уже через мгновение, споткнувшись о чью-то ногу, я плашмя лежала на полу, а над моей головой раскатами разнесся злорадный хохот.
– Эй! Какого хрена ты делаешь? – раздался уверенный, звонкий женский голос.
– Да это не я. Это потусторонние силы!
По голосу я узнала Рея Хокинса. Пытаясь собрать выпавшие из сумки вещи, я мечтала лишь скорее сбежать отсюда. Он весь прошлый год не давал мне жизни, и этот явно начинается с той же ноты. Пока я ползала на коленях, девушка, которую я раньше не видела, уже стояла нос к носу с Хокинсом, хоть и была на порядок ниже его. Красные с огненным амбре волосы обрамляли не самое дружелюбное лицо.
– Может найдешь себе кого то своего размера? – прорычала она сквозь зубы.
Рей хохотнул и буквально навис над, казалось бы, хрупкой фигурой моей защитницы.
– Кого то типа тебя, рыжая? – на что она с такой силой пихнула выскочку в плечи, что тот с грохотом впечатался спиной в шкафчики.
– А что, если да?
На висящий в воздухе накал можно было топор повесить, по коридору прокатилось протяжное "у-у-у-у-у!" от, изголодавшихся по зрелищам, студентов. Избалованный славой одногруппник явно не ожидал такой наглости, и явно был взбешен этим. Трудно представить, что могло начаться, если бы в двух метрах не послышался голос нашего преподавателя истории.
– Что здесь происходит?! Если у вас накопилась лишняя энергия, университетскому персоналу всегда нужны лишние руки.
Дополнительные комментарии не требовались. Зеваки тут же разошлись кто куда, и лишь организаторы потасовки продолжали в упор смотреть друг на друга.
– Вам особое приглашение нужно? Или, может быть, продолжим наш разговор в кабинете декана? – еще слегка понизив голос надавил профессор.
– Нет. Все нормально, мистер Нильсон. Никаких проблем, – зло процедил Хокинс и зашагал прочь по коридору. Учитель тоже просто молча ушел.
Красноволосая девица, в корне изменившись в лице с дьявола на само очарование, присела на одно колено рядом со мной и помогла собрать тетради. Протянув их мне рукой, обвитой татуировкой розовой лозы с чем-то еще, она спросила:
– Ты в порядке?
Я слегка заторможено кивнула, стараясь не смотреть на собеседницу, но это выходило не слишком удачно. Яркая, дерзкая внешность вызывала во мне странные смешанные чувства.
– Не обращай внимания на таких придурков. Неполноценные вечно пытаются самоутвердиться за счет слабых.
Я молча разглядывала носы своих кроссовок, не зная, что ответить. Я так давно не общалась ни с кем кроме Хизер и мистера Айрона – моего психотерапевта, что кажется совсем разучилась это делать.
– Я, кстати, Саша, – преспокойно продолжала девушка. – Может, в качестве спасибо, подскажешь где двести одиннадцатая аудитория?
Ее непринужденный тон словно держал меня на поверхности реальности. В то время, как я сама, так и норовила спрятаться.
– Да, конечно… я могу показать. Мне тоже туда.
– О, отлично. Так мы одногруппницы выходит? Не самый лучший способ знакомства, но раз уж так вышло… – Саша словно ждала от меня каких-то комментариев, но я лишь глупо кивала головой.
– Ладно, тихоня, не буду тебя доставать. Пойдем, покажешь дорогу.
Всю пару я постоянно слышала перешептывания о новенькой. Она произвела впечатление: парни обсуждали ее внешность, девушки обменивались ревностными остротами в ее адрес. Время от времени я слышала и свое имя: кто-то обсуждал инцидент в коридоре. Рей, сидящий на последнем ряду, не отрывал от нее испепеляющего взгляда, отвлекаясь лишь на то, чтобы бросить в меня комок бумаги. Закон сохранения энергии, о котором увлеченно рассказывал профессор, явно никого не интересовал. Я так нервно барабанила пальцами по столешнице, что в ушах загудело. Скорее бы убраться отсюда. Гул нарастал…
– Профессор, можно я выйду?
