скачать книгу бесплатно
В подтверждение его слов на дороге показался всадник. Он скакал быстро, обдаваемый паром, вырывающимся из ноздрей распаренного коня.
– А вот и он. Однако, как же это не разумно с его стороны, скакать верхом перед дуэлью на пистолетах. Благоразумнее было бы нанять экипаж.
Приблизившись, Лео осадил коня.
– Доброе утро, господа – поприветствовал он офицеров, на его лице играла улыбка – я надеюсь, что не сильно обременил вас ожиданием и через минуту буду к вашим услугам.
Огладив коня, он подвёл его к кучерам, державшимся поодаль.
– У кого найдётся запасная попона, братцы? – поинтересовался Лео, покручивая в пальцах серебряный рубль.
– У меня есть, барин. – отозвался один из них, видимо самый хозяйственный. – Нам без неё никак, не приведи Господи лошадь-кормилицу застудить.
– Вот что, голубчик, ты укрой-ка моего коня, да поводи его, пока не остынет. А, это тебе за хлопоты – Лео подкинул ему монету.
– Будет сделано, барин, не сумлевайтесь. Обхождению с лошадьми обучены.
Не значительный, казалось бы, поступок Лео, был оценен всеми присутствующими. Не каждый способен, перед лицом смерти, думать о здоровье коня больше чем о своём собственном. Что касается Раевского, то больше всего, его бесила улыбка противника.
– Я к вашим услугам, господа – услышал он весёлый голос Лео и почувствовал неудержимую жажду крови.
– И так, господа, время приступить к делу – произнёс распорядитель дуэли – ни кто не уклонился от поединка и мы обязаны спросить, не угодно ли вам примириться?
– Нет! – гулко, как выстрел, прозвучал ответ Раевского.
В этот момент он прожигал глаза противника взглядом, от которого мог бы загореться снег.
– Да будет вам, господа – поддержали попытку примирения секунданты Раевского – Пожмите руки и поедем в «Медведь» пить шампанское.
Лео не спешил с ответом. Его карие глаза, ещё минуту назад, выражавшие ироничную беспечность, медленно помертвели, придав взгляду твёрдость и холод кирпичной стенки.
– Мы будем драться – спокойно ответил он.
Вздох сожаления вырвался у секундантов.
– Бог вам судья, господа, прошу за мной – приступил к делу распорядитель – Ротмистр, разбудите доктора.
Место для поединка было выбрано на крутом берегу, нависающем над речкой снежной стеной. По условиям дуэли противники разводились на расстояние 40 шагов и по команде секунданта имели право стрелять сразу или сблизиться, не пересекая границ барьеров, выставленных на расстоянии 20 шагов друг от друга.
– Прошу вас передать мне ваше оружие, господа.
Барьеры обозначили шашками дуэлянтов, воткнутыми в снег.
– В вашем распоряжении по одному выстрелу – закончил разговор ротмистр, возвращая им пистолеты – уверен, что этого будет довольно.
Противники заняли свои места, замерев в ожидании неизбежного. Лео, щурясь на снег, мысленно творил молитву.
– Готовы, господа? – послышался возглас распорядителя. .
Скинутые с плеч шинели легли на снег. Противники подняли пистолеты. Раевский пристально посмотрел на Лео, алая гусарская венгерка, ярко выделяющаяся на белоснежном фоне, представляла собой идеальную мишень и раздражала, как плащ тореадора.
Призыв к ритуальному убийству прозвучал отчётливо.
– Сходитесь!
Лео не сдвинулся с места, он мысленно читал «Отче наш», в то время, как грозная фигура Раевского, быстро достигла барьера, обозначенного торчащей в снегу шашкой.
– … да святится имя Твоё, да прийдет Царствие Твоё, да будет воля Твоя…
Грянувший выстрел, на мгновение, прервал молитву, сорвав с головы алую гусарскую фуражку.
– …аки на земле, таки на небеси. – облегчённо выдохнул Лео.
