Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3

– Похоже, за эти несколько дней учитель так и не улучил момент, чтобы вкусить хоть немного отдыха.

Слово «отдых» немедленно вызвало в мыслях Шэнь Цинцю ассоциации со сном, а те – совершенно непрошеные воспоминания о неуклюжих попытках утешить Ло Бинхэ в последнем сновидении, отчего ему сразу же захотелось сгореть со стыда. Потирая переносицу, он пробормотал:

– Будь я способен при этом обойтись без снов, с радостью бы отдохнул.

При этих словах ресницы Ло Бинхэ слегка опустились. Наконец, будто набравшись решимости, он сдавленным голосом произнёс:

– Хоть тогда в Царстве снов я и вправду кое в чём обманул учителя, чувства, которые я проявил, не были фальшивыми.

– Ло Бинхэ, я больше не могу понять, где в твоих словах правда, а где – ложь, – вздохнув, признался Шэнь Цинцю. – Так что можешь не затруднять себя объяснениями.

На самом деле Ло Бинхэ из сна был ему куда милее. Хоть он и не утратил ауру главного героя, тот Ло Бинхэ казался настолько ранимым и несчастным, что у кого угодно сжалось бы сердце, – даже такой завзятый натурал, как Шэнь Цинцю, при виде этого хорошенького личика не мог не проникнуться к нему сочувствием. Вот только чем больше жалости он ощутил тогда, тем сильнее было ранено его самолюбие, когда он понял, что всё это лишь игра. В том сне, услышав заверения Ло Бинхэ, что он непричастен к событиям в Цзиньлане, Шэнь Цинцю готов был поверить ему процентов на девяносто, но вот теперь доверие недотягивало и до десяти.

Кровь бросилась в лицо Ло Бинхэ, слегка окрасив щеки розовым.

– Всё, что волнует учителя, – это моё притворство, – подняв взгляд, холодно изрёк он. – Но ведь если бы не оно, боюсь, сейчас мне не представился бы шанс перемолвиться с ним хотя бы словом.

При этом его пальцы бессознательно сжимались на рукояти Синьмо, пока костяшки не побелели от напряжения. Теперь уже не только зрачки, но и глазницы начали смутно отсвечивать красным.

– А разве учителю не случалось меня обманывать? Не ты ли говорил, что не следует придавать большого значения различиям между расами, – а потом не моргнув глазом отрёкся от собственных слов! После твоей гибели в Хуаюэ я долгих пять лет неустанно призывал твою душу[17] – сотни, тысячи раз, пробуя и терпя неудачу, терпя неудачу и вновь пробуя, чтобы не позволить сердцу обратиться в золу, а помыслам – в лёд. И всё же я и подумать не мог, что учитель проникнется ко мне таким презрением, что, вернувшись в этот мир, будет равнодушно глядеть на то, как я схожу с ума и совершаю глупость за глупостью. – К концу этой тирады его голос начал подрагивать, то и дело взлетая от негодования и обиды. – Теперь-то у учителя есть все поводы ненавидеть и презирать меня как злокозненного демона – ведь я повсюду сею одни беды. Но отчего же и тогда, когда я не делал ничего дурного, ты отшатывался от меня, будто от змеи или скорпиона? Ты обманул меня дважды, я обманул тебя дважды – разве мы не квиты?

Хоть это незамысловатое как дважды два утверждение было безупречно в своей логичности, Шэнь Цинцю не удержался от замечания:

– А тебе злопамятства не занимать.

– Боюсь, учитель ещё не знает, каким я бываю, когда действительно затаю на кого-то злость, – ухмыльнулся Ло Бинхэ. Помрачнев, он приблизился к Шэнь Цинцю. – Но что, если я скажу: думая об учителе, я поминал его отнюдь не злом? Скорее всего, учитель не поверит мне, так ведь?

Видя, что тень Ло Бинхэ стремительно растёт в размерах, Шэнь Цинцю поспешил одёрнуть ученика:

– Возьми себя в руки! – А про себя добавил: «Хочешь поговорить по-хорошему – нечего то и дело психовать, и изволь держать дистанцию!»