– В чем дело, Анна? Тебе нехорошо?
– Нет, нет.Просто голова болит. – из-за гула я собственный голос слышала словно издалека. Профессор подал жест согласия и вернулся к объяснению темы лекции. Я, прихватив вещи, вылетела из аудитории.
Забежав в туалет, трясущимися руками я начала рыться в сумке в поиске своих таблеток. В момент когда гул начал превращаться в шепот, я с ужасом осознала, что контейнер остался лежать на кухонном столе.
– Бли-и-и-и-н…
Все что мне осталось – это попытаться взять себя в руки…
У мистера Айрона наверняка найдется что-нибудь, что поможет мне. Борясь с нарастающей панической атакой, я открыла кран, набрала в ладони ледяной воды и окатила ей лицо. Холод приятно покалывал кожу, возвращая ясность ума. Но, открыв глаза, я остолбенела. В отражении в зеркале, я встретилась с пристальным взглядом черного, как сама ночь, питбуля. Того самого, которого видела сегодня во сне. Его глаза, не мигая, смотрели в мои. Словно откуда-то из глубины, донеслось низкое утробное рычание, и сверкнули белые клыки. Паника окончательно завладела моим телом. По спине пробежала ледяная дрожь, крик застрял в горле. Я просто сползла по стене, не сдерживая слез, забилась в угол под умывальником.
Рык пса ввинчивался мне в уши, превращаясь во вселяющий ужас голос, который где-то я уже слышала…
– Анна… – голос звучал внутри моей головы и одновременно гудел где-то снаружи. – Анна! Ты слышишь?
Голос, пробивающийся снаружи, прорезывался к моему разуму, как через бетонную стену.
– Анна! Приди в себя!
Я вынырнула из этого наваждения, жадно хватая воздух, и медленно начала осознавать реальность. Осязаемый ужас спадал, как жужжащий туман, приобретая очертания кабинета психотерапевта.
– Давай, дорогая, возвращайся – бархатный, обволакивающий голос мистера Айрона вытягивал меня словно из чего-то липкого и вязкого.
– Мистер Айрон? Как я..?
– У тебя была паническая атака. Одна из студенток нашла тебя на полу в уборной и позвала медсестру. Ты снова забыла выпить лекарства?
Я лишь стыдливо опустила глаза.
– Забыла дома. Волновалась перед началом учебы…
– Тебе стоит быть внимательнее. Ты могла навредить себе – по-отцовски причитал мистер Айрон, протягивая мне стакан воды и две бело-синие капсулы.
Я промолчала, ведь возразить мне тут было нечего.
– Ты не приходила почти месяц. Кошмары стали реже?
– Почти не было до сегодняшней ночи.
– Хочешь об этом поговорить?
Я кивнула. Мистер Айрон последние два года был мне самым близким человеком, не считая сестры. Он знал все закоулки дома, в который я всегда попадала в кошмарах. Жуткий, скрипучий особняк, похожий на лабиринт из "Красной Розы". Я ни разу не видела его снаружи, лишь тысячи раз блуждала среди бесконечных коридоров и пыльных комнат.
Иногда я встречала странных бледных людей, просивших помочь им найти выход. Иногда это были дети. Но неизменно было одно – фигура в черном плаще со скрипучим жутким голосом, зовущая меня по имени.
В этот раз там появилась собака: угольно черный питбуль с белоснежными клыками, как нож в масло, вошедшими мне в ногу сегодня ночью. От воспоминаний я интуитивно сжала место, где был укус. Мистер Айрон, как всегда, выслушал меня, ни разу не прервав, и озвучил несколько своих мыслей о том, что бы могло значить появление пса, когда звонок напомнил мне, что я вернулась в университетские будни. Я начала почти нелепо резко собираться, словно рвалась скорее сбежать, что странно, ведь для меня этот кабинет – чуть ли не самое спокойное и безопасное место. Уже у двери мистер Айрон взял меня за руку и приблизился настолько, что споткнулось сердце.