Дело было за ним, теперь не грех и прогуляться. Сделав десять шагов, он подошёл к своему барьеру. Секунданты замерли в ожидании развязки. Иллюзий не было. У человека, неподвижно стоящего в двадцати шагах от хорошего стрелка, шансы не велики. Раевского же это обстоятельство, по-видимому, мало заботило. Не спеша, достав, из золотого портсигара, папиросу он закурил, всполошив своих секундантов.
– Владимир, не сходи с ума, встань боком, прикройся пистолетом – посыпались в его адрес, вполне уместные, но не имевшие воздействия, рекомендации.
– Надеюсь, Гончаров, табачный дым не станет тебе помехой для прицеливания – хладнокровно заявил Раевский, затянувшись от души.
Лео решил, что настал момент исполнить обещание, данное им Софии Николаевне. Он расстегнул на груди венгерку и достал лайковую перчатку, брошенную ему в лицо Раевским во время вызова. Швырнув её под ноги противника, он, не целясь, разрядил револьвер в перчатку, дёрнувшуюся на снегу, как убитый на повал маленький зверёк. Не взглянув на Раевского, Лео развернулся и направился к своей шинели, брошенной на снегу.
Присутствующие, ещё мгновение назад, бывшие в уверенности в том, что неизбежным итогом этого утра будут похороны, одного из противников, ощутили радостное облегчение.
– Ну и, слава богу! – удовлетворённо вздохнул распорядитель – Господа, я полагаю, поединок окончен.
Но тут раздался рёв Раевского.
– Вы ошибаетесь, ротмистр, это не конец! Гончаров, что за шутки? Ты стреляешься со мной или с моей перчаткой?
– Судя по всему, князь, у Вас тоже есть веские причины ненавидеть мою фуражку – ответил Лео, глядя на отверстие в головном уборе.
– Зарядите ему револьвер! – потребовал Раевский у ассистентов – Я не сойду с этого места, пока он не сделает свой выстрел!
– И напрасно, князь – твёрдо ответил распорядитель – условия поединка соблюдены. Каждый распорядился правом на выстрел по своему разумению.
Кавалергарды пребывали в лёгком замешательстве. Формального права, настаивать на требовании своего товарища, они не имели. Как и не имели желания подвергать его жизнь, безусловно, смертельной опасности. Тем более, что первейшей обязанностью секунданта является, сведение к минимуму степени риска своего подопечного.
– Повторяю, поединок окончен – снова провозгласил распорядитель.
– Напрасно вы затеяли этот гнусный фарс – не унимался Раевский. – Я превращу его в трагедию, достойную сцены Александринки! Благодарение богу, у нас есть шашки! – он выдернул из снега оружие и угрожающе направился к Лео. – Ты будешь стрелять, Гончаров, или я зарублю тебя, как труса.
Гусары, обнажив клинки, преградили ему дорогу. Кавалергарды, в ответ, последовали их примеру. И над заснеженной поляной зазвенели клинки офицерских драгунских шашек, образца 1881/1909 года.
Лео, рискуя быть зарубленным в горячке, бросился меж противников.
– Остановитесь, господа!
С трудом, но ему всё же удалось остановить бойню.
– Предлагаю посмотреть трагедию, обещанную нам князем Раевским – продолжил он уже спокойно, подходя к своей шашке, одиноко торчащей в снегу. Он выдернул клинок и отсалютовал им Раевскому.
– Я к Вашим услугам, князь.
У каждой трагедии должны быть свои зрители. Помимо секундантов и пожилого доктора, поминутно протирающего своё пенсне, за поединком, степенно покуривая, наблюдали извозчики.
– Глянь-ка, господа за сабельки схватились, не уймутся никак – прокомментировал один из кучеров.
– Знамо дело, не на блины к тёще приехали – продолжил тему другой, более степенный. – Не иначе, как молодуху не поделили, али ишо чаво. Тут уж без смертоубивства не обойдётся.
– Так ведь, грех то какой – снова включился первый – смазали бы по мордам друг дружке, да разошлись. И душу бы отвели и целы остались.
– Ты, брат, барские то дела на себя не примеряй. Это нашему брату много не надо, вцепиться в бороду, да разок другой в рыло сунуть, и делов то. Кровянку утри и гуляй себе дальше. А у них блажь такая, хлебом не корми, дай друг в дружке дырок наковырять. Спесь барская, понимать надо.