– Это вы славитесь самообладанием, учитель, – севшим голосом отозвался Ло Бинхэ. – А я больше не в силах сдерживаться.

Шэнь Цинцю не успел сообразить, что происходит, когда внезапно ощутил боль в спине – и только тут понял, что они с Ло Бинхэ рухнули на кровать.

«Давненько я не спал на такой кровати… Чёрт, до чего ж она жёсткая!»

– Ты что творишь?! – в исступлении выкрикнул Шэнь Цинцю.

В ответ на это Ло Бинхэ молча поджал губы. Только Шэнь Цинцю собрался было скинуть его пинком, как вдруг всё его тело с головы до ног покрылось мурашками: чужая рука, скользнув под подол, неожиданно проникла прямиком под нижние одежды!

«Какого хрена?!»

Шэнь Цинцю хотел было двинуть агрессора коленом, но тот ловко перехватил его ногу, прижав к его собственному боку.

Принуждённый к подобной позе Шэнь Цинцю в бешенстве проорал про себя: «Бля-а-а!» Ему совершенно не улыбалось в буквальном смысле раздвигать ноги перед нависшим над ним мужчиной. Подгадав удачный момент, он ловким разворотом корпуса скинул с себя Ло Бинхэ, поменяв их позиции подобно смене созвездий на небе[18] – теперь он прижимал Ло Бинхэ к кровати. Вытащив Сюя на три цуня[19], он хладнокровно приставил лезвие к горлу ученика.

Впервые в жизни кто-то попытался подобным образом одержать над ним верх – и тем самым довёл до состояния безудержной ярости.

– Вздумал принудить[20] своего учителя? Так ведь? Вот какова твоя ученическая почтительность? – Пусть сейчас он был в полной власти Ло Бинхэ, тот напрасно ожидал, что Шэнь Цинцю упадёт перед ним лапками кверху!

Прижимая меч к жизненно важной точке, он заблокировал как верхнюю, так и нижнюю половину тела[21] Ло Бинхэ, однако же глаза ученика по-прежнему сияли. Нимало не устрашённый острым как бритва лезвием у своего горла, тот одной рукой схватил Шэнь Цинцю за запястье, другой же оперся о кровать. Один мощный толчок, и их позиции вновь поменялись – однако рука Шэнь Цинцю и тут не дрогнула, бестрепетно прижимая акупунктурную точку на шее Ло Бинхэ рукоятью Сюя. Ещё несколько раз перекатившись, они окончательно сплелись в клубок и свалились с бамбуковой кровати. Во все стороны посыпались искры и вспышки от выбросов духовной энергии, сталкивающейся с завихрениями тёмной демонической энергии, в пылу боя критические удары наносились куда ни попадя. Шэнь Цинцю так долго строил из себя утончённого книжника, что и думать забыл, когда в последний раз дрался в столь варварской манере. И тут, в самый разгар потасовки, его вдруг осенило.

«Это ж какой-никакой роман о мире совершенствующихся, так какого хрена я тут дерусь голыми руками? Что за долбоёб станет махать кулаками, держа в руке пушку?!»

Он тотчас вскинул руку, собрав в неё приличный заряд духовной энергии, и направил удар, способный расколоть скалы и сотрясти небеса, прямиком в низ живота Ло Бинхэ. Тот вынес его без единого звука.

По правде говоря, Шэнь Цинцю никак не ожидал, что его атака достигнет цели, и всё же он испытал немалое удовлетворение, когда наконец выплеснул всё негодование и недовольство, что копились эти дни.