– Анна, пожалуйста, береги себя.
Его дыхание запуталось у меня в волосах и я почувствовала, как обомлела. Ответа он не ждал, поэтому я просто кивнула и вышла.
За дверью своим чередом текла студенческая суматоха. И вместе с ней меня накрыло внезапное чувство голода. Идти в битком набитую столовую, конечно, не хотелось, но тащится в магазин в двух кварталах не хотелось еще больше. В столовой мне повезло остаться незамеченной и, прошмыгнув к раздаче, я взяла салат с индейкой, яблоко, большой капучино и принялась искать уголок поукромнее.
– Эй, тихоня! – позвал уже знакомый звонкий голос, но, во всех традициях своей неуклюжести, поворачиваясь, я столкнулась с чьей-то фигурой. Пятно, от пролитого кофе, принялось живописно расползаться по молочно-белому свитеру. Подняв глаза, я встретилась со взглядом Джейкоба Блейка. В легких словно перекрыли вентиль, руки задрожали.
– Господи, прости пожалуйста, я такая растяпа!
Джейкоб расплылся в умопомрачительной улыбке, от которой сердце, стучащее как роторный двигатель, на мгновение запнулось.
– Да ладно…
– Нет, правда, давай я вытру, – словно не своими руками я стала неловко втирать пятно в ткань, мечтая провалиться сквозь землю.
– Да все в норме, не переживай так. Я как раз искал способ избавиться от него.
Я нервно хихикнула. Джейк тоже посмеялся мягким приятным смехом. От взгляда бархатных карих глаз вся кровь в моем теле хлынула к лицу.
– Джейк, милый, ты почему так долго? Я заждалась – послышался смазливый голос статной блондинки, повесившей на плечи Джейкоба обвитые браслетами руки.
– Эй, психованная, кто тебе позволил разговаривать с ним?!
Джейкоб одернул ее голосом, мгновенно потерявшим даже тень дружелюбия.
– Селеста, прекрати!
– А что я сказала? Почему она вообще учиться с нормальными людьми вместо того, чтобы собирать мозаики вместе с такими же больными на голову?!
Слова местной знаменитости больно резанули по остаткам моей самооценки, и я опустила глаза под давлением взглядов собирающихся зевак.
– Эй, принцесска! Не хочешь использовать свой острый язык во благо человечества и постричь мне газон? – язвенный голос Саши, развеял нарастающий в голове гул, удерживая меня в зыбкой реальности.
– Что-о-о?!
Лицо Селесты в этот момент нужно было просто видеть. Избалованная всеобщим вниманием принцесса абсолютно не ожидала такой наглости в свой адрес.
– Нет, ну если ты быстро устаешь, могу предложить площадь поменьше. Моему коту ну очень мешает шерсть на яйцах.
В толпе зевак прокатился сдавленный смешок, а челюсть Селесты едва ли не провалилась ей в вырез декольте. Новенькая приковала к себе все внимание, чему я была несказанно рада.
– Лучше заткнись, выскочка, – замахала пальцем уязвленная блондинка. – Или я…
– Что? Заплюешь меня ботоксом насмерть?
Хихиканье студентов взорвалось несдерживаемым хохотом. Откуда-то даже раздавались свист и аплодисменты.
Джейкоб одернул, уже клокочущую от злости девушку, и резко сказал:
– Все! Хватит, идем! – утащив ее за руку в сторону выхода. Зеваки же в мгновение разошлись по своим делам, кто-то подошел, чтобы дать Саше "пять".
Саша повернулась ко мне, снова сияя дружелюбием, и пропела:
– Тихоня, кажется с тебя кофе за второе спасение за сегодня.
Я подняла голову и сдержанно улыбнулась.
Мы взяли по большому мятному капучино и расположились на скамейке в тени ветвистого каштана рядом с кампусом. Саша уселась на спинку скамейки, я же села на край, сжимая теплый стаканчик обеими руками. Запах жухлых листьев успокаивал меня. Природа готовилась уснуть до весны, отчего сентябрьское тепло буквально пахло покоем и умиротворением.