Он откинул окурок и продолжил.
– Был у меня случай, лет пять тому. Как то по весне, привёз я двоих на эту самую дуель, значить. И противу них, тоже двое приехали, с дохтуром. Я ишо и цигарку докурить не успел, как они все четверо и полегли. А дохтур тот, как всё это увидел, так и сам преставился, хлипкий на нутро оказался. Ох, и намучился я тогда. С тех пор, оплату завсегда наперёд беру. Это дело первейшее.
– Да, все напасти для мужика из-за баб – оживился третий извозчик. Я-то, из-за своей, дважды кровянкой умывался, да и жердиной по хребту охаживали. Как бы знать, что такую злыдню сосватаю, так бы и не затевался.
– Ишь чаво захотел – перехватил инициативу степенный. – Бабское нутро распознать. Это, брат, одному богу ведомо. А на счёт злыдни, я тебе так скажу. Ты ишо не видывал таких то, каких мне довелось, язви их в душу. Было дело чудное. Две бабы, из благородных, тоже дуель затеяли. Не иначе, как хахаля не поделили.
– Да, неужто бабы? – усомнились слушатели.
– Ей богу – перекрестился рассказчик – Сам бы не видал, так и не поверил. С виду важные, как гусыни, но лютости невозможной. Им, стаю голодных волков до смерти запугать, плёвое дело. Так вот, пальнули они, зажмурясь, по разу. Апосля чего, побросали пистоли и в волоса друг дружке вцепились, только клочья полетели. А визг и блажь стояли такие, что аж лошади напужались. Долго их унять не могли. Когда растащили, я глянул на их растрёпанные рожи и не удержался, захохотал. И, очень даже, зря. Потому, как в миг лишился зуба, бороды и рубахи. Так вот, эти курвы, меня отделали. А опосля ишо, получил раскорябаную рожу и гостинцев по первое число от своей бабы. Не поверила, анафема, что я честно пострадал. Нет, в таких делах, оплату завсегда наперёд взять, первейшее дело.
Тем временем, Раевский непрерывно атаковал, обрушив на противника натиск и мощь разъярённого вепря. Его сильные ноги вспахивали снежную целину, оставляя глубокие борозды на линии атаки. Лео мысленно поблагодарил отца, который ему, ещё мальчишке, вложил в руку лёгкую рапиру, сменившуюся позже на другие боевые клинки. Будучи легче своего противника он не так глубоко увязал в снегу, имея небольшое преимущество в скорости передвижения. Тем не менее, ему стоило большого труда отражать сокрушительные удары Раевского. Маневрируя и контратакуя, он, всё же успешно выдерживал натиск, заставляя противника, периодически, вспоминать о защите. К звону сверкающих на солнце клинков, добавился переливчатый аккомпанемент церковных колоколов, доносившийся откуда-то из-за речки.
Секунданты, с тревогой и некоторой долей восхищения наблюдали за смертельным состязанием. Как троянцы, взирающие на поединок Ахиллеса с Гектором. Созерцание разгорячённых боем противников, в распахнутых на груди мундирах и убийственным блеском в глазах, завораживало непостижимым, демоническим магнетизмом. Когда каждый удар, каждое движение примеряется на себя. И ты искренне сожалеешь о том, что этот упоительный гибельный восторг, вспенивает кровь не в твоем сердце.