Внезапно Система пиликнула, пробуждаясь к жизни, чтобы возвестить:

【*★°.*☆(￣▽￣)//*.°★*. Примите наши поздравления~~ Начислено 500 баллов крутости!】

Ну, знаете…

Ло Бинхэ воистину заслуживает звания мазохиста! Выходит, он не ощутит себя по-настоящему счастливым, пока ему хорошенько не всыплешь! Подумать только – на сей раз Система мало того, что одарила его целым водопадом очков крутости, но ещё и разродилась вместо обычного напоминания этим фривольным вырвиглазным эмодзи! Да и на парочку тильд (~~) расщедрилась впервые на его памяти! Шэнь Цинцю сроду не доводилось видеть подобной дичи – и от осознания того, что эта дичь взращена его собственными руками, радостнее не становилось.

Он всё ещё мысленно оплакивал своё педагогическое фиаско, когда Ло Бинхэ решил, что время игр кончилось. Одно движение правой руки – и Шэнь Цинцю нечаянно высвободил копившийся в ладони заряд духовной энергии, а в содрогнувшемся потолке появилась выбоина идеально ровных очертаний. Сверху с тихим шорохом посыпалась пыль, оседая на спине Ло Бинхэ. Обеими руками вцепившись в верхнее одеяние Шэнь Цинцю, он одним движением разорвал ткань.

– Можете не сдерживаться – меня это не убьёт! – со смехом бросил Ло Бинхэ. – Этому ученику любые наставления учителя будут в радость!

Уловив в исказившей лицо улыбке оттенок безмолвной скорби, Шэнь Цинцю поневоле ощутил укол жалости и замер, позабыв, что этот самый послушный ученик только что разорвал на нём одежду. Однако Ло Бинхэ не дал ему времени проникнуться состраданием: он столь же варварски поступил и с нижними одеждами Шэнь Цинцю и коснулся обнажённой поясницы.

На мгновение Шэнь Цинцю оторопел, но, придя в себя, тотчас треснул Ло Бинхэ рукоятью Сюя по лбу, проревев:

– Ах ты, скотина!

Но Ло Бинхэ, похоже, и сам махнул на себя рукой:

– Раз уж в глазах учителя я и так ничем не отличаюсь от скотины, то буду вести себя соответственно.

Шэнь Цинцю хотел было язвительно рассмеяться ему в лицо, но тут перед его глазами замелькали цветные пятна, а тело обмякло – Сюя со звоном выпал из руки на пол.

Его атаковала необоримая сила, словно собирающаяся вытряхнуть душу из тела. Заметив, что учитель внезапно застыл, Ло Бинхэ также остановился, ошеломлённо наблюдая за ним. В мгновение ока голову Шэнь Цинцю охватила такая боль, что, казалось, мозг вот-вот взорвётся.

Перед глазами вспыхивали тысячи разрозненных фрагментов, с головокружительной быстротой сменяющих друг друга: вот пустое пространство, а вот непроглядная тьма; время от времени Шэнь Цинцю мерещилось, что он видит расплывчатые человеческие фигуры. В ушах раздавался пронзительный звон такой мощи, что от него едва не лопались барабанные перепонки.

У Ло Бинхэ не было времени даже испугаться как следует: перекатившись в сидячее положение, он попытался удержать учителя на месте, однако тот, вырвавшись из его рук, принялся яростно кататься по полу, обхватив голову.

Шэнь Цинцю все явственнее ощущал, как чья-то неумолимая воля грубо тянет его душу и разум прочь из нового тела. Со всех сторон к нему протянулись бесплотные руки и, вцепившись в его душу, принялись рвать её под пронзительные вопли.

– Учитель, – запаниковал Ло Бинхэ, – я… я всего лишь хотел немного припугнуть вас! Не стоит принимать это так близко к сердцу! Да что с вами такое?

Тело учителя сотрясалось в его объятиях, будто в припадке. Поддерживая его одной рукой, стоящий на одном колене Ло Бинхэ влил в него духовную энергию. Проверка не выявила никаких отклонений от нормы, и всё же Шэнь Цинцю кричал так жутко, словно ему в мозг втыкали раскалённые докрасна иглы. Что бы ни пробовал Ло Бинхэ, ничего не помогало.

По мере того, как слабел пульс учителя, охватившая Ло Бинхэ дрожь нарастала, пока он не начал содрогаться в конвульсиях. Не в силах удержаться, он хлопнулся на колени.

– Эй, вы! Все сюда! – в исступлении проревел он.

Глава 15

Гробница непревзойдённых

Глаза Шэнь Цинцю внезапно распахнулись.

Вокруг было черным-черно.

В ушах всё ещё отдавался бешеный стук сердца. Чтобы убедиться, что действительно очутился в кромешной тьме, а не ослеп, Шэнь Цинцю вытянул руку.

Его пальцы тотчас уткнулись во что-то твёрдое. Озадаченный Шэнь Цинцю принялся медленно ощупывать пространство вокруг себя.

Вскоре он в общих чертах понял, где находится: судя по ощущениям, он лежал в каком-то длинном, узком каменном ящике. Легонько похлопав по стенкам, Шэнь Цинцю убедился, что они сделаны из холодного гладкого материала, похожего на мрамор. Их толщина достигала где-то четырёх цуней[22] – не такие уж и массивные, как он выяснил, изучив ящик с помощью духовной энергии.

Покончив с исследованием, Шэнь Цинцю задержал дыхание и нанёс резкий удар ладонью в центр крышки, высвободив духовную энергию. Ему пришлось повторить это дважды, прежде чем темноту наконец прорезали лучи света. Их сопровождал шорох осыпающейся каменной крошки.

Шэнь Цинцю рывком сел, жадно втягивая устремившийся внутрь свежий воздух. Правда, «свежим» его можно было признать весьма условно: скорее всего, это помещение годами не проветривалось. Более того, на поверку этот воздух был весьма разреженным. Опустив взгляд, Шэнь Цинцю обнаружил, что всё это время лежал в гробу.

Весьма недурном, впрочем, гробу – его изукрашенная тонкой резьбой поверхность блестела подобно драгоценному белому нефриту.

Шэнь Цинцю опёрся на край гроба и легко выскочил наружу. Он очутился в скудно освещённом помещении с каменными стенами. Гроб, крышку которого он только что расколотил, покоился на алтаре в центре комнаты. По углам в беспорядке громоздилась всевозможная утварь – от оружия и драгоценных камней до кувшинов и свитков. Тусклое мерцание самоцветов и холодный блеск металла проникали даже сквозь толстый слой пыли. Стены покрывали фрески с застывшими в неистовой пляске демонами, которые словно бы наступали на него со всех направлений.

«Гробница непревзойдённых демонических родов», – догадался Шэнь Цинцю.

Он не успел толком переварить эту информацию, когда, невзначай опустив взгляд, был ошарашен ещё одним открытием.

Его тело больше не было продуктом растительного происхождения от гриба солнечной и лунной росы – он вновь очутился в изначальном теле Шэнь Цинцю!

Выходит, слухи о том, что в Гробнице непревзойдённых есть артефакт, способный вернуть мёртвого к жизни, и впрямь имеют под собой почву. И похоже, кто-то додумался воспользоваться этим способом: сперва умыкнул и тайком доставил сюда тело Шэнь Цинцю, а затем провёл ритуал призыва души, который вырвал его из нового тела и в мгновение ока переправил в старое.

Гробница непревзойдённых была запретной зоной мира демонов, где покоились верховные владыки прошлого, – не достигнув самого высокого положения, нечего было даже думать о том, чтобы попасть в неё живым. Однако же Шэнь Цинцю оказался здесь будучи мертвецом, а потом его душа перенеслась сюда отдельно от тела, и он вновь ожил – можно сказать, воспользовался лазейкой, благодаря которой ему представился уникальный случай обозреть местные достопримечательности.

Проверив циркуляцию духовной энергии, Шэнь Цинцю убедился, что ей ничто не препятствует. Выходит, слова Ло Бинхэ о том, что он потратил пять лет на полное восстановление системы меридианов учителя, не были пустым бахвальством. Что же до Неисцелимого яда, то он пока не давал о себе знать, однако это вовсе не значило, что он оставил тело Шэнь Цинцю.