Между тем, кровь уже пролилась. Венгерка Лео была рассечена у левого плеча, но кровь, сочившаяся из раны, была не заметна на алом сукне. Не смотря на это, его ответная контратака была не менее результативной, обагрив кровью лицо Раевского, хлынувшей из рассечённой брови. Тяжело дыша, князь отёр перчаткой кровь, заливающую глаз, превратив лицо в кровавую полумаску. Оставляя без внимания требования секундантов образумиться и прекратить схватку, он ринулся в стремительную атаку, играя клинком и шумно выдыхая мощные струи пара, инеем оседающего на влажных от пота волосах. Нормальному человеку вряд ли придёт в голову встать на пути взявшего разгон быка. Лео не был безумцем. Отступив к краю берега, насколько это было возможно, он резко ушёл с линии атаки, отведя в сторону мощный удар противника. Последний, не сумев погасить инерцию движения, оказался на краю отвесного берега. В следующее же мгновение шашка Лео, со свистом рассекла воздух перед лицом кавалергарда, заставив его инстинктивно отпрянуть назад. Потеряв равновесие, тело Раевского исчезло в снежной лавине, из которой неслись проклятия, способные заставить покраснеть от стыда самого дьявола. Лео, облегчённо вздохнув, и ещё не веря в благополучный исход атаки, осторожно приблизился к краю обрыва и заглянул вниз. Видимо запас сюрпризов, заготовленных для него на сегодня, ещё не был исчерпан, потому что снежный козырёк под его ногами, образовавшийся после обрушения берега, подломился и увлек его вниз, навстречу противнику. Через несколько мгновений, до слуха секундантов снова донёсся яростный звон клинков. Бой, с новой силой возобновился уже на льду, стремясь перерасти в ледовое побоище.
Лёд в середине русла, подмываемый течением, был более тонок, чем у берегов, но противников это мало заботило. Оба были уже достаточно сильно утомлены боем и понимали, что развязка близка. Лео был снова ранен. На этот раз в ногу, что существенно сковывало его движения. Он с горечью чувствовал, что долго продержаться не сможет. Силы уходили вместе с кровью. Раевский тоже понимал это, и, сделав паузу в поединке, первым нарушил молчание.
– Послушай, Лео, меня удовлетворит твоё честное слово, навсегда забыть о известной тебе особе, и более никогда не претендовать на её расположение.
– Извини, Владимир – Лео поднял шашку – Это единственное удовлетворение, какое я могу тебе дать – и, хлюпая набухшим от крови сапогом, устремился в атаку с безрассудством обречённого. Его яростный натиск сдвинул с места монументальную фигуру Раевского и заставил его отступать. Истончённый течением лёд, угрожающим треском, предупредил соперников об опасности, но им было не до пустяков. Лео остановился только тогда, когда явственно ощутил эфемерную зыбкость опоры под ногами. Отпрянув назад, он опёрся на шашку, пытаясь превозмочь жгучую боль в ноге.
– Не советую делать резких движений, Владимир – предупредил он противника, смахивая перчаткой крупный бисер пота, нависший над бровями.
Но Раевского было не удержать. Не желая давать противнику времени для передышки, тяжёлая кавалерия двинулась в сокрушительную атаку.
– Господи, благослови! – прошептал Лео и поднял шашку.
Через мгновение он увидел занесённый над собой клинок и кровавую полумаску, размытую дорожками пота, рядом с которой светился глаз, разящий холодным стальным блеском казачьей пики. Но вся эта мощь, стремительно уходила вниз, проваливаясь под лёд, не выдержавший её грозной поступи.
Смерть имеет много лиц, от омерзительно безобразных, до божественно прекрасных. Лео перекрестился, устало оперевшись на шашку. Он понимал, что мгновение назад видел одно из них. Потому, что такую атаку мало кому было дано пережить. Краткий миг размышлений был прерван появлением над водой головы Раевского. Лео упал на лёд и потянулся к кавалергарду.
– Дай руку, Владимир.
Но упрямый соперник с негодованием отверг помощь. Круша мощным торсом края полыньи, он предпринимал отчаянные попытки выбраться, умудряясь не выпустить из руки шашку. Его бледное лицо, то нависало над краем льда, то исчезало под водой. Каждая попытка могла стать последней, течение затягивало его под лёд. Лео, наконец, удалось ухватиться за рукав мундира, когда краем глаза он увидел спешащих к ним секундантов, а до слуха донёсся окрик одного из извозчиков
– Барин, вожжи ловите.
Потянув Раевского к себе, он привстал на колени, создавая упор для дальнейших усилий, но, увы, напрасных. Подломившийся под ним лёд, вновь уровнял шансы противников. Обжигающий холод перехватил дыхание. Сильная судорога парализовала мышцы и наполнившиеся водой сапоги потянули вниз.