Перемещение души должно было вызвать незамедлительное отмирание тела, выращенного из «гриба бессмертия», и Шэнь Цинцю не мог даже представить, какими глазами Ло Бинхэ сейчас смотрит на его увядающий, стремительно засыхающий труп…

Однако не успел он толком это обдумать, как с мелодичным сигналом пришло новое уведомление от Системы:

【Дружеское напоминание: вы только что приступили к высокоуровневой сюжетной арке «Гробница непревзойдённых». Запущена миссия «Заполнение сюжетных дыр». Пожалуйста, проявите инициативу, произведя активную разведку.】

«Гм», – отозвался Шэнь Цинцю, сидя на корточках.

【Пожалуйста, проявите инициативу, произведя активную разведку.】 – продолжала настаивать Система.

Шэнь Цинцю не шелохнулся.

【Предупреждение: пожалуйста, проявите…】

– Да понял я, понял! – не выдержал Шэнь Цинцю. – Захлопнись!

Кипя от раздражения, он силился припомнить всё, что знал об арке Гробницы непревзойдённых из книги, а ноги уже несли его к выходу из погребальной камеры. В противоположность обычным жилищам мира демонов, укрытым под землёй, их гробницы возводились на её поверхности – короче говоря, у демонов по сравнению с людьми всё было шиворот-навыворот. Помимо множества опаснейших ловушек лабиринт этой гробницы кишел демоническими тварями, которые хранили покой усопших. Они прятались по тёмным углам и поджидали беспечного вторженца.

Если бы не злостные домогательства Системы, Шэнь Цинцю осмелился бы на прогулку по этим склепам разве что обдолбавшись вусмерть!

В коридоре было темно хоть глаз выколи, однако Шэнь Цинцю не решался вызвать даже искорку огня. Задерживая дыхание, он бесшумно двинулся во тьму.

Впрочем, его одиночеству не суждено было продлиться долго: вскоре его ухо различило неровные, затруднённые вздохи.

На самом деле больше всего эти звуки походили не на дыхание, а на предсмертные хрипы. Шэнь Цинцю застыл.

Как это они его так быстро нашли?

Во тьме постепенно проступили очертания сиротливой худощавой фигуры; за ней виднелись вторая и третья – казалось, они медленно плыли по воздуху, будто неприкаянные души.

Покачиваясь на каждом шагу, они неуклонно приближались. Не меняясь в лице, Шэнь Цинцю убрался с их пути, замедлив дыхание до предела.

Итак, познакомьтесь с самыми примитивными и по совместительству наиболее часто встречающимися стражами Гробницы непревзойдённых: Незрячими остовами.

В глазах-то у этих созданий недостатка явно не было: бесчисленные зенки сплошь усеивали лица тварей, благодаря чему они представляли собой весьма причудливое зрелище, а также сущий кошмар трипофоба[23], – вот только толку от них было мало. Хоть эти неусыпные стражи денно и нощно шатались (в буквальном смысле слова) по Гробнице непревзойдённых, их эффективность была чрезвычайно низка. Теснящиеся на лице большие глаза деградировали до крайности, реагируя лишь на свет – но зато это они делали в совершенстве, моментально улавливая даже самый слабый отблеск.

Получив световой сигнал, из следующих друг за дружкой апатичных созданий они мигом преображались в жаждущих крови монстров, которые яростно бросались на источник света. Однако сами по себе они были не столь уж опасны; Шэнь Цинцю страшился не их, а того, что последует за ними.

Стоило ему подумать об этом, как один из Незрячих остовов склонился к нему. Шэнь Цинцю тотчас скользнул в сторону, и тут кромешную тьму озарила слабая вспышка.

Тускло-изумрудное пламя разгоралось, превращая коридор в гротескные декорации подводного царства. Незрячие остовы, которые уже собирались было пройти мимо, разом повернули головы, и с каждой из них на Шэнь Цинцю в упор уставилось по четыре-пять пар огромных налитых кровью глаз.

Свеча последнего вздоха!

Не теряя времени даром, Шэнь Цинцю в мгновение ока умчался в другой конец коридора, однако, как бы он ни петлял, слабый зелёный огонёк неотрывно следовал за ним, не позволяя ему скрыться. Сколь бы быстро он ни бежал, растревоженные источником света Незрячие остовы были ещё быстрее!

Несколько тварей набросились на Шэнь Цинцю, и он тут же отправил их в полёт. Свечи последнего вздоха подпитываются жизненной энергией и дыханием, так что они сами собой загораются, едва рядом появляется живое существо. Возможно, со стороны покажется, что эти зелёные огоньки сгодятся разве что на потребу мошенникам из мира цзянху, однако стоит Свече последнего вздоха объединить усилия с Незрячими остовами, как эффект превзойдёт все ожидания. А вы как думали: куда бы ни забился вторженец, он не может не дышать, а значит, неизбежно пробудит Свечу последнего вздоха, которую не загасить никакими силами: прицепившись к тебе, она уже не отстанет. При этом в каждом тёмном углу Гробницы непревзойдённых может крыться целый пучок таких вот «свечек», каждая из которых мигом привлечёт толпу озверевших Незрячих остовов. Лишь когда жертва испустит последний вздох, зловещий свет погаснет. Воистину, Свеча последнего вздоха – удачное название для этой штуковины!

Ну вот, пожалуйста – на свет прибывало всё больше Незрячих остовов, и от них уже в прямом смысле слова шагу ступить было некуда!

Пулей выскочив из коридора, Шэнь Цинцю влетел в просторный, не без вкуса декорированный зал с высоким сводом, посередине которого на алтаре покоился величественный гроб. Запрыгнув на платформу, Шэнь Цинцю попытался было приподнять крышку, но не преуспел. Тогда он ударил по крышке со всей силы – та отозвалась глухим звуком, при этом не подавшись ни на волос: видимо, материал этого гроба был ещё более капитальным, чем того, в котором очнулся он сам. Подумав, что внутри этого ящика также может оказаться обитатель, Шэнь Цинцю тактично постучал по крышке:

– Могу я попросить о временном укрытии в вашей драгоценной обители?

Сказать по правде, он просто дурачился, меньше всего на свете ожидая услышать в ответ произнесённое словно бы с улыбкой:

– Прошу, располагайтесь.

Голос явно доносился из гроба, однако звучал столь отчётливо, будто говорящий стоял рядом с ним.

Настоящий оживший труп!!!

Сковавший сердце Шэнь Цинцю первородный ужас не помешал ему, развернувшись, пинком отшвырнуть нескольких устремившихся к гробу Незрячих остовов. Спрыгнув с крышки, он послал критический удар прямиком в потолок – сверху посыпались камни. Чувствуя, что тот легко поддаётся, Шэнь Цинцю возобновил удары: он рассчитывал, обрушив потолок на Незрячих остовов и этого жуткого живого мертвеца, под шумок смыться. Но в самый разгар его усилий по радикальной смене дизайна из-за стены раздалось зловещее шипение.

Подняв голову, Шэнь Цинцю узрел два ярко-жёлтых светильника у входа в погребальную камеру. Подобные бронзовым колокольцам глаза, которым нитевидный вертикальный зрачок придавал необычайно свирепый вид, уставились прямо на Шэнь Цинцю.

Казалось, Незрячие остовы присмирели от одного звука этого шипения: всего мгновение назад они бросались и клацали зубами в отчаянных попытках добраться до Шэнь Цинцю, а тут – опустили головы, ссутулились, сбились в плотную кучку и, дрожа, удалились в коридор.

Огромные, источающие золотистый свет глаза какое-то время созерцали Шэнь Цинцю, а потом внезапно исчезли из поля зрения; пару секунд спустя в дверном проёме показалась человеческая фигура. Шэнь Цинцю поприветствовал вошедшего, ничуть не удивлённый его появлением:

– Желейка[24]!