– Всё кончено! – мелькнула в голове безвольная мысль, за мгновение до того, как железная рука Раевского ухватила его за плечо и вернула к свету.
Глава
3
Вечером следующего дня, гусарский ротмистр Одинцов зашёл проведать своего друга, Лео.
– О, да наш герой не скучает – подумал он, увидев у парадного его особняка два автомобиля, и не ошибся.
В гостиной, оживлённо беседуя, расположились четверо военных и двое штатских. Ротмистр, поприветствовав присутствующих, прошёл в спальню хозяина дома, откуда доносилось непрерывное дамское щебетание. Лео, с замотанным горлом, лежал в постели, окружённый удушливой заботой трёх прелестниц. Он меланхолично отпивал глоточек чая из, подаваемой к губам, чашки и поочерёдно проглатывал мёд и варенье, с ложечек, подсовываемых ему с разных сторон. Идиллической картиной можно было бы восхититься, если не принимать во внимание удручённое выражение лица больного. Гримаса мученика, безропотно покорившегося судьбе, придавала ситуации комический оттенок. Присутствие Одинцова, явно не вписывалось в эту идиллию, и ему ничего не оставалось, как присоединиться к обитателям гостиной. Здесь велась непринуждённая полемика на тему того, что у лейб-гусар с кавалергардами давние счёты. Потому, как кавалергард Дантес погасил «солнце русской поэзии», убив на дуэли камер-юнкера Пушкина. Бывшего, не только большим другом гусар, но и страстно желавшего самому стать одним из них. И только отсутствие достаточного состояния, не позволило достичь желаемого. Более того, выстрел бывшего кавалергарда Мартынова, навсегда сомкнул уста ироничного и дерзкого, бывшего лейб-гусара М.Лермонтова. К счастью дискуссия продолжалась недолго. Через четверть часа, исчерпав запас душевного тепла и нежности, дамы выпорхнули из спальной, наперебой сокрушаясь о самочувствии больного. Когда Иван, наконец-то, закрыл двери за последним гостем, из спальной выглянуло раскрасневшееся лицо хозяина.
– Все ушли? – тихо прохрипел он, опасливо выглядывая из-за двери.
– Выходи, великомученик, тебе более ничего не угрожает – успокоил его Одинцов – Если только моё присутствие не обременит тебя.
Лео сделал жест, который должен был означать радость от встречи и прохрипел – Давай выпьем водки, а то от сладкого меня уже мутит.
Иван не заставил ждать, услужливо обеспечив угощение.
– Проветри спальню – приказал ему Лео. – чтобы запах духов улетучился, а то, как в парфюмерной лавке, дышать невозможно.
– Не стоит привередничать, голубчик – ответил Одинцов. – От сладкого его тошнит, от духов мутит. Между прочим, многие бы не отказались очутиться на твоём месте.
Лео не стал возраж и гвардейских казармах ать, ему было трудно говорить. В домашнем халате, опираясь на трость, он, прихрамывая, прошёлся по комнате, разминая затёкшее тело.
– Как самочувствие? – поинтересовался Одинцов.
– Благодарю, сносно. Раны зашили, горло не в счёт. В крещенское омовение морозец то и покрепче бывал.
– Это хорошо ещё, что шашки были без боевой заточки – продолжил уже Одинцов – раны были бы намного серьёзней. За то, твоё имя в столице сейчас популярней, чем ясновидца-медиума, месье Жермена.
Как же, наслышан. – отозвался Лео. Вчера ко мне в лазарет, выстроилась вереница соболезнующих и восторгающихся. И сегодня дома, целый день визиты принимаю. Докторов, только, трое наведалось.
– Есть ещё одна новость – задумчиво закурив, сообщил ротмистр – которая уже всколыхнула полк, а завтра её будут обгладывать, как голодные псы жирную кость, во всех гвардейских казармах и гостиных столицы.
– Что за новость? – насторожился Лео, прикуривая вслед за другом.
Одинцов медлил с ответом, подбирая слова.
– С Софией Николаевной случилось несчастье – наконец произнёс он.
Лео поперхнулся дымом и уставился на друга тревожным взглядом.