От такого обращения Чжучжи-лан чуть не упал. Однако он вовремя вспомнил о манерах и, смущённо потирая переносицу, с улыбкой ответил:

– Если мастер Шэнь желает называть меня подобным образом, он может делать так и впредь.

– Так это ты стащил моё тело из Главного зала пика Цюндин? – без обиняков спросил Шэнь Цинцю.

Тёмно-синий оттенок кожи охранявших тело адептов говорил об отравлении ядом лазурной змеи – вероятно, Му Цинфан не смог обнаружить никаких ранений при поверхностном осмотре, потому что клыки змеи слишком тонки, чтобы оставить видимый след укуса. Наверняка, обследовав тела повнимательнее, можно было бы заприметить крохотные отметинки на кончиках пальцев, пятках и тому подобных местах.

– События развивались чересчур быстро, – уклончиво ответил Чжучжи-лан. – А потому пришлось пойти на крайние меры. Надеюсь, что мастер Шэнь проявит снисхождение.

Шэнь Цинцю поневоле закашлялся. Как ни посмотри, а это «чересчур быстрое развитие событий» было его рук делом: он мало того, что использовал реальгар, чтобы одурманить Чжучжи-лана, заставив его принять изначальную форму, так ещё и проехал на нём верхом приличный отрезок пути.

– Призвав мою душу в Гробницу непревзойдённых, ты, можно сказать, избавил меня от одного… затруднения, – наконец признал Шэнь Цинцю. – Прежде ты упоминал, что хочешь препроводить меня в мир демонов. Ну вот я и здесь – теперь-то ты можешь наконец приоткрыть завесу над своими целями?

– Первую из них я уже изложил мастеру Шэню, – начал Чжучжи-лан. – Я чувствую себя обязанным отплатить фонтаном благодарности за единую каплю вашего милосердия. Что же до второй… Строго говоря, за призыв души мастера Шэня в ответе не эта скромная персона. Так что полагаю, об этом вам лучше спросить напрямую самого Цзюнь-шана.

– Ладно, – согласился Шэнь Цинцю. – Ну и где же Тяньлан-цзюнь?

– Но я думал, что мастер Шэнь уже удостоился аудиенции Цзюнь-шана, – непонимающе воззрился на него Чжучжи-лан.

Удостоился аудиенции?!

Шэнь Цинцю опустил голову и уставился на каменный гроб.

Возможно ли, что внутри… сам Тяньлан-цзюнь?

Да даже если так, едва ли это можно счесть «аудиенцией»!

Крышка гроба, которую он перед этим безрезультатно пытался открыть, внезапно задрожала, а затем сама собой медленно отъехала в сторону. Лежавшая под ней фигура неторопливо приняла сидячее положение.

Опираясь локтем на край гроба, его обитатель склонил голову набок и послал Шэнь Цинцю слабую улыбку:

– Глава пика Цинцзин, я давно искал случая познакомиться с вами лично.

Сказать, что это окончательно добило Шэнь Цинцю, значило не сказать ничего.

Сколь бы разнообразными ни были хобби и пристрастия этой семейки, в этих вариациях всё же прослеживалась общая тема[25], придавая всем её членам… некоторую эксцентричность. Сынок коротает время обжимаясь с трупом, папаша – полёживая в гробу…

Что до внешности, то в большей степени Ло Бинхэ унаследовал её от матери, Су Сиянь. Однако теперь, глядя на Тяньлан-цзюня, Шэнь Цинцю видел, что кое-что от отца его ученику также перепало: к примеру, глаза.

Бездонный взгляд больших глаз и решительный разлёт бровей Тяньлан-цзюня говорили об отваге и недюжинной силе характера, обсидиановые зрачки смотрели тёмными омутами – в точности как у сына. Ло Бинхэ, без сомнения, был прелестным юношей, но, передайся ему наряду с прочими чертами и глаза матери, это сделало бы его чересчур женственным, так что весь эффект пошёл бы насмарку.